Золушка или альтернативная сказочка

Выполнив задачу минимум, а именно, несмотря на далеко не самые милые взгляды, которые бросали на него родственнички, явно пребывающие не в самом радужном настроении, запихнув каждого в подобающий костюм, Хайд смог себе позволить на пару минут перевести дыхание. Ему еще предстояло очень и очень сложное дело, поэтому нужно подготовиться к нему физически и морально, хотя последнее все же в большей степени. Хорошо хоть тот не питается такими усиленными темпами, да и вообще ест он что-то или нет. Хайд откровенно призадумался над этим вопросом. Кажется, его самый главный родственник, сколько себя помнил парень, в жизни при нем не съел и куска и вечно говорит о каких-то диетах. Но это не мешает ему в свете сообщать о том, что его фигура дана природой, заложена генетикой. Вполне закономерный ход, а идти и сообщать о том, как все на самом деле у Хидето не было ни желания, ни сил. Куда уж, после старшего братика, едва влезшего в костюм. Вот опять Сакурай что-то ест и глушит вино, а потом удивляется, что не всем нравится его фигура. Хотя Хайду было безразлично на личную жизнь названного брата, но все же сохранение хоть какого-то подобия ее было в интересах парня. Ведь эта обязанность быть личной служанкой, горничной двух лбов, а следовательно, и модельером, костюмеров и всем, чем угодно, заставляла думать о том, чтобы они хоть как-то удерживались в одном весе. Зная мачеху, можно было сказать, что спасибо не скажет, если гардероб детям нужно будет менять чаще, чем ему. Для себя Мане не жаль ничего, а вот для них вопрос сложный. Пока они в тени, то, возможно, он и делает вид, что благосклонен, но если вдруг ситуация изменится, то уверенности нет, что все не станет иначе. Почувствовав конкуренцию, Мана не остановится ни перед чем. Понимая, что слишком безответственно заставляет ждать того, кто к этому не привык, Хайд все же стал подниматься по лестнице, оставляя Сакурая и Тетсую наедине играть в гляделки. Ну Такарай совсем был не виноват, что они так пылко друг друга любили, что были готовы придушить. Хотя, эмоциональность все же лучше, чем холодная маска аристократа, которая была любимой для Сато. Все же иногда это сильно раздражало. Хайду хотелось, чтобы мужчина все же сорвался и повел себя, как живой нормальный человек, а не как красивая кукла без эмоций. Рядом с ним веяло каким-то холодом, словно в доме восковых, нет фарфоровых фигур. Но это рождало интерес к его личности. Хотелось узнать, что внутри. Как у всех или пустота. Такараю казалось, что все нет, что даже в его мачехе есть нечто от настоящего человека. Просто он еще не нашел того, кому бы ему захотелось показаться с другой стороны. Перестав стоять на месте, Такарай побежал к этому замкнутому, но требовательному. Получать от него нагоняи было не самым приятным делом. Хайд уже знал, что и в какой последовательности, но каждый раз поражался, как можно проводить у зеркала столько времени. Парень не мог себе представить, что использовать кучу баночек со всевозможными кремами, лосьонами и прочей парфюмерией , мог мужчина. Пару раз перекрестившись, Такарай все же зашел в царские, иначе не опишешь комнату мачехи, покои и увидел, как на высоком стуле с позолоченной спинкой восседал мужчина в шелковом дорогом халате, не скрывающим его прекрасных ног, поистине женской осиной талии, натренированного пресса. Хайд постарался не смотреть на лицо мужчины, ведь тот не выносил, когда его видели без косметики. Такарай держал мнение при себе, не желая лишний раз нарываться, но все же про себя отмечал, что Манабу довольно хорош собой, что естественный цвет лица ничуть не уступает результату грамотно наложенного тонального крема. Но это дела мужчины, а его задача лишь выполнять то, что от него требуют. Такарай направился в ванную и стал приготавливать все к первому этапу. Поистине роскошная ванна, была наполнена не очень горячей водой, в которую были добавлено содержимое полок. Все же Манабу любил принимать ванну со всевозможными парфюмерными добавками, которые благоприятно влияли на его кожу, делали ее нежной, гладкой, словно шелк. Когда было все готово, парень позвал родственника и в очередной раз позавидовал этой нарочитой раскованности, чувству собственного