Dead flowers

Прошла неделя с тех пор, как Фриск дала Ториель обещание. Папайрусу стало лучше, и он мог даже самостоятельно ходить, что очень радовало его после долгой отлёжки в кровати. Санс же с тех пор стал тише, хотя язвить не прекратил. Кажется, после того, как Фриск спасла его, он стал с большим доверием относиться к ней, хотя всё ещё сверлил её взглядом, когда она читала сказку Папайрусу, либо играла с ним. Как раз сейчас один из таких случаев. — Лови! — кричит Фриск, и заливисто смеётся, когда Папайрус с любопытством выглядывает из-за снежной стены, ожидая, что же ему стоит ловить. И снежок летит прямо в его лицо. Он пыхтит от возмущения, и его лицо перекашивает волна негодования, после чего он лепит огромный ком, и на удивление Фриск, легко поднимает его и бежит с ним к ней. Девочка, явно не готовая ловить таких размеров снежок, пытается спрятаться, но её участь уже предрешена — завалена снегом. Папайрус гордо «ньехехекает» и встаёт в величественную позу. Нарциссизма ему не занимать. — Вам не надоело издавать странные звуки и бегать туда-сюда? — бормочет Санс, сидя на ступеньке и со скучающим выражением лица наблюдая за снежной вакханалией. Он слишком ленив для таких игр. — Санс, лучше бы присоединился к нам! — кричит Папайрус, и Санс тяжело вздыхает. — Окей, бро, как скажешь… — протягивает скелет, и настолько лениво встаёт, что кажется, будто он делает одолжение. — Только если кто-то умрёт, я не ручаюсь, — усмехается он, и Фриск знает, о ком идёт речь. Конечно же о любимой ней, которая вечно страдает от приставаний этого монстра. Санс поднимает с помощью своей красной магии снег, и лепит из него огромный снежный шар, опять же с помощью магии. Фриск заранее пытается спрятаться за Папайруса, отчего-то чувствуя боль в пятой точке. Монстр, наконец сколдовавший шар из снега, одним движением руки отправляет его вперёд, и Фриск взвизгивает, когда её сшибает огромным комом, и припечатывает к дому скелетов. Она протяжно стонет и пытается пошевелиться телом, которое полностью болит, но скелет, похоже, перестарался. — Полагаю, на этом игра должна закончиться? — спрашивает Санс, и как ни в чём не бывало идёт в дом. — Санс, ты снова обидел человека! — негодует младший из братьев, пытаясь нежно поднять Фриск, которая просто трясётся от холода и шока. — Не волнуйся, человек, однажды вы всё-таки подружитесь, — бормочет Папайрус, беря девушку на руки.

