Скиталец

      Среди иссохших, выгнувшихся в сторону листьев показались два тёмных загривка. Красно-бардовые глаза уловили невдалеке хрупкое движение, и острую морду скрасил хищнический оскал. Кисири толкнул зазевавшегося брата в бок, и тот мигом встрепенулся, ища в прибрежных зарослях нужную цель. Пара рябых зайцев дрожала под ягодными кустами, с опаской вертя ушами из стороны в сторону.       — Ты спугнёшь их, а я разорву, — прошипел возбуждённый Кисири, уже готовясь к убийству.       — Эй, я тоже хочу загрызть одного, — противился Кичози, которому вечно доставалась роль загонщика.       — Я — старший, значит, я командую, — прорычал бурый львёнок, зажмурившись на секунду от упавший на лоб чёрной пряди. — Делай, что приказано.       Кичози злобно посмотрел на старшего брата, выпустив когти. Он бесшумно шагнул в высокую выгоревшую траву, которая славно маскировала его тёмный мех. Зайцы быстро и робко дышали, прижавшись друг к другу и озираясь по сторонам. Они были молоды и неопытны, как и сами хищники. Лапы подросшего львёнка предательски дрожали, мешая сконцентрироваться на добыче. Он вспомнил урок Халиси: «Как только сможешь разглядеть зрачки своей жертвы — нападай». Глаза у зайцев были чёрные, вытянутые, блестящие. Кичози уже не крался — он в полуприсяде наблюдал за добычей, перепуганной и беззащитной. Краем глаза он заметил своего брата, который уже обошёл островок с зарослями и восседал на возвышенном холмике, готовый к поимке обеда. Один из лопоухих почуял неладное — он начал встревоженно водить кончиком носа по воздуху, вытягивая спину и корпус вперёд. Неведомая сила, исходящая словно из самого сердца, подсказала Кичози, что пришло самое время для нападения. Львёнок ловкими, отрывистыми движениями поспешил к зайцам, припадая как можно ниже к сухой траве. Он сделал решающий рывок, бросившись на дичь — перепуганные зверьки метнулись прочь, устремившись к холму, где их ждал небольшой клыкастый сюрприз. Заяц, что был поменьше, по неопытности забуксовал на крутом повороте, и Кичози, повинуясь внутренним силам, прыгнул на него, вжав грудью в землю. Львёнок впился клыками в тонкую, ещё покрытую нежным детским пушком шею зайца, и весь нос, губы и щёки юного хищника окропились алой кровью.       Перемазавшись в мехе, крови и земле, потрёпанный, но крайне довольный собой, Кичози схватил свою первую добычу и поспешил к небольшой поляне, где его ждало остальное семейство. Кисири уже сидел поодаль взрослых львиц, придерживая разорванного в клочья зайца одной лапой и умываясь второй. Коричневатый львёнок осторожно положил свою добычу рядом с охотницами и, как подобало примерному ученику, опустил взгляд вниз. Но лёгкая, игривая улыбка выдавала его несерьёзный и радостный настрой.       — А, вот и ты, — промурлыкала Халиси, поворачиваясь к нему. Она с видом знатока оглядела небольшую тушку зайца, лежащую на земле, и чуть прищурилась. — Этого тебе хватит на полдня, — оповестила она, обходя львёнка. — Кисири уже может пойти с нами на газелей, но не ты. Ты ещё совсем детёныш, — сказала она с некоторой досадой.       — Детёныш, который отлично справился сегодня со взрослым заданием, — приободрила помрачневшего воспитанника светло-серая гиена, присаживаясь рядом. Кичози фыркнул, отворачиваясь ото всех.       — Я не детёныш, — пробубнил он, сжав губы, — я уже могу сам себя прокормить.       — Нам просто повезло, что такая лёгкая добыча оказалась под лапой. Ты бы в жизни не поймал что-либо посущественнее, — усмехнулся подошедший Кисири, глядя брату в глаза. Помрачневший львёнок вмиг оживился, вскочив на лапы и приблизившись вплотную к морде брата.       — У нас одинаковые навыки, это тоже твоя первая охота, — прорычал Кичози, непроизвольно виляя хвостом из стороны в сторону.       — Да. Но я куда старше, сильнее и быстрее тебя, «детёныш», — передразнил Кисири, насмешливо улыбаясь. — А ещё у меня есть грива, а ты похож на львицу.       — Заткнись! — рявкнул тёмно-коричневый львёнок, кидаясь на старшего брата.       Подросток ловко перекинул каштановый комок в сторону, прижав лопатками к земле.       — Недавно моя грива была больше, но потом ты начал расти и стал жирной вонючей тушей! — рычал вжатый в почву Кичози, отбиваясь от укусов соперника, — но скоро я тоже начну расти, и тогда моя грива станет длиннее, чем у королей! И уж точно длиннее твоих жалких пучков шерсти, — протянул он, вцепившись в тёмно-бордовый мех на груди брата и вырвав его.       — Ах ты мелкий… — оскалился Кисири, занося когтистую лапу для удара. Кичози зажмурился, не имея шанса закрыть морду иным способом.       — Ударишь его — выдеру всю остальную шевелюру, — прорычала стоящая поодаль Витани. Подросток тут же опустил лапу, пренебрежительно слезая со львёнка. Кичози поднялся с земли, помятый и грязный, недовольно смотря на бурого собрата.       — У нас есть дела поважнее, чем эти идиотские состязания. Ваша сестра при смерти, а вы как дети малые, — бросила воительница, уходя прочь. Оба львёнка успокоились и посерьёзнели, услышав про Сафи. Кисири последовал за рыжей охотницей; младший брат пошёл следом, предварительно захватив заячью тушку.       Побледневшее, исхудалое тельце лежало в тени деревьев и еле слышно сопело. Раздражение от змеиного укуса расползлось по всему телу львёнка — светлая шерсть буквально сыпалась с боков, передняя лапа полностью облезла, превратившись в тонкую, обтянутую розовой кожей конечность. Сафи заметила, что её семья стоит тут, рядом, и наблюдает за столь жалким зрелищем.       — Пожалуйста… я не хочу, чтобы вы… видели меня такой, — сквозь слабость прошептала она.       — Держи, поешь… Я сам его поймал, для тебя, — Кичози протиснулся к ней сквозь ветки и положил тушку молодого зайца прямо у носа. Больной львёнок хило приподнял голову, но тут же уронил обратно на травяную подстилку. Кичози ахнул и подошёл ближе, потеревшись кончиком носа о её мордочку.       — Я не хочу, чтобы мой второй лучший друг умирал, — тихо прошептал он, обнимая сестру. Сафи ничего не ответила. Львёнок неподвижно лежал, уставившись вверх стеклянными глазами.       Кичози в отчаянии отпрянул назад, встав перед остальными членами прайда. Он смотрел на мёртвую сестру, и ему показалось, что подобные моменты вот-вот войдут в привычку.       Четыре пары глаз напряжённо и измученно смотрели на жалкий силуэт львёнка, покоящийся меж корней. Фиси испуганно стояла поодаль, боясь пошевелиться.       — Я рад, что она умерла, — раздался сквозь общую тишь громкий, но по-юношески дрожащий голос Кисири, — она страдала, и смерть избавила её от мучений, — объяснил он, отворачиваясь ото всех. Позади послышался вымученный вздох второго львёнка.       Братья разошлись по разные стороны. Пристальное наблюдение внезапно потускневших, но сохранивших былую сосредоточенность жёлтых глаз сопроводило старшего из львят до места его «приземления» — уже утоптанная полянка под вогнутыми вовнутрь ветвями, под которой то и дело подросток отдыхал от общей суеты.       — Мы не выживем, если эти двое будут ссорится. Когда-нибудь они вырастут, и тогда эти игры и потасовки могут перерасти в настоящую битву со смертельным исходом, — заключила Халиси, отвернувшись от задремавшего в тени подростка. Гиена кротко сглотнула, рискнув подойти ближе.       — Тогда победит сильнейший, — серебристая охотница отчасти напряглась от слов подруги, — или они наберутся ума и смогут помириться.       — Мы должны им помочь. Они оба в состоянии создать свой собственный прайд или примкнуть к другому, но тут, посреди неотёсанных саванн, где под каждой канавой есть тварь, мечтающая убить тебя — это невозможно. Мы должны выйти к нашим сородичам-львам до того, как они повзрослеют и перегрызут друг друга.       — Мы найдём их — и что дальше, Хаси? Они подростки, и просто не в состоянии дать отпор взрослым крупным львам. Таким, как, скажем, были те охранники в твоем «родном» прайде, — усмехнулась Витани, прислоняясь спиной к корням. Она тоже была озадачена будущим подрастающих львят.       — Вырастут, и ещё как дадут отпор любому корольку. Нужно просто поверить в них… и помочь, — выдохнула Халиси.       — Пустой верой ты ничего не добьёшься, — оскалилась Витани, — мы делаем всё, что можем. Они умеют охотиться и ещё улучшат свои навыки, драться тоже научатся. А как сложится судьба уже взрослых и самостоятельных львов — вовсе не наша забота.       — Не наша?! — выпалила охотница, вскочив с места, — они нам как родные сыновья, а ты говоришь подобное! — раздражённо зарычав, львица замахнулась когтистой лапой на вечно серьёзную и безэмоциональную морду воительницы, но та ловко прильнула к земле, и резкий удар ушёл в никуда. Фиси вскочила с места, готовая разнимать хищниц, но тут же застыла, заметив отстранённый и ничуть непоколебимый вид Витани.       — Замолкни, Хаси. Я помогу лишь тем, кто беззащитен. Когда Кисири и Кичози повзрослеют, я без всяких сожалений оставлю их у ближайшего прайда, где они смогут показать себя в полной силе. Или погибнут, как воины, — заключила она, бросив из-под косой чёлки укоризненный взгляд в сторону подруги.       — Двое уже… погибли, — прорычала серебристая охотница себе под нос, — остальные должны жить, ты слышишь? — практически на пределе, чуть не перейдя на досадный вой взмолилась она, смотря на сидящую в паре метров от неё Витани.       — Я знаю, — более смиренно, с долей понимания успокоила её львица, — и мы сделаем всё возможное, чтобы братья выросли в каком-никаком счастье, — золотая львица подставила плечо, оклеймённое несколькими нежно-розовыми рубцами, и Халиси уткнулась в него острым носом, позволив себе отчаянный и негромкий вздох.

