***
— Попробуй догадаться, что сейчас произошло?! — крикнул кто-то радостным и донельзя счастливым голосом. — Да! Именно это она и сказала! Жуть, представляешь?.. Мне её так жалко… — настроение говорившей резко снизилось. — Он, конечно, урод. Ну как так можно, а? — Ладно тебе… — тихо перебил спокойный и робкий голос. — Не дуйся. В конце концов, он же не специально. Не думаю, что он серьёзно так думает. — И что?! — крикнула первая говорившая. — Да пусть он подавится своей несерьёзностью! Можно подумать, ей от этого лучше! Вообще псих какой-то! Я всегда знала, что у него мозги набекрень! — Ладно, замнём эту тему, — поморщилась её собеседница, не имея ни малейшего желания продолжать спор. — Лучше пойди и скажи ей. Бледнолапка подняла голову и осмотрела место, где находилась. Это было точно не Звёздное племя, в которое она так хотела попасть, а всего лишь палатка Шалфейницы, хотя самой целительницы в ней не было. Зато в паре хвостов от неё неподвижно лежала забинтованная Хвоинка, от которой пахло свежими лесными травами, и никак не тишиной и неподвижностью, которая присуща ушедшим. — Она жива! — захлебнулась от счастья Бледнолапка и с надеждой оглядела ученицу. Да, она была права. И хоть бока Хвоинки и вздымались с трудом, она, чёрт возьми, была жива! — Ну вот видишь, — удовлетворённо сказал тихий голос. — С ней всё в порядке. — Не знаю… — скептически произнёс первый. — После того, что произошло вчера… Я бы на её месте… — она торжественно замолчала. И было понятно, что и обладательница тихого голоса по имени Голубинка, и Бледнолапка, на которую разом нахлынули воспоминания прошедшего дня, этот намёк поняли. Да, Хвоинка жива, но теперь племя её, должно быть, ненавидит наравне с Серолапом. Он был прав. Да и Хвоинка, наверное, придя в себя, её не простит. Что с ней будет дальше? — Ничего страшного, — коротко и безразлично сказала она, проходя мимо Малинки. — Он был прав. — Стой! — озадаченно воскликнула Малинка. — А как же праздник? Вьюнозвёзд послал нас всех в лес, чтобы мы собирали дичь для пира, который сегодня состоится. — Это в честь того, что Хвоинка выжила? — хмуро поинтересовалась Бледнолапка. Весь мир для неё стал серым. А когда жизнь теряет краски, очень сложно перекрашивать её. Особенно смешивая новые цвета со старыми. — Отчасти, — пожала плечами рыжая кошечка. — Но вообще в честь победы над лисой. — И мы тебя не заставляем идти охотится, — вставила Голубинка. — Вьюнозвёзд вообще хотел, чтобы мы держались подальше от тебя. Но слегка оживиться на празднике тебе не повредит. Вон, как ты отощала! — Стой, — дрожащим голосом остановила её Бледнолапка, стараясь сдержать слёзы. — Он сказал вам держаться подальше от меня?.. «Ну, а что ты ожидала, а? Конечно им нужно держаться подальше от предательницы вроде тебя! А вдруг ты опять поставишь жизни племени на кон? Ну уж нет!» — Подожди! — разочарованно крикнула Малинка ей вслед. — Он ведь только хотел, чтобы тебя никто не трогал, и ты сама могла прийти в себя и отдохнуть! Но Бледнолапка не услышала её последних слов… «Тис растёт далеко в лесу. А ягоды его называют Смертью. Знаешь, для чего они хранятся у меня? Если кот ранен, и раны его несовместимы с жизнью, я помогаю ему закончить страдания.» А какая разница, на теле эти раны, или в душе?..***
