***
Туман уныло слушал глупые реплики пёстрого Речного. Они со Мхом тащились сквозь густые заросли. Больше всего на свете ему хотелось повалить кота на землю и разодрать ему горло за то, что он лишил жизни Нелли, но сейчас требовалось кое-что иное. Мох согласился участвовать в рискованной для его жизни проверке и даже изобразить праведный ужас, после того, как Туман передаст его в лапы родной сестры. Безусловно, воин не собирался делать сего по-настоящему, только притвориться, но и этого было достаточно для того, чтобы губы его расплылись в мстительной улыбке. Он знал, что Мох, невзирая на раздражающую браваду, всё-таки боится бывшую ученицу. Да и кто мог поручиться за то, что Туман, в силу безупречной памяти, действительно не предаст его? Конечно, он не станет делать этого, потому что впервые после такого долгого времени Бледноликая с Хвойнолистой доверились ему полностью, однако откуда Мху было знать о том? Туман усмехнулся в усы, в очередной раз пропуская насмешливую ремарку врага мимо ушей. Его сестра невиновна, сегодня он получит неоспоримое доказательство и предоставит его другой семье. И тогда всё будет в порядке. Не придётся метаться лихорадочно в разные стороны. Всё будет хорошо. Днём выглянуло солнце, и снег заиграл серебристым светом. Сердце Тумана билось ровно. Он знал. Он знал, кто виноват на деле. — Не боишься, что я тебя убью вместе с твоей ненаглядной ученицей? — спросил он язвительно у трёхцветного Речного. Тот прищурил тёмно-зелёные глаза, улыбаясь с раздражающей снисходительностью. — Да нет, — ответил он. — Юноша, ты не напугаешь меня смертью. Может быть, вы с сестрой даже окажете мне услугу? Туман невольно похолодел после последних слов врага. Вспомнилась отчего-то Бледноликая. Не её ли мысли? Не посещали ли когда-то и его такие раздумья? Впрочем, это же проклятый Мох, он попросту блефует. Дорога до Острова Советов предстояла неблизкая. Обычно они со Сновидицей в немногочисленных встречах виделись там. Тем более, что в пору Голых Деревьев там вряд ли кто-то их подслушает. Они со Мхом бежали бодрой рысью. Невзирая на солнце, морозец выдался отменным. Облака гнал ветер, периодически закрывая солнце от посторонних глаз. Туман только сейчас неожиданно понял, что если Сновидица всё же окажется виновницей всего жуткого переполоха, то он не сможет действовать разумно и хладнокровно. К тому же, совсем непонятно, с чего травница взяла, что он сможет противостоять гипнозу Сновидицы. Он с горечью подумал о том, что ему надо было остаться рядом с Закатницей в ту роковую и печальную ночь. Грудь сжалась в болезненном напряжении. Он не знал, но незнание не освобождает от ответственности. Он не сможет жить спокойно с этим страшным знанием. Только не так. Он мог бы спасти её. Бледноликая тогда будет совершенно права — он убил Закатницу, и это не игры ума, не чувство вины и горя, всё правда — до каждой мелочи правда, бездушные факты. Одно дело винить себя всей душой, но чётко знать, что всё произошедшее под ответственностью чужого зла и обстоятельств, но другое — понимать, что ты собственными лапами привёл любимую кошку к тому капкану, не ведая о том, что мог попросту защитить её так же, как защитил Хвойнолистую. Если он мог противостоять чужому влиянию, то он проиграл. А если за всем стоит сестра, то проиграл вдвойне. Ведь если бы не он, она бы не пошла на такие радикальные меры. Внезапно Туман ощутил себя совершенно одиноким. Отчего-то захотелось моментально увидеть свою юную подругу. Только она могла согреть его, подарить то, что нужнее больше всего на свете. Он невесело усмехнулся, подумав, как сильно привязался к маленькой ученице, раз скучает по ней после того, как они виделись всего пару часов назад. Интересно, она чувствует то же самое? Но если рассуждать логически, отбросив в сторону эмоции, получится, что Закатница не злится, ведь она приходила к нему во сне и говорила с ним нежно. Однако кто мог поручиться, что это не его собственное воображение? Впрочем, сейчас не стоит заострять на таких тяжёлых мыслях внимание. Его ждёт важное дело. Ему следует сохранять трезвую голову. Он попросту не имеет права на ошибку. Прежняя безмятежность улетучилась мгновенно. Мох наконец заткнулся. Туман осторожно нырнул в заросли засохшего чертополоха. Безжалостная судьба. Она не может отнять у него ещё и сестру. Но опять же, отбрось эмоции в сторону, и получится, что его яростное отрицание абсурдно. Туман мрачно расправил плечи. Что же, он примет истину, какой бы она в итоге ни оказалась. С гулко колотящимся сердцем он ступил на твёрдый лёд.***
