…
Следующие несколько дней прошли ровно так, как и предполагал Николас. Он постепенно учился двигаться с оглядкой на тугую паутину швов. Стоило дёрнуться слишком резко, и какой-нибудь из них расходился, пропитывая бинты кровью. Каждый день начинался и заканчивался перевязкой, на которую Ника доставляли на инвалидном кресле, так как сам он мог передвигаться с большим трудом. Когда с него впервые сняли бинты, Уайлд решил, что не так уж и плохо ничего не помнить о злосчастном похищении. Одно только созерцание узора из ран заставляло его содрогнуться. Их с Джуди регулярно навещали сослуживцы, пожалуй, по очереди заглянул весь участок, от Когтяузера до шефа. Справлялись о здоровье, некоторые принесли гостинцев, желали скорого возвращения в строй и обещали беспредельщикам страшные кары. От них лис узнал, что в ночь похищения, примерно через пару часов после нападения на Джуди, по городу прокатился небывалый блэкаут. Загадочное веерное отключение электричества обесточило почти весь город, даже отрубило камеры и станции сотовой связи, что не дало полиции быстро отыскать Джуди по положению её телефона. Не стал временить с визитом и лейтенант Фенчез, но Николас вынужден был его разочаровать. Сколько «внутряк» ни бился, к каким трюкам ни прибегал, что-то путное выведать у лиса не удалось. Уайлд был с ним абсолютно искренен, он и вправду ничего не помнил. К концу утомительной беседы, как показалось Нику, Эдди всё же уверовал в его честность. Внутренне Николас несказанно обрадовался, что Эдвард сфокусировался на нём, а не пытался что-то вызнать про Джуди и её злоключения. Должно быть, его впечатлило обилие бинтов, в которые был замотан лис. Если коллегам Ник был рад, к Эдди относился с ненавистью, прикрытой холодным официозом, то посещения лечащего врача — доктора Шафт — вызывали в нём противоречивые чувства. Эвелина заходила минимум раз в день, утром или вечером, в зависимости от смены. Но, как правило, старалась заглянуть ещё раз-два, интересуясь самочувствием. Из бесед с ней Николас подробно разузнал о характере полученных травм. Хирург была убеждена, что все раны нанесены высококачественным медицинским инструментом, и, судя по тому, что острота лезвия не падала, мучитель несколько раз его сменял. Шафт уверенно заявила, что лис побывал в лапах профессионала. Когда Ник осведомился, всем ли больным она уделяет столько внимания, Эвелина с обольстительной улыбкой ответила, что Уайлд — особый пациент. Когда она садилась рядом с постелью, Николас млел под взглядом светло-голубых глаз, как сопливый лисёнок. Мимика, поворот головы, осанка, голос — ему нравилось абсолютно всё. Он ловил каждое слово и движение доктора. Если Джуди была согревающим ярким солнцем, то Эвелина стала луной, сверкающе красивой и загадочной. Сравнение усиливалось тем, что в палате лиса одновременно обе практически не появлялись. Нику пришлось признать, что он влюбился. Это отравляло ему душу, и даже не потому, что Шафт была волчицей. Пусть Николас считал свои вкусы сугубо традиционными, он готов был согласиться, что ошибался на свой счёт. Но он убеждал Джуди, что для Эвелины Шафт в его сердце нет, и не может быть места. Обещал к ней не подходить на пушечный выстрел! Кто мог предположить, что судьба решит так жестоко над ним пошутить? Крольчиха поверила ему, а он ей солгал. Опять. Осознавать это было невыносимо. Вопреки измышлениям Эвелины, беготня по госпиталю отнюдь не способствовала выздоровлению Джуди, и на третий день её загнали в палату, чуть ли не заперев там. Для Николаса это было даже хорошо, и не только из-за душевных метаний. Обладая куда большими знаниями, чем официальное следствие, он не собирался сидеть сложа руки, даже будучи запертым в больнице.…