***

      Серая гиена чувствовала себя «не в своей тарелке». Она почему-то боялась всех, кто её окружал, хотя они и были ей хорошими приятелями. Витани и Халиси, как сильные и опытные воины, могли бы разодрать её на куски в любой момент. Неотёсанный и упрямый Кисири вполне способен на то же действие, если что-либо пойдёт не по его правилам. А другой львёнок… безумен. Он опаснее всех прочих со своей проницательностью. Здесь нет друзей.       Бегая на разведку, Фиси узнавала некоторые растения. Такие росли лишь в Северном Круге, небольшом отрезке, в основном забитым полусухими кустарниками и гладкой травой, но все листья которых имели причудливую треугольную форму с краями, вогнутыми вовнутрь. Здесь она провела часть своего детства вместе с сестрами и тёткой. Наверное, старая гиена уже мертва, но её дочери вполне себе живы-здоровы и обитают тут, неподалёку. Она должна покинуть эту компанию и прильнуть к своим, к гиенам.       Фиси пробралась через джунгли и всмотрелась в голубую даль. Буквально за день уже можно будет добраться до сестринской стаи. Если лезть к Витани и молить дать разрешение покинуть её прайд, то может не поздоровиться. Львы, злые хозяева-львы, они везде!       Фиси спустилась с пригорка и, озираясь по сторонам, потрусила в сторону своей старой стаи. В чаще леса мелькнули два синих глаза и раздался недовольный сдавленный вздох.

