D.Gray-mini марафон

      Линали пыталась быть сильной.       Она не жаловалась, старалась не показывать слезы, она терпела и жила надеждой, что однажды это все закончится. Не может не закончиться. Иначе, зачем тогда вообще жить.       Она действительно старалась.       Но иногда ей было так плохо, что сил сдерживать слезы просто не оставалось. И тогда она пряталась, где придется, и не отвечала, даже если ее звали. Особенно если звал тот человек.       Линали боялась его до дрожи, и даже беспокойство за брата не действовало на ее отнимающиеся от ужаса ноги.       — Вылезай, он ушел.       Линали вздрогнула и на всякий случай осталась на месте. Она сидела очень тихо, как мышка, ее просто невозможно было заметить. Может быть, это такая уловка, чтобы ее выманить. Люди вокруг часто так поступали — обманывали ее и ловили на доверчивости. И Линали перестала верить словам.       — Ну и черт с тобой. Сиди там в пыли.       Голос был ей незнаком. И он казался детским. Откуда бы тут взяться другим детям?       Линали осторожно выглянула из своего убежища — из заставленного коробками и заваленного тряпками угла за дверью, — ей все же было всего лишь восемь, и никакой страх не мог перебороть любопытство.       По комнате расхаживал мальчик едва ли старше, чем она сама. Он, конечно же, и правда ее заметил, но теперь делал вид, что не видит, распихивая загораживающие узкое зарешеченное окно ящики и вполголоса чертыхаясь.       — Братик говорит, что ругаться плохо, — неуверенно подала голос Линали.       Реакции на свои слова она не дождалась.       И Линали принялась его разглядывать, уже не прячась. На нем была форма экзорциста, сначала она этого не поняла, но, выбравшись на свет, смогла рассмотреть хорошенько — форму подогнали под детский размер, оставив немного на вырост, отчего мальчик казался еще более худым, чем был на самом деле.       — Как тебя зовут? — окончательно осмелела Линали, убедившись, что новой болью и повязками ей это знакомство не грозит.       Мальчик пинком отправил последний ящик в дальний угол и повернулся к ней лицом, меряя не по-детски тяжелым взглядом темно-синих глаз. Ящик был просто неподъемным, сама Линали его даже сдвинуть не смогла бы. А показаться зареванной и растрепанной перед симпатичным ровесником оказалось неожиданно стыдно и очень-очень неловко.       Почему-то она вдруг снова оробела и это не имело совершенно ничего общего с обычным испугом. Скорее уж, это был абсолютно новый, незнакомый ей до сих пор вид неуверенности — страх не понравиться кому-то. И было очень важно, чтобы новый знакомый ни в коем случае не решил, что она трусиха или плакса какая-то, чтобы заметил, что она тоже хорошенькая, и чтобы захотел с ней дружить.       Она робко улыбнулась:       — Я — Линали.       Мальчик задумчиво покосился на дверь, снова посмотрел на замершую в мучительном ожидании ответа Линали, словно размышлял, не вытолкать ли ее в шею прямо сейчас, но в итоге сказал:       — Канда.       И добавил, возвращаясь к разгребанию завалов в комнате:       — Это моя комната.       А потом еще предупредил:       — Будешь трепаться — поколочу.       Пальцем не тронет — поняла Линали каким-то внутренним чутьем, — и разрешил приходить.       Она даже не заметила, как заулыбалась от уха до уха — радостно и открыто.       Кажется, у нее наконец-то появился друг, рядом с которым будет не так страшно ждать, когда же все это закончится. И надеяться — однажды все обязательно будет хорошо.