За окном вечерело, в палате царил полумрак. Уайлд развалился на койке в ожидании очередной перевязки, когда дверь отворилась. На вечер, под самый конец отведённого для посещений времени, лис запланировал встречу, которая могла реально помочь расследованию. Но этого гостя он никак не ждал. — Алисия? — удивился он. — Привет. Лиса сверкнула голубыми глазами, тихонько притворила за собой дверь и скользнула к кровати, сопровождаемая переливающимся звоном бижутерии. — Как я рада, что ты жив! — воскликнула гостья и на секунду замялась. — Я, вот, тебе немного голубики принесла. — Постой, но как ты узнала, что со мной что-то случилось? Я никому ничего о себе не сообщал. — Ник, я потому и пришла не сразу. Требовалось время, чтобы в голове всё упорядочить, — торопливо заговорила посетительница дрожащим от волнения голосом. — Выслушай меня до конца. Только не говори, что я свихнулась, и у меня от работы гадалкой поехала крыша, но это и вправду было что-то сверхъестественное! — Знаешь, последнее время я уже перестал чему-либо удивляться, — серьёзно ответил он. — Выкладывай. Несколько мгновений Алисия медлила, собираясь с духом. — В тот день, когда отрубили свет… Я была дома одна, сидела перед телеящиком, и тут всё потухло, наступила кромешная тьма. Я прошлась по квартире, убедилась, что света нет, и уже готовилась идти спать, как вдруг загорелся экран телевизора. Он показывал белый шум, и больше ничего. Я попыталась его выключить, даже выдернула из розетки, но толку не было, экран продолжал гореть! И вот тогда я вспомнила все рассказы, что через белый шум с нами могут говорить духи с того света. Уселась перед телевизором и начала вглядываться… Николас слушал, затаив дыхание. — Не знаю, сколько времени это продолжалось, но… Я услышала сначала неразборчивые шёпоты и стоны. Потом своё имя, по экрану мелькнул силуэт… А затем хлопнула дверь. Когда я обернулась, то потеряла дар речи. На пороге стоял ты, Ник! Ужасно исполосованный, весь в крови и ранах, но это был ты! Я тебя видела столь ясно, как сейчас. Только не могла дотронуться, ты всё время отходил. И звал куда-то, требовал идти следом. — И ты пошла? — Да, конечно! Никки, я… я была уверена, что тебя уже нет среди живых! Мы шли какими-то окольными путями, я бежала сломя голову, но всё время не поспевала за тобой, а ты умолял поторопиться. Гонка кончилась в Тундратауне… — В парке? — догадался Ник. Алисия кивнула. — Это я её сняла с дерева, твою Джуди. Николас молчал, глядя на гадалку. Ему требовалось время, чтобы переварить услышанное. — А… что потом? — Я её дотащила до дороги, где увидела полицейскую машину. И сбежала… Должно быть, это рефлекс. Она попыталась улыбнуться. — А я? Куда я делся? — Ты просто исчез, как только мы добрались до дерева. Оглянулась, а тебя будто не было. Но тут я больше удивляться уже не могла. Вроде, так и должно быть… — Не видела, я следов за собой не оставлял? — Вот мне дела больше не было, как смотреть, остался ли за тобой след на снегу! Вроде бы, нет… Иначе у меня на пороге квартиры натекла кровавая лужа. — Ну, да… значит я сам не шатался по ночному Зверополису, а это был всего лишь дух. «Господи святый! Какими категориями я оперирую! Всего лишь дух! — Нику захотелось схватиться за голову и дико расхохотаться. — Если так дальше пойдёт, я скоро буду за руку здороваться с демонами!» — Ты мне веришь? — тихо спросила Алисия. — Да, — твёрдо ответил Ник после короткой паузы. Он принял решение. Необходимо признать, принять и поверить в происходящее вокруг. Хватит закрывать глаза и пытаться подыскать шаткие оправдания в виде галлюцинаций, гипноза, иллюзий. Они и вправду коснулись чего-то необъяснимого, более того, по уши в нём увязли. — Алисия, спасибо, что рассказала… И за голубику тоже спасибо. Жаль, есть её будет неудобно — пальцы-то в гипсе. Лиса облегчённо улыбнулась. — Давай, я тебя покормлю. Она отсыпала из кулька горсть ягод и начала по одной укладывать их в рот. — Знаешь, я думала, ты покрутишь пальцем у виска. — М… — блаженно замычал Николас, смакуя лакомство, — как я по ней соскучился! Знаешь, столько всего случилось, что твоя история уже смотрится уместно. Выходит, я тебя должен поблагодарить и за спасение моей напарницы. — Не стоит… Ох, я до сих пор не могу поверить, что ты жив! Это просто чудо! Будто желая убедиться, что перед ней не очередной призрак, она осторожно его ощупала. — Интересно, почему я