…
Старая дверь была, конечно же, опечатана и крест накрест перекрыта жёлтыми лентами, но для Эдди Фенчеза это не было сколь-нибудь значимым препятствием. Соболь пригладил языком длинные усы и натянул резиновые перчатки. Размяв пальцы, он успел поднять ногу над придверным ковриком, но в последний момент передумал. Наклонившись, Эдвард двинул коврик в сторону и едва удержался, чтобы не издать ни звука. Он лишь сипло втянул воздух, выражая крайнее изумление. Под ковриком тёмно-бурым был начертан какой-то замысловатый узор. Почти коснувшись носом пола, он осторожно потянул воздух. Определённо, это кровь. Причём, сравнительно свежая. Фенчез прикрыл находку ковриком, решив повременить с ней до официального обыска. Он принялся за печать, с которой расправился в два счёта: смочить, подогреть, подцепить ножиком. Замок он вскрыл дубликатом ключа, чтобы не осталось следов взлома. Дверь тихонько отворилась, и Эдди прокрался внутрь. Он был предельно внимателен и осторожен, но не заметил, что, стоило ему пересечь порог, как загадочная руна на полу тихонько блеснула из-под коврика фиолетовым огнём. Законно ли он действовал? О, абсолютно незаконно! Провести обыск в квартире Джуди Хоппс лейтенант Фенчез мог, только получив соответствующий ордер, в присутствии не менее чем двух свидетелей, с ведением протокола. Однако Эдди не вспомнил бы и половины случаев, когда он проникал в опечатанные помещения, чтобы подбросить или прибрать улики. Сейчас же он просто хотел осмотреться. Произошедшее с офицером Хоппс сбивало его с толку, и лейтенанту требовалась любая информация, которую он сможет на неё наскрести. Щёлкнул фонарик, и голубой свет пробежался по аскетичной обстановке комнаты. Приготовив одноразовый щуп, Фенчез приступил к работе. Огонёк выхватил из тьмы под потолком трубу турника, скользнул по притороченному к стенке велосипеду и паре роликов под ним. Заглянул в шкаф, спустился к корзине с грязным бельём. «Первый раз что ли», — ухмыльнулся соболь, зажимая фонарик между клыками. Перетряхнул ящик, проверил все полки с одеждой. «И никакого кружева… мда», — отметил он с толикой разочарования. Верхняя полка шкафа оказалась чуть более интересной. Тут расположился фотоаппарат с шеренгой разнокалиберных объективов. Фототехника была неплохой находкой, ибо на снимках нередко оказывается губительная информация. Эдди неслышно переместился к кровати, посмотрел фото на стене и принялся за отсек для постельного белья. Тут-то ему в руки и попала металлическая коробочка. «Бинго!» — едва не воскликнул он, сняв крышку. Снимки, множество снимков, отснятые плёнки и негативы. Пальцы в перчатках привычно перебирали фотографии, отработанным до автоматизма движением складывая их в том же порядке. Эдди изучал всё подряд, с каждой минутой становясь всё грустнее. Как ни странно, ничего, порочащего честь офицера Хоппс, он не нашёл. Даже связь с Николасом Уайлдом, о которой осторожно брехали в участке, не подтвердилась хотя бы косвенно. Жаль, Эдди был большим охотником до жареных фактов. Вдруг у него в руках оказался конверт, к счастью, не запечатанный. От содержимого у соболя полезли на лоб глаза, затем он начал расплываться в улыбке. Фотографии. Церковь, белые медведи, бурозубки… и Джудит Лаверн Хоппс, вот она. И Уайлд тут как тут. — Попались, — прошептал Фенчез. — Опрометчиво, Хоппс, очень опрометчиво. Вот, и негативчики тут… У него дрожали лапы. Кто бы мог подумать, что слабенький, откровенно фантастический слушок подтвердится? Джуди и Николас действительно повязаны с семьёй Биг, а это был убойный аргумент. Уничтожающий. Понимая, что рискует, Фенчез всё же сунул пару негативов в потайной карман куртки. В этот момент кто-то зацепил дверную ручку. Эдди вздрогнул и рефлекторно потушил фонарь. Он придал коробке первозданный вид и вернул её на место. Дверь снова вздрогнула и