Возвращение Ариэль

Хогвартс, 1997 год. Гарри подскочила на постели в холодном поту, охваченная ужасом произошедшего. Ариэль могла только представлять, как все происходило на самом деле, воображать. А Гарри… каким-то образом она увидела. И черноволосую статную женщину, прикрывающую собой детей. И бьющуюся о преграду девочку, выкрикивающую одно заклинание за другим, чередуя мольбы и проклятия. Девочку, на глазах которой убивали всю ее семью. Поттер помнила рассуждения Ариэль, как та читала книги. Несмотря на преуменьшение силы рода в словах Гарриет, Певереллы все равно были могущественными колдунами. А, значит, по мнению светлых представляли опасность. Боль Гарриет, ужас Ариэль толкнули ее в озеро с кипящей водой. Гарри горела, обжигалась, задыхалась, стремилась наверх, но стоило ей только вынырнуть, новые слова, сказанные глухим голосом, толкали ее обратно, с головой погружая в чужое страдание. Все нервные окончания пульсировали и кричали, надрывались от боли, как будто кто-то пустил по ним электрический ток. Гарри уже не надеялась проснуться. Слишком реально, слишком… по-настоящему. Неужели светлые маги сотворили подобное? Директор Дамблдор говорил другое, но… Гарри верила своим сновидениям, верила Ариэль. — Ты выглядишь измученной, — Гермиона присела рядом. Гарри меланхолично тыкала вилкой в яичницу с беконом. — Плохо спала. — Кошмары? — таинственно понизила голос подруга. В глазах ее не угасал свет тревоги. — Да, но не те, о которых ты думаешь, — девушка потерла лоб. — Прочитала на ночь кое-что из исторических хроник, вот и… — покрутила рукой. Гермиона слегка отодвинулась, взгляд ее стал острым, внимательным. — Ты изменилась, Гарри, — заметила она, но в голосе не слышалось неодобрения. — Прости? Гермиона побарабанила пальцами по подбородку. — Не знаю, как это описать. Походка, осанка, ты сама не замечаешь, что сейчас, например, сидишь с прямой спиной, стала есть медленнее, твоя речь… ты больше не запинаешься, даже когда отвечаешь Снейпу. Прости, — улыбнулась виновато. — Нет, все в порядке. Гарри покрутила в пальцах вилку. Жизнь Ариэль проникала в нее, тело как будто вспоминало нечто давно утраченное, а не училось заново. Стало практически невозможно воспринимать жизнь Ариэль отдельно от своей, не близко к сердцу. Гарри помнила, что говорила бабушка-некромант своей внучке: «У тебя слишком тонкая кожа». Ариэль не могла не сочувствовать, не сопереживать. Как и Гарри. Значит, у нее тоже слишком тонкая кожа. Волновало несколько другое. Эванс. Доротея Эванс. На ум сразу приходила рыжеволосая женщина с янтарными глазами. Очень и очень похожая на Лили Эванс. Лондон, 1866 год. — Хм, всегда считала, что оккультисты предпочитают для своих жертвоприношений либо детей, либо бездомных. Молодой человек напротив по виду ровесник Ариэль, и уж точно не бездомный. Перепачканная, местами порванная одежда из хорошей ткани, ботинки еще недавно блестели, но сейчас покрыты грязью. Однако не развалились, даже когда Ариэль тащила спасенного по катакомбам наверх. — Вам нужно быть осторожнее, мистер…? — Фантомхайв, граф Винсент Фантомхайв. Ого! Цепной пес Ее Величества! Ариэль поражена таким выбором жертвы. Молодой граф не кажется напуганным, идеально держит маску, однако в глубине ореховых глаз, среди затаившихся там сумрачных теней, прячутся отголоски страха. Эти глаза поразительны. Ариэль ощущает, что она — колдунья — очарована, околдована их таинственным мудрым взглядом. Винсент смотрит так, как будто видит гораздо больше того, что позволено узреть обычным смертным. В нем есть глубина, по сравнению с ним остальные люди всего лишь мелкие озерца, тогда как в Винсенте Фантомхайве скрыт целый океан. — Вам следует быть осторожнее, ваша светлость, — Ариэль присаживается перед графом на колени, бутон юбки с шелестом раскрывается изумрудно-зеленым цветком. — В другой раз поблизости может не оказаться… — Мага? — в глубоких глазах понимание и незлая насмешка. — О, не стоит бояться, я знаю о существовании волшебного мира. Обязан по долгу звания. — Так даже лучше, — штанина разъезжается под руками, Ариэль ощупывает покрытую жесткими волосками крепкую икру. Рана несерьезная, демон, которого