Тяни за нити моего сердца (Не оставляй меня одного)

Его звали Уильям Картер. Максвелл был частью него, сведенной с ума, страдающей манией величия. Максвелл был сумасшедшим, жаждущим власти. Он снова был Уильямом. Он просто хотел снова обнять Уилсона. Они вдвоем так долго менялись местами, пытаясь найти способ сбежать вместе. Способ отменить сделанное. Способ изменить заключенные сделки и позволить им, не разлучаясь, вернуться в мир, из которого они пришли. Мир, в котором на запястье Уильяма было написано «Уилсон Хиггсбери», а на запястье Уилсона – «Уильям Картер», и это было все, что лежало у их ног. Все, что будущее требовало от них. Больше никакой темной магии и мучительных столкновений с монстрами, никаких самопожертвований друг для друга. Мир, где Уилсону, решительному и упрямому, больше не пришлось бы пробиваться сквозь тьму, опасности и холод. Он просто хотел спасти его, человека, которого он полюбил и которого был недостоин.

Он поднял факел в воздух, глубоко вздохнув. «Чарли, – позвал он, нервно сглатывая, – Чарли, пора». Он слышал, как она двигалась в темноте, сердито рыча на все еще бродящих вокруг монстров, если они вставали у нее на пути. Максвелл потянулся в темноту, затаив дыхание, когда ее ледяные ладони сомкнулись вокруг его запястья. «Нам нужно идти, сейчас же», – прошептал он. Она на мгновение сжала руки немного крепче в знак согласия, прежде чем отпустить. С жезлом поиска в руке Максвелл стоял перед вратами, все части которых он наконец нашел. «Пора». Он вздернул подбородок и шагнул внутрь. ХХХ «Я просто хочу, чтобы ты знал, Максвелл, – начал говорить Уилсон в мягком свете рассвета, направляясь прочь от своего лагеря. – Я хочу, чтобы ты был в безопасности». Он проснулся рано, осознав отсутствие родственной души еще до того, как его глаза открылись, и сразу же начал собираться. На плече у него была сплетенная из травы сумка, а в руках странный жезл, который направлял его туда и сюда по землям, в которых он оказался. С каждыми построенными вратами, он направлялся глубже в эти странные миры. Ближе к Трону. Он не знал, откуда он это знает, но он знал это. Каким бы тревожащим это ни было, в то же время это было несколько утешительно: это означало, что Уильям… Максвелл… Уильям. Его зовут Уильям. Это означало, что Уильям был на другом конце того притяжения, которое он чувствовал. Он слышал об узах родственных душ, которые тащат людей через полмира, чтобы найти того, кого они потеряли, и ему казалось правильным, что это происходит именно сейчас. Мягкий пульсирующий звук устройства в его руках был чем-то знакомым, и несмотря на толику ужаса при выходе из лагеря в неизведанные земли, он подавлял свой страх и продолжал. Уильям нуждался в нем. «Тебе не следует тут находиться, приятель», – раздался его голос из-за спины. Уилсон повернулся и его глаза широко раскрылись. Он держал в руках ключ, готовый вставить его на место и открыть новейшие врата. «Мне нужно быть здесь». Максвелл покачал головой, коротко потерев запястье. «Это опасно, больше всего, с чем ты сталкивался в этом мире». Он нахмурился, его темные глаза сосредоточились на лице Уилсона. «Пожалуйста, просто вернись в свой лагерь и.., – он издал беспомощный звук, – просто уходи». «Я не могу, – тихо сказал Уилсон, отступая от врат и взяв более высокого человека за руку. – Я не знаю, почему я знаю, но это нужно и я знаю это». Он провел большим пальцем по тыльной стороне ладони Максвелла, встретившись с ним взглядом. «Это касается уз родственных душ. Не знаю, знаешь ли ты. Они ведут меня к тебе». Он сделал паузу, глубоко вдохнув, его выдох был дрожащим и неровным. «Что бы ни случилось, мы можем исправить это вместе». «Нет, – Максвелл тоже схватил Уилсона за руку и попытался оттащить его от врат. – Это опасно». «Почему это так опасно?» «Потому что Они… – он потряс головой, – разве ты не можешь просто поверить мне?» Уилсон тоже покачал головой, его губы сжались в тонкую линию от беспокойства. «Эти