вдавилась в косяк, будто на неё кто-то опёрся. Соболь замер и затаил дыхание. Он был одет в тёмное, а его природный окрас позволял неплохо сливаться с тенями. Если в комнату заглянет кто-то с не слишком острым зрением, у него будет шанс остаться незамеченным. Дверь затрещала, видимо прогибаясь под напором, и тут Эдвард испугался не на шутку. Он отскочил к стене и схватился за рукоятку пистолета. Соболь извлёк «Комбат Мангустум» — здоровенный, отблёскивающий воронёной сталью револьвер — и направил его на дверь. Он несколько раз глубоко вдохнул, успокаивая расшалившиеся нервишки. Если кто-то выломает дверь, он, пригрозив пушкой, быстренько отвадит его прочь, и ретируется сам. Второй рукой он шарил в кармане в поисках удостоверения. На дверь снова навалились, и, издав жалобный треск, она сломалась, выворотив замок. — Полиция Зверополиса! — выпалил Фенчез в открывающуюся дверь. — Ты что, мать твою… Он осёкся. — Что за херня?! Дверь медленно отворилась, хлопнув о велосипед. В коридоре царила кромешная тьма, которая, подобно туману, начала затекать в комнату. Будучи хищником, Фенчез недурно ориентировался в темноте, но там он не мог разглядеть ни зги. Включил фонарик, но луч голубого света будто утонул в очень глубоком водоёме, не добив даже до стены коридора. Повеяло могильным холодом. Фонарик упал на пол и скрылся во тьме, едва означая своё местоположение огоньком. Эдди во все глаза таращился в подступающую стену черноты, онемевшими от страха пальцами нащупывая кассету с патронами. Фенчез чувствовал, как шевелится шерсть на загривке. Синий огонёк мелькнул, будто прикрытый каким-то силуэтом. Соболь был уверен, что во тьме что-то есть, смотрит на него с той стороны. Холодный мрак прижал его к стене и забрал в свои объятия. Он открыл барабан, вогнал шесть зарядов и захлопнул, взвёл боёк и направил ствол в сторону неизвестного. В отличие от большинства копов, Эдвард никогда не держал своё оружие заряженным, и тому были причины. Как и горячо ненавидимая Хоппс, он тоже когда-то закончил Академию с отличием, тоже был первым. Первый куний в полиции Зверополиса, вопреки предубеждению, что его род подвержен инстинкту убийцы больше других хищников. Куньи теряют голову от азарта убийства, ну что за чушь? Фенчез был страшно горд собой, и стал гордиться ещё больше, когда отверг осторожное предложение мафии о сотрудничестве. О, тогда юный заносчивый соболёк не представлял, сколь жестокой иронией обладает жизнь. Четыре трупа оборвали его столь яркий взлёт. Старый дом, беготня и заполошная перестрелка в наркопритоне. Злоумышленник в луже крови, а рядом ещё три безоружные жертвы, в том числе один ребёнок. Эдди потерял над собой контроль, просто давил на гашетку, пока в комнате не осталось живых. И вот он уже чуть ли не на коленях умоляет мистера Бига спасти его от краха. Фенчез был готов на всё, лишь бы его карьера не обернулась сроком из-за идиотской ошибки. В деле появился целый арсенал стволов, россыпи гильз, а по показаниям свидетелей выходило, что гражданские полезли под пули сами. Франциск Раттини отмазал его одной левой. Отделавшись лёгким испугом, Эдди оказался на крючке. По настоятельной просьбе Бига он перевёлся в Департамент внутренних расследований, где по указке мафии работал с несговорчивыми, жадными или слишком тупыми коллегами. Правда, в качестве оплаты хитрый соболь брал не только деньги, а заказывал хвалебные статьи о себе. Вскоре газеты родили миф о неподкупном и беспощадном поборнике полицейской коррупции — Инквизиторе Фенчезе, лучшем в Департаменте внутренних расследований. Совесть которого не продаётся, потому как уже куплена с потрохами. Воспоминания затопили голову. Эдди стоял на коленях и плакал, безвольно уронив руки. Слёзы текли по треугольной морде и градом падали на пол. Во тьме над ним зажглись два фиолетовых огня, осветившие