призвали неудачники, был самым низшим, и ей легко удалось уничтожить его. Но он мог впрыснуть яд… Руки работают привычно, мысли возвращаются к самому главному, оставляя глупые, ненужные мысли на более позднее время. Девушке предстоит обдумать свою реакцию на молодого графа, свое учащенное дыхание, сбившийся с ровного ритма пульс. Как будто кто-то убрал из души метроном и посадил вместо него волшебную юлу. Взмахом волшебной палочки девушка призывает сумочку, роется в ней, под пальцы попадают различные пузырьки, но это все нет, совсем не то. О, вот, наконец-то! — Выпейте, это универсальное противоядие. Если вы не отравлены, вреда не будет, но лучше перестраховаться. Граф принимает флакончик с благодарным кивком, осушает двумя глотками, морщась при этом недовольно. Ну, да, вкус у этих снадобий отвратный. Ариэль тем временем промывает и бинтует рану. Расклад классический, романтический. Ночь, полная луна, какое-то заброшенное кладбище, в одном из склепов которого проходили встречи одного из многочисленных оккультных сообществ. В отличие от своих многочисленных «коллег», эти на самом деле умудрились разыскать подлинный источник. И даже вызывали мелкую нечисть. Но совсем не следили за остаточными эманациями ритуалов, которые медленно, минута за минутой, накапливались и выливались на мертвые головы обитателей кладбища. Ее Величество попросила разобраться с неприятностями бабушку Гарриет. В отличие от магов, королева понимала справедливость закона «Око за око», как и то, что некромантка была в своем праве отомстить за уничтожение семьи. И благодарна женщине за то, что та не пошла дальше, карая страну за свою боль огнем и мечом, темной магией потомков богини Смерти. Поэтому королева предпочитала сотрудничать с Певерелл. Ариэль не подозревала, что найдет здесь очередной ритуал, подготовленную жертву и заранее вызванного мелкого демона. — Вставайте, ваша светлость, нам нужно покинуть это место. Больше ничего интересного здесь не будет. Держитесь крепче. Координаты поместья Фантомхайв известны хотя бы потому, что теневая сторона жизни Англии частенько сотрудничает с магами. Аппарация приводит к резным воротам, украшенным розами. Ариэль помогает выскочившему навстречу дворецкому отвести пострадавшего внутрь. Поместье поражает воображение. Никакой излишней вычурности, присущей прошлому веку, но все здесь буквально кричит о баснословном богатстве. Не том, что получают сразу, выигрывая или завоевывая, а то, что накапливают, приумножают годами. Труд многих поколений — вот, что такое поместье семьи Фантомхайв. Графа уводят на второй этаж, а девушку приглашают в гостиную. Там ее ожидает высокая женщина с королевской осанкой. По таким, как она, никогда не скажешь точный возраст. Спина гордо выпрямлена, руки лежат легко и непринужденно, возле губ притаились суровые складки, а взгляд цепкий, как у ищейки. — Ваша светлость, — Ариэль приседает, склоняет голову в легком поклоне. Пусть в обычном мире у нее нет титула, в магическом ее род один из древнейших, что ставит ее на одну ступень с дворянами. Маглы об этом не могут подозревать, но графиня знает. И учитывает при общении, ведь маги из рода Певерелл куда более непредсказуемые враги, чем теневой мир любой из стран. — Мисс Поттер, — кивает Клаудия. — Благодарю за спасение своего сына. Не окажете любезность присоединиться к нам на ужине? — Почту за честь. — Тогда Танака проводит вас в ванную комнату, чтобы вы могли освежиться и привести себя в порядок. Думаю, вы захотите избавиться от кладбищенской пыли. — Благодарю, вы абсолютно правы. Звук шагов, как и шорох юбок разносятся по помещению, взлетают к высоким потолкам. Ариэль усмехается мысленно. Под взглядом Клаудии ощущаешь себя, как нерадивая будущая невеста, которую привели знакомиться со свекровью. Говорили, что дочь графини пошла в мать, даже имя у нее мужское, сильное — Френсис. Кажется, ей пророчат в мужья какого-то маркиза. Ариэль искренне надеется, что мужчине не привыкать быть подкаблучником, потому что так ему будет гораздо проще. Характер супруги не позволит иного расклада. Вода приятно освежает красные от смущения щеки, смывает усталость. С пылью разберется