слова только заставляют меня бояться за тебя». «Как бы это ни было трогательно, я должен попросить тебя уйти сейчас же». Максвелл поцеловал тыльную сторону ладони Уилсона, затем наклонился, словно собираясь поднять его и перекинуть через плечо. «Я бы умолял, но я уверен, что ты не послушаешь». «Не послушаю, – подтвердил Уилсон, отступая назад. – С того момента, как я узнал, что это твое имя, ты должен был понимать, что так и будет». Улыбка растянулась на лице высокого мужчины, когда он обнял Уилсона за талию. «Я знал. По крайней мере, подозревал, – вздохнул он, приподняв бровь, когда рука Уилсона накрыла его руку. – Хиггсбери». «Нет». Уилсон, опершись на прихваченную руку, поднырнул под нее. «Я не отказываюсь от этого. Я не отказываюсь от тебя, Уильям Картер!» На лице Максвелла выражение веселья сменилось раздражением. «Ты– Ах!» – он упал на колени, его сюртук развевался вокруг него, как сломанные крылья. Водовороты теней цеплялись за его лодыжки, сформировавшаяся из теней рука впилась ему в грудь, притягивая ближе к земле. Его позвоночник изогнулся, как в фильме ужасов, его волосы выбились из прически и упали на глаза. Его пальцы извивались в грязи, из покалеченных фаланг вытягивались когти. «Слишком близко к Трону, тебе нужно уйти!» Невысокий мужчина стоял на своем, даже когда быстро темнеющие глаза посмотрели на него, как на добычу, которую нужно преследовать, ловить и уничтожать. «Уйти? Куда?» Услышав в ответ только рычание, он схватил свою сумку и жезл поиска, отбегая к основанию, на котором ему нужно было построить следующие врата. «Это только спроецированное тело», – пробормотал он, вытаскивая материалы и собирая их вместе в правильном порядке. «Не такая большая угроза, как кажется», – напомнил он себе, когда Максвелл приблизился к нему, глаза мага были пусты. Тени взяли под контроль Их марионетку в попытке покончить с ним. Врата за его спиной открылись, и он бросился в них. ХХХ Первый мир был леденящим. Максвелл вздрогнул, спеша собрать припасы, пока на него не обрушилась зима. От холода его руки болели, а тело дрожало. Небольшой костер, затем топор, затем он взялся за сбор материалов для более теплой одежды. Он знал, что врата не пропустят ничего, кроме одежды на его спине. Даже жезл поиска в его руках. Все его припасы будут ждать его здесь, если он не справится со своей задачей, хотя его терпение по отношению к миру, которым он так долго правил в одиночку, будет на исходе. Уилсон прошел еще пять миров. Уилсон сделал для него гораздо больше, чем должен был. Это было пустяком, по большому счету. Он мог сделать это для человека с его именем на запястье. Человека, которого он успел полюбить за то малое время вместе, что они успели улучить. Мерцание его маленького костра согревало его, пока тьма окутывала мир вокруг него, а испуганное дыхание Чарли кружило вокруг него всю ночь. Недостаток отдыха мог бы свести его с ума, но в этом мире так было лучше. Максвелл… Уильям. Его звали Уильям Картер. Максвелл был частью него, сведенной с ума, страдающей манией величия. Максвелл был сумасшедшим, жаждущим власти. Он снова был Уильямом. Он просто хотел снова обнять Уилсона. Они вдвоем так долго менялись местами, пытаясь найти способ сбежать вместе. Способ отменить сделанное. Способ изменить заключенные сделки и позволить им, не разлучаясь, вернуться в мир, из которого они пришли. Мир, в котором на запястье Уильяма было написано «Уилсон Хиггсбери», а на запястье Уилсона – «Уильям Картер», и это было все, что лежало у их ног. Все, что будущее требовало от них. Больше никакой темной магии и мучительных столкновений с монстрами, никаких самопожертвований друг для друга. Мир, где Уилсону, решительному и упрямому, больше не пришлось бы пробиваться сквозь тьму, опасности и холод. Он просто хотел спасти его, человека, которого он полюбил и которого был недостоин. Ему потребовалось несколько дней, не забывая о постоянно поддерживаемом огне, но Уильям нашел части следующих