Арктида. На краю Ойкумены.

      Едва только Солнце взошло из-за гор, Арктида, взяв лишь с собой небольшой узелок с едой, отправилась прочь из дворца. От какой-либо помощи со стороны Гефестиона она отказалась. Македонцу даарийка и так была обязана многим, чтобы еще и дальше беззастенчиво пользоваться его добротой. Также она пренебрегла и словами по поводу волос. Слишком уж гордо было даарийское сердце, чтобы внимать советам мужчины. В ее стране, где красота женщины, прежде всего, ценилась густотой и длиной пышных кос, было немыслимо прятать их под платки и уж тем более обрезать. Последнее вообще считалось показателем великого траура или несчастья. Поэтому, с достоинством расчесав и распустив шелковые красно-медные пряди по плечам, она с высоко поднятой головой покинула стены дворца. Но гордое шествие продолжалось недолго. Снова ей пришлось столкнуться с совершенно иной культурой далеких земель и народов, с которой она никак не хотела мириться.        Стоило только отойти подальше от дворца, со всех сторон на нее посыпались возгласы, присвистывания и любопытные взгляды, некоторые осмелели настолько, что протягивали руки в надежде ухватить за какую-нибудь аппетитную часть тела. Не выдержав внимания, Арктида свернула на безлюдные извилистые улочки, которые по ее мнению, должны были вывести к воротам крепости, но завели лишь в тупик. За спиной уже слышались чьи-то шаги и довольное клацанье языка. — Заблудилась, красавица? — она обернулась, видя перед собой трех мужчин. На мгновенье лицо одного из них показалось ей знакомым. Она сомневалась, но быть может, это был один из тех, кто насиловал ее в ту ночь. — Давай мы тебе поможем? — ехидный цепкий взгляд оценивающе окинул ее с ног до головы. — Не нужно, справлюсь сама, — резко бросила Арктида, желая отойти в сторону, но была подхвачена под локоть. — Далеко ли собралась? — произнес второй из трех дружков, таща ее к себе.       Наверно все снова закончилось бы очередной трагедией, если бы вовремя не появился Ясим. — Вы что творите?! Разве не знаете, кому пренадлежит эта девушка, чтобы вот так распускать руки? — Ну и кому же? — все также непринужденно гоготали они. — Она служанка господина Гефестиона! — твердо отчеканил евнух, показывая хозяйскую золотую печать. — Пошли-ка прочь, если не хотите нажить проблем на свою голову!       Имя македонца заставило их тут же присмиреть и убрать руки, но рты заткнуть это не помогло. — Ха-ха-ха, — расхохотался дин из них, — с каких это пор Гефестион заводит дешевых шлюх себе в услужение, неужто царь настолько опостылел ему? — Скажи, что б его девка, не ходила по улицам в таком виде и не смущала мужчин! — бросил второй, и они удалились восвояси. — До чего же ты упряма, как ослица! — воскликнул Ясим, набрасывая на ее голову длинный расшитый платок, — заставляешь позорить моего господина! — Спасибо, — абсолютно растерянно выдохнула Арктида, понимая, что в очередной раз не права и, что ее глупая самонадеянность и гордость снова чуть не стоили ей жизни. — Как ты нашел меня? — поинтересовалась она, желая разрушить сгустившее молчание. — Я шел на базар за фруктами и увидел тебя в толпе, а следом, шедшую троицу. Почему ты не послушалась доброго совета?!       Даарийка молчала, не зная, что ответить, но все же произнесла: — Потому что упряма, как ослица!       Евнух оторопел, но уже спустя мгновенье оба прыснули от смеха. — Куда ты отправишься? — поинтересовался Ясим. — Без коня далеко не уйти. — Значит, куплю лошадь для начала, — вздохнув, ответила та, теребя в пальцах турмалиновый кулон. — Ты одна, а эти племена воинственны, первое, что они сделают, отнимут твоего скакуна, а тебя снова отправят в рабство, — рассказал он ей не радужную перспективу. — А что предлагаешь мне ты? Остаться в услужении у твоего господина? Нет, этого я тоже не желаю, какой бы добрый он ни был. Попытаю удачу еще раз, — с надеждой произнесла она. — Спасибо тебе и твоему македонцу, будь мы в иных обстоятельствах, я бы нашла чем отплатить, но сейчас у меня нет ничего. Прощай. — Вот безумная! — крикнул ей вслед Ясим.       Даарийка не ответила и продолжала идти, пока не вышла за ворота города. Здесь, стоя на каменистой извилистой дороге, которая шла по самому краю глубокой узкой расщелины, она в ужасе поняла, что стала капитальным заложником этого края. За простирающимися скалами и горами ничего не было видно, в одиночку покорять каменные хребты едва ли реально, а нанять лошадей и проводников было бы слишком дорого, да и в честности местного населения Арктида очень сомневалась. Потоптавшись на месте, она остановилась растерянно и опустошенно глядя перед собой, слезы снова чуть было не взяли верх, но даарийка сдержалась.       