***
«Какой же вздор. Неужели и я в детстве была такой же? Львята такие наивные и упёртые. Объяснять, что львицы-гиганта, которая по неизвестной причине стала героиней детских сказок, не существует, так же бессмысленно, как посылать подростка на миссию, которая и не каждому взрослому под силу», — Витани, обременённая размышлениями, резко вспомнила про глупейшее решение Халиси отправить Фахами на поджог, что стоило жизни бедняге. Она злилась на подругу за то, что та сотворила. Какой же идиоткой надо быть, чтобы не предугадать последствия? Фахами, которая была отличным новобранцем, всегда выкладывающимся на полную мощь, погибла на глазах воительницы. И-д-и-о-т-к-а. Халиси нельзя доверять что-то ответственное. Никогда больше в жизни эта львица не сделает чего-либо, не получив одобрение Витани. Никогда. Над тёмно-серой травой летали редкие мошки. По вытоптанной растительности можно было определить, что стадо проходило в этих окрестностях поздним вечером, видимо, направляясь в своё спальное место. Витани припала кончиком носа к земле. Антилопы. Тем-то лучше. Охотница размеренно двигалась вперёд, взяв след. За запутанным полулесом следовала огромная, пустая поляна. На белой иссохшей траве виднелись неглубокие впадины — следы от копыт. Львица осторожно вышла из-за высоких стеблей диких растений, вдыхая воздух. Что-то здесь нечисто. Хищник вгляделся в пустынную территорию — ни одного намёка на присутствие чего-то живого. Она не спускала глаз с открытой местности, предчувствуя что-то тревожное и нехорошее. Сбоку раздался резкий треск и следом сдавленное рычание. Охотница отшатнулась назад, встав на дыбы и скалясь в пустоту. Только благодаря приглушённым звукам, исходившим со дна так называемой «волчьей ямы», Витани смогла отыскать источник своего трепета. На дне рова, прижавшись животом к заболоченной жиже, металась рассвирепевшая львица. Она была столь же серой, как и грунт в этих окрестностях. Её потрепанная, с проплешинами шкура сливалась с землёй и тусклыми камнями. Зверь был очень крупный и мускулистый. Видимо, он провёл в тяжких для физического комфорта условиях долгое время. Животное вскинуло голову наверх и разинуло свою громадную смердящую пасть, издав протяжный и бессмысленный рёв. Оно подавалось корпусом вперед, вырывая лапы из тягучего грунта, попутно скаля жёлтые клыки. Витани сжала губы, отходя назад. Они даже не соперники… Это существо здоровее её в полтора раза. Нужно убираться отсюда и вывести своих с этой территории. Охотница пыталась придумать план отступления, и такой, чтобы у них с группой было время для выхода на нейтральные земли. Раздался очередной свирепеющий крик. Костлявая, облезлая лапища вырвалась из ямы, царапая лезвиями, которые сложно окрестить когтями, землю на срыве. Витани отпружинила назад, зашипев на появившуюся конечность. Из ямы выскользнула вторая лапа. С лёгкостью подтянувшись, извлекая туловище на землю, серая львица угрожающе рычала в сторону своей новой соперницы. Понимая, что любой бой обречён на поражение, Витани резко двинулась в правую от ямы сторону, прошмыгнув прямо перед мордой вылезающего из глубин зверя. Серая львица взревела, увидев сбегающую от неё соперницу и, вздёрнувшись на поверхность, намеренно задела лезвиями заднюю лапу уходящей от неё жертвы. От сильного и резкого толчка Витани пошла в поворот, падая на спину. Львица-гигант лежала пластом, свесив с обрыва нижнюю часть туловища. Она набиралась сил для окончательного рывка, который поможет ей выбраться на поверхность окончательно. Отряхнувшись от пыли, которая взмылась в воздух из-за постыдного падения, Витани встала на лапы. «Нужно отвести её подальше от группы», — эта мысль назойливо буравила мозг охотницы, пока на бедре только-только показался глубокий, но сравнительно небольшой бардовый надрез. В то время как львица едва пришла в себя от грубого толчка, из-за грязного облака показалась её обидчица, грозно, по-хозяйски надвигающаяся в её сторону. Витани оскалила клыки, показывая, что так просто её не возьмёшь, и рванула ещё дальше от злополучной ямы. Львица-убийца