волшебная палочка. Один взмах — и платье снова прекрасно, как будто его только что примерили. Ариэль машинально поправляет складки, она всегда так делает, когда расстроена или растеряна. Волнуется. Что с ней происходит? Никогда не считала себя героиней готических любовных романов, трепетно обожаемых высшим светом. Наоборот, ее жизнь далека от романтики, это всегда борьба за выживание и сохранение секрета. Баланс между бабушкой и матерью, демонстрируемой правдой и истиной в последней инстанции. Ей лучше взять себя в руки, если хочет показать магов рода Певерелл с лучшей стороны. На выходе из ванной комнаты ее уже поджидает Винсент Фантомхайв. — Вы очаровательны, — целует руку. Взгляд графа теплый, но тщательно расчетлив, такие, как он — аристократы с рождения — привыкли во всем искать собственную выгоду, использовать людей, манипулировать ими. Ариэль слишком… темный маг, чтобы позволить обычному человеку подобное. Она тоже умеет играть, хотя надо признать, граф умело пользуется собственными достоинствами, почти машинально, не придавая значения тому, как красивы тонкие пальцы с аккуратными ногтями, поправляющие густую челку. Он словно свет луны, неземной, нездешний, как будто в роду у него волшебные существа. В первый раз в жизни румянец смущения заливает щеки, а сердце заходится в нервном ритме. — Благодарю, — никто не узнает, сколько усилий потребовал от нее ровный тон. Ей многое предстоит выдержать, но контакты с семьей Фантомхайв того стоят. Хогвартс, 1997 год. — Это тебе, — Гермиона плюхается в кресло, разматывая с шеи коричневый шарф. — Что это? — Гарри удивленно посмотрела на подругу. Та выглядела несколько иначе, нежели перед каникулами. Как Гарри и предполагала, Гермиона обдумала все, не по одному разу. Вдали от объекта обожания легче разложить свои чувства на составляющие, соотнести желаемые для них обоих будущее. Ведь по-настоящему крепкие отношения создаются при наличии общности интересов обоих партнеров данного танца. Когда взоры направлены в разные стороны, нелегко идти одной дорогой. — Родословная некоторых аристократических родов Великобритании и мистические истории, что с ними связаны. Как понимаешь, выбраны наиболее яркие представители аристократии и тайны, которые те унесли в могилу. Родители сказали, что это самый достоверный и точный сборник из всех, что им удалось разыскать. — Спасибо, Гермиона. Передай мою благодарность своим родителям. Твоя семья очень много для меня делает. Подруга сжала руку Гарри. — Естественно, ведь мы же друзья. Пальцы дрожали, когда Гарри благоговейно вела по плотному форзацу массивного тома. Ничего лишнего — шершавый материал, щекочущий кожу, золотое тиснение букв. Еще больше она была благодарна Гермионе за отсутствие вопросов — подруга верила в благоразумие Гарри. Возможно, ей просто нравились изменения, происходящие в ней. Теперь их замечала и сама Гарри. Ариэль с радостью носила корсет, туго затягивала шнуровку с помощью магии, расправляла многочисленные слои ткани, волшебным образом делая те легче. Ей нравилось ощущение дорогого материала и кружев под нежной кожей ухоженных ручек, нравилось ощущать себя цветком в объятиях пышных юбок. Гарри краснела, когда вспоминала чувственные ассоциации Ариэль, ее удовольствие от взглядов мужчин. Мисс Поттер не любила привлекать внимание, но как любая женщина радовалась его проявлению. Более того, мужские взгляды всегда сопровождали ее, где бы девушка ни появлялась, если только в ход не шли отвлекающие чары. Ариэль не просто начала вдруг ощущать себя женщиной, как это произошло с Гарри, нет, она всегда была ею, просто в детстве — маленькой. Сознавала свою роль хранительницы домашнего очага, украшения дома — сначала родителей, а после, возможно, супруга. И старалась быть достойной этого, стать самым изящным украшением. Образованная, воспитанная молодая леди с широким кругозором. Так странно, так удивительно. Равно как и ее чувства, вспыхнувшие внезапно к Винсенту Фантомхайву. Они втекли в ее вены холодным ядом отравленного полдня, под шелест кленов Риджент-парка, с ароматом роз родового поместья графа. Словно магия, приворот, закружили они девушку в неукротимом вихре. Ариэль