— Мне жаль. Холодный взгляд пустых зелёных глаз. Оторопь по всему телу. Дрожь. Шок. Непонимание. — Хвойнолистая?.. — Не пытайся помешать мне, — целительница выглядела равнодушной, будто бы и не было только недавно тяжёлого разговора. Бледноликая лишь остервенело рванулась в погоню за неожиданно прыткой подругой. Похоже, выходить сегодня на прогулку вблизи с озером не стоило. Но что поделать было с тревогой, грызущей безжалостно их сердца? Речные воители являлись врагами, и хоть войну объявили Тени, ни для кого не оставалось секретом, что за всем стояли озерные коты. Как бы ни доверял своей сестре Туман и как бы ни увещевал их о том, что Тени нападут через семь дней — срок, что они назначили сами, надёжный тыл и пути отступления обеспечить им со Мхом стоило. Кошка неслась со всей скоростью, на которое только оказалось способно её тело, но этого не доставало. Только бы поймать, успеть, спасти. Проклятая Сновидица. С отчаянием стиснув зубы, воительница постаралась ускорить бег. Снег летел в глаза, кусты цеплялись за её шёрстку, лапы увязали, замедляя продвижение вперёд. — Проклятье, — сипло выдохнула Бледноликая, очутившись на пустынном берегу. Хвойнолистая будто под воду канула. — Тварь, — прорычала она, не сомневаясь уже в том, что странная болезненно худая Речная кошка являлась главной причиной всех её прошлых и будущих мук. — Я найду тебя, слышишь? — крикнула она во всё горло, не ведая, к кому именно обращаясь — к подруге ли, к врагу?.. Кто знает? Полосатая фигурка кошки застыла в середине пустого белого пространства, в задумчивости склонившись над тёмным полукругом не скованной льдом воды. Бледноликая поспешила вслед за травницей. — Стой! — на удивление кошки целительница изумлённо вздрогнула. Помехи сейчас служили ей на пользу. Тяжело дыша, воительница остановилась напротив Хвойнолистой, с силой вглядываясь в мутные болотные глаза. Никакой глубины больше, только абсолютное безразличие. Никакой искры узнавания. — Хвойнолистая, — выпалила она. — Послушай меня. Борись, пожалуйста, ну же. Давай, — чуть ли не плача, с нажимом на последнем слове. — Давай. — Не пытайся помешать мне, — до жути холодный и безэмоциональный голос. — Иначе пожалеешь. — И как же? — Бледноликая уже не задумывалась о словах. — Идём отсюда, Хвойнолистая, что ты здесь забыла? Давай же, нам надо сейчас прикрывать друзей, неужто не помнишь? — Не мешай мне, — слова ударили её под дых. Целительница выпустила когти, двигаясь на изумление ладно и чётко. Воительница лишь ошарашенно моргнула, прежде чем её не сбили с лап. Хвойнолистая наклонила голову в угрожающей близости от её горла. — Говорила же по-хорошему. — Тон, несмотря на содержание, не предполагал сожаления о неожиданных действиях. Бледноликая даже и не подозревала никогда, что настанет такой день, когда ей придётся защищаться от лучшей подруги. — Отстань от меня. — Нет, — упрямо прошептала серо-белая кошка. Вес травницы давил. Но больше пугали чужие глаза. — Кто ты? — отрывисто спросила она. Мурашки пробежали по её коже от осознания того, что она, возможно, видит родную душу в последний раз. Сердце замерло. Мир застыл в одной точке. — Я знаю, что за всем стоишь ты. Я найду тебя, слышишь? — пригрозила она, заёрзав в бесплотной попытке вырваться из крепкой хватки цепких лап Хвойнолистой. — Я заставлю тебя отплатить за всё зло, что ты сотворила. Клянусь тебе, ты не спрячешься от меня. Так кто же ты? Ты не Хвойнолистая. Не она. Не пытайся обмануть меня. — Целительница лишь рассеянно пошевелила усами. А затем лик её расплылся в незнакомой для неё улыбке — насмешливо-снисходительной и жестокой, даже не в улыбке, в полуусмешке краешком губ, едва заметной, но многозначительной. По щеке одержимой стекла слеза, но очи по-прежнему не выдали проблеска осознания. Кошка будто бы взглянула