зарычала вслед, незамедлительно метнувшись за ней. Унося лапы от неприятеля, княжне бывшего Аутленда так или иначе пришлось вспомнить долгие и изнурительные тренировки, подготавливаемые тогда Зирой. И сейчас львица была благодарна матери, пожалуй, больше, чем когда-либо ещё. Мышцы, вспомнив минувшие времена, позволили Витани развить максимальную скорость, на которую та была способна. Отойдя от «хвоста» буквально на несколько метров, воительница дала себе шанс поразмыслить о коварном плане по поимке чудовища. Так. Концентрация. Вся во внимании. Отлично. Оглядываясь по сторонам, Витани не нашла ничего интересного, кроме прогнивших деревьев и пустынных полян. Безумно вертя головой, осматривая территорию, она не могла обнаружить ни единой зацепки. Разгорячённое дыхание вновь ударило в спину. Её догоняют. Не сбавляя скорости, золотая львица устремилась к пересохшему огромному дереву, которое торчало в земле на конце белого поля. Достигнув нужного для идеального прыжка расстояния, Витани взлетела ввысь, зацепившись когтями за старую кору ствола. Более тяжёлому её преследователю не удалось набрать столь приличную высоту — серая львица пролетела под ветвями, приземлившись на нижний ярус. Кое-как разобравшись с десятками мелких сухих веток, мешавшими дальнейшему передвижению, Витани начала взбираться выше. Серому хищнику пришёлся достойный удар одной из крупных ветвей растения — грубая кожа над глазом покраснела, насыщая открытое ранение кровью. Чёрные глазки-угольки быстро выследили жертву. Зверь метнулся вверх, с треском ломая плотную сеть тонких пересохших веток. Витани карабкалась всё выше и, заметив под собой взбешённого хищника, рванулась пуще прежнего, но силы были практически на исходе. Тяжёлая холодная лапа вклинилась в левое бедро Витани. Охотница взревела, чувствуя, как поток крови хлынул из проделанного когтищами отверстия. Золотая львица перевернулась на спину, оказавшись прижатой всем корпусом соперника к стволу дерева. Витани заметила рваную рану над глазом существа и, недолго думая, вцепилась в неё когтями, раздирая ещё существеннее. Зверь зарычал, вонзив пожелтевшие клыки в шею воительницы. Витани молотила её живот задними лапами, царапала уже незрячий глаз передними, но ярость ослепила чудовище — гигантская львица безумно вгрызалась в горло охотницы. Под натиском обе соперницы начали съезжать вниз по стволу. Витани мигом заметила это, казалось, незначительное движение. Последними силами сопротивляясь укусам существа, воительница атаковала когтями его лапы, отрывая их от коры дерева. На удивление, это подействовало, но далеко не самым удачным образом — серая львица, выдрав собственный коготь, взревела, и, отняв лапы от ствола, начала падать вниз; однако быстро спохватилась, цепляясь, вместо дерева, теперь за Витани, словно за опору. Золотая львица прошлась несколько раз по морде соперницы задними когтями, улучив момент её беспомощности. Они обе до боли измученно, но с явной нескрываемой ненавистью глядели друг на друга. Сверху послышался хруст. Одна из верхних ветвей надломилась, нависнув над головами воинов. Витани моментально прильнула к стволу, вжавшись в него. Тяжёлая, с острыми основаниями палка прошлась по её макушке и стремительно полетела вниз, оставив пару ссадин на щеке золотой львицы. В глазах охотницы резко потемнело. Лапы львицы отпустили единственную опору и, глухо рыча, она повалилась вниз. Очнулась Витани под тем же самым деревом от жгучего солнечного света. Привыкая к яркости дня, она осторожно поднялась на лапы. На бедре красовалась яркая царапина, которая жутко зудела под яростными лучами. На лапах, животе и шее были многочисленные ссадины от колких ветвей и острейших когтей. Охотница отчётливо чувствовала привкус крови на губах. Судя по нарастанию болевых ощущений, от вида её морды и шеи, которые так рвалась изничтожить серая львица, нельзя ожидать ничего хорошего. Было тихо. Слишком тихо. Оклемавшись от падения, львица встала и, покачиваясь, двинулась вперёд. Неужели соперница решила, что Витани мертва и удалилась прочь? Или, заметив её