***

      Ветхлая пещера, засыпанная сухими листьями и шкурами травоядных, прибилась к высоким баобабам. Кичози лежал у входа, задумчиво смотря вдаль.       — Побудь рядом с братом, вам обоим сейчас необходима поддержка, — посоветовала Витани, взглядом указывая вылезшему из своей «клетки» Кисири на покоящегося у спального места львёнка. Подросток нехотя посмотрел на него, подходя ближе.       — Я видела парочку газелей, — сообщила Халиси, прикоснувшись холодным кончиком носа к плечу Витани.       — Тогда идём, еда тут в дефиците, — с некоторым отчаянием вздохнула воительница, поднимаясь с земли.       Они уже второй месяц ошивались на этой местности. Встревоженные, вечно рычащие на каждый звук — они были не в безопасности. Львицы понимали, что скоро им придётся искать другое пристанище. Но сначала надо выжать из этих земель всё до последней капли.       Охотницы вышли на молодую поляну, покрытую нежной зелёно-синеватой травой. На противоположной стороне паслась газель-мать, рядом с которой бегал жеребёнок.       — Поймаем их! — с азартом выпалила Халиси, прижимаясь к земле. Охотница припала к холодной траве и проскользила вперёд, осторожно и оттого бесшумно переставляя лапы. Витани и не думала сделать то же самое — она, словно зачарованная, косилась на изящную спину своей подружки. Взрослая газель почуяла неладное и, обнаружив хищников, начала поспешно призывать своего ягнёнка и пробираться прочь.       — К чёрту охоту! — взвыла Витани так громко, что и газели, и, может, даже львята у пещеры могли это слышать.       Халиси в смятении и непонимании обернулась на неё, покачав головой от досады упущенной добычи. Воительница по-хозяйски подошла к подруге, напрыгнув всем телом и повалив на траву.       — Что ты творишь, — смущённо засмеялась бежевая львица, обнимая её шею передней лапой. Витани зажмурилась и уткнулась ей в грудь холодным, усыпанным шрамами носом.       — Моя мать и брат мертвы. Я лишена трона и даже простого проживания в собственных землях. Фиси сбежала от нас всех в страхе. Фахами мертва. Львята вечно ссорятся и когда-нибудь перебьют друг друга, — на этих словах зрачки Халиси расширились, заслонив собой светло-жёлтую радужку глаз, — теперь мертва и Сафи. И мы умрём также — по-глупому, жертвуя или оступаясь.       Халиси тяжко вздохнула, лизнув охотницу в макушку. Если эта львица потеряет веру в себя, падёт весь прайд.       — Нет. Мы — сильнейшие, и проживём столько, сколько достойны. Даже не думай отступать. Твоя мать никогда бы не бросила свой прайд. Она была благородной и ответственной, такой же и является её единственная дочь, — промурлыкала львица, прижавшись взъерошенной щекой к морде собеседницы.       — Моя мать была королевой, настоящим лидером, — зажмурившись, простонала Витани, — а я лишь бастард, нервы которого уже на исходе.       — Не-е-ет, — протянула охотница, — в тебе куда больше достоинств, чем ты думаешь. Халиси игриво потянула её за ухо, легонько прикусив. Витани досадно, с непритворной горечью в голосе усмехнулась, зажмуриваясь от падающей на глаза чёлки.       — Если ты считаешь, что твои силы иссякли, — прошептала серебристая охотница ей на ухо, — можешь взять частичку моих.       — Возьму столько, сколько способна унести, — заверила Витани, вцепившись острыми клыками ей в загривок.

***

      Тихие песни сверчков и диких птиц смешивались с шелестом истощённых, ослабших от недавней жары кустарников. Две львицы в обнимку лежали посреди полевых цветов, сладко растворившись во снах. Коричневый львёнок, осторожно перебирая лапами, подошёл ближе. Его живот предательски заурчал, и обе охотницы одновременно проснулись.       — Вы… не поймали поесть? — виновато спросил детёныш, присаживаясь рядом.       — Нет, газели были слишком крупными и сильными, — мгновенно отмазалась Витани, — мы не смогли их завалить.       — Оу, — прошептал Кичози, — это они так тебя подбили? — львёнок кивнул на бок львицы, где красовались две свежие бордовые царапины.       — Мм… да, — усмехнулась воительница, оглядев «боевое» ранение, — сегодня эти газели были слишком настойчивые и резкие.       — Охота всегда даётся непросто, — мудро заключил Кичози. — Можно лечь с вами? В пещере одному холодно.       — А где твой брат? — обеспокоенно спросила серебристая львица.       — Не знаю. Когда я проснулся, даже его запаха не было рядом, — объяснил детёныш, втискиваясь между охотницами.       Несколько минут они молча лежали на синей траве, наблюдая за яркими высокими звёздами.       — Нам придётся уйти отсюда, — сообщила Витани лежащему у неё под боком львёнку.       Кичози хотел что-то возразить, но поймал себя на мысли, что это действительно необходимо. Пустой желудок был прекрасным на то подтверждением. Он зажмурился и прижался разлохмаченным загривком к воительнице, обняв её крепкую рыжую лапу.