врат. Он собрал их, глубоко вздохнул и прошел через врата. ХХХ Открыв глаза, он увидел два отдельно стоящих факела, уже зажженных, и жезл, торчащий из подставки, как это было в каждом мире до того. Поднявшись на ноги и прихватив устройство, он осторожно отодвинулся от света, едва не отскочив назад, когда зловеще зажглись следующие факелы. Словно дожидаясь его, они почти весело потрескивали, освещая путь, который, казалось, был готов для его ног. Уилсон глубоко вздохнул, затем поправил рубашку и жилет. «Ну, вперед», – сказал он окружающей тьме. Что-то зашипело в стороне, и Уилсон повернулся посмотреть. Вдалеке он увидел пару светящихся глаз, которые смотрели прямо на него. Смутно, Уилсон мог видеть сливающуюся с тенями форму того, что можно было бы с некоторой натяжкой когда-то назвать человеком. Это не были глаза Грю. Это были другие глаза, те, которые он видел, когда на него напали. Когда Уильям признал, что они родственные души. У Грю, несмотря на все ее недостатки и ужасы, глаза были более добрыми. Более теплыми. Уилсон уставился на них, вздернув подбородок, словно мог бросить вызов этим кошмарам в темноте. Через несколько мгновений глаза исчезли, позволяя Уилсону пройти через холл. Пока он шел, загоралось все больше и больше фонарей. Он услышал музыку. Уилсон, наконец, увидел его впереди, скрючившегося на троне, казалось, державшем его в плену. «Уильям», – выдохнул он имя своей родственной души, рванувшись вперед. Лицо его родственной души было бледным, изможденным, его дыхание было медленным и неглубоким. Его кожа была желтоватой и холодной, когда Уилсон потянулся, чтобы дотронуться до его лица. «Уильям, – снова заговорил он, обхватив ладонями впалые щеки, отчаянно пытаясь согреть их, – ох, Уильям, мой Уильям». «Ты… не должен быть здесь», – пробормотал Уильям. Его темные глаза, казалось, с трудом открывались, руки беспомощно сжались на подлокотниках трона. «Уилсон, ты должен быть почти где угодно, но не здесь». «Я пришел сюда, чтобы найти тебя, – покачал головой Уилсон, – и это неоспоримо». «Это ошибка». «Это необходимость». Грю зарычала и зашипела в темноте. Она следовала за Уилсоном на расстоянии, помогая, охраняя его, когда наступала ночь, пока он пробирался через миры, находящиеся за каждыми новыми вратами. Она приносила ему мясо, кормила его. «У меня есть план», – продолжил Уилсон, когда она замолчала. «Всегда тревожная мысль», – улыбнулся Уильям. В другой жизни это выражение могло бы быть сардоническим. В этой жизни оно было уязвимым и почти безжизненным. «Мы поменяемся местами, – прошептал Уилсон, все еще обхватив руками лицо Уильяма. – Освободим тебя от твоего трона на время, достаточное для того, чтобы тебе стало лучше. Позволить тебе выздороветь. Найти свою опору. Правила требуют Короля, ты сам мне это говорил, но… – он засмеялся, качая головой, – …кто сказал, что именно ты должен быть этим королем». Он крепче сжал лицо Уильяма, отчаянно пытаясь согреть его. Это была другая половина его существа, его родственная душа, свет вдалеке, который привел его домой. Они начали как враги, стояли друг против друга, но теперь Уильям был ему дорог. Имя, глубоко врезанное в его кожу, которое он пронес на своем запястье через всю свою жизнь. «Нет», – Уильям попытался отрицательно покачать головой, но Уилсон кивнул. «Да, – прошептал он. – Позволь мне позаботиться о тебе. Позволь мне освободить тебя. Позволь мне спасти тебя, Уильям». ХХХ Снова зима. Потом весна, лето, осень – все чуть ли не одновременно, быстрее, чем должно было быть. Уильям отчаянно стремился сохранить свои вещи, держал сухим то, чему нельзя было позволить отсыреть. Дни тоже пролетали быстрее. Невероятно быстро. «Уилсон», – прошептал он. Он закрыл глаза, ожидая, пока пройдет ночь, и слушал Чарли в темноте вокруг себя. Она была самым старым его другом, его доверенным лицом. Она была женщиной, о которой он когда-то думал, что сможет жениться, любить и жить с ней. Она была в ярости из-за