в головокружительную бездонную пропасть. Знакомые с детства черты исказились под этой пустотой. — Давно пора заканчивать, — нежно пропела не-Хвойнолистая, обнажая клыки в безрадостной ухмылке. — Прощай, Бледноликая. Вы обе невероятно предсказуемы. Так даже неинтересно. Лапа ушедшей целительницы поднялась в воздух. Воительница успела заметить когти, блеснувшие ослепительной белизной под лучами редкого солнца, выглянувшего из-под косматых облаков на миг. Спину начало покалывать от таявшего под ней снега. Она услышала, как приближается к ней лапа любимой подруги, ощутила, как безжалостна и неумолима хватка других лап, и поняла, что не справилась. Они ошиблись с самого начала. Было наивно отпускать их главного защитника с главной целью вместе к Сновидице под крылышко в надежде на то, что под властью нахлынувших эмоций эта странная кошка выдаст нужную информацию. Конечно же, от неё не укрылось ничего. Остаётся лишь надеяться на то, что Туман не потеряет головы. Поскольку понятным стало всё. Шерсть синеглазой кошки встала дыбом. Её убьёт, её убьёт… Нет, даже в мыслях она не могла проговорить всё вместе. Убийство и Хвойнолистая? Верный друг и разорванное под её когтями горло? Нереально. Такого даже в наиболее кошмарном сне присниться не могло. — Нет! — с левого уха травницы полилась тонкая струйка алой крови. Лик её исказился в мучительном напряжении. Лапы толкнули её подальше. Видно было, что целительница держалась из последних сил. Бледноликая постаралась поймать взгляд подруги. В зелёных глазах разгорался невиданный гнев. Желание борьбы вперемешку с давней тоской и страшной по сути решимостью. — Нет! — крикнула не своим голосом синеглазая, едва её ушей достиг звук соприкосновения падающего тела и ледяной воды. — Нет! Не раздумывая ни на миг, кошка прыгнула вслед. Вода разом захлестнула уши, нос и горло. Шерсть намокла и камнем тянула ко дну. Глаза жгло. Темнота мешала разглядеть обстановку. Бледноликая совершенно не думала тогда, что никогда не плавала под водой, тем более в Голые Деревья. Всё тело будто пронзило ледяными когтями. Она никогда не думала, что можно замёрзнуть чуть ли не до самых костей, наверное. Но всё неважно, неважно! Только бы найти полосатую кошку в водяной мгле. Ничего не смогли увидеть бесполезные очи. Подводное течение оказалось слишком сильным. Нет сил бороться. Но есть воля. Впервые за долгие серые дни в ней загорелась жажда жизни. Вспомнились вдруг отчётливо вопли Мака — будто бы сейчас кричал он ей в уши честные слова, несдержанные и жуткие. Всё понятно. Если она выберется, у неё знатно пополнится число тех, кто заслуживает мести. Сильные тренированные лапы были бесполезными в вязкой тяжёлой мощной глубине. Дыхание, и без того сбитое одержимой чужой властью Хвойнолистой, заканчивалось. Скоро грудь начнёт гореть от нехватки кислорода. Надо спешить. Но где же, где же она? Ведь прыгнула же чуть ли не в одну секунду с ней. Что за мистика? Тьма заливала её внутренности. Сможет ли она отогреться, если выберется на чистый воздух? Мимо проплывали редкие рыбы. Вода с каждым мгновением отрезала ей намертво путь обратно. Даже если она найдёт Хвойнолистую, она не выберется. Но сдаваться нельзя. Ни за что на свете! Кошка с усилием нырнула вглубь. Её не пугала возможность собственной смерти. Но подруга должна выжить, любой ценой! На миг ей почудился свет, ослепляющий глаза в бездонной черноте. Таково ли Место-Без-Звёзд, о котором рассказывала ей в далёком сюрреалистичном детстве мама? Воздуха катастрофически мало. Мокрая шерсть и без того мешает, тянет больше ко дну, к неминуемой гибели. Как же быстро всё произошло. Бледноликая только сейчас поняла, что не сражалась с Хвойнолистой вообще. Не посмела поднять лапу, даже несмотря на то, что разум подруги находился под враждебным контролем, а зря. Может, удалось бы ей удержать целительницу до прибытия Тумана? Безумная надежда, безусловно. И нет смысла размышлять об этом. Лапы наткнулись на препятствие. Бледноликая поняла, что нашла ускользнувшую подругу. Что же, теперь всё будет в порядке. Они выберутся. Или умрут вместе, как настоящие родственные души. Вот только зубы неудачно скользили по загривку, отнимая