***

      Все трое задремали. Лёгкую дымку под облаками прогнали посторонние шорохи и скрипы, приближающиеся всё ближе. Обе охотницы безропотно встали, заслоняя всё ещё спящего детёныша и внюхиваясь вдаль.       К ним приближался Кисири, весь грязный и растрёпанный, таща за собой тушу молодой зебры. Шея травоядного была в клочья разорвана острыми когтями, полосатые ошмётки кожи тащились по земле. И молодой лев, и его добыча пропитались странным и очень неприятным запахом, отдающим сожжённой горной травой и болотистой жижей.       Подросток небрежно бросил зебру возле львиц. На правом глазу охотника красовался красно-бурый отпечаток, оставленный копытом дичи. Белок кровил и зудел, но зрение Кисири не было повреждено.       — Три тропы вниз, к источнику, два луга направо… Там я её выследил, — прохрипел подросток, садясь рядом со взрослыми львицами и чуть поджимая переднюю лапу.       — Ты что, сам её поймал? — не веря тому, что видит, воскликнула Халиси, исследуя добычу.       — Да. Учуял запах, выследил и завалил, — беспечно пояснил Кисири, закатив глаза.       — У неё сломана нога, причём рана не свежая. Ты нашёл её полуживую где-то в канаве, куда она упала, а затем загрыз, — заключила Витани, осмотрев тушу зебры. Кисири встрепенулся и огляделся по сторонам, нервно сжав клыки.       — Какая разница, — выпалил он, — главное, что у нас есть, чем поужинать.       Молодой лев вскочил с места и поспешно вцепился в брюхо жертвы, желая хоть как-то скрыть стыд и раздражение, показавшиеся на его морде. Почуяв рядом с собой манящий аромат свежего мяса, заспанный Кичози отряхнулся и подполз к туше зебры, вцепившись в заднюю ногу. Тёмно-бурый подросток ревниво зарычал, но что-то, какое-то внутреннее чувство, не позволяло отогнать голодного детёныша подальше от добычи. Сейчас он видел лишь маленького жалкого львёнка, который ищет поддержки у вожака стаи и пытается прокормить себя, найдя единственный источник энергии, пойманный так обожаемым им королём. Молодой лев самодовольно улыбнулся, отстраняясь от истёрзанной им же полосатой туши. Подождав, как тот отойдёт подальше, Халиси как-то боязливо проползла к добыче и приступила к трапезе.       — А ты не голодна? — голосом, полным уверенности и самолюбия, вопросил Кисири у сидящей напротив него рыжей львицы, которая и не думала подойти к завтраку.       — Если бы я была голодна, то ела бы первая, — заявила она, с похожей ноткой эгоизма глянув на воспитанника, — как и любой вожак.       — Пф, я поймал зебру, значит, она принадлежит мне, — раздражённо выпалил молодой самец, поджав губы от нарастающей злости.       — О, нет, Кисири, — львица моментально встала и приблизилась вплотную к подростку, от чего тот припал к земле от неожиданности, — знай своё место. Сейчас ты не более чем одинокая пешка во всем этом злобном мире. Но если ты хочешь попытать удачу и стать чем-то большим… — она выпустила острейшие чёрные когти и посмотрела ошеломлённому подростку в глаза.       — Нет! Нет, не сейчас, — вторую часть отрицания Кисири выкрикнул с некой злобой и досадой, видимо, надеясь, что однажды действительно сможет противостоять королеве. Он попятился назад и отпрянул на безопасное расстояние, искоса наблюдая за опаснейшим для него существом на свете.       Сейчас жалким испуганным львёнком был уже он — и вожак вовсе не намеревался делиться с ним своей добычей.