— Я сказала — быстро! — Я неслась, как сумасшедшая, что ты ещё хочешь?! — Да не дай Звёздное племя тебе когда-нибудь это понять! Пойми, важна каждая секунда! — Хочешь сказать, что я не успела? — Успела-успела. Но всё равно. Это страшно. Нельзя позволить, чтобы это случилось, — с этими словами она взяла листик молочая, раскрошила его, и осторожно протолкнула его в горло кошки. Прошло ещё несколько секунд, и Бледнолапка начала дёргаться. — Сейчас! — радостно провозгласила Шалфейница. В конце концов её мучительно вырвало красной жижей, и хоть жизни больше ничто не грозило, она была очень ослаблена. — Дай ей несколько маковых зёрнышек. Они лежат в левом углу на листе крапивы. И потом оставь её. Пусть она отоспится, придёт в себя и снова станет такой, как раньше. Любые изменения опасны такими последствиями. — А скоро она очнётся? — любопытный взор ярко-зелёных глаз пронзил целительницу насквозь. — Хвоинка скоро. Она сильная. А Бледнолапка… Я полагаю, придётся подождать около луны. В моральном смысле. Ей нужно стабилизироваться.***
— Так больше не может продолжаться! — услышала Бледнолапка голос Малинки спустя полторы луны после пробы ягод тиса. Кажется, она ссорилась с Голубинкой. — Я не могу делать вид, что ничего не происходит! — Хочешь сказать, что тебе нужна её благодарность? — прошипела её подруга. — Какая же ты жалкая! Ты вовсе не понимаешь её и не имеешь терпенья! — А ты не понимаешь меня! — продолжала злиться ярко-рыжая кошка. — Не нужна мне её благодарность! Моё желание помочь Шалфейнице с травами на время лечения Хвоинки от неё ни капельки не зависело, и я не просила её благодарности! Просто мне больно видеть её такой каждый день. У меня сердце разрывается, когда ей в глаза смотрю! Такая в них тоска немыслимая… Но тебе-то этого не понять! — она разочарованно махнула хвостом. — Тебе лишь бы меня в чём-то обвинить! А ведь это из-за твоего поганого языка она до сих пор лежит там!.. Бледнолапке надоело слушать. Они ходят тут изо дня в день, ругаются, и пытаются убедить самих себя, что заботятся об её здоровье. А на самом деле говорят о себе. Чтобы не было стыдно. А иначе зачем ей это слышать каждый день?.. Она действительно устала. Она лежит тут уже целую луну, и ей начинает казаться, что она призрак и её нет. Ей так осточертели эти разговоры ещё с детства, что сейчас ей становится так тошно не то, что от окружающего мира, а просто от них самих. За это время боль стала тупой, как когда ударишься о камень, и который теперь бьётся в груди вместо сердца, что уже исколото острой иглой хвои - символа самоотречения. Ей нужно найти какую-то опору, чтобы быть живой. Но она не умеет. Она хочет быть настоящей. Наконец перестать многозначительно молчать, и крикнуть всем так, чтоб оглохли. Что она устала молчать, устала притворяться, устала грызть себя!.. Ведь от того, что её вытащили из мнимого Звёздного племени ещё не значит, что теперь все её простили. Вон Хвоинка, как только вышла из палатки целительницы и вновь сменила Малинку, стала водиться с Серолапом. Благодарная, видите ли. Весь день с ним проводит, видно втюрилась, а её даже ни разу проведать не пришла. Значит, не простила. Бледнолапке было невдомёк, что все просто боятся её и не хотят беспокоить. Просто каждый из них, в том числе и она, закрылся в своих личных мирах, заперев их на сто замков, и коротал там свой век, обижаясь на того, кто в этот мир не приходит. Но ведь очень сложно прийти в закрытую душу. Сначала нужно сломать замки. А многие этого не умеют. И вот она в который раз выходит на солнечный свет, болезненно щурится и снова прожигает огненным взглядом Голубинку с Малинкой. Надоели. Голубинка уходит, а Малинка остаётся. Для Бледнолапки это оказалось неожиданностью, но по ней этого не было заметно, так как в последнюю луну она вообще не выражала своих эмоций. С тех пор, как перестала любить солнце. — Чего ты хочешь? — сухо спросила она у Малинки, чьи лапы уже трясутся от