отдавала себе отчет, что бессмысленно рассчитывать на взаимность. В обычном мире она ниже, чем служанка, так как ее вовсе не существует. Девушка без имени и фамилии не пара молодому графу. Когда-нибудь ей предстоит выйти замуж, дабы продолжить род Поттер, хотя сейчас у нее имеется очаровательный младший брат, который позаботится о семье в дальнейшем. Ее мысли были на удивление трезвы в такие моменты, рассудительны. Ариэль отдавала себе отчет, но тем не менее не собиралась переставать любить Винсента. Вместо этого волшебница предавалась чувству с упоением молодости, наслаждалась каждой его секундой. С благодарностью и честью принимала дружбу Винсента Фантомхайва, не рассчитывая на большее, но втайне надеясь на то, что однажды сможет словами передать полыхающие в груди чувства. Она любила его до безумия. Шум гостиной, веселый смех товарищей по факультету, доносящийся со второй половины комнаты, отодвинулся куда-то далеко, стоило только раскрыть подарок Гермионы. Пробежалась глазами по содержанию. Наименования были слегка слащавыми, в романтическом стиле, специально, чтобы заинтересовать читателей. Таинственное исчезновение наследницы… Любовь трех мужей… Юный принц теневого мира… Найденный в самом конце заголовок показался наиболее подходящим. Гарри медленно листала страницы, борясь с нетерпением, вдыхая запах краски и новых страниц. Как же приятно, теперь она понимала страсть Гермионы к аромату свежего пергамента. Действительно, красиво. Сиэль Фантомхайв. Гарри вздрогнула, когда на нее с одной из страниц посмотрели большие синие глаза маленького мальчика в роскошных одеждах. Как говорилось ниже, это была копия восстановленной реставраторами миниатюры — единственного сохранившегося портрета юного графа. Его родители — Винсент и Рейчел Фантомхайв — погибли, когда мальчик был еще совсем маленьким. Тем не менее, королева Виктория даровала ему право самостоятельно распоряжаться собственным имуществом. Вокруг его имени вилось столько различных слухов и домыслов, что писатели сами не знали, какую версию считать истиной. Гарри читала и не верила. Она давно уже убедилась в реальности существования Ариэль Поттер и в их странной, неподдающейся логике духовной связи, но увидеть доказательство сновидений из обычного, магловского, мира… Настоящее потрясение. — Все в порядке? — Гермиона наклонилась вперед. — Да, все просто отлично. По ночам в постели Гарри проводит руками по ребрам, приподнимает грудь. Балдахин опущен, плотно закрыт, заклинания сохраняют тишину, не пропускают наружу ни звука, зато можно услышать, как сопит забывчивая на личную магию перед сном Лаванда. Так занятно — помнить все косметические заклинания, но забывать заглушку. Впрочем, ей это никогда не было нужно, кошмары не приходят к ней. Гарри лежит на плотном матрасе, сбив одеяло в ноги, ведет по тонким ребрам, по узким плечами, обхватывает грудь, освобожденную от пут нижнего белья и хлопка сорочки. Так непривычно во сне, когда этот путь обхватывает жесткий корсет, а открытую шею и приподнятую грудь ласкает прохладный ветер. Даже если все тело закрыто, викторианские платья созданы подчеркнуть фигуру, сделать ее привлекательной в глазах мужчин. Открыть ключицы, показать тонкие запястья, подчеркнуть их волнистыми, тонкими кружевами. Гарри никогда еще до этого не чувствовала себя такой нарядной, красивой и сексуальной. Последнее слово заставляет краснеть от стыда за собственные бессовестные мысли. Как можно! Но ведь никто не узнает, Снейп больше не лазит в голову, а никому другому не интересно, о чем думает героиня. Героиня! Как смешно! С расследованием жизни Ариэль она позабыла про угрозу Темного лорда, про его Упивающихся, выбросила из головы постоянный стресс и опасность. Появилось желание просто… жить, кусать губы от волнения, ловить на себе заинтересованные взгляды. Иметь семью и любимого — пусть безответно — мужчину. Неужели она просит слишком многого? Жизнь Ариэль, ее интересы, стремления и знания проникали в вены медленно, подобно витаминной инъекции, прививке от гриппа. Девушка лечила израненную душу, показывала, как много дано настоящему магу при поддержке любящих и любимых людей. Гарри