headlight

– нет, ты ведь понимаешь, что это вообще ничего не значит. вообще-то, думает квансок, точно значит. хотя бы то, что вся эта ситуация – полнейшее дерьмо. застрять в лифте с кучей людей было бы не так уж и плохо, вот только вся неприятная суть в том, что ховон рядом. даже не так: он везде. он давит на квансока, прижимает его к стенке всем своим телом, его руки лежат у квансока на поясе, почти сползают на бедра и, совсем-совсем чуть-чуть, задевают ширинку, и квансок жмурится на мгновение. потому что ховон старше, выше, шире и больше, просто, блять, намного больше него, из-за чего становится очень даже неловко. и стыдно. потому что если бы в мире существовал своего рода математический пример, первым слагаемым которого было бы очень тесное пространство с большим количеством людей и каким-то образом затерявшихся там двоих знакомых, а вторым – парам-пам-пам – вполне ощутимые стояки у них обоих, в наличии которых никто бы ни в жизнь не призналась, то в итоге бы получилась очень. неловкая. ситуация. кажется, в английском языке это называется секшуал теншн. но они же друзья. понимаете, да? – конечно же, – квансок мнется и улыбается так неловко, что каждый человек, увидевший бы это, испытал бы испанский стыд. ничего это не значит, ага. вопрос лишь в том, кто сорвется первым. и – по вполне очевидной причине, если подумать – это вполне может быть квансок. потому что ховон непростительно близко. квансок дышит ему в подбородок, почти касается губами кожи, так, что еще чуть-чуть, только гребаный миллиметр расстояния, и– боже, на них смотрит какой-то мужик, из-за чего квансок краснеет так, будто бы его мысли сейчас только что прочитали, а после этого еще и выставили на всеобщее обозрение в печатном виде. он совсем немного сдвигается, и ховон – из-за него, это все точно из-за квансока – шипит сквозь зубы, из-за чего видно даже желваки. слишком эротично. квансок вздыхает. это будет долгая поездка.