Проклятый

      Когда не хочется просыпаться, очень трудно заставить себя подняться с кровати, даже приподняться на миллиметр. Гермионе снился прекрасный сон, полный каламбура, но ровно в семь прозвенел будильник, который она забыла выключить на время каникул.       Еще около двух часов Гермиона упрямо не вставала с кровати, пытаясь вновь уснуть. А когда поняла, что больше лежать без дела ей не в мочь, лениво встала.       Больше всего на свете Грейнджер не хотелось сегодня просыпаться, не хотелось вновь оказаться в той реальности, которая вчера втоптала ее в грязь, в которой она по уши увязла и которая, словно зыбучий песок, тянет ее все глубже и глубже.       Что делать с Гарри Гермиона не знала. Знала только, что сегодня лучше его не трогать, как лучше и избежать встречи с Роном. Так будет проще. Она не могла позволить себе посмотреть в глаза Гарри, но и не могла говорить об этом с Роном. Уизли, видимо, думал точно так же, и, увидев, проходившую мимо Гермиону просто кивнул ей, а она грустно улыбнулась в ответ.       Скоро позавтракав, Гермиона набралась смелости, чтобы попросить прощения хотя бы у одного человека. Поэтому девушка вот уже минуту стояла напротив двери комнаты профессора Томаса Реддла, то и дело переминаясь с ноги на ногу. Смелости-то она набралась, а вот решиться постучать было выше ее сил, и от этого Гермиона чувствовала себя еще более жалкой и опустошённой.       Останавливала ее и мысль о Гарри. Выходит, именно профессор убил его родителей, и она теперь так упорно пытается помочь убийце. А еще смешнее было то, что Гермиона была не в силах отступить, и ее сердце, превратившееся в тлеющий уголь, до боли желало лишь одного: обладать другим сердцем, его сердцем. Она поняла это, оставшись одна в пустом классе, но отказывалась принимать.       Дверь неожиданно распахнулась, рука Гермиона повисла в воздухе и опустилась.       – Долго вы собираетесь тут стоять, мисс Грейнджер? – невозмутимо спросил Том Реддл.       – Я, я, – заикалась Гермиона, – просто хотела все объяснить и извиниться.       За дверью сверкнули глаза Дьявола.       – Ваши извинения мне ни к чему, – слегка удивленно подняв брови, произнес Реддл, но его глаза оставались холодными и безразличными. – И объяснения оставьте при себе.       – Профессор, – позвала Гермиона, когда дверь перед её носом начала закрываться.       – Как я уже вчера говорил: не лезьте не в свои дела. Это будет лучше никому не нужного извинения.       Дверь закрылась. Сердце Гермионы бешено стучало и рвалось из груди. Она вскинула руку вперед, закрыла глаза, на секунду забыв как дышать. Затем сжала ладонь в кулак и распахнула глаза.       Она знала, что делать. Скоро она со всем покончит.

***

      Из башни Гриффиндора выскользнула темная фигура, лицо которой было скрыто капюшоном. Фигура беззвучно двигалась в направлении потайного выхода из замка на втором этаже.       Услышав надвигающиеся шаги, фигурка скрылась за ближайшую статую. Напевая песенку под нос, мимо проходил Дамблдор.       Фигура же дождалась пока тот скроется за поворотом и вышла из убежища, но не успела сделать и шага, как ее схватили за руку и стащили капюшон.       – Очень плохо, мисс Грейнджер, – насмешливо подытожил голос, – 10 баллов с Гриффиндора.