страха. Боится. Так Бледнолапка и знала. — Хочу понять тебя, — она задумчиво наклоняет голову набок. — Почему ты такая? И почему не веришь в Звёздное племя? И зачем тебя спасать, если ты не хочешь жить? — Мне больно, — холодно отвечает серо-белая кошка. Кажется, Малинке не понравился этот ответ. — И что? — рассердилась она. — Хвоинке тоже было очень больно, но при этом она выжила. Ты не знаешь, а мы видели, как она оживала. Сначала никто не верил, но по ней было видно, что её желание жить было больше боли. А ты? Ты специально убиваешь себя, чтобы не чувствовать эту боль! И при этом не веришь в Звёздное племя! — Хвоинка для меня и Звёздное племя, и солнце, и луна. Мои родители одни из самых заботливых на свете, но даже они не понимают меня так, как она. Она видит мою душу насквозь. А если она со мной не общается… Что ж, видно я серьёзно зачерствела, — она ухмыляется, как заядлый маньяк. И сама начинает искать ответ на вопрос Малинки. Действительно, зачем её спасли? Ведь это они закрылись от неё, они создали вокруг неё пустоту! Так зачем?.. В это время сзади мелькает силуэт Шалфейницы. — Привет! — радостно здоровается она, но, увидев вздыбленную шерсть на загривке Бледнолапки, подталкивает её обратно в палатку, и шипит на Малинку: мол, не надо никаких расспросов. Наивная. Думает, что Бледнолапка глухая. Небось, сейчас опять даст маковые зёрна и будет успокаивать, как остальные. Бесполезно. Но вот они в палатке. И Бледнолапке очень нужно задать первый интересующий её за это время вопрос. — Зачем вы спасли меня? — она безнадёжно обернулась к целительнице, перебирающей ромашку и попыталась найти отклик в её янтарных глазах. — Извини, — беззлобно фыркнула Шалфейница. — Что теперь из-за нас ты покойник, которому в могиле не лежится. — А если серьёзно? — упрямо нахмурилась ученица. Она всё прекрасно знала об этих дурацких философских беседах на тему «живи дальше». - Почему? Бледнолапка не была глупа, и не хотела слушать, что нужна родителям и вообще очень важна для всех. Как можно так бесстыдно врать? Она ведь знает, что всё совсем не так. Но ей было интересно, как ответит на этот вопрос наставница Хвоинки. Они ведь идеально сочетаются друг с другом. Обе - неординарные личности, не умеющие говорить банальности. Она хотела лишь подтверждения именно её мыслей. Ведь только Шалфейница с Хвоинкой говорили ей правду. Однако, у каждого своя правда. — Я не скажу тебе, — спокойно сказала белая кошка. — Ты мне просто не поверишь. Тебе не нужно моё мнение, а лишь подтверждение твоего. Лучше попробуй догадаться сама. — Потому что это всего лишь твои обязанности? — наугад фыркнула Бледнолапка. — Да. Но кто тебе сказал, что я равнодушно и даже недовольно отношусь к своему труду? — Мне не говорили. Но я ведь вижу, что для воинов обязанности являются лишь обязанностями, и исключений не бывает. — Знаешь, в чём разница между воинами и целителями? — вздохнула кошка. — Воины любят больше всего других воинов, а целители только своё дело. Для нас нет обязанностей. Воины равны перед нами — они все являются нашей семьёй. Мы как большое дерево. Ты — его часть. И когда один из маленьких и некрасивых составляющих стебельков ломается, то большое и прекрасное распадается и делается таким же уродливым. И в час, когда тебе тяжело, я хочу, чтобы ты помнила о древе. О том, что мы — семья. Мы — Грозовое племя, и не можем друг без друга. Всё то, что она сейчас сказала, у Бледнолапки переваривалось плохо, и ей нужно было выйти на свежий воздух, чтобы разобраться, хоть было и страшно. Но в любом случае, это придало ей жизненных сил, каких раньше не наблюдалось, достаточных