Викториум

      Кинана смотрела на отца, пытаясь понять, что с ним произошло, когда он стал таким безумцем? Неужели Джон всегда был таким, всегда ставил свои следования превыше всего? Если задуматься и перестать смотреть на прошлое в радужном свете собственных фантазий, так оно и было. Мужчина мало уделял времени жене, пропадая в лаборатории, да и с ней он играл не так уж часто, к тому же, так, чтобы она помогала ему в делах. Если подумать, то все их игры с загадками можно воспринимать, как способ выпроводить надоедливую дочь подальше. Обидно до слез и Кубелиос не желала верить в это, вот только от навязчивых мыслей никуда не деться.       Изобретатель все продолжал говорить, что-то истово объяснять, расхваливать себя и рассказывать о прекрасном будущем и перспективах, которые перед ним открываются. Перед ним… Не перед его семьей… Кинана не могла поверить, что столько лет любила и идеализировала настолько эгоистичного человека, который никогда не был любящим родителем. В этом самообмане её некого было винить, кроме себя… Слезы катились по щекам, а на душе было невероятно тоскливо и мерзко. Зачем она только отправилась на запад!       — Неужели ты не видишь, что творишь? — пробормотала девушка, поднимая на отца затравленный, потерянный взгляд. — Ты создаешь оружие, которое будет убивать, и крушить города, развяжет войну.       — Ты не понимаешь, — Джон сурово взглянул на дочь, для него она ничуть не изменилась, была все той же глупой наивной девочкой, что и четыре года назад. — Люди всегда воевали, всегда убивали, да и мое оружие ничем не отличается от того же револьвера, — изобретатель кивнул на стол, на котором лежал пистолет Кинаны. — Ты же не будешь винить оружейника в том, что он создал его и продал. Так почему винишь меня!       — Потому что, когда против тебя выходит человек с револьвером, есть хоть какой — то шанс спастись, а против «Атланта» нет спасения! Создавая его, ты знал об этом, знал, для чего его будут использовать… Неужели твоя наука и изобретения, настолько важны? Важнее меня и мамы?       — Не неси ерунды!!! Это все ради всеобщего блага! Служа империи, мы приобретем намного больше, чем просто живя в Фиоре! — Джон бросил на Кинану презрительный взгляд. — Я надеялся на то, что ты сможешь понять! Но, похоже, я заблуждался.       — Скажи… ты хотя бы иногда, вспоминал о нас?       — Конечно! Все это, — Джон развел руки в стороны. — Все ради вас! Жаль только, что меня торопят и не дают все безупречно отладить, довести мою крепость до совершенства… Ну, ничего, я смогу сделать это в процессе, пока мы будем двигаться от Онибаса к морю, чтобы приветствовать флот Арболеса и его солдат! Император лично возглавит наступление, а мы будем подле него! После этой крепости, я создам и другие, что будут намного лучше, защищенней и разрушительней! А мое топливо произведет настающую революцию в машиностроении. Оно намного эффективней пара! Мое имя войдет в историю!       — И ради этого ты убил друга? — Кинана отвернулась, ей было тяжело смотреть на отца, осознавать, что её чувства и любовь доставались недостойному человеку. Разочарование было настолько сильным, что девушке хотелось исчезнуть, растворится и никогда не существовать. Она больше ничего не хотела и была не в силах пошевелиться.       — Варрод… — на мгновение взгляд мужчины затуманился и в нем проскользнула тень сомнения и сожаления, вот только Кубелиос этого не видела. — Варрод сам виноват, он не понимал моих намерений, пытался спрятать от меня формулу, хотя я принимал непосредственное участие в её открытии. Я нашел викториум, я изучал этот камень и предположил, что в жидком состоянии он станет лучшим топливом в мире. Я… Я! И не важно, что я не разбираюсь в химии. Варрод хотел прибрать всю славу себе, а заодно разбогатеть. Я просто забрал свое! Все справедливо!       Кинана тяжело вздохнула, она могла бы много чего сказать, попытаться доказать Джону, что он не прав, но какой в этом смысл? Её даже слушать не станут. Отец считает, что он прав, что его работа стоит любых жертв… Как же хочется сейчас оказаться в другом месте, рядом с тем, кому она, действительно, нужна и важна, с тем, кто утешит и поймет, защитит от всего и точно не будет монстром.       — Кинана, успокойся, не плачь, — мужчина обнял дочь, пытаясь её утешить. — Я все еще твой папа, я люблю тебя и позабочусь о твоем будущем. В Арболесе у тебя будет все! Деньги, наряды, украшения, положение в обществе, лучшие мужчины будут мечтать взять тебя в жены. Это все для тебя малышка! Я бы забрал вас из Магнолии до того, как она была бы разрушена! Верь мне.       — Да, забрал бы, — эхом повторила девушка, осознавая, что Джон не собирается останавливаться. Он пойдет до конца. Безумие! Это настоящее безумие! Если бы только она могла его остановить! Взгляд Кинаны упал на лежащий на столе револьвер, а сердце болезненно сжалось.       — Посиди здесь, — изобретатель осторожно усадил девушку на стул, и протянул ей стакан воды. — Мне нужно работать, но после, когда я закончу, а ты успокоишься, мы все обсудим. Ты поймешь! Ты непременно поймешь! Просто у тебя стресс, ты должна все обдумать и прийти в себя. — Мужчина направился к дверям своего темного кабинета. — Никуда не уходи. Здесь не безопасно, к тому же ты можешь заблудиться. Я скоро вернусь…       Джон спешно оставил дочь в одиночестве. Он был искренне рад её видеть, но она появилась не вовремя, к тому же несла всякую чушь, не оценила его достижения… Это разочаровало изобретателя, но не настолько чтобы остановится и задуматься над тем, что он делает.