бессознательное состояние, ринулась к группе? Охотница зажмурила глаза, пытаясь прогнать дурные мысли. Поодаль от дерева воительница заметила вялое движение — вот она, серая львица, лежит, дрыгает лапами и ждёт своей кончины. Уже издалека можно было понять, что зверь пришёл в негодность — лапы дёргались неестественно, словно по рефлексу, слышалось редкое отчаянное шипение. Витани доковыляла до бывшего соперника; нервная торжествующая ухмылка прошла по её морде — зверь упал с дерева, после чего палка с остриями очень удачно вонзилась точно в живот. В чёрных смоляных глазках застыло некоторое чувство жалости и сожаления к самой себе и глупости хищнической натуры. Золотая охотница с упрёком и иронией глянула на неё — думать, мол, надо, а не только бросаться и рычать. Победительница отчаянной схватки почуяла издалека группу каких-то незнакомцев. Их силуэты едва ли можно было различить. Но эта неловкая встреча продлилась недолго — по ушам охотницы ударил звонкий и истошный «мяу», судя по всему, принадлежавший Кисири. Точнее, Витани была убеждена, что это Кисири — у котёнка ещё не начала расти грива, а голос уже ломался и походил на типичный агрессивный и бунтарский подростковый гонор. Глянув на далёкую толпу незнакомцев, Витани мысленно попрощалась со своим грязно-серым сегодняшним трофеем и пустилась на крик детёныша. Бежать было сложно — и лапы, в особенности бедро, и живот с боками жутко ныли, мешая полноценному передвижению. Находя в себе последние силы и мужество, охотница рысцой двигалась по направлению к недавнему ночлегу. Перепуганный львёнок выпрыгнул на неё из-за кустов; в тёмных глазах застыл страх и даже настоящий ужас, навеянный чем-то только что произошедшим. — Витани… — задыхаясь от бега, львёнок вывалил язык, — Кичози, он… — детёныш не мог ясно сформулировать мысль, то ли от усталости, то ли из-за ужаса и непонимания, — Халиси прыгнула за ним, и они застряли, — Кисири поступил разумно, сразу перейдя к главной части. — Где они? — отрезала Витани, не давая эмоциям взять верх. Сейчас важно лишь действие. — Вправо от баобаба, — ответил львёнок. Воительница точно должна помнить то ущелье, в которое чуть не съехал тот же Кичози, играясь сам с собой. Выдохнув горячий воздух, застоявшийся в груди, львица поспешила к нужному месту. Кисири бежал наравне со своей спутницей, ибо раны мешали той передвигаться быстрее. — Что с тобой случилось? Где ты была? — разглядывая яркие отметины, пахнущие кровью, поинтересовался львёнок. — Ты не поверишь, — ухмыльнулась Витани, представляя реакцию детёныша на то, что выдуманная им легенда вдруг оказалась ужасной явью. Кисири нахмурился, подозревая, что от него скрывают что-то важное. Весь дальнейший путь он молча следовал за предводительницей, лишь гадая, куда та могла вляпаться. У обрыва к земле испуганно жалась Сафи — львёнок буквально побледнел от страха, не зная, как можно помочь друзьям, что в беде. Витани и Кисири приблизились к склону. Словно по немой команде, красно-бурый львёнок закрыл дрожащую сестру лапами, чтобы та не наделала всяких там глупостей во время спасательной миссии. Тяжело прокряхтев, Витани осторожно съехала по отвесу, цепляясь за мелкие камни дрожащими от волнения и усталости когтями. Каньон был покрыт лёгкой дымкой — однако, воительнице не составило труда различить светло-бежевый силуэт чуть поодаль от себя. — Витани… — львица замучено посмотрела на лучшую подругу, — думаю, он сам вылезет, как опомнится, — охотница кивнула в сторону трещины, разрывающей гору пополам. «Какие чудесные методы воспитания, Хаси», — пронеслось в мыслях у воина, но та лишь закатила глаза, подлезая в проход. Щель была узкой — взрослая львица лишь по грудь втиснулась в неё, царапая землю снаружи, пытаясь хоть как-то протиснуться дальше. Вдруг что-то вцепилось в шкирку Витани — тело ослабло и повисло между стенами расщелины. Резкий толчок — и охотница уже валяется на земле внутри необходимой ей пещеры. — Я ведь говорила, что у меня до жути сильные челюсти? — съехидничала Халиси, сверкая жёлтыми огоньками из другой стороны расщелины. — Что, годы