покатый тяжёлый клюв, нависающий над головой соболя. Фенчез поднял заплаканные глаза, расширившиеся от ужаса. «Нет! Не может же всё закончиться так?!» Клюв метнулся вниз, но ноги соболя распрямились сами собой, ведомые древними как мир рефлексами. Удар расщепил пол, из тьмы со свистом вылетело иссиня-чёрное крыло, под которое Эдди едва успел поднырнуть, загривком почуяв, как бритвенно острые перья срезали кусочек шкуры. Боль вызвала в нём гнев, победивший страх и непонятную апатию. Вспомнив, что в руке зажат револьвер, Фенчез вскинул оружие. Тварь была где-то там, невидимая и неслышимая, готовящаяся к броску. Фенчез пятился, пока не упёрся в подоконник. От очередного удара соболь отпрыгнул, вскочив на окно. Он выпустил три пули, одна из которых точно угодила в фиолетово-чёрную птичью башку. — Что, получила, мразь?! — выкрикнул он. Судя по тому, что криков боли не было, загадочное чудище он свалил наповал. «Мангустум» никогда не подводил, не подкачал и сейчас. — Мать твою… Эдди опёрся о дававшее скудный свет окно и с трудом перевёл дыхание. Его трясло. Тьма не рассеивалась, и спускаться в неё было страшно. Вдруг, эта тварь там не одна? Что за чёрт тут вообще происходит?! На этот вопрос Эдди придумать ответа не успел. Он рефлекторно вскинул пистолет, когда из тьмы бросилась раскрытая лиловая пасть. Натолкнувшись на лапу с зажатым металлом, она со щелчком захлопнулась. Эдди заорал, рука полыхнула нестерпимой болью, видимо, сломанная. Сознание накрыло столь знакомой волной адреналина. Крик боли перешёл в яростный вопль, с которым соболь бросился на противника. Он погрузил клыки в холодную вязкую плоть длинной шеи. Монстр рванулся вперёд, спиной Фенчеза выбив окно вместе с рамой. Эдвард чувствовал втыкающиеся в спину осколки, но ему было всё равно. Осталась одна цель — загрызть эту тварь, растерзать её. Тело наполнилось ощущением стремительного полёта, но Эдди не обратил на это внимания, выдирая из шеи куски фиолетового мяса. Монстр зашипел, выпустив лапу из клюва. Соболь приложил все силы, чтобы не выронить пистолет. Он вогнал ствол прямо в узкую фиолетовую глазницу и с мрачным торжеством нажал спуск. Голова твари буквально взорвалась, разбросав части клюва. Отдачей пистолет вывернуло из изувеченных пальцев, но это было уже не важно. Он победил. Чувствуя вкус виктории, Эдди отдалялся от обезглавленного чудища, пикирующего куда-то в соседний двор. Эдвард испытывал небывалую лёгкость и свободу, его обдувал ветер, он парил… вернее, падал! Фенчез повернулся и успел понять, что белая линия перед ним — это дорожная разметка. Удар, темнота.…
— Эдди, Эдди! — звала Джуди, пытаясь пробраться сквозь санитаров. — Мисс, отойдите. — Это мой друг, — солгала крольчиха, подныривая под растопыренные руки. Она хотела схватить соболя за лапу, чтобы привлечь его внимание, но тот и так смотрел в её сторону стеклянными глазами. — Эд! Ты меня слышишь? Что случилось? Эд?! Соболь зашевелил ртом, но, если б не острый слух, крольчиха не разобрала бы не слова. — Во тьме… перья во тьме… перья, — шептал Эдвард. Врач мягко, но уверенно отодвинул крольчиху прочь, сказав: — Ему чертовски повезло, что он выжил. Обещаю, мы вытащим вашего друга. — Пожалуйста, доктор, — произнесла Джуди, провожая каталку взглядом. Несмотря на их с лейтенантом взаимоотношения, сейчас Хоппс была искренна. Она не испытала ни крупицы злорадного удовлетворения, сердце действительно разрывалось от жалости при виде изломанного тела.…
