Скиталец

      Эта история случилась через три дня после побега нашей синеглазой героини от Мхиту и его приспешниц. Львица не охотилась; она лишь следовала веянию прохладного и манящего западного ветра, казалось, она даже не испытывала чувства голода, так действовала на неё безграничная сила матери-природы. Всё, чего она так хотела, — одиночество и свобода, теперь она полноправно обладает всем этим. Витани вышла на равнинную местность. Кроме сгоревшей редкой травы и сухого грунта, впитавшего в себя запах пожара, тут не было ничего. Странница нахмурилась и двинулась дальше. После нескольких дней полного одиночества ей начинало казаться, что она одна-единственная на всей Земле. Довольно эгоистично? Возможно. Но что, как не самолюбие греет уже истерзанную, охладевшую к любым нападкам душу Аутсайдера? Витани гордилась собой в такие моменты. Ни одна из кошечек Симбы не решилась бы на столь отважный шаг, не покинула бы своих дражайших подруг, не вышла бы за границу без позволения Его Высочества. Но ей-то нечего терять. Смерть забрала у неё всех, к кому она была неравнодушна — мать, старшего брата, отца. Честно признаться, Витани давно не вспоминала кого-либо из них, вероятно, раны на молодом и сильном сердце заживают очень быстро. Захотела бы она отдать свою жизнь, чтобы ещё раз, ещё один последний раз посмотреть на них всех, живых, счастливых и неосведомленных? Вполне. Ничего бы не поменялось в этом мире, умри она сейчас или на пять, десять лет позже.       Размышления нашей героини прервал её же чуткий, давно привыкший к нападениям и дракам нос. Львица припала к земле; к счастью, добродетельная природа одарила её прекрасным, золотого цвета мехом, она практически стала единым целым с песчаной землёй. А вот те двое, которые заставили принять Витани столь скудное и невыгодное положение, изначально чем-то не угодили своей праматери: чёрно-коричневая грива молодого самца была издалека заметна в пустыне, а ярко-рыжий окрас его спутницы можно было разглядеть и за километр. Они, кажется, не обнаружили Витани. Неторопливо спускаясь со склона, пара о чём-то шепталась, то и дело улыбаясь и закрывая друг другу рот. С первого взгляда можно было определить, что живут они в достатке — плотно набитые животы свисали чуть ли не до середины лап, и это натолкнуло Витани на мысль, что в случае внезапной атаки она и одна сможет завалить их. Никаких других животных поблизости не было, львица резко встала и презрительно оглядела незнакомцев. Они тоже заметили её появление. Рыжая львица приглушенно зарычала в сторону Витани, словно здороваясь с ней. Наша героиня надменно фыркнула, и, не втягивая когти, что, кстати говоря, было довольно грубым тоном с её стороны, пошла к новым приятелям. Она подметила, что эти двое очень похожи — толстая, высоко посаженная морда, светло-карие глаза, тупой и широкий подбородок, — не иначе, что они близкие родственники. Как только Витани подошла к ним на расстояние пяти-шести метров, рыжая львица вскочила с места и бросилась в её сторону. Шипения и боевой стойки вполне хватило, чтобы отпугнуть эксцентричную самку.       — Кто вы? — холодно спросила Витани.       — Мы правим этими землями, — ответила ей собеседница. Кажется, она поняла, что объятия и прочие сантименты явно не в стиле её новой подружки, так что решила не распускать лапы.       — Я королева, а это мой король, — молодая львица подлезла под шею подошедшего к ней льва и замурлыкала.       — И где ваш прайд? — поинтересовалась Витани. Ей нужно точно знать, со сколькими охотницами придётся биться в случае чего.       — Наш прайд — наши земли, — рыжая львица мечтательно осмотрела пустыню и вдохнула свежий, родной для неё воздух.       — То есть, охотниц нет? — Витани странно покосилась в сторону её новых знакомых.       — А зачем? От них столько проблем, то корми, то охраняй, — с некоторой насмешкой заявил тёмногривый лев, подключившийся к диалогу. Витани чуть не раскрыла рот от удивления; столь красивым и звучным показался ей голос молодого самца.       — Пойдём с нами? Отдохнём, поболтаем, — предложила рыжая львица, отходя от своего друга.       — Ты, наверняка, давно не общалась с себе подобными, — предположил лев. Пара направилась в сторону холма, откуда спустилась несколько минут назад. Отчасти смущённой Витани ничего не оставалось, как следовать за ними.       Её спутники подумали, что неплохо бы было познакомиться и немного рассказать друг о друге.       — Мы с сестрой правим этими землями практически с детства. Я охраняю прайд от недоброжелателей, а Тафари приносит еду. В свободное время мы обходим владения, чтобы быть уверенными, что чужаков тут нет, — начал рассказ лев. Витани не могла наслушаться его голосом, но в то же время прекрасно понимала и усваивала то, что он говорил.       — Да, мы с Руфаро и не вспомним точно, когда обосновались здесь. В этих местах очень спокойно, ты единственная, кто пришёл сюда за последний сезон засухи, — говорила Тафари, глядя на свою новую подругу.       — А ты симпатичная. Из Прайдленда, наверное? — поинтересовался тёмногривый лев.       — По-твоему, красивые львицы бывают только там? — укоризненно заявила Витани.       — Ну, помимо ресурсов и обширных земель, та территория славится и самыми прекрасными во всей саванне дамами. Вспомнить ту же королеву Налу, «Прекрасна и нежна, словно едва раскрывшийся бутон, ничто в мире не сравнится с изяществом её тела и голубизной глаз…» — процитировал лев строки того, чьё имя явно было неизвестно Витани. Да и она не хотела бы знать. Для неё все львицы Прайдленда были на одно лицо; особой красоты и изящества она никогда в них не замечала. Ещё с детства истинный Аутлендер понимал, что по-настоящему прекрасно то тело, что усыпано сотнями шрамов, полученных в великих сражениях за своё будущее.       — Я из Аутленда. Дочь Зиры и Шрама, великих правителей Скалы предков, — похвасталась золотистая львица.       — Никогда не слышал о них, — беспечно пожал плечами Руфаро. Эта нелепость заставило мало-мальски выйти эмоции Витани наружу; в ней медленно просыпалась ненависть к себе самой, презрение к родителям и злость к окружающим.       Все трое вскоре зашли за бугор, под которым была небольшая полянка. Витани поняла, что именно на этой незначительной территории брат и сестра коротали свои будни. Серая могильная земля была плотно утоптана; высокие горы закрывали данное пространство от посторонних глаз, словно образуя полукруг.       — Вы присядьте тут, а я позабочусь о ночлеге, — улыбаясь промурлыкала Тафари, уходя к небольшой пещере на противоположной стороне.       Вздохнув, Витани влезла на высокий пологий камень и уютно устроилась на нём, поджав под себя лапы. Руфаро лёг на землю, но так, чтобы можно было видеть и слышать свою новую подругу.       — Так ты была в Прайдленде? — начал диалог молодой лев.       — А как же. Жила там спокойно несколько месяцев, пока Симба меня не вышвырнул, — пробурчала в ответ львица, вспоминая своего обидчика.       — Как он мог? Ты же дочь прошлого короля, как сама заявила, — меланхолично заметил Руфаро.       — Его волнует лишь своя жизнь и счастье любимой дочурки, — пожаловалась изгнанная королева, словно видя в собеседнике родственную душу.       — Так почему ты не выгнала его и принцессу сама, раз так скверно отзываешься о них? Ты ведь так сильна и могущественна, Витани, ударь короля одной лапой — и он падёт, — съязвил лев. — Неужели ты считаешь, что кто-то станет прислушиваться к тебе, пока ты не у власти? Тебя изгнали не потому что ты одна-единственная, кто запротестовал против общих порядков, нет, ты была лишь обузой для могущественного прайда. Какой смысл содержать львицу, которая не охотится? И на что ты надеялась, уходя на неизвестные тебе территории? На то, что тебе хватит силы отразить нападение целой кучи перевозбуждённых самцов; ни на то ли, что однажды, странствуя, ты наткнёшься на потерянного принца и воздвигнешь своё королевство вместе с ним?       Золотистая львица молча слушала его, смотря на небо и сжав клыки.       — Как думаешь, Витани, ты достаточно много повидала за свою жизнь? Драки, предательства, смерти… Список не кишит разнообразием.       — Уж явно побольше, чем ты, сидящий вечно на одной территории, — протянула львица, искоса глядя на нового знакомого.       — Иногда лишь на одной земле может случиться столько нового и совершенного, что все другие покажутся тебе ничтожными. Ты слышала о «Круге жизни»? Несомненно, ведь каждому с младенчества вдалбливают в голову его чрезвычайную важность. Но, знай, она глубоко преувеличена. Что случится, если ты убьёшь не только мать-газель, но и ягнёнка? Ведь даже половины крупной особи вдоволь хватит, чтобы утолить львиный аппетит. Пожалуй, ты даже проявишь милосердие таким образом, не оставив детёныша на произвол судьбы. Если ты скажешь это монарху, вызвавшему тебя на допрос по поводу слишком большого количества пойманной дичи за один раз, то он, несомненно, поставит тебя в пример всему прайду и похвалит за добросердечие и снисходительность к слабым. Но если вдруг тебя угораздит обмолвиться, что ты убила ягнёнка просто для того, чтобы позабавиться, он тут же изгонит тебя прочь. А ведь результат один — мёртвый ягнёнок. Основать и поддержать стабильность в королевстве очень не просто, нужно заботиться об охотницах, разделять пищу, сражаться за территорию с другими львами. Разве не проще выбрать себе одного-единственного спутника по жизни и существовать с ним так, как захочешь сам? Послать к чёрту все навязанные нормы приличия и морали, — Руфаро вдохновлено глядел в глаза Витани, надеясь разжечь в её душе огонь своими речами.       — Что-то не вижу вечного спутника рядом с тобой, — ухмыльнулась львица, насмешливо глядя на Руфаро. Он далеко не глуп и не так скромен, как могло показаться изначально. Львице было интересно узнать, что он ещё ей поведает.       — Ты уже позабыла о Тафари? — лев отчасти горделиво посмотрел на собеседницу, ожидая её реакции. Витани скептично нахмурилась и вильнула хвостом.       — Разве она тебе не родная сестра?       — Самая что ни на есть родная. Я появился на свет минутой раньше, чем она. Наша мать, львица, чьё имя я уже не помню, перед смертью сказала — «Оставайтесь всегда вместе, дети мои, не дайте неприятностям встать между вами; действуйте всегда сообща, советуйтесь и любите друг друга, крепчайшие семейные узы навеки будут вашим пристанищем». И мы до сих пор не расставались. Чистота крови — вот что главное, Витани.       — Теперь понятно, к чему ты клонил всё это время, — усмехнулась львица. «Боюсь представить себе их детёнышей», — пронеслось в голове у изгнанницы, наслышанной о многочисленных уродствах, полученных в результате кровосмешения. — Так… Ты гордишься тем, что спал со своей сестрёнкой?       — Вовсе нет. Я горжусь нашей жизнью. О, если бы ты только знала, насколько она совершенна… Замкнутый, идеальный замкнутый круг, Витани! Вот что она из себя представляет. Мы выходим с поляны очень и очень редко, считай, тебе повезло встретиться с нами. Остаток времени мы сидим тут и делаем те вещи, которые приносят нам обоюдное удовольствие; скажем, все эти камни мы вместе перетащили из каньона, и теперь они надёжно скрывают наше жилище от всяких любопытных глаз. Мы изгнали стада, чтобы они не мешали нашему спокойствию и идиллии. Ах, Витани, весь сознательный отрезок жизни, что я помню, я могу назвать его самым лучшим в моей жизни.       — Стада… Чем же вы питаетесь?       — Три месяца мы можем прожить без еды. Приходится, конечно, не сладко, но это дело привычки. Тафари обычно приносит по три-четыре львёнка за помёт, и их хватает, чтобы жить в полном достатке около недели. А затем всё по новой. Замкнутый круг, Витани, он совершенен.       — Никогда не думала, что скажу это, но твои рассказы… Слишком жестоки и безрассудны, не находишь? — Витани было довольно сложно сдерживать себя. По крайней мере, она не стала бы поедать собственных детёнышей, когда есть хорошая возможность ходить на привычную охоту. Сейчас Руфаро уже не вызывал у неё любопытства или интереса, лишь некоторую степень отвращения.       — Почему же? Разве я не имею право разрушить то, что создал сам? К тому же, на охоте велик шанс покалечиться или вообще умереть, а тут… Лишь потерпеть несколько месяцев. Неужели в великом и бесчувственном аутсайдере осталась долька любви и сострадания к ближнему?       — Хм, возможно. По крайней мере, всё, что ты описывал, очень странно и дико, — отозвалась золотистая львица.       — А не хочешь перекусить? — язвительно спросил Руфаро, словно проверяя собеседницу на прочность, — У нас ещё осталось немного «дичи», — злобно пошептал тёмногривый лев, вплотную приближаясь к морде подруги и обхаживая её со всех сторон, — Или ты слишком добропорядочна… Как Прайдлендер?       Витани сжала клыки и яростно поглядела на льва.       — Я далеко не «Прайдлендер», дорогуша, тащи сюда то, о чём толкуешь, — прошипела золотистая львица в его сторону, вставая на лапы.       — Вот это по-нашему, — восторжествовал Руфаро, — Всего одно мгновение, и ты поймёшь все сладости моей жизни. На морде льва застыл оскал, то ли от радости совращения, толи от безумия, вложенного в него самой природой. Он быстро скрылся в пещере, разыскивая там указанную вещь.       Витани, недолго думая, соскочила с камня и вышла с поляны. Зачем ей все эти «прелести и совершенства», когда и так неплохо живётся? Признаться, то, что поведал ей Руфаро, сильно смутило её. Этот жестокий лев не вызывал у нашей героини чувства ненависти или презрения, наоборот, она даже немного завидовала его счастью. Львица не спешила прятаться, брат с сестрой точно не погонятся за ней, не покинут своего священного логова. Витани твёрдо решила пересечь саванну и оглядеть другие земли, а пока лишь двигалась вперёд, раздумывая надо всем тем, что приключилось с ней сегодняшним днём.