для того, чтобы выйти наконец на свет. И вот, она вышла. И даже прошла несколько шагов. Изменения были кардинальными. Солнце светило прямо в мордочку, свежий ветерок приятно шевелил шёрстку, и на душе сразу сделалось легче, как будто с неё упало несколько камешков. Хорошо. Всё это прекрасно, но как же ей теперь подойти к Серолапу и Хвоинке? У неё почему-то было плохое предчувствие. Однако думать мешали коты, с удивлением пялившиеся на неё. Сначала напали родители, затормошили, затискали и поглядели исцеляющим душу взглядом. Потом и все остальные подтянулись. Но тут хватило и просто доброжелательных заинтересованных взглядов. «Мы Грозовое племя! И мы не можем друг без друга.» И она уже чувствовала, как подойдёт к ним, и просто скажет какую-нибудь чепуху, и жизнь наладится, но как только подошла, чувство страха и стыда снова кольнуло в груди. Она поняла, что если даже племя и не хочет её смерти, то насчёт них она была не уверена. И снова обида начала душить, и мир сделался серым. Она знала, что не должна поддаваться, но силы уже успели иссякнуть, и она могла только бессильно смотреть, как играют её подруга и брат. Однако проницательный взгляд тёмно-зелёных глаз не мог не уловить её присутствие. — Я не могу! — услышала она приглушённый дрожащий голос Серолапа. — Просто не могу! — Когда я вышла из палатки, ты сам навязался ко мне в дружки, и я пообещала простить тебя и проявить свою благодарность, если ты сделаешь то, что захотел сделать сам. Это был твой выбор. И сейчас он остаётся твоим, — это был такой знакомый и родной голос Хвоинки, что Бледнолапка болезненно вздрогнула. И для неё оказалось большой неожиданностью, когда Серолап начал приближаться к ней. Усы предательски задрожали, а глаза снова стали наполняться слезами недавних воспоминаний. «Лучше бы лисица растерзала ТЕБЯ!» — Прости… — пробормотал оруженосец, сосредоточенно разглядывая свои лапы. — Я был неправ. Бледнолапка не знала, что ему ответить, и молча смотрела в глаза. Чувство обиды жгло её похуже смерть-ягод, и его навряд ли можно было как-нибудь искупить. Разве что временем. С другой стороны, её брат был искренним с ней, и поступил правильно. Ведь это она во всём виновата! — Ты не должен извиняться, — услышала она свой усталый хриплый голос. — Уходи. Мне плохо. В это время она услышала тихий шелест за спиной, и обернувшись, увидела Хвоинку. Бледнолапка сильно испугалась, — ведь они столько времени не общались и не находились так близко, — и стыдливо спрятала мордочку в лапы. — Мне кажется, лучше мне с ней поговорить, — мягко предложила юная целительница насупившемуся Серолапу. — Обещаю тебе, с ней всё будет хорошо. — Хорошо, — выдохнул кот, продолжая смотреть в землю. Видно было, что он тоже едва сдерживает слёзы обиды, бессилия и страха. Хвоинка обняла её хвостом и мягко подтолкнула в сторону своей палатки. Бледнолапка не смотрела на неё, отчаянно пытаясь зацепиться за что-нибудь интересное, только бы не встречаться взглядом! Она ведь просто недостойна… И даже когда они всё-таки пришли, она продолжала упорно смотреть в стену. Она ни за что не обернётся. Так просидели она около пяти минут в молчании. Бледнолапка судорожно вздыхала, мечтая скорее уйти отсюда, не смотря на то, что лапы будто налились свинцом, а Хвоинка обеспокоенно и изучающе смотрела на неё. — Зачем? — наконец спросила она. — Бледнолапка, зачем ты это сделала? — Ради тебя, — ученица почувствовала, что её голос дрожит. — У меня перед тобой грех, который не искупить… — Неправда, — спокойно прервала её Хвоинка. — Ты делаешь хуже не только себе, но и мне. Ты обесцениваешь мой