***

      Они сидели на партах в том самом уже известном заброшенном классе. Каждый хотел бы что-нибудь сказать, но пока упорно молчал, слушая тишину.       Подумать только: профессор Защиты от темных искусств на пару с лучшей ученицей Хогварста ночью заперлись в пустом классе и, свесив ноги, сидят на парте.       Гермиона не знала, чего ожидать от профессора: пару часов назад он прогнал её, а теперь позвал за собой, и, плюнув на все, она последовала за ним. Сейчас она ждала, затаив дыхание и опасаясь, что Реддл передумает или вдруг растворится в воздухе, или что все это окажется шуткой, иллюзией её затуманенного разума.       – Как много ты знаешь? – слишком неожиданно спросил профессор.       Гермиона сглотнула, обещая себе быть честной.       – Не так уж и много.       – Раз ты говорила с Дьяволом, то наверняка поняла, кто он?       – Да.       – Он просил тебя о чем-нибудь?       Гермиона замялась, Том понимающе вздохнул.       – Я так и думал. Чертов котяра… Но ты, видимо, согласилась. Не стоило.       Гермиона по привычке прикусила губу. Профессор не выглядел раздраженным или злым, а его голос был скорее грустным, чем ледяным и безразличным как ранее.       – Ведь я не глупец, – вздохнул Реддл, и Гермиона почему-то подумала, что Дьявол бы с ним поспорил на этот счет. – Я понимал, что кот рано или поздно начнет действовать. Так здесь, в этом классе, он что-то показал тебе.. из моего прошлого?       До этого уставившийся в окно профессор вдруг обернулся, ловя взгляд девушки в плен черных дыр, она тонула в них, ни за что не желая спасаться. Пульс Гермионы участился, и она смогла только кивнуть в знак согласия. Том опустил глаза, а Гермиона смогла дышать.       – Что ж... не думай, что я плохой, – прошептал он. Гермиона вздрогнула и услышала свой голос.       – Я никогда так не подумаю.       Реддл поднял глаза, в них отражалось недоверие. Почему собственно он решил поговорить с ней? Он не мог найти ответ, и поэтому решил, что возможно, в конце концов, он слишком долго был одинок.       – В молодости, – начал профессор, сглотнув, – я был ужасно амбициозен и еще ужасно обижен на весь мир вокруг. У меня были мечты, желания, я все делал ради их исполнения, был готов не гнушаться любых самых низких методов для достижения цели. Так вот в погоне я совершил одну большую ошибку. Этой ошибкой был Дьявол. Я прочел все книги о демонах от и до. Думал, что смогу заманить высшего демона и перехитрить его.       Гермиона затаила дыхание, внутри она дрожала, ей хотелось слушать профессора снова и снова, еще больше знать о нем. Но он вдруг неожиданно замолчал, она ждала, жадно глотая воздух, а потом так же неожиданно продолжил:       – Я вызвал его. Мы заключали контракт. Дьявол сказал мне, что единственное, чего я не могу просить, это, конечно, его подчинение. Но я хотел именно этого. Только представь, что я мог бы творить с демоном на побегушках? Желания я прописал в контракте невидимыми чернилами. Хитро? Но демон заподозрил подвох. Он не мог знать, чего я пожелал, но как только контракт попал к нему в руки, он исказил его. Он оказался у меня в подчинении, но лишь в жалком облике кота. Он стал моим питомцем. А всё остальное… Бессмертие и сила. Работает только если кот рядом, но и работает не слишком-то исправно. Мы не может находиться вдали друг от друга слишком долгое время. Дьявол, потому что находиться в моем подчинении, а я, потому что иначе…       Реддл не закончил, но было итак понятно, о чем он хочет сказать.       – Свои амбиции я также не смог потешить, потому что Дьявол раскусил меня и прописал еще кое-что в контракте уже после того, как я отдал его ему. Он сформулировал все очень точно: я не могу оказывать значительно весомого влияния на мир, если можно так выразиться.       Гермиона понятливо кивнула. Получается, кот просто-напросто перекрыл Тому воздух.       – Вот так, – на выдохе подытожил профессор. – Если хочешь что-то спросить, не стесняйся.       – Вы… ненавидите Дьявола? – задала Гермиона тот же волнующий её вопрос, что задавала не так давно коту.       – Да, – твердо ответил Реддл. Сердце Гермионы упало, но профессор поправился. – И да и нет. Он отнял у меня мои мечты, за это я его ненавижу, но этим он, кажется, в какой-то мере спас меня от неправильного выбора, за это я ему благодарен. Но живу ли я теперь или просто существую? Тяну свою лямку, ведь я... – казалось, сказать это профессору стоило многих усилий, – ведь я проклятый.       Он снова замолчал. Но в воздухе витало облегчение. Он наконец смог избавиться от груза, тянувшего его в пропасть все эти годы. Гермиона же убедилась, что профессор заслуживает спасения.       Внезапно она вспомнила об очень важной вещи: родители Гарри. Но спрашивать напрямую она не хотела.       – Когда вы отказались от своих… амбиций?       Реддл явно не хотел говорить об этом, но все же, поколебавшись, ответил:       – После того, как стал виновником смерти двух волшебников.       Больше по этому поводу профессор не желал распространяться. Было ясно, что для него эта тема, мягко говоря, неприятна. И Гермиона, чтобы разрядить обстановку, спросила еще кое-что:       – Так одним из желаний было бессмертием? Сколько же тогда Вам лет?!       Профессор усмехнулся, но не ответил. Вдруг он снова улыбнулся, грустно и обреченно, ухватил Гермиону за руку, заставляя её мозг полностью отключиться. Руку жгло от прикосновения, пульс участился до ста тридцати ударов в минуту, сердце ликовало. Но это длилось лишь несколько минут, потому что профессор вдруг опустил голову, часто задышал, ухватился обеими руками за парту и начал падать. Гермиона вскочила вслед за ним, она развернула его на спину.       – Профессор? – позвала она.       Он не отвечал, его глаза были закрыты. Гермиона запаниковала, дотронувшись до щеки. Она была ледяной. Казалось, Том не дышал.       Вскочив на ноги, Гермиона хотела бежать за помощью, но в класс ворвался Дамблдор. Проведя какие-то манипуляции палочкой, он привел профессора в чувства, тот приподнялся, но вновь потерял сознание. Тогда Дамблдор, наколдовав носилки, поместил Реддла на них.       – С ним все будет хорошо? – умоляюще спросила Гермиона.       – Мисс, Грейнджер, нам нужно с вами поговорить. Не сегодня – завтра утром. Тогда, быть может, я смогу ответить на ваш вопрос.       Гермиона знала, что делать, теперь она ни капли не боялась и не сомневалась.