явился именно к тебе? Алисия смущённо потупилась. — Не знаю… может, потому что мы были когда-то близки? Между прочим, ты у меня был первым. В стародавние времена говорили, что это накладывает особую связь. Дверь в палату отворилась. — Оу, я вам помешала? Ник, тебе пора на перевязку, — сообщила Эвелина. — Хорошо, док. Десять минут. — Сегодня я хочу осмотреть твои пальцы, а у меня мало времени. — Три минуты! — Засекла, — бросила она, подмигнув, и исчезла за дверью. Николас перевёл взгляд на собеседницу. Она поджала уши и будто окаменела, глядя в то место, где секунду назад стояла волчица. — Ник, кто это был? — прошептала она. — Доктор Шафт, мой лечащий врач… А что? — Не знаю… Она меня с чего-то напугала. С первого взгляда произвела жуткое впечатление, аж холод по спине пробрал. — Брось, она довольно милая женщина. — Наверное, это просто я на взводе, — неуверенно пробубнила Алисия, — Николас, мне пора. В следующий раз надумаешь зайти в гости, делай это обычным способом. — Я постараюсь, — заверил её Ник, прожевав очередную порцию голубики.…
— Та-а-ак, давай посмотрим твои лапы, — проговорила Эвелина, взявшись за ножницы и подтягивая ногой табурет. Ник покорно протянул руки. Несмотря на то, что волчица была на две головы выше пациента, высокая кушетка и низкий табурет уравняли их, так что доктор могла работать, почти не сгибаясь. Гипс с хрустом разошёлся под лезвиями, освобождая пальцы из заточения. Уайлд попытался ими шевельнуть и тут же ощутил сводящую руку боль. Несмотря на то, что они двигались, лис вряд ли смог бы удержать ими даже ручку. Доктор проделала ту же операцию с ногами. — Очень хорошо, — резюмировала она. — Потребуется некоторое время, прежде чем всё восстановится, но динамика положительная. Теперь займёмся швами. Лис оробел. Обычно его перевязывала старая-старая санитарка барсучиха, перед которой Николас не испытывал никакого стыда сидеть нагим. Казалось, эта бабка повидала на своём веку такого, что перед ней и смущаться было как-то глупо. Но Эвелина… Ник не мог считать её столь же пожилой, она выглядела его ровесницей. К тому же, была такой манящей. Когда волчица начала расстёгивать больничную робу, Уайлд почувствовал, что тело его подводит. Стянув штаны, Эвелина начала разматывать повязки, делая вид, что упорно не замечает позора Николаса. Она аккуратно снимала бинты, смачивая рубцы антисептиком и внимательно их изучая. Её прикосновения были нежными, но отдавались в теле лиса вспышками боли, которую он, к своему удивлению находил приятной. Ник буквально изнывал от стыда и обжигающей страсти, которую касания Эвелины распаляли ещё больше. Когда рядом с пациентом выросла гора кое-где окровавленных бинтов, Эвелина положила руки ему на плечи. — Ты чертовски быстро идёшь на поправку, — сказала она, насмешливо скосив взгляд вниз. — И, я вижу, кровообращение паховой области тоже не нарушено. Ник смущённо попытался прикрыть срам. Шафт лишь хихикнула. — Да ладно тебе, Уайлд. Что естественно — то не безобразно. — Не очень-то естественно заглядываться на волчицу… — пробормотал он, пряча взгляд. — Не естественно лису любить кролика, — отрубила Шафт. — А мы с тобой, можно сказать, дальние родственники. Она упёрлась коленом Нику в промежность и приобняла его за шею, нависая над окаменевшим от изумления лисом во весь свой немаленький рост. Эвелина наклонилась к самому уху и прошептала: — Давай, Уайлд. Я хочу, чтобы мы сделали это грязно. С этими словами она прикусила его за ухо. Будто выдернула из Ника чеку. Ещё минуту назад недвижимые, скованные болью пальцы с небывалой ловкостью расстегнули халат Эвелины, под которым, как он и ожидал, не оказалось иной одежды. Шафт укусила его за другое ухо, лис привлёк её к себе, зарывшись носом в шерсть и наполнив лёгкие ароматом цветущего луга. Странно, но от неё не пахло не только волчицей, но и даже женщиной. Однако Николас удивляться не стал, вцепившись зубами ей в шкуру и обхватив талию покрепче. Внезапно Эвелина дёрнулась, зашипев от боли. Ник отстранился, удивлённо ощупав на её боку совсем свежий рубец. — Что это? У него под рукой оказалась затянувшаяся рваная рана, края которой были схвачены кривоватым швом. — Бандитские пули, — отшутилась Эвелина, поглубже запустив пальцы в рыжую шерсть. — Вот не надо сейчас тупых вопросов, ладно? Шафт крепко схватила лиса за загривок и задрала голову так, чтобы он смотрел ей в глаза. Выражая своё полное согласие, Ник рванулся ей навстречу. Впившись друг в друга губами, они с грохотом повалились на кушетку. Вся перевязочная канула в непроницаемую тьму, лишь одинокая лампочка прорезала конусом света плотные тени вокруг койки.…
