Арктида. На краю Ойкумены.

      Арктида не выходила из комнаты, не разговаривала и почти ничего не ела на протяжении нескольких дней. Гефестиона не было. Он уехал с Александром подавлять очередное восстание местного князька. Бактрицы оказались весьма упорным народом не желавшим сдаваться. По распоряжению хозяина Ясим денно и нощно приглядывал за ней, опасаясь, что девица что-нибудь сотворит с собой, но она лишь меланхолично смотрела в окно сутки напролет и почти не обращала никакого внимания на суетившегося вокруг евнуха. — Раз не хочешь называть свое имя, то хотя бы поешь, — возмущенно уговаривал он, видя, что та уже который день не берет в рот и крошки хлеба, — а то умрешь от истощения, что я скажу господину? А ведь за тебя была отдана крупная сумма денег.       Арктида возмущенно взглянула на него, чувствуя себя купленной вещью. — Я не просила меня выкупать! Мне было лучше кончить свою жизнь на плахе, а не провести остаток дней в услужении у какого-то македонца, который будет повеливать мной и брать силой, когда того пожелает! — Неблагодарная женщина! — всплеснул руками Ясим. — Как смеешь ты говорить такое о моем господине! Гефестион — ближайший друг царя и никогда бы не пал так низко, тем более со столь нечестивой варваркой! — По мне, хоть друг самого Солнца! — вскричала Арктида, швыряя поднос с фруктами на пол. — Безумная! — в ужасе крикнул он, подхватывая серебряное блюдо, опасаясь, как бы оно снова не полетело в него. — Не смей со мной разговаривать как с рабыней, евнух! Запомни сам и передай своему господину, а тот пусть хоть самому царю расскажет, я вам не варварка и не дикарка, и не собираюсь подчиняться!  — О боги! Великий Искандер не слышит твои речи, а то б гореть тебе на месте, безрассудная! — сокрушался Ясим дерзким словам. — Я видел твою спину, лишь только рабы могут иметь такие отметины! — в сердцах выкрикнул он и вовремя успел скрыться за большой резной дверью, прежде чем в его сторону полетело увесистое яблоко.       Арктида попунцовела до кончиков ушей, понимая, что мальчишка приводил ее в порядок, после того, как она потеряла сознание. В душе творились смешанные чувства. Обида, унижение и разочарование все еще брали верх. Евнух был, конечно, ни в чем не виноват, чтобы вот так огрызаться на него, но сложившаяся картина и дальнейшая неизвестность делали девушку неуправляемой. Запертая в четырёх стенах вдали от дома, она не знала к чему готовиться и как свыкнуться с крушением всех надежд и мечтаний.       Попадая из одного плена в другой, Арктида уже тысячу раз прокляла свое упрямство и неповиновение воле оракула. После рождения ее судьба была предрешена практически сразу. Когда родители по традиции понесли ребенка к предсказателю, тот пророчил ей судьбу жрицы в храме Великой Матери (у эллинов известной более как Рея — Кибела). Отец с большим благоговением отнесся к словам сказителя, ибо не каждую девочку выбирали для столь почетной роли, и с самого раннего детства приложил все усилия в ее подготовке к исполнению этого пророчества. Саму же Арктиду, когда та подросла, расстроило подобное решение, потому что на деле оно означало лишь одно: когда ей исполнится двадцать, она должна будет, лишь единожды познав мужчину в день посвящения, навсегда удалиться в стены огромного храма, проведя остаток дней в поклонении и распевании гимнов эпохальному божеству. Кто-то бы счел это за огромную честь — прислуживать Великой Богине, собирая по крупицам сакральные знания, но только не она. Воспитанная на рассказах и мифах о далекой Элладе, ее с детства влекли странствия. Заточение в храме, пусть и столь почитаемом не входило в планы тогда еще совсем маленькой даарийки. Впрочем, ее мать, будучи приверженкой культа Аполлона, пророчила своему чаду совсем иную судьбу. Такое материнское влияние на неокрепшую психику и воображение ребенка сыграло впоследствии злую шутку….       