***

      Серая ребристая тень закрывала собой громоздкие валуны, образовавшие невысокую, но прочную и массивную стену на самой вершине Белой Горы. Развесистые деревья окружали тесное пространство у пещеры, скрывая от посторонних глаз. Снизу тянулась тонкая, усыпанная красной пылью и оборванной травой дорожка, и вздымалась она до самой пещеры. У входа, в тени деревьев-гигантов, по разным кучкам были расфасованы различные вещицы — перья, кости, засохшие фрукты, сухие маковки цветов. На Горе стоял сухой запах растений, нектара и застоявшейся воды, несмотря на каменистый грунт.       Едва наступая на поврежденную заднюю лапу, белая львица взбиралась ввысь по усыпанному землей подъему. Проведя бордовым кончиком носа по воздуху, она ускорила шаг и, выпустив тонкие серые коготки, вспрыгнула на скалистую поляну у пещеры. Львица положила скомканный зеленый лист посреди могучих стволов. Она умело разорвала самодельную корзинку, вытащив несколько разноцветных пушистых перьев и пару веток с ягодами. Плоды были разнообразны — на одном из прутьев громоздились сотни мелких морщинистых горошин черного цвета; на другом с десяток недозревших вытянутых эллипсов, жестких и гладких на ощупь. Рядом лежали три крупные прозрачные ягоды, столь молодые и свежие, что через их мякоть легко было разглядеть сероватые косточки, покоящиеся внутри. Хищница подняла голову кверху. Слепые глаза не могли дать ей возможности увидеть дергающиеся верхушки многолетних деревьев, но она прекрасно слышала взволнованные движения молодых листьев, чуяла тот особый запах боязни, торжественности и стыда, слившийся в один аромат. Львица знала, что ее ожидает встреча. Встреча с войной и демонами, как предсказали духи. И чем больше дней она ждала, тем отчетливее становилась роковая картина.       Хиризи села возле разорванного на две неправильные половинки кокоса. В одной из емкостей блестела серо-зеленая вязкая масса, куда шаманка бросила одну из львиных ягод, найденных ей сегодня. Она размяла плод лапой, шепча непонятные слова. Закрыв кокос с болотного цвета жижей внутри второй половиной, Хиризи положила обе лапы на него, обращаясь к небу.       Пустые матовые глаза устремились ввысь; тонкие губы судорожно вздрагивали, шепча слова, понятные лишь духам второго мира. Вновь ее разум поймал все те же движения — огонь, красное пламя, окутавшее всю саванну. Из столпов рыжего сияния снисходят три демона — двое надвигаются на нее, а третий гибнет в собственноручно сотворенном пекле. За выжившими демонами идут еще двое — поменьше и послабее. Главный из четверки, столь рыжий, что его сложно разглядеть в языках пламени, держит в своей огромной пасти белого ангела. Вожак сжимает челюстями его хрупкое тело, и легкий, почти бесцветный пепел развеивается по прожжённому воздуху. Вся демонская свита рычит, смеется и ухмыляется, после чего кидается на зажатую в угол Хиризи. Белая львица, словно тот ангел, погибает от злых когтей и воссоединяется со своими предками, улетев к солнцу, подобно зефиру.       «Демон Войны…близко», — слышит каждый раз рычащее эхо шаман, выходя из мира своих иллюзий.       Львица повалилась на землю, быстро и порывисто дыша. Её грудь сдавливало удушающее чувство потери, на нижних веках сухих незрячих глаз появились еле заметные слезинки. Обволакивающая, протяжная боль, медленно переползающая из грудной клетки в живот, была невыносимой. Львица каталась по камням, пыльным и прохладным, скуля и задыхаясь от недуга. Шаман царапала когтями твёрдое покрытие пола, рычала и извивалась подобно мелкой змейке, которую прокусил хищник на охоте и, даже не заметив, бросил умирать посреди пустыни. Наконец она застыла, вцепившись дрожащими пальцами в стену пещеры, и, жмурясь от бессилия, прислонила покрытый испариной лоб к холодному безжизненному камню.       Судороги отступили. Хиризи изнеможённо простонала и уронила круглую, увесистую голову на валун, который преданно находился под ней во время таких приступов. Открыв пасть от усталости, львица выпустила из легких весь мертвый, избитый воздух. Она незыблемо лежала у входа в пещеру, и лишь огромные тучи тонких темных листьев защищали ее от горящих солнечных лучей.