***

— …И с тех пор они жили долго и счастливо. Конец, — устало улыбнувшись, заканчивает Фриск любимую сказку Папайруса. Он также улыбается и зевает. — Сладких снов, — поцеловав скелета в лоб, шепчет девочка. — Цветик… — старая добрая кличка Фриск, которой её назвал Санс. Девушку передёргивает, но она не подаёт виду, и всё равно обращает внимание на монстра. — А ты целуешь также и Санса на ночь? — задаёт смущающий вопрос Папайрус. Фриск почему-то краснеет. — Н-нет, — и почему она чувствует себя виноватой? Она не собирается делать то, что ему не хочется! Санс ясно дал понять, что даже прикасаться к ней не хочет, ни о каких поцелуях на ночь речь даже не идёт. — Попробуй как-нибудь… — снова зевая, советует Папайрус, и закрывает глазницы, переворачиваясь на бок. — Попробую… — шепчет Фриск, устало выдыхая и вставая со стула. Санс уже ждёт её у двери, как обычно. — Даже не думай об этом, — подслушав разговор, предупреждает он. Фриск и не собиралась. Она ещё не превратилась в самоубийцу. Они как обычно идут в его комнату, и Фриск, уставшая, сразу же садится на пол у двери. Прижав колени к груди и обернув вокруг них руки, она смотрит в пол. Почему-то у неё плохое предчувствие, но она не может понять, что не так. — Папайрус не вёл себя странно? — впервые задаёт такой странный вопрос Санс. Обычно он всегда наблюдает за ними, теперь он впервые доверяется словам Фриск. — Н-нет вроде, — неуверенно отвечает девочка. Хотя предчувствие ещё громче голосит, и она догадывается, что это явно из-за Папайруса. — Санс, а что не так с Папайрусом? Что у него за болезнь? — и она впервые задаёт такой странный вопрос. Санс мельком сказал, что это что-то связанное с нехваткой еды, но почему теперь Папайрус неожиданно поправился? — Я же говорил: голод, — Санс ложится на кровать и смотрит в потолок. — Последний человек перебил много монстров, и экономика была подорвана, вследствие чего произошёл массовый голод. По приказу Андайн еду получают только Королевские Стражники и другие приближённые королевского двора. Остальные вынуждены перебиваться: кто-то идёт на каннибализм, кто-то питается сам собой, то есть своей магией, кто-то просто ждёт смерти… как Папайрус. Монстры зависят от своей магии, и если они начинают голодать, то выживет тот, у кого её больше. — А что насчёт тебя? — Ты не замечала, что я редко использую магию? Даже если и кажется, что я попусту расходую её, у меня её много от рождения, — Санс переходит в сидячее положение. — После того, как я получил эту дыру в голове, моей магии стало ещё больше, и иногда она выходит из-под контроля, что и обеспечивает мне такую живучесть. Но взамен я должен прекратить ей пользоваться, чтобы не убить кого-нибудь, — Санс наблюдает за лицом Фриск, в котором выражается сожаление. — Не думай, что мне есть особое дело до других. Я просто забочусь о Папайрусе, и не хочу, чтобы он поранился. Если бы я мог, я бы отдал ему всю свою магию, лишь бы он жил, — шепчет Санс, и Фриск морщится словно от удара. Всё настолько плохо. Теперь она понимает мотивы Санса, и зачем он так долго держал её в подвале. Фриск снова жаль, что она человек, и что от её жизни зависит судьба других. Всё ведь могло быть иначе. — Только не делай такое жалостливое лицо. Тебе нет никакого дела до монстров, я-то знаю. Когда ваша людская жизнь под угрозой, вы поддаётесь так называемому «стокгольмскому синдрому», сами того не осознавая, либо начинаете бесконтрольно лицемерить, лишь бы спасти свою душонку, — Фриск только хочет что-то ответить, но Санс не даёт. — И даже не пытайся спорить, прошлый человек также говорил, как и ты. Он был мастером лицемерия, подлизывался ко всему, что движется, и… — Санс, — Фриск на свой страх и риск обрывает монстра, на что тот замирает, — ты скучаешь по нему? Наступает тишина, и Фриск кажется, что она впервые настолько решительно хочет узнать ответ. Что-то гложет её, просит узнать ответ скелета. Монстр смеётся, и закрывает лицо рукой, затем смеётся ещё громче, и Фриск кажется, что он вот-вот расплачется. Её сердце не готово к такому зрелищу. — Да, чёрт возьми, я скучаю по малышу, — хрипло выдыхает он, и смотрит в какую-то невидимую точку. — Пожалуй, это первый человек, которому я так доверился. Ты просто не понимаешь, как больно, когда тебя предаёт тот, кому ты верил, — Санс неожиданно поддаётся ностальгии, Фриск тихо встаёт, и подходит к кровати, садясь на неё. Санс не против: у него сейчас не то настроение. — Он обещал нам свободу, обещал, что выпустит всех нас, — в уголках глазниц Санса появляются… слёзы? Фриск внутренне опешила, и ей становится неловко от такой ситуации. В душе всё сжимается, и ей хочется утешить монстра. Она робко приобнимает его, и он, словно следуя внутреннему порыву, резко обнимает её в ответ. Она кладёт руку на его череп, осторожно поглаживая его и стараясь не затрагивать раненного места. — Нет ничего постыдного в том, чтобы плакать, — шепчет Фриск, и Санс всхлипывает, сжимая её свитер. — Он обещал… Почему он покинул нас? Что мы сделали не так? — шепчет скелет, и в глазах Фриск отражается печаль. Санс говорил, что монстры от природы ранимые существа, и теперь она понимает, что даже он не ушёл от этой участи. Он такой же монстр, со своими чувствами и переживаниями, даже несмотря на то, что он пытается спрятать их. Даже не смотря на то, что он сделал, Фриск не чувствует злорадства или ненависти, лишь сожаление и желание утешить. В голове невольно всплывает образ матери, которая также утешала её, когда она была маленькой и её обижала местная шпана. Впервые Фриск задумывается над тем, что она не зря дала то обещание Ториель. Впервые она думает, что монстры не заслужили этой тюрьмы. Впервые за такое долгое время она действительно решительна.

***

«Оставайся решительной».