Поговорить с Эдвардом Нику и Джуди не удалось. Лейтенант до сих пор находился в палате интенсивной терапии в состоянии искусственной комы. Хирурги буквально собирали его обратно из россыпи переломанных костей. Николас, щурясь от солнца, смотрел в голубое небо. Они с напарницей стояли возле входа в Центральный Госпиталь. — Ну-с, что дальше? — поинтересовался лис. — Думаю, выяснять, что же Эд забыл у меня дома, и кто выкинул его из окна, мы будем потом. Впереди есть более животрепещущие вопросы. — Да, — усмехнулся Уайлд. — Например, тебе стоит подумать, где жить. Твоя комнатушка стала местом уже двух преступлений, так что, я бы предложил перекантоваться у меня, но, догадываюсь, что ты откажешься. Ник прервался, следя за её реакцией. Крольчиха смущённо опустила уши, старательно не глядя в его сторону. Лис продолжил: — И, в общем-то, это верное решение, потому как еда моего авторства приготовлена хищником, к тому же ещё и холостяком. И я не знаю, по какой из причин она для тебя несъедобна. Но я переживаю, как и где ты устроишься. — Я уже поговорила с Выдрингтонами, — уклончиво пробормотала Джуди. — Они меня приютят на несколько дней, пока криминалисты не закончат с моим жилищем. — И то ладно. Под присмотром взрослых ты не забалуешь. У нас сегодня, кажется… пятница? Мы крепко выпали из расследования на эти две недели. Нас серьёзно поджимают сроки! Придётся догонять. Морковка, не ломануться ли нам завтра по следу? Хоппс вздохнула. Она на какой-то момент забыла о нависшей над её семейством опасности. А ведь срока у них осталось всего ничего. «Без паники, — наставила она себя. — У нас есть ещё время… И пара карт в рукаве — тоже.» — Да, идёт. Значит, завтра в участке. Тебя проводить до дома, вещи помочь донести? — Спасибо, уж как-нибудь сам управлюсь, — улыбнулся он. — Меня Фин подкинет. Лис направился в сторону стоянки, подхватив сумку с вещами. Далось ему это с трудом, хоть ноша и была лёгкая, вывихнутые пальцы ещё не до конца восстановились. Джуди уже полностью оклемалась от полученных травм, а вот Николас, несмотря на то, что настоял на выписке, всё ещё щеголял ослепительно-белыми повязками, которые постоянно тёр или отряхивал. Джуди беспокоила новая привычка напарника, но она предпочла об этом молчать, надеясь, что со временем невроз пройдёт сам собой. Проследив, как чадящий и чихающий тарантас Финника скрывается за углом, Джуди закинула на спину рюкзак со скромными пожитками и двинулась в сторону метро.…
Да, наконец, это случилось! Сбылась мечта последних полутора недель — Николас добрался-таки до душа. Скинув одежду и размотав ворох бинтов, лис направился в ванную. Он буквально чувствовал, как слоями на него налипает пропахший лекарствами воздух госпиталя и жирная городская грязь. Доктор Шафт была впечатлена тем, как быстро Ник идёт на поправку. Страшные раны уже успели зарубцеваться, так что на лукавую просьбу пациента Эвелина разрешила водные процедуры, призвав быть осторожным. Горячие струи ударили в рыжую шерсть, и Ник застонал от наслаждения, подставляя тело воде. Он намылился раз, второй, третий, но так и не почувствовал себя чистым. Раз за разом при осмотре он замечал на себе новые пятна, а иногда целые полосы. Стоило провести по ним мочалкой, как грязь исчезала без следа, но будто появлялась вновь спустя пару минут. Николас старательно тёр себя, тщательно промывая подшёрсток, пока острая боль не пронзила тело. Несколько ран снова открылись, и вода приобрела розоватый оттенок, разбавленная кровью. Грязно выругавшись, Ник прекратил это бесполезное занятие. Ощущение блаженной чистоты так и не пришло, но намываться дальше было травмоопасно. Покинув ванную, он принялся за перевязку. В ближайшие дни Уайлду придётся как следует вспомнить, чему его учили на медицинских курсах. Возясь с бинтами, Николас жалел, что Джуди сейчас не рядом, чтобы помочь ему перевязаться. Закончил он уже затемно и устал настолько, что сразу же завалился спать. «Чёрт, это было тяжёлое испытание… — думал Ник. — Хоть ложись обратно в госпиталь, чтобы всем этим занималась Эвелина. Эх, кабы не гонка со временем, так бы и сделал». На этой мысли Ник соскользнул в сон, уверенный, что голубоглазая волчица уже будет ждать его там.