Когда она, наконец, приняла решение, дневное светило уже скрылось за вершину горы. Взглянув на укрепленный Балх, туго завязав волосы в узел и накинув на голову платок, Арктида развернулась и побрела обратно в город. Дворцовая стража не сразу пустила ее, но все же, со скандалом пробившись внутрь, она оказалась во дворе, где утром сидел Гефестион и что-то писал. Сейчас он отдыхал под сенью деревьев, читая какой-то свиток, а Ясим хлопотал, накрывая македонцу на стол. Оба были весьма удивлены внезапному появлению девицы, ожидая, что та давно покинула окрестные пределы, вновь испытывая судьбу. — Я готова служить тебе, македонец, — твердо начала она, видя его удивленные глаза и прежде, чем он успел, что-либо возразить Арктида продолжила: — но только на законах моей страны.       Гефестион и Ясим снова переглянулись, сдерживая усмешки, кажется, эта девица была не исправима и ужасно упряма. — И что же это предполагает? — осторожно продолжил Гефестион, все еще посмеиваясь про себя. — Все просто. В моей стране нет рабов, а есть вольнонаемные работники. Ты будешь платить мне за выполненный труд. Даров никаких я не приемлю, а вот заработать на обратную дорогу, коня и проводников мне нужно.       От подобного заявления опешили оба. — Кажется, она тронулась умом, господин, — шепнул ему сквозь зубы Ясим.       Гефестион уже не в силах сдерживаться в голос рассмеялся, повергая ее в негодование. — Право, чудная же ты, Арктида, из северной страны Даарии. А как же быть с долгом, заплаченным за тебя палачу?       Она на секунду вспыхнула, совершенно напрочь забыв, о тех золотых монетах, за которые выкупили ее. — Значит, сначала я отработаю свой долг, — как можно увереннее произнесла даарийка. — Любой другой на моем месте казнил бы тебя за дерзость, но твое упорство, достойно того, чтобы пойти навстречу. Так и быть, завтра приступай к своим обязанностям, Ясим тебе все объяснит. — Господин, ты точно уверен, что стоит? — замялся евнух, провожая взглядом строптивую иноземку. — Девчонка, конечно, потешна и странна, не знаю, будет ли от нее толк, но отдавать на растерзание судьбе жалко и так много пережила, в конце концов, тебе не помешают лишние руки, — ответил македонец, продолжая читать свиток. — Господин, ты человек с огромным сердцем! И как царь только может недооценивать это?! — воскликнул евнух, припадая на колено и целуя его руку. — Ладно, хватит тебе раболепствовать, — остановил его Гефестион, — неси лучше еду и сам садись есть.       Арктида в тени колонны наблюдала за ними еще некоторое время. Гефестион и впрямь казался очень добрым, что было ей так странно, и она постоянно ждала подвоха. Но в любом случае, задумываться теперь поздно. Идти одной сквозь горные хребты — бессмысленно, да и на работу к этому македонцу она уже нанялась. Судьба была так переменчива, интересно, что она уготовила ей на этот раз, думала Арктида, возвращаясь наверх, в свою комнату.       Наутро Ясим разделил между ними обязанности в прислуживании господину. Общий язык эти двое находили с трудом, постоянно ссорились или же подтрунивали друг над другом. Арктида была своенравна и упряма, но и евнух оказался не промах. Как кошка с собакой, но все же каждый старательно выполнял свою работу. Правда, как отмечал про себя Гефестион, даарийка абсолютно была не приспособлена к ручному труду, что для девушки ее возраста являлось странным, да она и сама была вся не от мира сего, со своими идеями о равноправии и безрабовладельческой системой управления. Ясим, обрадовавшись, что смог переложить часть своих обязанностей на девицу, смел даже просить хозяина повидать своего друга Багоя.       