тренировок.? — пробурчала себе под нос воительница, мысленно ругаясь на подругу за исслюнявленный загривок. Золотистая львица осторожно прошла вперёд. У чёрной высокой стены, поросшей плесенью и бурым мхом, лежал Кичози, вцепившись в твёрдую породу коготочками. Место под его лапами было окружено еле видными красными разводами. — Хей, — львица поджала губы, тихо подкрадываясь к детёнышу. Она не знала, чего можно ожидать от него. Львёнок открыл глаза и, не заметив ничего ему необходимого, вновь принялся драть стену. — Что у тебя стряслось? — охотница говорила тихо, дабы не спугнуть мальца. Воспитанник безмолвствовал. — Ты слушаешь? — в голосе понемногу нарастало напряжение. Львёнок просто игнорировал Витани, прекрасно зная, что та у него за спиной. Охотница схватила детёныша за бок, оттащив от злополучной скалы. Львёнок апатично и безо всяких стремлений оглядел воспитательницу. — Что. С тобой. Произошло? — Витани отчеканила каждое слово, глядя ребёнку в глаза. Тот поддался напору, открыв рот для объяснений. — Ты же знаешь, — всхлипнул он, — мой брат погиб. Мамин лев убил Кичози, — львёнок вновь зажмурился, осматривая запачканные пальцы. — У тебя теперь другая семья, — львица с горечью оглядела котёнка. Рассказы Халиси о его, кхм, недуге, подтвердились. — Но я люблю Кичози… И маму… Моя мама была белой львицей, ты знала? — детёныш подтянул задние лапы под живот. — Нет. Что с ней случилось? — Витани присела рядом. Кажется, разговор уже не столь напряжённый. — Из-за маминого льва мама отдала меня Джичо. Этот лев убил моего брата и издевался над ним! И над мамой тоже… Правда, я слышал, как они кричали и звали на помощь. Лев убил Кичози и заставил маму отнести меня в прайд. Но я думаю, что она любит меня, и отнесла к Джичо специально, чтобы тот лев не обижал. Витани дёрнула ухом и тихо фыркнула. Значит, тот болван периодически насиловал львицу и её сына? Неудивительно, что у оставшегося потомка крыша поехала. — Моя мама красивая… Она белого цвета, а над глазом есть небольшие серые пятнышки! Они тоже очень красивые. Львица встала и огляделась по сторонам, словно проверяя, не следит ли за ними кто-нибудь. — Мы часто ходили на рыбалку. Она ловко вытаскивала рыб из озера! Когтями цепляла. А у меня не получается… Охотница подошла к львёнку сзади, взяв его за шкирку. — Мама показывает мне радужную рыбку. Она будет менять цвет на солнце! Такая золотая, словно тот шар на небе… как его назовут… Аккуратно, не сдавливая сильно челюстями, львица несла львёнка, пребывающего в бреду, к выходу. Тот поверхностно и часто дышал, при монологе сбивался с мыслей и высовывал язык, словно ему не хватало кислорода. — Мы были на охоте… бежит… и не ловила… газель, сбегаемая далеко, она уходила, и мама не… мама… не принесёт обед… но завтра было… много еды, такой вкусной и больших… Львёнок глотал слова, ворочая головой и глубоко втягивая воздух через рот. Как только Витани подошла к расщелине, Халиси тут же приняла детёныша, уложив на землю. Выбраться воительница смогла без помощи спутницы — изловчилась, перевернувшись набок, и выскользнула из щели. Когда Кичози уже смог равномерно дышать, не захлёбываясь и не кашляя, Халиси подхватила его за шкирку и направилась к склону. Витани тащилась рядом. — Это уже не в первый раз с ним, — поведала серебристая охотница. — Мне удалось его утихомирить. Как думаешь, он вернётся в прежнее состояние, как проснётся? — Наверное. Раньше так и случалось, — Халиси мельком оглядела подругу, — никогда бы не подумала, что ты так хорошо ладишь со львятами. — Шутишь? Тут не в возрасте дело. Кичози болен, и надо избавить его от той заразы, что пытает мозги. Львицы, переступая с выступа на выступ, взобрались на пригорок. Кисири и Сафи подбежали ближе, немного запуганно осматривая спящего брата. — С ним же всё хорошо? — опасливо уточнил Кисири, присаживаясь рядом с воспитательницами. — Угу, — промычала Халиси, укладывая львёнка на мягкую траву, под лапы Витани. — Останемся тут до утра. Как только все отдохнут и смогут продолжить путь, сразу же пойдём прочь, — отрезала