драгоценное время. Тяжесть бессознательного тела казалась неподъемной. Ну же, взмолилась про себя Бледноликая, ещё немного, ещё чуть-чуть. Кто-нибудь, кто-нибудь!.. Так же нельзя! В любом случае она не отпустит милую сердцу ношу. Ни за какие блага этого мира! Она выберется, надо лишь протянуть расстояние в десятки лисьих хвостов. Всего-то ничего, правда? Всего-то выбраться наружу. Главное, не думать о том, что Хвойнолистая уже, быть может, и не дышит. Не думать… — Держись, — знакомый до боли кот с тёплыми золотистыми глазами подхватил целительницу. Обе кошки — одна из них Закатница, а другая такая же близкая, во всяком случае так же кого-то напоминает до сердечной тоски. Обе голубоглазые, только у незнакомки глаза как у Вечера — синие-синие, даже под водой заметен их нездешний огненный отблеск. И звёздное сияние от троих помощников. Как странно. Звёздного племени ведь не существует, не так ли? Но кто тогда спасает их сейчас? Если только, конечно, не плод сиё видение разума затуманенного? — Мы вытащим тебя, дочка. И Бледноликая поверила троим звучавшим в унисон голосам. Ведь она знала их вечность. Она доверяла им безраздельно. Даже смело вверяла в их сияющие лапы жизнь лучшей подруги. Пусть будет так, пусть будет…***
Сновидица стояла на краю высокого берега. Волны плескались внизу. Она ждала. Она знала, понял Туман. Как и всегда, она всё предвидела наперёд. Глаза её казались рассеянными, но кот догадывался, что она заметила их со Мхом. Солнце скрылось за тучами. Облака заволокли голубизну небес, обесцветили их, и замкнули их, кружась над головою извилистым и сложным узором опасной бездны. Воин невольно опустил взгляд. Жгучий стыд обжёг кончики его ушей. Он привёл убийцу их любимой матери к сестре. Привёл главного виновника всех их бед и тотального одиночества, даже не тронув его, не оставив ни единой заслуженной царапины на его теле. И ещё он пришёл проверить самые гнусные подозрения подруг — подозрения в убийстве и одержимости во власти. Неужто всё происходит наяву? Туман сглотнул горький комок в горле. Он дал себе слово сохранить трезвый ум и не позволить себе обмануться. — Я люблю тебя, — просто произнёс он. Голос показался хриплым. Мох сохранял полное молчание, не выдавая на лике своём никаких эмоций. Сновидица даже не обернулась. — Повтори пожалуйста, — вымолвила она мягко, но с ноткой укоризны. Туман прикрыл глаза. — Я люблю тебя, — слова эти на сей раз дались ему тяжелее. Но он не обманывал в этом ни себя, ни её. — Что ж, — она наконец-то повернулась. — Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ближе тебя у меня нет никого на этом свете. Я ведь могу попросить у тебя защиты в случае чего, так? Я ведь могу доверять тебе безраздельно, ведь ты всегда поддержишь меня, верно же, верно, братик? — в последних словах её ощущалась непонятная, но отчаянная мольба. — Я всегда помогу тебе, — торжественность почти обещания непроизвольно сама сорвалась с языка. Туман не должен был говорить такого сейчас. Особенно сейчас. Слишком уж уверенно и искренне прозвучало — как же жестоко и несправедливо с его стороны по отношению к ней. Впрочем, он ведь знал, что Сновидица невиновна. Так отчего на сердце столь тяжко? Он же действительно пришёл сюда только для того, чтобы помочь, вычислив по её реакции жестокого убийцу со сверхъестественной силой в Речном племени. Он горестно сгорбился, изо всех сил стараясь не смотреть на пёстрого мерзавца и на свою сестру. — Это утешает. Ты привёл ко мне этого жестокосердного кота из любви. Ко мне и к нашей матери, — глаза её сверкнули мрачной ненавистью и мстительным удовлетворением. — Пойми же, учитель, — обращение являлось издевательской и ядовитой насмешкой, — я не могла убить тебя тогда. Это было бы чересчур добрым поступком для тебя, понимаешь меня? — она поморщилась, её лицо исказилось от боли. Туман встревоженно подался вперёд, но Сновидица лишь успокаивающе взмахнула кончиком хвоста. — Мой брат всегда поддержит меня. Не знаю, что он наплёл тебе для того, чтобы привести тебя сюда, но это не столь важно. Ты в ловушке, Мох. Тебя запомнят как убийцу, как предателя племени. Ты умрёшь как преступник с лисьим сердцем. Никто не оплачет