Имя соперника, прозвучавшее в воздухе, неприятно зарезало слух. Багой — мальчишка перс, что стал так дорог Александру, был дружен с Ясимом со времен службы у Дария. Но в силу вечной занятости то одного, то другого они не виделись уже очень давно, а тут Александр уехал со своим отрядом и Багоя первый раз за столько времени не взял с собой. Взгляд Гефестиона помрачнел на мгновенье. — Прости, господин, если тебе не угодно, я не смею… — начал извиняться Ясим, видя перемену настроения в хозяине. — Нет, нет, я разрешаю тебе увидеться с ним, — поспешил ответить Гефестион, понимая, что слишком показал свои чувства, либо евнух уже стал настолько хорошо разбираться в нем. Македонец всегда старался держаться сдержанно и невозмутимо в окружении кого-бы то ни было, за исключением, пожалуй, одного Александра. Слишком уж много сплетен и дворцовых интриг витало вокруг него, и с каждым днем они росли все больше. Именно из-за этого Гефестион и отказался от других слуг, лишние глаза и уши, которые будут доносить недоброжелателям ему ни к чему. Ясим был единственным, кому он еще мог доверять, поэтому отказать верному слуге в столь пустяковой просьбе македонец не мог. — Если тебе что-то потребуется, мой господин, позови эту красноголовую, — с долей легкого пренебрежения произнес Ясим, — я заставил ее просушить белье, а то она снова добрую половину дня пробездельничает у реки или будет заниматься своей гимнастикой. Еду я приготовлю сам, ибо то, что стряпает она, есть невозможно.       Гефестион чуть усмехнулся, девчонка и впрямь была неумехой. — Ладно, ступай, у тебя есть время до заката, — отпустил его македонец, а сам склонился над своими бумагами с расчётами.       Вскоре за окном послышалась чья-то незнакомая мелодия. Гефестион прислушался, выглядывая во двор. Арктида, шагала по парапету небольшого бассейна в саду и пела непонятную ему песню, видно на языке своей страны при этом, выполняя разные акробатические трюки. Он помнил ее невероятный прыжок со стены в ту ночь и дивился тому, как она виртуозно владеет своим телом, чего нельзя было сказать о бытовом плане. Пока даарийка вращала очередное колесо, белье, сохшее над разведенным огнем, из-за сильного порыва ветра вспыхнуло, и пламя грозилось перекинуться на соседние постройки. Стража не успела среагировать, Гефестион уже оказался внизу, а Арктида, заметив пожар, тут же спохватилась и, набрав ведро воды из бассейна, стремительно вылила ее на горящую одежду, но немного промахнулась и облила македонца.  — Аидовы псы! — от неожиданности сорвалось с ее губ, при виде мокрого Гефестиона и дотлевающих одежд. — Ясим меня убьет, — простонала она, хватаясь за голову. — Ты евнуха боишься больше, чем меня? — вскинув брови, он посмотрел на нее. — Твой мальчишка редкостный тиран! И он постоянно обзывается! — надув губы произнесла даарийка. — Видно за дело, — констатировал Гефестион, оглядывая остатки почерневших тканей. — Эмм, может господин желает есть? — решила как-то загладить свою вину Арктида и показать, что она более покладиста, нежели, кажется. — Я сейчас что-нибудь приготовлю. — Нет, благодарю, дождемся Ясима, — остановил он ее, от этого порыва.       Позже она принесла ему сухие вещи, и пока тот переодевался за резной ширмой, Арктида из любопытства взглянула на его стол, с лежащими многочисленными документами, свитками и пергаментами. Ее привлек чертеж моста с расчетами, она внимательно изучила его и недолго думая, взяв перо и чернильницу, стала делать какие-то пометки, что-то исправляя и зачеркивая. — Что ты творишь?! — возмутился македонец, видя ее действия. — У тебя допущена ошибка в расчетах, — показала она ему свои исправления. — Ты знакома с арифметикой? — в удивлении изогнув бровь дугой, спросил Гефестион. — А еще с астрономией, историей, немного медициной, философией, риторикой. Гимнастические мои умения ты уже видел, — довольно перечислила она. — Но ты же жен… — македонец не успел договорить, Арктида прервала его. — Женщина? — она усмехнулась. — Если уж в моей стране нет рабства, то естественно, что мужчины и женщины равны и обучаются в палестрах вместе. Кстати сказать, я не была лучшим учеником, но кое-какие дисциплины мне давались неплохо. — На чем же вообще держится ваше государство, если в нем нет рабов и процветает равенство? — Наверно на вере, взаимопонимании, любви и объективных суждениях, — пожала она плечами.       Гефестион в голос рассмеялся. Арктида не знала, как еще ответить на этот вопрос. С иным жизненным укладом, так же как и с культурой других стран, она не была знакома лично. — Армия у вашего государства хоть имеется? — продолжал расспрашивать он. — Наши мужчины, как и ваши, обучаются военному делу, а иногда и женщины тоже, и в час нужды готовы постоять за свой народ, но даарийцы не агрессоры и не захватчики. Мы ни с кем не воюем, а лишь созидаем, стараясь приумножить. — Удивительно, что вы еще не порабощены, — иронично подметил он. — Господин сам сказал, что север не заселен, нас некому захватывать, — уязвленно ответила она. — Но этими словами ты пугаешь меня, македонец. Потому что было бы великой печалью для моего народа находиться под гнетом рабства. — Ты