его решения игнорировать родственную душу, но в конце концов не стала его винить. Десятилетия, проведенные в одиночестве, не зная, где может быть этот человек. Уильям поднял голову, когда над горизонтом показался рассвет, и снова начал двигаться. Он не мог сделать это ради самого себя. Не мог даже представить себе, что у него хватило бы сил продолжать только ради собственного спасения. Он был во многих отношениях эгоистичен, над этим недостатком ему пришлось бы поработать, если бы он хотел измениться, но он не смог бы. Уилсон столько раз рисковал собой, особенно в первый раз, чтобы прийти к нему. Чтобы спасти его. Чтобы вытащить его из пут отравленного трона, к которому Они привязали его. Что за человек он был бы, если бы он сделал хоть немного меньше этого для того, кого он любит? Он никогда не смог бы совершить это путешествие ради себя. Но он всегда делает это ради Уилсона. Ради Уилсона, который целую вечность страдал от его рук, прежде чем они осознали свою связь. Ради Уилсона, который протянул руки и ждал, пока Уильям тоже потянется к нему, чтобы взять его за руки. Ради Уилсона, временами легкомысленного и опасно любопытного, и никогда не желавшего свернуть, если в конце пути его ждали ответы, которые он искал. Собирая вместе части для следующих врат, Уильям остановился на мгновение, глядя в небо. «Если ты меня слышишь, Уилсон, – сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал ровно. – Я иду за тобой». С последним рывком врата были завершены. И Уильям шагнул в них. ХХХ «Они», о которых говорил Уильям, после этого, казалось, иногда следовали за Уилсоном. Каждый раз, когда они заговаривали, пока Уилсон кормил Уильяма едой из своей сумки, на них смотрели. Глаза в темноте, глаза Грю, все время рядом, стелющиеся у самого пола. Под руководством Уильяма Уилсон нашел в темноте мраморную плиту, на которой оставил для нее еду. Она чуть не застонала, почти скорбно, когда нашла еду и вгрызлась в нее. Их было трое, пойманных в ловушку для Их развлечения. Три марионетки. Три фигуры на шахматной доске. Уилсон закинул свою сумку обратно за трон и устроился на коленях Уильяма. Его руки сводило от того, как сильно он сжимал кулаки снова и снова, пытаясь придумать способ спасти его, остановить это. Да, Уильям сделал выбор, но в то время он увяз в неприятностях с головой. Он решил спасти Чарли. Грю. Его лучшего друга, его помощницу, женщину, которую он любил. Она умирала. «Они» вмешались и предложили решение. Насколько это понимал Уилсон, они принудили Уильяма к соглашению, используя смерть одного из немногих людей, о которых он заботился, в первую очередь как способ заставить его войти в игру. У нее и вовсе не было особого выбора, она превратилась в зверя во тьме. Голодного, злого и напуганного. «Мы не можем оставаться так вечно, – Уильям повернул голову, уткнувшись подбородком в голову Уилсона. – Тебе нужно идти». «Нет», – Уилсон наклонился к нему. Он понял это накануне. Жезл, который привел его сюда, был ключом, подходящим к замку, сковывающему Уильяма. «Уйдешь ты. Я жив и здоров, сыт и в полном порядке. Мой рассудок не поврежден, хотя я подозреваю, что он никогда не был таким здравым, как хотелось бы другим. Уильям, – он нежно поцеловал его в челюсть, – я собираюсь спасти тебя». Он встал и схватил жезл поиска. Уильям качнулся вперед на своем месте, на его лице было видно отчаяние. «Уилсон, нет!» «Полагаю, в конце концов, тебе придется прийти и найти меня, – улыбнулся Уилсон, вставляя стержень в замок, – так же, как я нашел тебя». Он перевернул руку, позволив Уильяму увидеть свое имя, темные чернила отпечатались на бледной коже. «Когда ты снова станешь целым, ни капли не сомневаюсь, что ты найдешь необходимые знания, чтобы прийти и спасти меня», – с улыбкой сказал Уилсон. Он повернул ключ в замке. Музыка снова заиграла. ХХХ Снова зима. Словно Они наблюдали, внимательно наблюдали за ним и меняли миры за вратами, чтобы поприветствовать его. Он был Зимой, холодным