Лик бледной луны

      Бледноликая отрешённо вглядывалась в семенивших по лагерю соплеменников. Угнетённая атмосфера ощущалась даже отсюда, из уютной палатки Хвойнолистой. Шалфейница деловито соединяла в одну смесь какие-то остро пахнущие травы, хмурилась, водила носом и аккуратно размешивала получившееся лекарство коготками, стремясь не задеть чувствительный дубовый лист, который служил вместилищем для измельчённой зелени. Буквально только пару минут назад вернулись взволнованные патрульные и сообщили Вьюнозвёзду пренеприятнейшие новости. Племя Теней под игом Речных воинов собиралось нанести Грозе серьёзный урон посредством объявленной негаданно войны. Ветряные коты, слава звёздам, пока не встревали в данный конфликт. Бледноликая угрюмо оглядела почти опустевшую с уходом израненных в прошлой битве котов в воинскую пещерку. Только она одна, да пару больных простудой в соседней палатке, осталась здесь, под присмотром добрых травниц. С одной стороны спать, уткнувшись носом в бок лучшей подруги, было легче. Кошмары не преследовали воительницу так рьяно. Но с другой стороны от безделья она уже практически лезла на стенку. Вечер после того злополучного объяснения в любви не появлялся. Всё же, несмотря на его решительность, ему, однако, оказалось тяжёло видеть её после того угнетающего разговора. Бледноликой так даже было легче, ведь меньше всего на свете сейчас ей хотелось бы удушающей атмосферы неловкости и вины. Впрочем, и без Вечера ей хватало переживаний. Несколько недель пролетели одним махом. Дни сливались в одну серую и унылую массу. Она даже не могла определить точно, сколько времени провела в палатке после битвы. Её раны постепенно заживали, но Бледноликая пока не была готова к тому, чтобы продолжить прежнюю жизнь, вернуться к своим обязанностям и сделать вид, что всё пойдёт так, как раньше. Она попросту не могла и не хотела этого. Каждую ночь высыпали звёзды на тёмный небосвод, и каждую ночь кошка искала в далёких огоньках Закатницу, и каждую ночь не находила. Горе пожирало все её силы. Никогда уже больше не сможет она улыбнуться искренне, как ни желала бы этого Хвойнолистая. Иной раз ей казалось, что она сходит с ума. Образ матери, восозданный ею с точностью до последней шерстинки, приходил к ней в тревожных и мутных сновидениях, шептал о чём-то, но Бледноликая никак не могла расслышать слов. Речь мамы глушила плотная невидимая пелена непролитых слёз, память искажала знакомые с детства черты. Расплывались видения и звучали белым смутным шумом слова. Опять белизна. Опять пустота. Вся её жизнь прошла в бесконечном беге от самой себя. Делала ли она когда-нибудь то, что хочется, а не то, чего ждали от неё другие? Почему она не всегда позволяла искренним порывам сердца вырваться наружу? Только ли оттого, что боялась оказаться уязвимой перед свидетелями её честности и любви? Разве долг и приличия должны быть важнее? О, как бы она хотела провести больше времени с Закатницей! Если бы только она знала, что времени всегда было мало. Жалкий год с небольшим. Если бы она знала, что матери жестокие звёзды уже отсчитали дни, решили с помощью бездушных сил оборвать всё, то она бы стала лучше, осчастливила бы её, не причиняла бы боли. Если бы она только знала… К глазам прильнул жар непролитых слёз. Иной раз ей хотелось зарыдать громко и горько, выразить свои сожаления в искреннем плаче, очиститься от пыли. Ей казалось, что она покрыта тонким серым слоем, невидимым для глаз окружающих, что она никогда на деле не жила, и реальна лишь разрывающая на части боль. Почему она должна сдерживаться?! Ей больно. И она воистину хотела жить, но жить правильно и полно. Она никогда не смогла бы удовольствоваться компромиссом. Либо всё, либо ничего. Либо настоящая жизнь, либо окончательная смерть.       