поступок. — В смысле? — вздохнула ученица, не имея особого интереса к этому вопросу. Ей уже было на всё плевать. — Я спасла тебя. А ты снова гонишь себя в лапы к смерти… Я не требую от тебя благодарности, Бледнолапка. Но ты обижаешь меня этим. Разве для этого я тогда бросилась на лисицу? — Но ведь это из-за меня всё случилось, — она больно закусила губу, чтобы опять не разреветься, как котёнок. — Это я нашла лисиную нору. — Это случилось из-за моей безответственности. Я должна была подумать о том, чтобы взять с нами кого-то из старших, который смог бы нас защитить. — Но ты ведь брала нас с Туманчиком в лес в начале Юных Листьев без старших? — Дай-ка подумать… — Хвоинка старательно покопалась в обрывках памяти, вспоминая тот случай. — Ну да, брала, — ответила она спустя минуту. — Но ведь тогда ещё лежал снег. Мы бы почуяли или заметили рыжую лисицу ещё за триста хвостов. Бледнолапка лишь бессильно покачала головой. — Ты меня успокаиваешь… — всхлипнула она. — Неправда! — возмущённо подскочила Хвоинка. — Ведь ты меня не просила тебя спасать, верно? Это было моё решение, и я сама за него расплатилась. — Но это было ошибкой. Это было просто так, — продолжала спорить серо-белая кошка. — Ничего в нашей жизни не бывает просто так. И ни один кот не заслуживает смерти. Почему ты думаешь, что ты заслуживаешь её? — Есть куча всяких причин! — громко крикнула Бледнолапка, давясь слезами, и наконец взглянула на подругу. Хвоинка серьёзно посмотрела на неё в ответ тёмно-зелёными глазами. — Я ведь стояла, пока ты погибала за меня! Серолап сказал, что я хотела твоей смерти! — Но ты ведь не хотела, верно? — вкрадчиво спросила юная целительница. — Ты мой друг, и я в это не верю. И вообще — не слушай его! — она вскочила, возбуждённая негодованием. — Кто он такой, чтобы тебе это говорить?! Он ведь завидует тебе! Он пытается быть лучше тебя, потому что тебе живётся лучше. У тебя есть родные родители, и он уверен, что если они не будут гордиться им, то не будут признавать. Его можно только пожалеть… — Это мне живётся лучше?! — взорвалась Бледнолапка. — Мне?! А он знает, что такое, когда ты на грани жизни и смерти? Когда тебя выворачивает наизнанку от боли, кошмаров и взглядов под названием «тебе не жить»?! — Конечно, нет. Но он пережил много всего другого. У каждого из нас свой рай, или ад… В любом случае, — она устала спорить и снова легла на пол. — Ты нужна нашему племени. Ведь я же не слепая. Я видела, с какой бешеной скоростью ты помчалась в лагерь за помощью. Я видела тебя, когда меня привели. Ты была вся взъерошенная, лохматая, грязная, и лапы твои были в крови. Однако ты подбежала ко мне и спросила, как я себя чувствую. Понимаешь? А я ведь сказала, что вижу твою душу насквозь. Я не могла думать иначе. — Правда? — в больших синих глазах мелькнула такая дикая надежда, что Хвоинке стало тошно. Её преследовало отчаянное ощущение, что она врёт. — Конечно, — выдохнула она, и даже нашла в себе силы улыбнуться. — И да, помирись с Серолапом. Он, конечно, последний гад, но я считаю, что ты обязана его простить. Всё-таки он спас нам жизнь… Станьте, наконец, одной семьёй. — То есть… ты прощаешь меня? — она робко улыбается. — Дура, — счастливо мотнула головой Хвоинка. И вышла. Следом за ней вышла и Бледнолапка. Она была свободной, и это заглушало всё её радостные мысли и события нескольких секунд. Серолап бросился к ней, не чувствуя больше напряжения, прижался и зарыдал, как маленький котёнок. Унизительно просил прощения, заверял её в том, что она лучшая сестра и друг, и что совсем ни в чём не виновата.Как, оказывается, хорошо быть свободной.