воительница, озираясь по сторонам. — Почему ты так волнуешься? — Кисири прищурился, вглядываясь в давно интересующие его царапины на боках охотницы. — Тут опасно. Сегодня я встретила одну львицу, — Витани отчасти виновато посмотрела на воркующую над спящим братом Сафи, — она была чрезвычайно крупной и сильной. Возможно, такие существа водятся по всей округе. — Ты… убила её? — тёмно-бурый львёнок недоверчиво окинул собеседницу взглядом. — Не совсем. Она умерла из-за падения. Но мы знатно потрепали друг друга, — сладко усмехнулась Витани, словно вспоминала тёплую историю из детства, — расскажу подробнее перед сном. — Да уж, «замечательный» денёк, — проворчала Халиси, дотронувшись пальцами до рваной раны на бедре воина. Золотая львица тут же подалась вперёд, зашипев и выпустив когти. — Какого чёрта.? — рыкнула охотница, бросившись зализывать царапину. — Ты безрассудно рисковала жизнью! — нахмурилась Халиси, осматривая нервно дрыгающуюся лапу воительницы. Два львёнка мельком переглянулись, после чего снова уставились на взволнованную воспитательницу. — Уходите к дереву, нечего уши греть. Нам с Витани нужно поговорить, — обратилась она к львятам с явной раздражённостью. Воительница закатила глаза, предчувствуя нуднейший разговор, полный пустых замечаний и ругани. Поджав хвост, Сафи побежала рысцой к баобабу. Кисири, словно её надсмотрщик, быстрым шагом отправился следом. Как только тощие тельца львят скрылись в сумеречной листве разросшихся кустарников, Халиси бросилась под шею Витани, одаривая ту сладким мурчанием. — Я ожидала отчасти… другого, — сдавленно проговорила воительница, смущённая таким поведением. — Изначально мне хотелось закатить скандал на тему того, что следует быть осторожной в незнакомых краях. Но ты ведь сама прекрасно знаешь это, — охотница отстранилась от подруги, чтобы можно было посмотреть ей в глаза, — и я поняла: лучше просто скажу, что рада тебя снова видеть. Хоть и с небольшими изменениями, — Халиси легко провела пальцами по усыпанной тёмными царапинами лапе Витани. — Мудрое решение, — после некоторой паузы оповестила воительница, — а зачем тот цирк со львятами? — Пусть ведут себя хорошо, думая, что в прайде не все отношения ладно складываются. — Постой, в «прайде»? — золотистая львица выгнула бровь, подозрительно глянув на собеседницу. — Конечно. А ты полноправный лидер и королева, — с некой иронией сказала Халиси, да и как-то странновато, ибо Витани так и не уловила настоящий смысл реплики. — Идём к дереву. Детёнышам, наверное, очень любопытно услышать о моих сегодняшних злоключениях. Халиси мягко улыбнулась. Она была действительно довольна, что всё обошлось без ссор и криков, хотя проблем было вдоволь из-за состояния одного из котят. Охотница с серебряным оттенком шерсти подняла спящего на земле Кичози и пошла следом за подругой.***
Среди полусухих веток, упавших с верхушки баобаба годами назад, Сафи охотилась за тёмно-вишнёвой кисточкой хвоста старшего братца. Кряхтя и что-то ворча себе под нос, львёнок кувыркался по земле, изо всех сил пытаясь словить этот взъерошенный и пыльный пучок шерсти. — Иди же ко мне! — зарычал возбуждённый котёнок, как только хитрый хвост вновь вознесся ввысь, оставив юную охотницу с пустыми лапами. Кисири лишь тихо посмеивался, но и иногда поддавался сестре, давая ей схватить и погрызть эту несчастную кисточку. Халиси забралась в спальное место, где играли львята, и уложила Кичози неподалёку. Котёнок беспокойно сопел, иногда подёргивая ухом. — Мы с Витани пойдём на охоту. Оставайтесь тут и не высовывайте даже носа, — строго говорила она, — Кисири, — львёнок встрепенулся, тут же оттащив хвост от Сафи, — если что-то произойдёт, зови нас, и как можно громче. На тебе ответственность старшего. — Хорошо, — после некоторой паузы неуверенно согласился он. Впервые на плечи львёнка ложилась такая огромная обязанность. На прощание Халиси подошла к двум бодрствующим детёнышам и потёрлась щекой о макушку каждого. Наверное, это поможет им обрести хоть немного больше уверенности.***