дышала ее любовью и понимала, насколько та зрела, насколько взрослая Ариэль в своем молодом возрасте. Она не бросается в омут с головой, но любит всей душой и сердцем, всю себя отдает чувствам. Восхитительно… После такого странно читать, что темные маги — зло, отвратительное и мерзкое творение природы. Такого просто не может быть. Не могут быть отвратительны люди, которые столь щедро душу свою обагряют любовью. Лондон, 1873 год. — Ариэль! Поттер обернулась, губы против воли растянулись в радостной улыбке. Винсент неторопливо спешит к ней — только граф так умеет. Внешне медленно, вальяжно, как и подобает аристократу, но Ариэль видит сжигающее его внутреннее нетерпение. В немного неровном шаге, в распахнутых полах модного сюртука, в подрагивании трости в длинных пальцах, затянутых в ткань перчаток. Волосы его слегка растрепались, непокорные пряди упали на глаза. Единственный обычный человек в магической части Годриковой Лощины. Впрочем, никто не станет проверять, есть ли у визитера волшебная палочка, подобное не принято, противоречит этикету. Ариэль оставляет корзину, в которую складывала срезанные цветы. После смерти родителей это занятие умиротворяет, напоминает, как мама занималась этим, каждый день ставя на стол новый красивый букет. Винсент подходит ближе и неожиданно хватает подругу под колени, поднимает в воздух. Ариэль взвизгивает, охает и удерживает палочку в чехле под широким рукавом — рефлексы неумолимы. В воздух льется звонкий смех, веселье игристым вином пузырится в грудной клетке, распирая ребра. Ариэль запрокидывает голову, смотрит в синее небо, пока друг кружит ее по саду. — Поздравь меня, я женюсь! — радостно восклицает он. Краски мира гаснут в мгновение ока. Девушка замирает, чувствуя, как останавливается сердце. Это… правда? Она слышала эти слова в реальности? Это удар в солнечное сплетение, нож в сердце. Ариэль ощущает, как кровь отходит от лица, делая то мертвенно бледным, дыхание никак не желает покидать грудную клетку, распирая ее теперь уже дикой болью. Винсент смотрит на нее с ожиданием, и она не имеет права показывать свои слабости. Не для того столько лет хранила она свой маленький секрет, запирала чувства в сердце, не давая им выхода. — П… поздравляю! Кто она? Видимо, ей удается обмануть обычно проницательного Винсента, потому что граф отпускает ее, ставит на ноги, после чего усаживается на деревянную лавочку с витой спинкой и принимается рассказывать, упоенно размахивая руками. — Ее зовут Рейчел Дюллес, и она самое прелестное создание, что я видел в жизни. Обычно Винсент так не говорит, от него слова доброго в свой адрес не дождешься. Ариэль греет душу, что она единственная, кого не трогают словесные колючки графа. Винсенту нравилось пикироваться с ней, но в то же время Поттер была единственной, кто удостаивался похвалы и искреннего комплимента, будь то выбор новых кружев на платье или мастерски проведенный ритуал. — Милая, умная, воспитанная, привлекательная, из того же сословия, что и я. Уверен, она станет прекрасной спутницей жизни и супругой, — уже спокойнее заканчивает он, и это больше похоже на привычного Винсента. Спокойствие и уверенное знание собственных целей. Ариэль учится дышать сквозь сковывающую душным одеялом непроницаемую злобу. Делить с кем-то мужчину, которого любишь… С человечкой… Злость закипает в груди, яростная, беспощадная. Она ведь знала, понимала, что долго так продлиться не может. Френсис ушла в род супруга, ее потомкам придется потрудиться, если они захотят претендовать на титул Фантомхайвов. В данный момент Винсент — единственный прямой потомок, наследник рода. Ему полагается красивая, утонченная невеста, способная подарить миру еще одного графа. Но все равно… слишком резко, слишком неожиданно. Ариэль считала, что у нее еще есть время насладиться обществом друга, только она и он, только их расследования, их уединенные вечера, когда они в гостиной дома в Годриковой лощине играли в шахматы при свете пылающего камина, а под ногами крутился пушистый рыжий книззл. Винсент уходит, так и не заметив душевного напряжения подруги, оставляя конверт с приглашением на помолвку. Будет прием для всех и маленький