живешь просто в идеально-утопичном мире, Арктида! — воскликнул Гефестион, улыбаясь ей точно ребенку, который рассказывает небылицы. — Срединный мир совсем не такой, здесь царствует сила и власть, вражда и кровопролитие, не стоило тебе покидать пределов «идеальной колыбели», едва ли отыщешь, что желала, да и вернешься ли домой неизвестно. — Значит на то воля богов, но я не могла не попытаться, — вздохнула она, и желая перевести тему, продолжила и дальше оглядывать его стол. — Как ты не теряешься во всем этом ворохе бумаг? — даарийка по-хозяйски стала перекладывать их, сортируя. Гефестион поспешил остановить ее, ведь там лежали важные государственные документы, наброски и некоторые планы. — Не переживай, в политику я не вмешиваюсь и уж тем более не в моих интересах во всеуслышание кричать о стратегических планах. Но могу помочь с перерасчетами о снабжении армии и оптимизацией расходов, — предложила она.       Он скептично окинул ее взглядом, все еще недоверчиво усмехаясь, но все же, дал несколько снабженческих свитков. В этом деле девица оказалась не промах, считала и писала очень уверенно и быстро. Возвратившийся Ясим был весьма удивлен, когда нашел ее в кабинете у господина. Они оба были поглощены работой. Евнух знал, что на Гефестионе лежит большая ответственность, царь доверял ему более чем кому-либо и ждал всегда только высоких, точных результатов, не задумываясь, порой насколько тяжело бывает его другу.       Юноша неслышной тенью скользил, ставя блюда с едой, дабы не мешать. Ужин они провели в молчании на балконе, с которого открывался вид на терракотовые скалы и чьи-то более богато убранные покои. Арктида размышляла о доме и природе всего того, что привело ее к нынешнему положению, изредка она бросала взгляд на Гефестиона. Его лицо было спокойным, но задумчивым, и свет огня от светильников придавал ему некоторую таинственность. Периодически он отводил взгляд на большой балкон напротив, вероятно ожидая там увидеть кого-то. Македонец, как показалось ей, чем-то терзается в душе, но никогда не посмел бы показать этого.       «Интересно, что за царь в друзьях у такого скрытого, но вместе с тем доброго человека?» — пронеслось в ее голове. Арктида еще отхлебнула вина, вглядываясь в ночное небо, не нарушая молчания и даже не заметила, как провалилась в глубокий сон. — Где эта красноголовая?! — ворвался в кабинет Гефестиона Ясим, вероятно, чтобы устроить очередную взбучку. Но македонец поднес палец к губам, давая знак, чтобы тот вел себя потише и указал на внутренние покои, где были распахнуты двери. Евнух робко заглянул в них, девица калачиком свернулась на краю его постели бережно укрытая расшитым покрывалом. — Господин, она же спалила всю одежду! — простонал Ясим. — Ну, уж не всю, — с легкой улыбкой поправил его Гефестион, вспоминая дневной инцидент. — Наглости ей не занимать! — как-то ревниво подметил евнух, оглядывая девицу на хозяйском ложе. — Ладно, пусть спит. Налей-ка мне лучше еще вина, — попросил он, выходя на балкон.       Вскоре в покоях Александра зажегся свет и сам царь вышел на улицу. Вдохнув полной грудью сухой воздух, он гордо оглядел окрестности новой завоеванной земли, ее горы и далеко внизу видневшийся Окс, затем его взгляд упал чуть в сторону, и напротив, он увидел Гефестиона. Тот, по-видимому, уже несколько минут наблюдал за ним. Александр чуть усмехнулся, вспоминая слова друга, о том, как он «все еще задирает голову» и отсалютовал ему своим кубком вина. Гефестион в учтивом жесте проделал тоже самое. Еще некоторое время они смотрели друг на друга, и Гефестион понимал, насколько дороги ему эти короткие минуты тишины, проведенные вместе. Хоть сейчас между ними и было расстояние в несколько метров, но душой они были едины. Вдруг чьи-то тонкие, но крепкие руки обвили шею и талию правителя, и за его спиной возник Багой, нежно целуя и увлекая Александра вглубь покоев. Тот успел бросить какой-то виновато-извиняющийся взгляд на друга и тут же исчез, влекомый персом. Гефестион глубоко вздохнул, оставаясь в одиночестве ночи и ярко блещущих над головой звезд.       Арктида, проснувшись в полутьме и желая покинуть покои македонца, стала невольной свидетельницей произошедшей сцены. Она видела лишь тени и силуэты, но теперь ей было ясно, что за терзания испытывает Гефестион. Даарийка воздержалась от каких-либо выводов, но от чего-то ей все-таки стало немного грустно. Не желая его беспокоить, она снова юркнула обратно в постель, укутываясь потеплее и пытаясь заснуть.