Лёгкий, практически бесшумный прыжок заставил Витани, ждущую свою напарницу по охоте, обернуться. Халиси без лишнего шума и треска спустилась с пригорка, загромождённого многовековыми корнями дерева, и, чуть пригнувшись, пошла в обратную от каньона сторону. Витани, сжав клыки от нарастающей в бедре и по бокам зудящей боли, поплелась за ней. — Нужно действовать как можно быстрее. Оставлять львят одних — не самая лучшая идея, — шептала бежево-серая охотница, ещё увеличивая темп. — Но выбора нет, — откликнулась Витани, плетущаяся позади, — и, Халиси, не думаю, что я многим тебе помогу сегодня. Тебе придётся взять основную нагрузку на себя. — Конечно… — утверждающе-изумлённым тоном, словно иначе и быть не может, проговорила она, — ты послужишь лишь отвлекающим манёвром, спугнёшь дичь в мою сторону, а что делать дальше — лишь моя забота. Витани согласно кивнула в ответ, хотя подруга и не могла видеть этот жест. — Смотри! — шикнула бежевая охотница, припадая к траве. Витани рефлекторно повторила это движение. Львицы заметили самку кабана, выгуливающую своих детёнышей. Поросят было четыре или пять, а мать, судя по всему, была раненой или контуженной — она не замечала охотниц, хотя те были практически у неё под носом. Убивать детёнышей — не самое благое дело, но и хищникам нужно пропитание. Делать нечего — дичи в этих землях не так уж много. Пока поросята толпились около матери, не пытаясь разбежаться по разные стороны, Халиси подобрала подходящий момент и прыгнула на свиноматку. Кабаниха завизжала и, один раз пройдясь ногами по шее охотницы, бросилась в джунгли, пытаясь отвести львиц от своих детёнышей. Халиси сиганула за взрослой особью, пока Витани буквально сгребла лапами пятерых перепуганных до жути поросят в одну большую кучу и следом придушила их. Значит, кабаниху поделят Халиси и львята между собой. Воительница упала на побагровевшую траву, начиная пиршествовать своей чрезвычайно лёгкой и не особо-то питательной добычей. Пока Витани ужинала, из джунглей вышла её подруга, таща за собой тёмно-коричневую добычу, вымазанную то ли в крови, то ли в красной глине. Серебристо-бежевая львица подняла брови, словно задав немой вопрос, какую часть дичи она должна отдать Витани. — Я уже наела свою долю, — оповестила золотая львица, раздвинув передние лапы и показав шкурки поросят. — Иди к львятам, как только приведу себя в порядок, сразу же вернусь. Халиси кивнула в ответ, рысцой направляясь к баобабу. Смыв языком розоватые кровяные пятна со светлой морды, Витани поднялась с места и, не оглядываясь в сторону своего временного убежища, направилась к белому полю, на котором произошло много интересных вещей этим утром. Пересекая обширную поляну, сплошь покрытую выжженной травой, львица принюхивалась к воздуху, пыталась уловить новые запахи — но ничего диковинного и неизведанного ей почувствовать не удавалось. Достигнув своей цели — трупа убитой этим же днём соперницы, Витани обошла его несколько раз, буквально втягивая в себя все возможные ароматы, которые могли остаться на земле рядом. Утром воительница видела незнакомый ей прайд, приближающийся к месту убийства. И помимо львов она отчётливо уловила запахи гиен. — Вот ты где! — прорычала Витани, прерывая свои размышления. Перевернув и вглядевшись в заднюю лапу мёртвой серой львицы, она заметила укус, оставленный гиеной. Воительница ухмыльнулась — это было вовсе не помешательство, это чуткий нос вывел её к очередной загадке. Вероятно, её пятнистый недруг пытался оттащить крупную тушу, но в силу природного эгоизма не рассчитал сил. Витани презирала гиен. С тех пор, как начала видеть и хоть что-то понимать. Они слепо следовали за её отцом, воплощали всякие его бредовые идеи в жизнь ради собственной выгоды и личного удовольствия. Впрочем, какая бы ей разница? Но эти пятнистые мародёры абсолютно безо всяких любезностей и почестей обращались к ней, дочери их короля, когда та была львёнком. Витани и в зрелости вспоминала эти нахальные, гнусные рожи и скрипучий раздражающий смех, под который засыпал весь Прайдленд, находясь под гнетом падальщиков. Если те львы, которых она видела утром, в согласии с гиенами, то нельзя отрицать, что у них в королевстве нет той же тирании, что была при Шраме. Воительница никогда бы не поверила, что львы и гиены способны не ненавидеть и не презирать друг друга. В любом случае, на этот прайд или просто группу стоит обратить внимание.***