семейный ужин только для близких. Ариэль приглашена на последний. Девушка сжимает белоснежную бумагу с гербом в рукаве, останавливает пальцы, уже плетущие проклятие, смертельное, опасное. Нельзя, ее не этому учили. Одно неловкое движение может разрушить давнее перемирие между Короной и Певереллами. Но почему ей тогда все равно? Почему ярость не утихает, горит, оставляет после себя черные угли вместо души. — Сестра? — звонкий голос вырывает из алого марева ревности, сжигающей грудь. Ариэль кусает губы, чтобы не выдать брату, как тяжело приходится его любимой сестре. — Генри, я здесь! — махнула рукой, сил подняться со скамьи нет. Брат не должен знать, как выглядит темный маг в ярости, он не должен заполучить предрассудков по отношению к темной магии. Ариэль не выдержит, если ее испугается родной человек. Слишком много сил вложено в самоконтроль, чтобы вот так позорно утратить его в данный момент. Бабушка будет недовольна, бабушка со стороны отца заберет брата. Нельзя позволить этому случиться. Между пышными кустами роз проходит мальчик в домашнем костюмчике. Злоба слегка отпускает, Ариэль прикрывает глаза, чтобы брат не видел подлинную суть темных магов, отраженную в зеленых глазах. — Ариэль, кто-то приходил? Что с тобой? — Генри всегда понимал ее с полуслова, несмотря на малый возраст. Ариэль лохматит непослушные каштановые прядки, отчего мальчишка забавно морщится. Через несколько лет он будет покорять сердца женщин. День по-прежнему светел, розы пахнут чудесно, она знала, что рано или поздно это все равно случится. Так какое право имеет испытывать боль? Да потому что человек, потому что влюблена. Потому что идиотка. — Братик, прости меня, — шепчет Ариэль и утыкается лицом в колени мальчика. Плечи ее дрожат, щеки краснеют от слез и сдавленных рыданий. Боль не отступает. Ревность по большей части является порождением зависти, помноженной на злобу. Ариэль ничего не может с собой поделать, ей хочется убить Рейчел Дюллес. Всего одно коротенькое заклинание, и Винсент свободен. Конечно, он найдет новую невесту, но кто помешает ей вновь сделать его одиноким? Верно, никто. Как никто не обнаружит следов ее волшебства, она слишком сильна для среднестатистических магов, а бабушка не малефик, хотя имеет такую склонность. Одно коротенькое заклинание. Ариэль знает, какое. Перемирие того не стоит, оно сохранится, так как магов много, а Ариэль всегда была расположена к семейству Фантомхайв, чтобы заподозрить ее в преднамеренном вреде невесте наследника. Холодная логика мыслей пугает сжавшуюся в глубине ту часть души, что любит беззаветно, ту, что не является темной по сути. Ариэль закрывает ее на семь замков, чтобы не мешала. Ей нельзя испытывать угрызения совести. Темные маги всегда получают то, чего сильно желают. С этой целью она оказывается в нужный день у ворот поместья Фантомхайв, чуть раньше назначенного времени. Ей хочется посмотреть на ту, что отнимает Винсента. Недостойную его соперницу, которой скоро не станет. И ей не будет стыдно, она темный маг, а они всегда получают свое. Ариэль идет за Танакой, гордо расправив плечи, нацепив привычную улыбку, как маску. Трава стелется ей под ноги, шелестит длинной юбкой. Сладко пахнет белыми розами — любимый запах, с ним многое связано. После смерти родителей, Ариэль разбила розарий, окутала колючими ветвями маленький домик в Годриковой лощине. Винсент, узнав о смерти родителей подруги, высаживает в поместье белые розы вокруг беседки, в которой они любили разговаривать. Тогда это значило больше, нежели самые теплые, самые искренние и чистосердечные признания. Девушка ступает неторопливо, решившаяся. Всего одно коротенькое отсроченное проклятие, движение пальцами, и Рейчел Дюллес умрет через неделю, так и не став графиней Фантомхайв. Зверь внутри рычит удовлетворенно, он жаждет крови и мести, утоления первобытной ярости, вызванной ревностью. Но замирает под раскидистым деревом, стоит только заслышать серебристый смех. Так смеется Винсент. Раньше он смеялся с одной Ариэль. Злоба вспыхивает с новой силой, напоминает, как целую неделю Ариэль готовила заклятье. Губы дрожат, пальцы начинают плетение, но обрывают его, как