Теперь, стоя у окна в бактрийской крепости и оглядывая терракотовые скалы, которые будто окровавленные челюсти сомкнулись над ее головой, Арктида понимала, насколько далеко завели ее детские грезы. Призрачные видения матери и рассказы о человеке, который смог бы вернуть утраченное могущество некогда великой цивилизации, сейчас казались сущим бредом, в который поверить могла лишь маленькая мечтательница. И ладно бы, если эти сказки коснулись только ее. К горлу подступил ком. Арктида вспомнила мальчишку конюха, что увязался за ней из дома, а затем был жестоко убит скифами, когда их похитили. Она едва сдерживала слезы, осознавая, сколько страданий принесла безумная идея, вложенная в ее сознание самым дорогим и близким ей человеком.       От безысходности, оседая на пол, Арктида зарыдала. Только сейчас ей в полной мере открывалось то, насколько опасен мир за стенами дома. В отличие от Даарии здесь жизнь практически ничего не стоила, а женщина была вещью и собственностью и порой имела худшее положение, нежели раб, если тот был любим или полезен своему хозяину.       Солнце уже клонилось к закату, когда, наконец, в ее глазах не осталось слез и последние всхлипывания не затихли. Что ж, кара небес за дерзкое желание уйти от предреченной оракулом судьбы — настигла ее. Но вдруг внезапно гордо вскинув голову, даарийка посмотрела на красное в сумеречной дымке светило. Плакать и стенать можно сколько угодно, но это бы не избавило от всех сложившихся проблем. Поэтому, взяв себя в руки, Арктида твердо решила: раз судьба и боги бросают ей вызов, то она с честью примет его и попытается выжить или же умрет, но достойно, не на коленях как смиренная рабыня.       Внизу послышался цокот копыт и чьи-то голоса. Арктида выглянула в окно. Кажется, ее новый хозяин прибыл из похода. Ясим во всей красе и с почестями встречал Гефестиона. Тот вел себя довольно сдержанно и лишь о чем-то осведомился у перса. Мальчишка взглянул на ее окно, активно жестикулируя, явно жалуясь господину на ее выходки. Отпрянув в сторону, Арктида стала ждать, что тот придет разбираться с ней и заодно получить плату за выкуп, потому что была уверена, что ничего не делается в этом мире безвозмездно. Но прошел вечер, затем и ночь, а после минуло еще несколько дней и ночей, а македонец так ни разу и не появился. Теперь уже даарийкой начало овладевать любопытство. Кто этот странный человек, что выкупил ее и для каких целей?       Ясим наведывался по нескольку раз в день, принося еду, воду и чистую одежду. — Господин велел передать тебе это, — он положил на ее кровать платье, — и напомнить, что дверь открывается не только снаружи, но и изнутри.       Арктида лишь молчаливым взглядом проводила юношу, так и не сказав ни слова. Несомненно, ей было интересно разузнать о македонце больше, но боясь показаться чересчур заинтересованной, она так и не решилась. По сплетням других слуг, которые Арктида могла слышать, стоя около окна, она лишь знала, что Гефестион занимал весьма большую должность при, покорившем Бактрию, македонском царе, которого она, к слову, так ни разу и не видела, только слышала то устрашающие, то восторженные возгласы в его адрес. «Искандер Зулькарнайн!» — часто скандировали на улицах, и даарийка рисовала в своем воображение ужасного тирана, преследующего какие-то неведомые цели.       Наутро тринадцатого дня она все же, решилась покинуть стены огромных покоев. Арктида бы желала сделать это и раньше, как только поняла, что от македонца, выкупившего ее, не исходит опасность, но ссадины и синяки на лице останавливали даарийку. Гордость и чувство собственного достоинства были крепко уязвлены. В Даарии, где мужчины уважали женщин и считали их равными себе, было постыдно ходить с такими побоями. Поэтому лишь, когда кожа приобрела былую белизну, она, надев принесенное евнухом платье, вышла из комнаты.       