тебя. Все только вздохнут с облегчением, когда тебя не станет. Те, кто был расположен к тебе, отвернулись от тебя, едва ты дал волю своей мерзкой сути. Они узрели, кто ты есть на деле. Мох, ты никто, и умрёшь никем. Ты не оставишь следа в нашем мире, как хотел бы того, как мечтал во снах. Притворяясь всю жизнь, ты не дал никому проникнуть тебе в сердце, и оттого некому вступиться за тебя, некому полюбить тебя. Твоя сила стала твоим уязвимым местом. Это конец. Ты проиграл. Никто не вспомнит о тебе. Речное племя воссияет над лесом, звезда нового предводителя осветит былую тьму. Но ты останешься во мгле, безвестный глашатай, что стал предателем и обагрил лапы святой кровью, отдал душу Сумраку и отрёкся от звёзд, ты останешься во мгле. Имя твоё канет в пустоту, а личность, так и не познанная никем, растворится навсегда. Ты испытал одиночество, учитель. Ты повидал много горя. Все гнали тебя прочь. Ты мечтал о смерти. Тебе было противно вынужденное бездействие. Я бы помучила тебя дольше, но нельзя оставлять тебя в живых. Ты так хитёр, тебе несложно выкрутиться и притвориться невинным. Но мы с братом не допустим больше столь вопиющей несправедливости. Мы спасём других котов от твоей жестокости. Никто не пострадает от твоих лап. Смотри же мне в глаза, лишённый совести и сердца! Смотри прямо! — Я взгляну. Ты не испугаешь меня вновь. Я не боюсь тебя боле. Я знаю, в чём виноват. Но жестокости у тебя много больше, Сновидица, не отрицай этого. Я вижу, что все твои слова о доверии к брату лишь пыль и грязь. Я хорошо изучил тебя. Ты узнала мою душу, но и я узнал твою. Помимо предводительницы и глашатая ты убила Закатницу, кошку, абсолютно не причастную к смерти твоей матери. Никто из твоих жертв не был причастен к твоему горю, кроме меня. Но меня ты как раз таки оставила в живых. Как же звали её, ту молодую и уже уставшую от жизни зеленоглазую бродягу? Нелли, да? — Мох вздохнул, не отворачиваясь от рассеянного, смотрящего будто бы вовнутрь своей личности взора Сновидицы. — Мерзавец! — прошипел Туман. — Не смей трепать имя Нелли! Ты недостоин даже зваться грязью под её лапами! — Всё нормально, — улыбнулась Сновидица. — Его поганый язык не изменит того факта, что он в наших лапах. Наконец-то он у нас. Мы так давно ждали тебя. Я предполагала, что ты явишься в скором времени. Может, ты и заговорил зубы Вьюнозвёзду и Грозе, но моего брата не обманешь. Он видит таких, как ты, насквозь. — Что, юнец, даже не обратишь внимания на мои слова о Закатнице? Видимо, ты не принадлежишь к Грозе больше. Твоя сестра непростительно ошиблась, — Мох погрустнел. — Ты всё-таки безраздельно доверяешь моей ученице, но лапы её в крови. Она не смоет тяжесть своих грехов. И уж её преступления будут иметь далеко идущие последствия. Всё племя Реки находится под игом дьявольской силы. Ох, не звёзды дали её тебе, милая девочка. Мне даже жаль тебя, — Мох опустил голову. — Тебе не добыть тепла и любви таким способом. Страх и ложь не построят нового мира. Никогда не станешь ты великой такими методами, Сновидица. Никогда. — Лжец! — прошипела сестра. — Туман, теперь твой черёд доказать свои слова. Я верю тебе. Ты защитишь меня. Ты спасёшь меня от него. Ты избавишь лес от предателя и убийцы. Я не смогу справиться с ним одна. Пожалуйста, помоги мне. — Давай, мне уже ничего не страшно, — Мох подошёл совсем близко. Туман вонзил когти в землю. — Стой! — воскликнул он. На раздумья не оставалось времени. Грудь сдавило в преддверии близкой беды. Всё с самого начала пошло не так, как задумывалось. — Я не допущу безумия и не поддержу его! Остановитесь, вы двое! — он метнулся вперёд, загораживая собственным телом ненавистного кота от цепкого взгляда родной сестры. — Расскажи мне обо всём, Сновидица. Я поверю тебе и расскажу обо всём тоже. Только, молю тебя, произнеси одно. Ты ведь не имеешь никакого отношения к смерти Закатницы? — гибель приёмной матери отдалась в сердце звонким эхом невероятной боли. — Правда ведь? — голос не слушался его, но он упорно всматривался в лик родной кошки, выискивая безмолвный ответ. И когда он нашёл его в туманных светло-голубых очах, он содрогнулся вновь от чувства безвозвратной потери. Проиграл не Мох.