Воительница пришла к баобабу, когда львята уже готовились ко сну. Фыркнув от усталости, она упала на тёмно-коричневую, прохладную от вечной тени землю, растасканную по всей спальной площадке в корнях огромного дерева. — Витани, — на шею львицы приземлилась тёплая пушистая лапа, — расскажи о своей утренней охоте! — два больших карих глаза, украшенные тремя тёмными пятнышками под нижними веками, умоляюще смотрели на неё сверху. Золотистая львица вопросительно глянула на Халиси, которая лежала позади с двумя другими котятами. — Он ничего не помнит, — прошептала на немой вопрос охотница. Сафи взволнованно, вскользь покосилась на Кисири, но не найдя поддержки быстро уткнулась носиком в лапу своей воспитательницы. — Конечно, я расскажу. Помните ту огромную львицу, про которую вам всё травил байки Кисири? — бардово-бурый львёнок встрепенулся, поддёрнув хвост, — она на самом деле существует. Но утром её не стало, как я уже говорила. Она погналась за мной, мы вступили в схватку. Та львица была куда сильнее меня, но вот удача обошла её стороной — острая ветка упала с дерева и пронзила её тело насквозь. — Почему «существует», если она уже умерла..? — растерянно прошептал сидящий у лап воительницы Кичози. — Я уверена, что отшельников, подобных ей, десятки во всей саванне. Мы все должны быть на чеку, — Витани пристально оглядела каждого своего соплеменника, словно проверяя, всё ли они усвоили. — А покажи шрамы! — прервав торжественную серьёзность момента, Кичози вскочил с места, чуть жмурясь от боли в недавно вывихнутой лапе, и завилял хвостом от предвкушения. — Да, покажи! Она, ясное дело, тебя здорово побила, — съязвил Кисири, который, тем не менее, был заинтересован в этом осмотре не меньше брата. Витани закрыла глаза то ли от изнеможения, то ли от нелепости просьбы своих воспитанников. Она перекатилась с живота на спину, и перед взором детёнышей предстали десятки глубоких, уже покрывшихся кровяной коркой царапин, красно-бардовых ссадин и ещё не заросших в силу прошедшего времени шрамов. На бедре красовался крупный, страшный и непостижимый по своей серьёзности рубец, который произвёл на львят особое впечатление. Увидев такое обильное количество ранений, чувствительная Сафи вздрогнула и прижалась к груди Халиси, зажмурив глаза. — Вау, — после немого восхищения произнёс поражённый Кичози, — я хочу стать таким же, как ты, когда вырасту! — он вдохновлено, с восхищением, словно с другой стороны посмотрел на львицу. — Ты никогда не станешь, как она! Ты ревёшь при любой болячке! — ощетинился Кисири, хмурясь в сторону братца. — А вот и нет! — Да! Ты всегда плачешь, как девчонка, что бы ни случилось, — передразнил львёнок. — Это я девчонка?! — Кичози раздражённо оглядел брата, — ты старше меня, а грива короче моей! Когда я вырасту, у меня будет огромная грива до самой земли, а ты облысеешь! — Ах, так! — красно-бурый львёнок с оскалом ухмыльнулся и прыгнул на брата, свалив его с лап. «Какие они глупые…», — проворковала Сафи, укладываясь рядом со взрослыми львицами. — Я тебя умоляю, — усмехнулась Витани, двигаясь ближе к ней, — сейчас они меряются гривами, которых нет; как подрастут, будут смеряться силой и мышцами, а потом… — львица запнулась, поймав на себе надзирающий взгляд Халиси, — а потом и другими занятными частями тела. Серебристая львица отвела глаза в сторону, закрывая порозовевшие щёки. — Спать, — как только Витани окончательно надоело ёрзанье по полу и летающие в воздухе облака пыли, она притянула одного из котят за шкирку и уложила по бок от себя. Второй львёнок обречённо зашагал в противоположную сторону и пришвартовался около Халиси и Сафи. — На рассвете двинемся в путь. У нас есть одно важное дельце, — Витани положила потяжелевшую голову на передние лапы, закрыв глаза в предвкушении завтрашнего дня.