и жестоким и – до Уилсона – безразличным и неизменным. Он собственноручно проклял Уилсона, заточил свою вторую половинку в темноте и холоде, не подозревая, насколько дорог был ему этот человек. Уилсон был Летом. Тепло и свет и всегда, всегда абсолютный конец зимы. Весна позволяет зиме задержаться, позволяет еще немного продлиться. Лето – конец правления зимы, несмотря ни на что. Зима исчезает бесследно, когда воцаряется лето, когда лето прогоняет холод. Уилсон был Летом, Уильям был Зимой, и Уилсон растопил лед в его сердце так же верно, как лето растапливает остатки зимы. Когда наступила ночь, Уильям стал искать во тьме. Чарли шептала ему в ответ. Сотворенная им магия медленно работала. Благодаря силе, которую он получил в обмен на оковы, силе, которой он в какой-то степени обладал, даже находясь вне Трона, он кое-что нашел. Кое-то обнаружил. Собрал воедино свои идеи и упорядочил их в единое целое. Применил магию и зачерпнул из глубокого колодца своих желаний. Какая-то его часть была обеспокоена, как обычно, но… Но что-то нужно было изменить. Это будет последний раз, когда он и Уилсон поменяются местами на троне, последний раз, когда кто-то из них будет контролировать мир. Его вещи все еще были в лагере, готовые и ожидающие, защищенные заклинанием, как всегда. Прежде всего ему нужно было время. Они будут в ярости, как только поймут, что происходит. Но ему было уже все равно. Он был здесь, снова пробивая себе путь через миры за вратами, потому что хотел чего-то больше, чем хотел Их силы. Больше, чем он хотел править Их миром. Главным призом больше не была власть, больше не было что-то, что Они действительно могли дать ему. «Уильям», – ее голос доносился из темноты, шипящие слоги и заботливое намерение. «Я знаю», – всегда отвечал ей Уильям, каждый раз. С каждым найденным предметом, с каждой собранной частью врат, она следовала за ним и произносила его имя. Каждый раз его ответ был одним и тем же. Она любила их обоих, он знал. Любила его как лучший друг, как сестра, сердитая и любящая, раздраженная и добрая. Они вместе выступали, вместе жили на сцене, прошли через огонь, воду и медные трубы обожающей их толпы. Она любила Уилсона как хороший друг, познакомившись с ним через общего для них дорогого человека и восхитительная тем, что у них есть этот общий человек. Уильям был их связующим звеном, братом и родственной душой, и она обожала Уилсона и ради него самого, и за то, что он сделал Уильяма счастливым. Уильям поставил последнюю часть врат на место. Он был Зимой, Уилсон был Летом, и он не собирался оставлять тепло своего сердца в этом кошмарном месте в Их сомнительной компании. ХХХ Уильяму потребовалось некоторое время, чтобы исцелиться. Когда он освободился от Трона, ему нужно было спать. Есть. Выздороветь. Медленный процесс, за которым Уилсон тщательно следил. Поначалу его руки тряслись, правое запястье было обнажено, и теплый воздух раннего лета надежно укутывал его. Ему не нужно было беспокоиться о зиме, не тогда, когда его тело все еще было настолько повреждено. Его руки дрожали, и он ходил с тростью, которую сам же и смастерил, иногда его колени подгибались. Когда он перестал спотыкаться при ходьбе, Уилсон чуть не заплакал. Уилсон отправлял ему ресурсы. Посылал предметы, которые Уильям мог использовать, странные книги, которые он нашел где-то в мире, которые, казалось, указывали на то, что где-то там был кто-то еще. Он прислал ему одежду, обувь и пару очков, которые каким-то образом оказались в тронном зале. Уильям сразу же надел очки. В них его лицо выглядело мягче, а выражение менее изможденным. Его нелепый соулмейт был лишен того, в чем он нуждался. Честер составил ему компанию. Прыгал, подскакивал и трусил рядом с ним. Нес все, что Уильяму нужно было нести. По оценке Уилсона, Уильяму потребовался месяц, чтобы устойчиво ходить и пойти исследовать округу. Когда он начал, Уилсон послал ему бабочек и птиц, поля цветов, и равнины, покрытые травой, деревьями