Следуя по длинной открытой галерее, выходящей во двор, Арктида наблюдала затем, как Ясим покорно стоит возле русоволосого македонца, держа над ним балдахин, пока тот, нахмурившись сосредоточенно, что-то писал и составлял. Ее удивляло то, что, будучи другом царя-завоевателя у этого человека в услужении находился один лишь мальчишка евнух, который исполнял все обязанности слуг и рабов. — Зачем ты прячешься в тени? Подойди, не бойся, — прозвучал голос Гефестиона, когда он почувствовал чужое присутствие. — Я и не боюсь, — осмелев, произнесла Арктида, — просто не хотела мешать. Она подошла к его столу. — Присядь, — Гефестион указал на кресло, стоящее напротив, вероятно, он ждал кого-то. — Думаю, спрашивать о том, как твоя рука бессмысленно, Ясим рассказал, что если бы не дверь, то яблоко размозжило ему голову, — на этих словах он чуть усмехнулся, а Арктида зарделась. — Твой мальчишка, — с долей недовольства посмотрела она на Ясим, — посмел грубить мне в разговоре, а я не рабыня и не одна из этих дикарей, а вольная женщина, чтобы вести себя так со мной, — насупившись, ответила она. — Позволю заметить, что в первые две наши встречи именно ты сидела на привязи и «не дикари» представляются первыми в разговоре, и благодарят, а не набрасываются на своих спасителей, — справедливые замечания македонца заставили Арктиду покраснеть и сбавить свою спесь, заметив ее смущение Гефестион продолжил более мягко, но не без доли иронии: — Что ж, «вольная женщина», как меня зовут, и кто я такой ты уже знаешь, поведай же нам теперь свою историю и имя. Что привело тебя в эти земли, да еще и одну или, быть может, у тебя есть друзья и спутники?       Арктида тяжело вздохнула, опустив свой взгляд, вспоминать обо всем было непросто, да и о каких целях она могла рассказать этому македонцу, когда сама теперь их не знала. — Мой дом находится далеко отсюда. Я — Арктида, родом из северной страны Даарии, что в прошлом именовалась Гипербореей, если македонец образован и читал труды Геродота, то непременно должен знать, о чем идет речь, — начала она. — Гиперборея? — удивленно вскинул бровь Гефестион. — Великая цивилизация, погибшая сотни лет назад, сейчас — не более чем миф. Все знают, что на севере от скифов никто не живет, разве что совсем одичалые дикари, ибо там холодно, а ты говоришь о немыслимых северных широтах! — не верил он ей. — Как видишь — это не так, — продолжила рассказ Арктида. — Цивилизация, существовавшая сотни лет назад действительно погибла, но потомки ее уцелели, и мой народ является одними из них. Мой отец даариец из древней правящей династии гипербореев, а мать коренная эллинка, пришедшая в северные земли из Делоса. Наша страна небольшая, но еще хранит в себе остатки величия былого государства. Колыбель человеческой цивилизации разрушена не до конца, и если тебе ответить вкратце, то я отправилась в путь, чтобы найти знания и средства к ее возрождению.       На несколько минут воцарилось молчание, Гефестион не знал, как реагировать на подобные слова, все произнесенное выглядело как легенда или миф и на правду походило мало. — Как твоя мать, эллинка, зашла так далеко? Наши женщины не путешествуют на столь дальние расстояния, да еще и одни, — наконец, сказал он. — Она не была одна. Ее — дед философ и ученый, на поиски они отправились вместе. Жаль, я не застала его при жизни, он умер, но сумел передать все знания моей матери, а она мне, в каком-то роде — я продолжатель семейного дела. Они искали и нашли, я хочу сохранить и расширить, — объясняла Арктида. Последние ее слова напомнили Гефестиону Александра, тот тоже всегда стремился к расширению в неведомые дали. Он внимательно взглянул на нее прежде, чем снова задать вопрос. — И куда же ты держала путь в поисках своих знаний?       