Ник подскочил на кровати и огляделся. От резкого движения буквально каждый шов налился пульсирующей болью. — Приснится же такое, — простонал он, массируя виски. Лис с трудом отсыпал себе ещё горсточку голубики и, прожевав её, снова попытался уснуть, но в дверь вежливо постучались. — Мистер Уайлд, к Вам посетитель, — проговорила с порога медсестра. — Уже поздно, но он говорит, что это срочно, и Вы его ожидаете. — Да-да, впустите. Николас уселся в кровати, напустив на морду стоическое выражение. Пригнувшись в дверях, в палату вошёл широкоплечий медведь-гризли в деловом костюме. Он равнодушно оглядел больного и встал напротив, держа лапы сцепленными в замок. — А, привет… как там тебя? — Маркус. — Да, Маркус, точно! Следовало ожидать, что старик пошлёт именно тебя, а не кого-то из белых. Медведь молча раскрыл переплетённые пальцы, меж которых оказалось крохотное кресло с восседающим в нём боссом Тундратауна. Николас вздрогнул под его выжидающим взглядом, но внезапно понял, что совершенно его не боится. В конце концов, что он ему может сделать? — А, сеньор! Соизволили пожаловать собственной персоной в мои скромные апартаменты? — Ник растянулся в улыбке, обводя руками помещение. — К сожалению, не могу поцеловать Вам ручку, так как малость приболел. Мистер Биг глубоко вздохнул, смерив Уайлда ещё более тяжёлым взглядом. — Ох, Никки, — проскрипел он, — очень жаль, что тот, кто это с тобой сделал, в первую очередь не подкоротил тебе язык. Но мои ребята вполне могут это исправить. Ты просил о моей помощи, и я пришёл, позаботился, чтобы камеры на этаже не работали, дабы не подмочить твою и без того шаткую репутацию. И что я слышу? Ты начинаешь разговор с неуместных, грубых шуточек. Это не вежливо, Никки. — О, мистер Биг, я не прошу Вас помочь, я предлагаю сделку, — улыбка Николаса стала холоднее льда. — Как Вы знаете, на Вашу родственницу напали. И я предлагаю примерно наказать тех идиотов, что до такого додумались. А что если народ узнает, будто любой отморозок может поднять руку на члена семьи Биг и остаться безнаказанным? Это вопрос репутации. Собеседник медленно кивнул. — Продолжай. — Сама Хоппс Вам ничего не расскажет и ни о чём никогда не попросит. Но я готов поделиться всей информацией, даже той, что нет у следствия. Вы будете в курсе всего, что касается этого вопроса. Взамен я прошу дать мне допросить мерзавцев, когда Вы их поймаете. После — можете поступать с ними по своему усмотрению. Говоря это Уайлд не верил своим ушам. Пугающие слова столь легко покидали его глотку, будто он каждый день обрекал зверей на страшную смерть. И делал это с холодной усмешкой, не испытывая никакого волнения. Ник заметил, что с того момента, как он открыл глаза в госпитале, его будто подменили. Внутри поселилась самоуверенная злоба. Немного попробовав её на вкус, он нашёл это чувство приятным. — Хорошо, Уайлд, меня устраивает твоё предложение. Маркус подробно запишет всё, что ты хочешь мне рассказать. Когда дело будет сделано, он даст тебе знать. — И ещё одно условие, — добавил лис. — Если дело не пойдёт, Вы обеспечите безопасность родственников Джуди. — Никки, — фыркнул Биг, — такими просьбами ты оскорбляешь меня. Джуди Хоппс — духовная наставница моей внучки, член моей семьи, одна из Бигов. И как я могу называть себя отцом семейства, если не в состоянии защитить её родню. Мою родню. — В таком случае, по рукам, сеньор, — проговорил Ник, предвкушая славную месть. — Приношу извинения, что смел в Вас усомниться.