нити-паутинки. Винсент улыбается, открыто и ясно, без притворства и масок. Подает руку хрупкой девушке с копной светло-каштановых локонов, чтобы та поднялась с травы. Она тонка и невинна, как лань лесная, доверчиво идет в руки благородного дьявола, как будто не понимает опасности. В синих глазах светится неподдельное обожание. Этого достаточно, чтобы Ариэль отказалась от плана убийства невесты любимого. Ей знакомо обожание в глазах Рейчел, она завидует его бескорыстности, тому, что девушка просто любит, никогда не мечтала присвоить себе Винсента. Наверное, поэтому получила графа целиком и полностью. Ариэль сгибается, внутренности рвет на части спазмом, ей тяжело дышать. Как смеет она… Неужели ее чувства столь незначительны и мелки, что она сделает несчастным любимого человека? Разве этому учила ее мать, отказавшаяся от всего ради отца? Разве этому учил ее отец, принявший секрет матери, уважавший ее, несмотря на происхождение из темного рода? Как она посмотрит потом в глаза Генри, брат считает сестру героиней, обладательницей всех мыслимых и немыслимых достоинств? Разве имеет она право разочаровать его? Как сможет она разговаривать с Винсентом, зная, что убила ту, что он так беззаветно любит. Граф мягок, черты лица его расслабленны и полны нежности. Он никогда не подарит подобного Ариэль, ей предназначено лишь дружеское участие. Он слишком счастлив со своей человечкой, поэтому ведьма никогда не разрушит его покой. Наоборот, будет сторожить, подобно адскому псу, останется сидеть у ног, смотреть, как другая получает то, что так желанно ей. Даже если это убьет ее, она сделает Винсента и его семью счастливыми. Ариэль понимает это с ужасающей неотвратимостью, она словно летит в пропасть с обрыва, под ногами нет опоры, и ей не за что ухватиться. По щекам льются горячие слезы, Ариэль рыдает, сотрясается от боли и отвращения к самой себе, скрывая себя чарами, чтобы окружающие не видели свидетельства ее позорной слабости. Разве этому учила ее бабушка? Разве так ведут себя представители благородного рода? Как она бы посмотрела в глаза брату, который считает старшую сестру непреложной истиной, любит и чуть ли боготворит ее? Он один у нее остался. Злоба растворяется в бесконечной любви к мужчине в саду, что ласково гладит тыльную сторону кисти красивой девушки. Ариэль завидует им и плачет, потому что сама никогда не получит подобного. Впервые понимает, почему говорят: «Если любишь — отпусти». Потому что никакое наколдованное счастье не сравнится с выстраданным, истинным, покорным руке и воле. Тем, что само пришло в доверчиво распахнутые ладони. Злоба уходит, темный маг растворяется в наследнице семьи Певерелл. Магия убирает следы слез, Ариэль Поттер снова цветуща и прекрасна. Она новый хранитель семьи Фантомхайв. — Ариэль! — Винсент замечает ее первой, чинно подходит, целует руку. За ним тянется, как нитка за иголкой, невеста и незнакомая девушка в алом платье. — Позволь представить тебе мою невесту, Рейчел Дюллес, и ее сестру Анджелину Дюллес. Рейчел, Анджелина, моя коллега по работе Ариэль Поттер. — Леди Дюллес, Винсент очень много рассказывал о вас и вашей семье, — она гордится собой: голос не дрожит, спина идеально ровная. — Мне очень приятно познакомиться с вами, мисс Поттер, — это нарушение разговорного этикета, но Рейчел улыбается тепло и светло, как ребенок, что говорит об искренности слов. У нее восхитительные синие глаза, и Ариэль уже видит мальчика, похожего на Винсента, но с этими прекрасными сумеречными очами. Черные волосы и синие глаза… Это будет прекрасно. Она всегда будет завидовать Рейчел, будет любить Винсента, но больше не посмеет думать о том, чтобы навредить их покою. Такова ее любовь — она отдаст Фантомхайвам всю себя, без остатка. В глазах младшей Дюллес Ариэль находит отражение сжигавших еще пару минут назад чувств. В них та же болезненная страсть, любовь, рожденная из восхищения. Пока еще детская, но если не перерасти ее, чувство пустит корни, станет только сильнее и темнее. Подобная страсть может разрушить отношения сестер. У Анджелины нет возможности избавиться от невесты, поэтому она никогда не излечится, как Ариэль. Это ужасно, но такова жизнь.