и кустами. Он сделал мир настолько прекрасным, насколько мог, для Уильяма. Когда Уильяму понадобились припасы, сбор которых был бы опасен для него, Уилсон натравил монстров друг на друга. К тому времени, как Уильям пойдет за ними, припасы уже будут ждать, битва будет окончена, опасность позади. Ему нужна была забота, напоминание о другом человеке в его мире. Именно поэтому, предположил Уилсон, Уильям вначале был таким холодным. Он забыл, как чувствуется рядом другой человек, как ощущается его присутствие и тепло. Он нуждался в заботе, тепле и любви. Уилсон мог сделать это, мог предложить ему эти вещи, даже находясь так далеко. И Они ничего не могли сделать, чтобы остановить его. Все Их усилия были остановлены. Гончие отправлены за Ними в ночи. Шипастые кусты, мечущиеся щупальца и злые шершни. Уилсон сохранил свой гнев, свою ярость и ненависть для Них. В конце концов, без Них ни Уилсон, ни Уильям не оказались бы в ловушке и скованы. Даже если Уильям был приманкой, предназначенной для Уилсона, сияющей и предлагающей знания, за этим стояли Они. Так он защищал свою вторую половинку и отгонял кошмары. Через полтора месяца после того, как он освободил Уильяма, его родственная душа вернулась, чтобы найти его. Сделка была заключена еще раз, холодные руки на щеках Уилсона, легкая улыбка на мягких губах, не привыкших к движению. Каждый месяц. Они будут меняться каждый месяц. Ни один из них не будет брошен править в одиночку. Скрепив сделку поцелуем, Уилсон наконец смог поднять руки, когда Уильям вставил ключ в замок. Он сжимал свою родственную душу в объятиях, пока Они не оторвали их друг от друга. ХХХ На этот раз не зима. Весна, ранняя оттепель. Собрать ресурсы, найти червоточины. В некоторых отношениях было ошеломительно, насколько легко было запоминать закономерности. Собрать ресурсы. Создать вещи, укрытия, костры, инструменты – достаточно, чтобы дождаться нужного времени и отправиться в приключение, чтобы найти предметы, нужные для главной цели всего этого. Уильям двигался почти нетерпеливо, снова и снова выстраивая планы в голове. Миры никогда не менялись, хотя менялся их порядок. Когда стемнело, на его руку легла чья-то рука. «Уильям», – прошептала она, глядя на него сквозь мглу. «Ты уверена в своем выборе?» – спросил он ее, предлагая выход. «Всегда, – она держала его лицо со смехом во все еще приглушенном голосе, – всегда уверена, Уильям». «Спасибо, – Уильям почувствовал, как горячие слезы катятся по его лицу. – Чарли, я… Спасибо». Они построили эти врата вместе. ХХХ Каждый раз, когда они менялись на троне, «Они» становились беспокойными. Временами казалось, что «Они» предпочитают Уильяма. В других случаях требовали Уилсона. Как будто «Они» еще не решили, кто лучше, кто был лучшим актером, кто был лучшей марионеткой. Оба были в опасности, независимо от того, кого «Они» выбирали, но «Они» хотели что-то от обоих родственных душ. Возможно, развлечение. ХХХ «Держи меня в здравом рассудке, Чарли», – попросил ее Уильям в следующем мире. Она следила за каждым его движением, держала под рукой предметы, напоминавшие ему о том, что такое здравомыслие. Направляла его к цветочным полям и прижимала его руки к цветам, пока он не вспоминал, как двигать руками и срывать нежные растения. Иногда его руки тряслись слишком сильно для этого, и тогда Чарли плела из цветов венок. Она клала венок ему на голову, придерживая его лицо, чтобы удержать его взгляд. Уильям позволял ей успокоить его. Охотно принимал предлагаемые ей помощь и утешение, когда он нуждался в них больше всего. В его сумке был секрет. Кое-что, с чем ему помог Уилсон, когда он придумал этот безумный план. Что-то, о чем, при толике удачи, не знали Они. У них был план, будущее, которое они представляли все вместе. Все трое. Построены еще одни врата, еще один шаг к Уилсону. ХХХ Когда Уильям попросил его об этом, он не смог отказать ему, как не смог бы вырвать собственное сердце. Были планы, составленные в