достоинства, гордости. Мужчина без всякого стеснения скинул халат, демонстрируя идеальное телосложение. Хайд смущенно отвернулся, но все же поймал себя на мысли, что хорош Манабу, ох хорош. Одни стройные ноги, которые сейчас Сато грациозно закидывал в ванну, чего стоили. Будь он женщиной точно бы все падали ниц, только чтобы целовать его ступни, пальчики. Талии могла позавидовать самая прекрасная дама. С него хоть картину пиши, так он был великолепен. Такарай стал ждать, пока Мана примет ванну, все же мыть себя он не позволял. По звукам, доносившимся, Хайд без труда определял, что вот сейчас Манабу открыл флакон с шампунем, моет волосы, взял какую-то баночку, то ли бальзам, то ли кондиционер, с каким-то приятным ароматом, который наполнил всю ванную. Парень знал всю эту церемонию, как свои пять пальцев, поэтому ему не нужно было смотреть. Да и видеть тело мужчины более чем смущающе для Хидето, и раздражающе для Сато. Один раз он уже получил нагоняй за чрезмерное любопытство, так что теперь Хайд делает свое присутствие наиболее незаметным. Парень услышал, как мужчина поднимается из воды и подал ему полотенце, а затем вышел. Едва Манабу снова оказался в своих покоях, как Хидето стал открывать огромное количество баночек с кремами для тела, рук, ног, лица, шеи, наполняя помещение всевозможными ароматами парфюмерии. Мужчина снисходительно позволил парню заняться его кожей, покрыть тело, руки, ноги слоями косметических средств. Хидето прекрасно знал, что за его место могли бы бороться многие, что делать такие услуги - самое желанное для поклонников Маны, что они бы сошли с ума, едва дотронувшись до пяток, пальчиков на ногах, колен, низа живота, сосков, ключицы, шеи, плеч, рук. Видеть обнаженным того, кто тебе не безразличен, к кому тянет, и держать себя в руках - это весьма затруднительно. Хорошо, что это не относилось к Хайду, ведь никаких чувств он к Сато не испытывал. Так что спокойно делал свою работу, не вызывая никаких эмоций и реакции ни у себя, ни у Маны. Они оба привыкли уже к тому, что это самое обычное дело. Закончив с кожей, Хидето принялся подбирать наряд, отслеживая то, как мужчина критически оценивает каждый вариант и одним лишь взглядом дает понять, что это не то, что он хочет. Придирчивость во всем, что касалось нарядов, была хорошо знакома парню, поэтому он спокойно откладывал забракованное и искал следующее. Наконец, Мана жеманно поднялся, увидев платье цвета бургундского вина, и согласился его примерить. Такарай облегченно вздохнул, когда понял, что все же нашел нужное. Помогая с чулками, Хидето еще раз посетовал, что эти ноги даны мужчине, а не женщине. Он без всяких помыслов восхищался внешностью Сато. Закончив с облачением в нижнее белье, парень принялся надевать на мужчину платье, а затем аккуратно зашнуровал. Вид полуобнаженной спины Манабу, то, где заканчивается вырез на спине, ничем не скрытый, кроме лент, длина платья до колена спереди , предоставляющая возможность увидеть прекрасные ноги - да, никто от такого не устроит. Эта гармония между страстью и холодностью поражала воображение. Полностью закрытое спереди, но чуть укороченное и открытое сзади, но более длинное - Хайд поймал себя на мысли, что тоже не против платья. Отогнав это все, списав на то, что слишком долго находился рядом с Маной, парень занялся прической мужчины. Высушив волосы мужчины феном и уложив, Хайд принялся за самое сложное - лицо Манабу. Очистив его тоником, от чего мужчина моментально напрягся, Такарай остановился. Все же Мана всегда слишком резко реагировал на прикосновение. Его лицо было для него чем-то святым, тем, к чему нужно особое отношение. Спустя какое-то время Хайд все же снова продолжил, осторожно накладывая тональный крем, тени, тушь, губную помаду. Через минут сорок перед зеркалом был тот, кого все привыкли видеть. Удовлетворенно посмотрев на себя, Манабу вышел из своих покоев, оставляя Хайда собирать все косметические средства. Закончив с делами, Хидето спустился вниз. Ему оставалось лишь проводить взглядом удаляющуюся машину, увозившую мачеху с сыновьями на бал, куда никто не звал парня. Но он не расстраивался, он уже привык к этому. Но все же ему хотелось хоть на часик туда попасть. Оставалось верить в чудо...