Тут уже Арктида задумалась, ведь четкого плана у нее так и не было, сначала она хотела отправиться до Черного моря, а там…. — Я шла на юг, к морю, думала посетить Элладу, а там боги наверно должны были указать мне. «Боги должны указать» Гефестион округлил глаза, в рациональной голове воина, логиста и аналитика такое попросту не укладывалось. Александр, конечно, славился своей непосредственностью, принятием внезапных решений и авантюризмом, но он был мужчиной, у него была огромная армия за спиной, великолепные стратегические способности и непревзойдённый ум, а чем руководствовалось это наивное создание в своих стремлениях, было вовсе не ясно. — Я бы посетила Дельфийский оракул для начала, — продолжила Арктида, понимая, каким бы хотела видеть первый важный пункт своего путешествия. На родине мы почитаем Аполлона, именно от нас он пришел в ваши земли, и моя мать была приверженкой его культа. Думаю, там бы мне открылось многое, а затем может быть, я бы отправилась на восток или дальше на юг, в Египет… — в задумчивости протянула она. — И да, со мной еще был путник, но он погиб, когда нас пленили скифы, — взгляд ее заметно помрачнел от этих слов. — Как же родители отпусти тебя без свиты? — никак не мог понять Гефестион. Думая, что все сказанное лишь плод ее разыгравшегося воображения. — Ну, если быть совсем откровенной с тобой, македонец, то я ушла из дома без чьего-либо ведома, — довольно спокойно и непринужденно ответила она.       Гефестион и Ясим лишь недоуменно переглянулись. Конечно, что еще можно было ожидать в качестве итога от такого рассказа. И как только она умудрилась выжить с такими безумными идеями и непокорным нравом? — Что ж, Арктида, — медленно произнес Гефестион, пытаясь осознать все сказанное ею. — Теперь ты находишься в империи властителя всей Средней Азии. Можешь уйти и продолжить свое странствие, когда тебе заблагорассудиться, помни только одно, что все эти земли отныне принадлежат великому македонскому царю Александру, чья армия освободила тебя от гнета бактрийского рабства.       Арктида впала в удивление от сказанного. Чувствовалось, что этот человек, действительно, предан своему правителю и не желает хоть чем-то возвышаться в своих поступках. Но, если уж на то пошло, то спасла ее не армия, а он сам, да и в голове не укладывалось, что ее могут отпустить вот так просто, не потребовав ничего взамен. — Ты что, так и отпустишь меня? — Не ты ли сама так хотела сбежать, что в отчаянии сиганула вниз с крепостной стены? — Да, но плата за спасение? Ничего не делается просто так, — не верила она. — Цена и ценности, разные вещи, — чуть улыбнулся он ей.       На лице Арктиды отразилась гамма всевозможных чувств. Неужели она была свободна?! Хвала богам! Да она уйдет сейчас же! Или нет, лучше завтра на рассвете. В голове уже лихорадочно крутились мысли как лучше выстроить свой путь. А деньги? Деньги она найдет, продав кулон матери, (каким-то чудом он до сих пор был с ней, его не отняли, насиловавшие ее солдаты, и не забрал евнух), турмалин с золотом стоит дорого, так что не все потеряно. — Один небольшой совет напоследок, — обратился снова к ней Гефестион, словно читая мысли. — Собравшись уходить, обрежь свои волосы или завяжи их в узел и покрой платком. Не знаю, как в твоей стране, но здесь иные нравы, простоволосая женщина да еще с таким цветом — верх неблагочестивости и легкодоступности.       Мимолетная радость с лица даарийки исчезла, она недовольно взглянула на него. — Оскорбительные мысли держи при себе, македонец, и указывай своему мальчишке, — Арктида снова гневно сверкнула глазами в сторону Ясима, — как и кто должен выглядеть, — на этих словах она поднялась, и гордо тряхнув распущенными прядями, струившимися до середины бедер, прошествовала обратно во дворец. — Если ей понадобятся деньги или еще что-то в дорогу — приготовь, — обратился Гефестион к евнуху. — Господин, у вас слишком доброе сердце, — укоризненно вздохнул Ясим, — почему она позволяет вести себя, как необъезженная кобылица? — возмущался он, но Гефестион ничего не ответил, лишь изумленно вздохнул, качая головой, смотря вслед упрямой девицы.