темноте, планы, вынашиваемые ими троими. Уильям, Уилсон и Чарли. Старый друг Уильяма, неспособная говорить, она все же сумела высказать свое мнение. Она предложила решение в виде рисунка на земле, когда Уилсон спросил, а возможно ли вообще реализовать план Уильяма. Уильям рыдал. Умолял ее помочь ему найти какой-нибудь другой способ. Он не хотел терять ни одного из немногих оставшихся у него близких. Чарли просто зашипела и зарычала из темноты, еще один рисунок появился, когда Уилсон опустил фонарь. Корона, взгроможденная на каракули в грязи. Она злилась из-за того же, что и они – из-за того, что Они играли в игру, в которой у нее не было выбора. Ее выбор был сделан давным-давно. ХХХ Темнота была почти осязаема. Оно угнетающе давила на их плечи, пока рука Чарли на его спине направляла его сквозь бесконечную ночь. «Осторожно», – прошептал над его ухом голос Чарли, снова почти такой, каким он его помнил. Ее руки помогали ему не потерять дорогу, так как ее глаза были приспособлены к темноте лучше, чем его. Когда он заключал сделку, Они использовали ее как разменную монету. Она истекала кровью, была напугана и умирала, а он был в ужасе и растерянности. Его руки были покрыты ее кровью, он пытался остановить кровотечение, и Они использовали его страх, скорбь и горе как способ обмануть его, чтобы он согласился на сделку, даже не взглянув на условия. Чарли вернули, Они выполнили это требование до последней буквы, но вернули ее чудовищную версию. Бессловесную, безголосую, неразумную. Хищница и кошмар, преследующая всех, кому не повезло попасть в ее поле зрения. Если они подойдут слишком близко к темноте, она поглотит их. Уильям – в то время Максвелл – был в ярости, но не мог ее вылечить. И Они это знали. Но в своей книге заклинаний, в глубинах своих магических знаний Уильям нашел решение. Заклинание. Это займет какое-то время, ослабит его, но Чарли вернет себе разум. Она снова станет человеком, ну или около того. Теперь к ней вернулся голос. И Они ничего не могли с этим поделать, ничего не могли изменить. Если Они ничего не знали о составленных планах, как подозревал Уильям, Они даже не посчитали это поводом для беспокойства. Возможно, было бы слишком великодушно считать, что они способны на что-то настолько человеческое, как беспокойство. Они были монстром во тьме, кошмаром, преследующим в равной степени и детей, и взрослых. Весь мир вокруг них в данный момент был Их жилищем. Мир, в котором план Уильяма нельзя было произносить вслух, чтобы Они не услышали, и не поняли, и не положили ему конец. Сбор частей в этом мире, в Их мире занял больше времени, но Чарли помогла с этим. Уильям построил врата. И прошел через них. ХХХ Они спросили, была ли она уверена. Она только осторожно погладила их по щекам в темноте, спрятав когти, чтобы не причинить боль. Доброта от старого друга. ХХХ Несмотря на сходство с предыдущим миром, мир Трона был не тем, где обитали Они. О, Они обращали свои взгляды на этот мир, иногда, чтобы сохранить жизнь и оградить от нападений занимающего трон, но в остальном Они оставляли его в покое. Уильям шел в темноте, высоко подняв голову, и Чарли шла рядом с ним. Музыки в конце дорожки было достаточно, чтобы разжечь гнев в его крови, как фитиль свечи. Уилсон, с мешками под глазами, поднял на них взгляд, когда они подошли. «Уильям, – выдохнул он имя, – время уже пришло?» «Думаю, да», – Уильям поднял ключ. Чарли взяла у него сумку и забросила себе на плечи, наблюдая за ними. Был момент, когда Уильям дотронулся до лица Уилсона, и маленький человек расплакался, оставив следы слез на щеках. Уильям вытер слезы, прижал их лбы друг к другу и медленно выдохнул. «Все там, где должно быть, любовь моя, – прошептал он. – Пора идти». «Чарли? – Уилсон кивнул, глядя через плечо Уильяма. – Ты готова?» «Да», – улыбнулась Чарли, ее зубы все еще были слишком острыми, а улыбка – слишком широкой. Приблизительно человек, в конце концов, слишком поврежденная, чтобы стать точно такой, как