Она вскинула голову и прищурила глаза, стремясь не допустить в мир ни единой слезинки. Дело даже не в том, что она боялась выглядеть слабой как раньше, нет, она попросту не хотела того, чтобы её скорбь видели посторонние. Да и близкие тоже. Её горе было личным и закрытым. Бледноликая не желала делиться им ни с кем. По крайней мере, на данный миг. Кошка глубоко вздохнула и побрела прочь от оживлённой, взбудораженной известиями о грядущих боях поляны, прочь из тёмной палатки. Ей там не место, она чужая. Так хотелось ощутить тепло родного существа, самого надёжного и верного друга, который только у неё был, не считая Хвойнолистой. Её гложила тоска, чистая и пронзительная, как зимний ветер в ясную ночь. Лес шумел, перешёптывался сухими ветвями и шорохом оставшихся мышей. Снег легонько скрипел под лапами. Она вязла в нём, не обращая внимания на колючий холод. Это точно её не убьёт. Прозрачно-голубое небо вытягивалось ввысь, звенело беззвучной музыкой и дразнило недоступной свободой. Если бы только она умела летать, она бы поднялась к самой вершине и проверила бы каждый небесный закуток в поисках нужной жизни. Возможно, она отнесла бы сверкающую душу Закатницы обратно. Или же в более счастливое место. Она бы оберегала свет собственной грудью, отдала бы всю свою кровь для свершения чуда, вырвала бы собственные крылья, если бы это помогло матери обрести новую жизнь. Но, к сожалению, коты не всегда могут совершить то, чего желают всем сердцем, исправить свершённую несправедливость. Глядя на возвращающихся с охоты Тумана с Ольховушкой и Хвойнолистую, шествовавшую за ними со мхом для больных и королев, Бледноликая ещё острее ощутила собственное одиночество, гнетущее с каждым днём её всё сильнее. Она сама возвела вокруг себя плотные барьеры, но как же ей не хватало сейчас любви. Близкие не трогали, опасаясь причинить ей вред и, в глубине души, они неосознанно не желали погружаться в её мрачную боль. Как же плохо! Как же тихо в её лесу. Пожалуйста, не оставляйте меня, взмолилась она про себя всем своим израненным и покорёженным разумом. Не оставляйте меня одну. Услышьте меня, прошу вас. Не уходите к звёздам. Да, они красивее и лучше меня, но, умоляю, останьтесь со мной. Они никогда не будут нуждаться в вас так, как я. Мама, Хвойнолистая, папа, Туман, Вечер, Ольховушка. Все, кто слышит меня, кто видит и любит меня. Мне больно, и я не хочу жить на отдалении от вас. Я так не смогу, я поняла это. Верните мне обратно всё то, что я отбросила, отвергая вашу поддержку. Дайте мне всё и разделите со мной боль. Мне тяжело, я не смогу находиться в таком состоянии вечность. Пожалуйста, спасите меня. Я никогда не буду сильной и правильной без вас. Я умру без надежды. Дайте мнё её, обманите меня добротой.       И чуда не свершилось. Так, как хотела бы изначально Бледноликая. Вместо этого произошло кое-что другое. Кошка прикрыла глаза, собираясь с духом. Что-то явно пошло не так. Хвойнолистая выглядела ошарашенной и уязвимой. Хрупкой до болезненного зубовного скрежета. Тёмные полосы на щеках внезапно стали оттенять и выделять растерянные очи. Мудрая не по возрасту и добрая травница выглядела потерянной. Словно заблудившийся котёнок. Грудь Бледноликой сжалась. Она в изумлении приоткрыла пасть, не зная, чего ожидать и о чём говорить. Увиденное потрясло её до глубины души. Видеть сильную и смелую целительницу в таком состоянии… Это причиняло ощутимую боль. Вся сцена отдавала чем-то неправильным. Отрешённая печаль и напряжённые раздумья отражались на лике подруги. Если бы воительница не знала Хвойнолистую с детства, она бы сказала, что все странные и непривычные эмоции подозрительно походили на немую панику. Безнадёжность положения и желание выбраться хотя бы немного из тёмной бездны самостоятельного разрешения всех проблем. Травница не рассчитывала на поддержку со стороны. И Бледноликая отчётливо проговорила слова Тополя, услышанные ею где-то там, сквозь густой туман мыслей и потерянности:       — Ты не должна справляться со всем в одиночку, Хвойнолистая. Есть ещё те, кто нуждается во мне.       Слёзы отступили, оставляя воительнице неожиданно бодрое состояние духа. В ослабевшие от незаживших ран и отсутствия деятельности мускулы влилась сила. Бледноликая знала, что кое-что исправить она всё-таки могла. Неужели Туман с Ольховушкой не заметили настроения серебристо-чёрной кошки? Нет, от их глаз не ушло ничего. Ольховушка казалась встревоженной, пусть и, если судить по недоумению, отражавшемуся в солнцеподобных очах, пребывала в незнании о причинах. А вот Туман был угрюмее обычного. Черты лица ожесточились, и на мгновение кошка испугалась, что боль её лучшему другу причинил молочный брат. Но нет, гнев воина не был обращён против целительницы.       — Здравствуй, Бледноликая, — проговорил Туман в ответ на её слова. Он не выглядел удивлённым, скорее просто задумчивым. Пытливые серо-голубые глаза отражали всю тяжесть размышлений их обладателя. — Я думал о тебе. Есть кое-что, что надо обсудить. Тебе нужно знать о том, что происходит.       — Нет, — тихо, но решительно возразила Хвойнолистая. Она подняла голову и прищурила очи, разглядывая лучшую подругу с лап до макушки. — Ты не должен впутывать сюда Бледноликую. Она и без того натерпелась, — лицо её стало мрачным. — Мы разберёмся со всем сами.       — Нет, — запротестовала воительница. — Я не могу оставаться в стороне, когда ты… — она задохнулась от возмущения, прежде чем продолжить. — Когда ты ходишь такой. Да ни за что на свете! Ты даже и не представляешь, насколько это неправильно и больно — видеть тебя в таком состоянии.       — А ты не представляешь, каково мне! — резко ответствовала травница, хвост раскачивался во все стороны. — Каково мне, когда тебе так тяжело! Как ты думаешь, посмею ли я потревожить тебя после такого? Кем я буду после этого?!       — Другом, доверяющим своему другу? — невинно поинтересовалась Ольховушка. Правда, для беззаботного тона у неё был на удивление неуверенный вид.       — Ты права, как и всегда, Ольховушка, — с теплотой отозвался Туман. — Не время для сцен. Нам надо найти уединённое место. Я понял, почему Речные коты так неуравновешенны в последнее время. Я всё понял. Кажется, что и раньше знал, но не хотел верить. И нам нельзя медлить. Но и действовать наобум тоже неразумно. Нужны доказательства.       — Хорошо, — Бледноликая вздохнула, с горечью подумав о том, что видимо нет и не будет в её жизни такого периода, когда с ней и близкими ничего не происходит, и они просто живут безмятежно. Что-то тёмное надвигалось, веяло холодом от спокойного и сосредоточенного голоса Тумана, от безысходности, овладевшей Хвойнолистой. Будто бы пережила она чуть ли не гибель собственную. Предчувствие твердило кошке, что ничего хорошего известия не принесут. Но она должна их выслушать. — Положим добычу и пойдём.       — Моего мнения не учитываем, да? — ворчливо осведомилась Хвойнолистая. Но с мордочки на миг ушло выражение крайнего отчаяния и отрешённости, и Бледноликая решила, что это неплохая перемена настроения. Лучше старая добрая ворчливая травница, нежели одинокая и печальная. — Что ж, это в любом случае будет длинная история. А тебе, между прочим, необходимо отдыхать и не таскаться по Грязным Местам.       — Мы же не котята, чтобы вести тайные переговоры в Грязном Месте, — нервно хихикнула Ольховушка. — И не заговорщики. Поэтому можно пойти к Небесному Дубу.       — Прекрасное место, — одобрила Бледноликая и повернулась к Хвойнолистой. — Между прочим, я почти выздоровела. Не надо меня опекать, — это я должна позаботиться о тебе, закончила она про себя свою фразу.       — В общем, — Туман слегка кашлянул, неловко переминаясь с лапы на лапу, — с местом мы определились, так?       — Да, — кивнула целительница. — Пойду узнаю, как там все без меня, и, если не найдётся неотложных дел, то я приду.       — Мы подождём, — кротко согласилась Ольховушка. — А пока, братец Туман, пойдём отнесём еду в Общую кучу.       — Пошли.       Бледноликая решила остаться на месте, со хмурой сосредоточенностью изучая светло-голубой небосвод. Что же такого произошло в лесу? Утром Хвойнолистая выглядела, пусть и изрядно утомлённой, но всё же не такой измученной. А сейчас… Кошка вздохнула и рассеянно прочертила когтем по снегу тонкую полосу. Подумав, добавила ещё три линии. Что же делать? Какая беда постучалась в дом? И почему даже Туман решил забыть о прежних разногласиях? Не то чтобы она до сих пор злилась на него из-за смерти матери, ведь, несмотря на бурлившие в ней эмоции, разум и сердце единогласно твердили ей, что бывший брат невиновен, но… Да и на ненависть нужны внутренние ресурсы, силы, а таковых у воительницы в последнее время попросту не существовало, но… И опять-таки, поведение Тумана резко бросалось в глаза. Оно являлось непривычным. Конечно, они не ругались больше, но никто из них не пытался даже проломить многолунную стену отчуждения, а здесь брат действовал так, как раньше. Когда ничего не стояло между ними, и не было взаимных упрёков, обвинений, зависти и горькой обиды. Когда они действительно были друг для друга роднёй. Что же пробило брешь во взвращенном месяцами напускном равнодушии? Туман вёл себя как друг, пусть и посторонний наблюдатель вряд ли бы уловил эти крохотные изменения в тоне голоса, жестах, манерах и взглядах. Но Бледноликая слишком хорошо знала серо-белого воина. Не хуже, чем родную до каждой шерстинки и уголков глаз Хвойнолистую.       Её терзал вопрос. Изменит ли навсегда, пусть и опостылевший, но стабильный порядок воинской жизни известие, что получит она через несколько минут? Что-то глубинное и неясное подсказывало ей, что да, изменит, и изменит навсегда.       — Помоги нам, Звёздное пле… — она взмолилась машинально, не уверенная в том, что её мысли уместны. Во всём виноваты заученные с детства устарелые догмы. Она ни капельки не верила в звёзды, так какой смысл молиться им?! Но кое в кого она всё ещё верила. — Закатница, если ты слышишь меня сейчас, дай мне сил выстоять! Я сомневаюсь, что смогу быть в необходимом состоянии достаточно долго, чтобы хотя бы попробовать разобраться со всем. Позволь мне помочь всем. Пожалуйста.       — Тебе не нужны силы, моя маленькая, — принёсло лёгкое дуновение ветра ответ. — Их у тебя всегда было более, чем достаточно. — Но кто мог поручиться, что это не отчаянное желание выдать светлый обман за правду?       — Темнозвёзд? Чернозвёзд? Ночнозвёзд? Нет, это слишком просто. Звёздный Вечер? Нет, думаю, Вечер не одобрит. Так, а что насчёт Звездотени? Хм, это больше подошло бы кошке. А мне нужно что-то мужественнее и весомее. Итак. О, придумал. И как я раньше-то не догадался? Солнышко, Пташка, вы стали свидетелями моего триумфа. Запомните этот день навсегда, и вспоминайте потом, когда я стану предводителем. Отныне в будущем я буду зваться Звёздным…       — Усом? — хмыкнула золотистая кроха — дочка Бури и Рябиногрива. — Да, я угадала?       — Ты ведь ими так гордишься, — смущённо улыбнулась полосатая Пташка, сестра Солнышко.       — Не сбивайте вашего лидера с мысли, — шутливо проворчал котёнок Белошейки — угольно-чёрный котик с тёплыми золотыми глазами. — Хорошо, что Рыжиночка спит, её ехидный язык порой невыносим.       