раньше. Все равно, что пытаться вернуть на место кусочек головоломки после того, как он был сломан. У нее были когти на руках, острые зубы, черные глаза с белыми зрачками. Ее волосы навсегда стали черными, теперь она больше не была яркой блондинкой ее сценических дней. «Лучше поторопитесь, вы двое». Она двинулась вперед, слегка отогнав Уильяма, чтобы поцеловать Уилсона в лоб. «Позаботься о большом парне, а?» «Конечно, – сглотнул Уилсон, кивая. – Спасибо». Уильям отпер замок Трона, и они с Чарли проследили, как Уилсона уносит прочь. Уильям был притянут на его место, прижат к трону и прикован, а Чарли смотрела на это. Уильям поглядел на нее, когда она сунула одну из своих черных когтистых рук в его сумку. «Чарли…» – Уильям хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, что-то… Что-то, что могло бы утешить ее. «Все в порядке», – ответила она ему, слегка изогнув губы, в той же гримаске, как в те давние дни, когда он все еще хотел найти свою родственную душу. Она вытянула руку, держа в руках ключ, такой же, как тот, которым он только что освободил Уилсона. Уильям попросил Уилсона создать его, если он сможет. Дубликат того, что на конце жезла поиска. «Будь осторожен там, Уильям, – Чарли опустилась на колени, поддернув юбку. – Позаботься о своем парне». Ее улыбка была последним, что он увидел, когда ощутил знакомое тянущее ощущение того, как его стаскивает с трона. Х ХХ ХХХ ХХ Х Их лагерь остался в том же виде, каким его оставил Уильям. Уилсон сидел посреди лагеря, дрожа и тяжело дыша. С течением времени, с каждой сменой друг друга на троне, последствия ухудшались. Они начинали чувствовать себя так, будто медленно умирают, задыхаясь только чтобы сделать новый вдох в тот момент, когда перед глазами уже появляются пятна. Уильям бросился вперед, подхватив Уилсона на руки. Уилсон прижался к его груди, уцепившись так крепко, как только мог. «Все в порядке, – прошептал Уильям. – Чарли знает свою роль в нашем плане. Она рассказала мне, что с ней случится, если она попытается вернуться домой». Он уже скучал по ней. Она была его другом так долго, его помощницей еще дольше. Учитывая, как близко она была к смерти, когда он заключил сделку, она вернется домой только для того, чтобы встретить ту же участь. «Мне так жаль, Уильям», – выдавил Уилсон, прижимаясь ближе. Уильям поцеловал его в макушку, погладил рукой по спине. Его правое запястье почти обжигало полное имя Уилсона, написанное темными чернилами на бледной коже. Они были свободны одновременно, впервые в жизни. Уильям закрыл глаза, слезы потекли по его собственным щекам. «Она сделала свой выбор еще до того, как мы спросили ее, уверена ли она». «Лучше продолжать жить, чем вернуться только для того, чтобы уйти в могилу», – прошептала тогда Чарли. В заколдованном лагере, построенном Уильямом, была дверь. Чарли был там, когда он строил ее. Это была такая дверь, по другую сторону которой мог быть только один объект – но поскольку Уилсон вошел в мир последним, весьма вероятно, что Уильям почти ничего не знал о том, что находится по ту сторону. «Ты готов?» – спросил Уильям тихим голосом. «Да, – кивнул Уилсон, – но перед тем…» Что-то зашумело вдалеке. Звуки рычания гончих, ломающихся деревьев – сама природа бунтует и ломается, ад высвобождается в отчаянном безумном порыве, чтобы добраться до них, прежде чем они успеют уйти, «Сейчас, – Уилсон вскочил на ноги, сжимая до боли руку Уильяма в своей ладони. – Нужно уходить, сейчас же». «Полностью согласен», – Уильям подхватил свой Кодекс с земли и последовал за Уилсоном. Первая гончая бросилась на барьер вокруг их лагеря, но была с силой отброшена назад. Уилсон положил свободную руку на дверную ручку, повернув ее, чтобы открыть дверь. «Мы обдумали ваши предложения!» – крикнул он приближающейся тьме. Их вопли наполняли воздух и почти заглушали его голос. «И мы рады отказаться!» – Уильям бросил через плечо, пока его перетаскивали через порог в мир, который он едва помнил.