Бледноликая вспомнила, что у Малиновки и Чертополоха родилась дочь. И это казалось таким странным, ведь она младше пары всего на каких-то две-три луны, однако у них уже есть дитя. Впрочем, создание семьи совершенно не то, чего бы она хотела. У Бледноликой уже была семья, и следовало сохранить в эти сложные времена её, а не строить с несовершенными чертами характера и незажившими ранами новую.       — Ага, лидер, конечно, — фыркнула Солнышко, сверкнув материнскими серыми глазами. Видно, нравом кошечка пошла в мать — такая же независимая и насмешливая. Правда, усугублялось это тем, что она ещё и умудрялась в ментальном и моральном плане повыдёргивать шерстинки не только у родителей, но и других взрослых котов всего племени. Шаловливой родилась она и отчасти той ещё хулиганкой. Прямо как Туман в детстве.       — Смотрите, ребят, Ольховушка вернулась, — восторженно пропищала Пташка. — Она — моя лучшая подруга, такая добрая, красивая, светлая. И старшинством не хвастается, и в авантюры не втягивает, — в общем, мечта, а не кошка!       — Эй, — возмутилась Солнышко с отчётливой ноткой сестринской ревности. — Нельзя быть вечно правильной и скучной, Ив! Я порой не могу поверить, что ты моя сестра. Нас точно не подменили в котячестве?       — Дура! — закатила глаза Пташка. — И прекрати звать меня Ивой. Я не дерево.       — Но обожаешь кошку с именем дерева, — невозмутимо прокомментировал Темноусик, пошевелив чёрными как ночь усами. — На твоём месте я бы был польщён.       — Хэй, Звёздный Ус, а ты впервые сказал что-то дельное, — ухмыльнулась сероглазая кошечка, подмигнув другу.       — Звёздный Мрак, — важно подправил чёрный котик. — Не забывай об этом, солнце. Печально, что прыти в тебе хоть отбавляй, а память весьма коротка.       — Нормальная у меня память, — беззлобно усмехнулась Солнышко. — Скажи спасибо, что не Звёздным Маком обозвала. Туман говорил, что мак — это ругательство.       — Темноусик, ты опять сбежал без спросу, — всполошившаяся Белошейка выглянула из детской. — Тебе нужно больше проводить времени в тепле.       — Но мам, меня почти за вождя приняли! Даже имя я получил свыше. Звёздный Мрак! Так зачем мне опять уходить на тихий час?       — Иди-иди, — обе сестры подтолкнули «обожаемого» лидера ко входу. — Дела предводительские крайне важны, пусть даже это и послеобеденный сон.       — Вредины, — добродушно рассмеялся Темноусик и послушно юркнул в палатку.       Бледноликая с горечью подумала о том, как мало прошло таких моментов в её жизни. Долгое время она болела, а с Хвоинкой шутить так беззаботно ей не позволял статус подруги. Пусть и Хвоинка пробовала шутить раньше. Вот только выходило у неё всегда по-взрослому. Всё же целительница выросла раньше, и не обошлось тут, скорее всего, без чего-то важного. Ведь с самого начала она почувствовала в зеленоглазой травнице что-то родное, пусть и грустное, связывающее их покрепче любого лисьего капкана. Скрытую печаль и тяжёлое прошлое. В силу юности Бледноликая раньше предпочитала не задумываться об этом, но сейчас всё выходило под влиянием невинной детской перепалки. Как же давно всё это было. Детство. Будто и не существовало такого периода в её жизни. И не вернуть больше дни беззаботной юности, упивающейся жизнью и солнцем, не в силах пресытиться всем, что радует глаз. И нет желания возвращать её детство, безрадостное в болезнях и родительских ссорах. И нет воли к тому, чтобы двигаться дальше, в будущее. Всё напрасно без Закатницы. Но есть ещё близкие ей коты, которым она нужна, и которые до боли нужны ей. А потому сегодня она не умрёт и не умрёт завтра. Потому что на собственном горьком опыте знает, как раздирает на части скорбь, как жестока и несправедлива утрата родного существа. И она не может поступить так с семьёй. А пока она жива и живы любимые ею друзья и родственники, борьба продолжается и остаётся надежда. Но на что надеяться?       — Дел пока нет, — Хвойнолистая вышла из целительской пещерки. — Ты как себя чувствуешь? — с обеспокоенной мордочкой мяукнула она. И Бледноликая вдруг ощутила прилив острой благодарности и нежности к подруге. За невесёлое детство, которое она скрашивала мелодичными сказками и убаюкивающим милосердием, за юность, в которой была несгибаемой опорой и защитницей, примером для подражания, родственной душой даже, если бы души существовали в этом мире, за то, что всегда рядом — верная и готовая в любой момент протянуть лапу помощи.       — Я так рада тому, что ты у меня есть! — выпалила слова, как есть, из сердца порождённые, духовной близостью взращённые. Слёзы вновь навернулись на глаза, но Бледноликая лишь тряхнула головой, не давая пролиться вещественному доказательству её сильных и сложных эмоций.       — Я знаю, — выражения лика травницы смягчилось, глубокие очи глядели с печальной теплотой. — Я тоже рада, словами не описать, насколько мне повезло, что ты мой друг.       — Что же, тогда не ворчи из-за того, что я хочу знать о том, что с тобой происходит, — преувеличенно-бодро проговорила воительница. — Что бы ни случилось, мы постараемся разобраться с этим. Разговор связан с убийцами? — она не смогла выдавить из себя имя матери, поскольку казалось, что так, говоря вслух об её смерти, она признаёт то, что её не вернуть. Прежнее горе не уйдёт, но она постарается сделать хоть что-то хорошее, дабы не плодить отчаяния в чужих жизнях. Может, хоть кто-то будет в порядке, если она на это не способна?       — Да, — опустила голову Хвойнолистая.       — Тогда поспешим, — хмуро ответствовала Бледноликая.       У Небесного Дуба было пусто. Корявые ветви-когти распростерлись к начинающему постепенно алеть небу. Сиреневые облака создавали головокружительную иллюзию. Золотой свет пронизывал пепельную поляну, сгнившие прошлогодние травы, иссохшие кустарники и несколько угловатых валунов. Туман задумчиво склонил голову, вынюхивая всевозможную дичь. Всё-таки в голодную пору нельзя упускать ни одной возможности. Бледноликая последовала примеру брата, но все зверьки, судя по отсутствию запахов, либо попрятались, либо перемерли от холода. Дыхание котов узорной вязью подымалось ввысь и переплеталось в сложные нити. Наши судьбы связаны, и мороз об этом прекрасно знает, подумала про себя кошка.       — Я думаю, здесь нас никто не подслушает, — тихо заметила Ольховушка. Хвойнолистая удовлетворённо кивнула светло-рыжей ученице.       — Говори, Туман, — сипло потребовала серо-белая воительница. — Не утаивай ничего.       — Ему можно доверять, — уверенно заявила полосатая целительница. — Рассказ будет долгим, но честным.       — Это да, — кот рассеянно пригладил языком шерсть на груди.       — Пожалуйста, только не злись раньше времени и не пугайся, — подруга поглядела ей в глаза пронзительным взором глубоких болотных очей.       — Постараюсь, — стиснула зубы Бледноликая.       — Я думаю, что все произошедшие и происходящие сейчас события связаны друг с другом, — начал свою речь Туман. — Начнём по порядку. Всё пошло не так, после того, как Мха изгнали из Речного племени. — При упоминании пёстрого воителя его лицо слегка помрачнело, но голос его не дрогнул. — Конечно, цепочка происшествий родилась раньше, но мы начнём с внешнего мира. А кому выгодны гонения глашатая? Всё очевидно — тому, кто его ненавидит. Я не сомневаюсь в том, что Мох подлый кот, но, если идти дальше, становится понятно, что в этот раз убийства он не совершал. После его изгнания и назначения Вербной Звезды лидером Речные воины резко спятили все как один.       — Да, я помню странное поведение Водоросли на прошлом Совете. Такое чувство, будто их кто-то запугивал, — негромко заметила Хвойнолистая.       — Да, и Мох слёзно умолял не выдавать его предводителю, — вспомнила Бледноликая.       — Это ещё когда? — прищурился Туман.       — Мы укрывали его до битвы с племенем Теней, — смело выпалила воительница. Вот теперь и можно посмотреть, действительно ли братцу можно довериться. Лик серо-белого воина вытянулся в изумлении и гневе, однако он сдержался.       — Ладно, сейчас это не имеет значения, — медленно проговорил кот. — На чём мы остановились? Да, Речные внезапно взбесились. Конечно, можно свалить их поведение на Голые Деревья. Да и Ветряки не отстают от них. Но перед объявлением войны произошло ещё одно убийство, — он сгорбился, прикрывая печальные глаза. — И оно никому не выгодно. Ни племени Ветра, ни племени Реки. Только тому, кто ненавидит тебя, Бледноликая.       — У Хвойнолистой были такие предположения, — глухо пробормотала кошка. — Но я тогда пребывала не в том состоянии, в котором можно мыслить здраво. И я всё ещё смутно понимаю тебя. Я думала, что это ты убил Закатницу, — безжалостно отрубила она. — Всё указывало на тебя. И указывает сейчас. Ведь ты ненавидишь Мха.       — Но я не ненавижу тебя, — Туман взглянул на неё открытым взглядом светло-синих глаз. И Бледноликая ему поверила. — Никогда не ненавидел. Пойми это. И даже если бы и ненавидел, то и в таком случае не смог бы убить Закатницу, потому что я слишком сильно её люблю. Она для меня как мать. Она столько сделала для меня. Она заботилась обо мне, приняла в свою семью, оберегала от всего и любила как собственного сына. Она и есть моя мать, — он устало опустил голову. — Может быть, не по крови, но по духу точно. Ты можешь сколько угодно отрицать существование души, но ты не сможешь не заметить нашу любовь друг к другу. Ты ведь не настолько слепа, Бледноликая.       — Увы, но до сегодняшнего дня я не видела, — раньше бы синеглазую кошку покоробило бы сходство Тумана из сна с Туманом наяву. Но в данный момент всё неважно, кроме речи брата и семьи. — Но я хочу видеть. Поэтому продолжай.       — Моя теория получила ещё одно важное доказательство. Кто-то хочет причинить тебе боль. Его действия совсем не шутки. Сегодня мы чуть не потеряли Хвойнолистую. — Он замолк. Ольховушка прерывисто вздохнула. В глазах её отразились воспоминания о недавнем событии.       — Что? — мир сузился до одной точки. Бледноликая в остром желании убедиться в том, что подруга в безопасности, крепко прижалась к её боку и обхватила её плечи хвостом. Она слегка расслабилась, вдохнув знакомый с детства запах и ощутив уютное тепло. Как будто она вернулась домой. И пусть весь мир перевернётся, она дома, и верный друг рядом, дышит ровно и глубоко, говорит и помогает всем, как добрый всепрощающий ангел. Травница укоризненно покачала головой, с мягкой невидимой силой обнимая кошку в ответ.       — Тебе не следовало говорить об этом так резко, — сказала она, обращаясь к воителю. — Бледноликая пережила немало плохого, потому мы должны беречь её.       — Ничего, — тепло подруги подействовало на серо-белую воительницу утешающе. — Я в любом случае должна узнать всё прямо. Как? Как такое случилось, Туман?       — Я увидел Хвойнолистую у озера. Она выглядела странно. Двигалась как заводная игрушка Двуногих. В детстве я видел одну издалека. Так вот, я сразу заподозрил что-то неладное. Хвойнолистая обычно двигается совсем иначе, более пластичнее, живее, что ли. И когда я подошёл к ней достаточно близко, я понял, что дело дрянь. Её глаза… В них не было ни капли осознанности происходящего, узнавания. Только слепое подчинение кому-то. Я окликнул её, но ничего не подействовало. Она явно хотела броситься в воду, в прорубь, чтобы утонуть. В отчаянии я коснулся её уха носом и шепнул о том, что она нужна мне. И не только мне — тебе, своей матери, предводителю, племени. Это отрезвило её.       — Я плохо помню, что было, — склонила голову целительница. Бледноликая ощутила, как по телу подруги прошла крупная дрожь. — Мне только потом стало так страшно. Я ведь действительно бы сделала это, понимаете? Единственным, что осталось в памяти, стал голос молодой кошки. И блёклые серо-голубые глаза, смотрящие цепко, не упускающие ни одной детали. Глаза войны. Глаза несчастья. Глаза предрассветной мглы.       — Кошка? — растерянно переспросил Туман. — Нет, ты ошибаешься, она не может так поступить со мной. Я знаю, кто стоит за всем этим. Только он способен на такую жестокость. Он либо использует мою бедную сестру, запугав её, либо сам обладает сверхъестественной способностью. Он специально убил Закатницу, я уверен. И Бледноликую пытался убить тогда. Моя сестра её бы не тронула, зуб даю. Моя сестра — хорошая и справедливая кошка. Это мерзавец Мак всё провернул, только он. Ещё и подставил Сновидицу.       — Туман, — с ласковым состраданием произнесла Ольховушка. — Твои слова были верными до момента с озером. Не отрицай возможность того, что твоя сестра может быть причастна.       — Ольховушка, — Туман выглядел так, будто юная ученица ударила его под дых. — Не говори так. Я знаю правду. Сновидица здесь не при чём. Это Мак тогда напал на Бледноликую, Сновидица не стала с ней сражаться.       — Нам надо проверить, верны ли наши догадки, — Хвойнолистая вздрогнула вновь. — Есть сверхъестественные способности. Так. Есть приблизительные мотивы. Нам нужно быть осторожнее. И ещё, я считаю, нам надо держаться вместе и следить за Мхом. Он сейчас под ударом больше, чем кто-либо из нас. Туман, выходит, что ты неподвластен чарам злоумышленника. И это интересно. Почему? Если убийца Мак, то какие у него причины? Чего он хочет от нас? Мы не знаем его. Какая связь существует между им и тобою? К тому же он не подходит под описание. Несколько лун назад я получила пророчество о том, что туманноокие несчастливцы прольют кровь во имя ложной справедливости. Они всколыхнут наш лес.       — Глаза Мака мутные, — сразу же воскликнул Туман. — Связи нет, мы ведь не родственники и не друзья. Даже не сталкивались друг с другом часто. И тем более мы не схожи характерами. Он просто везучий ублюдок, вот и всё.       — Не выражайся при Ольховушке, — возмутилась Бледноликая.       — Виноват, — осёкся кот. — Что ещё? Мотивы, да? Они есть. Он чокнутый. Возможно, на почве слепой извращённой преданности к моей сестре он решил, что осчастливит её этими убийствами. Такое вполне могло произойти, верно? Да и власть ему нужна, видно, он чем-то запугал нового предводителя.       — Слишком хитро и запутано для него, — возразила Бледноликая. Она поёжилась, вспомнив горящие ненавистью глаза рыжего здоровяка. Что же он кричал ей в ту ночь? Что-то злое и важное. Но не вспомнить сейчас, хоть голову разорви на части. — Он сторонник грубой силы. Он будет скорее последователем, чем организатором.       — Это не Сновидица, — Туман со злостью взметнул снег. Ольховушка по-прежнему смотрела на друга с болью и состраданием. — Не она, — он судорожно зажмурился и стиснул зубы. — Не она.       — Может быть, — пожала плечами Хвойнолистая. — Всё равно мы пока ничего не знаем наверняка. Нам надо выяснить точно. И у меня возник план. Думаю, Мох согласится завтра размять лапы. Туман, я знаю, что ты ходишь на встречи с сестрой. Подходите же ближе. В общем, всё будет так… Если дело завершится успешно, мы поймаем убийцу и остановим намечающуюся безумную войну. Только доверьтесь мне.