***

      — О, Витани, сколько ещё нам тащиться? — проскулил бордовый львёнок, висящий в челюстях той, к кому обращался.       — Тебе не о чем ныть, ты уже с заката не вставал на лапы, — буркнул ему в ответ старший брат, понимая, что львице будет крайне неудобно отвечать с забитой меховым бездельником пастью.       Воительница отпустила львёнка на землю, облизав пересохшие губы.       — Я посмотрю, можно ли расположиться тут на ночлег, — оповестила она, — присмотри за ними, — попросила она стоящую под боком подругу. Серебристая охотница вяло кивнула, изнеможённо ложась рядом с детёнышами.       Они без передышки шли около двух дней. Витани даже не хотелось ругать двух братьев за то, что они ссорились весь этот путь, хотя, в конце путешествия львята просто молчали. Или ныли.       Без особых церемоний львица выбралась из-за кустов и осмотрела территорию. На длинном поле можно было заметить несколько нор, сделанных сурикатами или кротами. Лёгкий белый пух увядающих вечером цветов сквозил по короткой, мягко-зелёной траве.       — Тише, — из стороны возник странный, предупреждающий голос, — я не враг тебе. До сих пор не было слышно ни звука. Витани досадно, понимая, что её только что нагло провели, обернулась назад, не совершив ни одного лишнего или глупого движения.       Светло-коричневый лев шагнул вперёд, с некоторой долей отчуждённости и недоверия осмотрев Витани. Непонятный ледяной холодок пробрал воительницу изнутри — такого ясного и одновременно пугающего взгляда она не ощущала на себе давным-давно, с раннего детства; она вспомнила Шетани, свою тётку, — эта весьма своеобразная львица частенько одаривала своих чересчур любопытных и болтливых племянников похожим взором, столь же глубоким и острым.       Незнакомец же был недурен собой — светлая, ухоженная шерсть, чуть белее на животе, морде и ушах; отчасти отцветший мех под глазами и на щеках делал его морду более старой, изношенной — словно она принадлежала не молодому льву-одиночке, а опытному и матёрому главе прайда. Глаза были большими, чуть ли не на пол-лица — такая форма имеет большое распространение в Прайдленде. Цвет же радужек был несколько непривычен — небесно-голубой, столь светлый, что издалека могло показаться, что это бельмо. Грива льва выдавала его довольно молодой возраст — она едва покрывала грудь. Тем не менее, скромная шевелюра не портила общее представление о незнакомце. Витани казалось, что это — подросток, который знает и понимает куда больше, чем многие взрослые субъекты.       — Нечасто сюда приходит кто-либо, кроме варваров, — резкий, басистый голос поставил вопрос под догадками о возрасте незнакомца, — ты ведь не из них, верно? — безличное выражение морды льва ничуть не изменилось.       — Помилуй — я даже не знаю, о ком ты, — Витани ответила наигранной усмешкой.       — Чую, ты не одна, — произнёс лев после некоторого времени, которое потратил на изучение запахов собеседницы. Витани запнулась, с презрением глядя на умника.       — Два львёнка… И львица примерно твоего возраста, — незнакомец взял передышку, после чего вгляделся вдаль, — таятся прямо за теми холмами. Витани недоверчиво покосилась на него.       — Брось, я знаю каждый кустарник в этих окрестностях, и его, — лев на мгновение зажмурился, акцентируя внимание на кончик носа, — и его никто из вас, пришлых, не проведёт.       Не дождавшись ответной реплики, он попросил Витани пригласить всю свою группу сюда. Глупо, разумеется, доверяться незнакомцам, но этот лев явно не предоставлял двум сильным львицам особой конкуренции. К тому же, если таких «знатоков территории» тут много, лучше подчиниться и понадеяться на помощь от них, поэтому она решила рискнуть. Витани было интересно, чем может закончиться эта встреча.       Через некоторое время воительница вернулась со своими подопечными. Львята, измотанные и голодные, хмуро и с неуверенным испугом оглядели гостеприимного хозяина; Халиси тоже поскупилась на эмоции, поприветствовав льва лишь малозначительной улыбкой.       — Вы устали в дороге, — подметил незнакомец, — можете перекусить антилопой, что лежит недалеко от нас.       Львята переглянулись, скептично глянув на странного светло-коричневого льва.       — С чего бы тебе помогать незнакомцам? — спросила Витани, преградив лапой путь детёнышам, которые были соблазнены появившимся словно из ниоткуда запахом мяса.       — Ну… — задумчиво протянул лев, заметив явный контраст их с этой охотницей мировоззрений, — вы не незнакомцы. Мы все — одна кровь, потомки великого Айхею, — его собеседницы на секунду встретились взглядом, услышав с детства знакомое им имя.       — Так что, берите столько, сколько вам необходимо, — заметив, что презрение медленно покидает их разговор, лев кивнул в сторону небольших холмиков, где и были остатки обеда.       Двое львят голодными глазами впились в заветное место и, перепрыгнув через лапу Витани, которая до этого момента служила им преградой, ринулись набивать животы. Вздохнув, воительница поспешила за своими воспитанниками, с прежним неверием бросив взгляд на льва.       — Ты — странный, — тихо отозвалась Халиси, стоявшая поодаль.       — Вовсе нет. Всё то время, что помню себя, я помогаю всем, кто нуждается, — объяснил незнакомец.       — Поэтому и странный, — мягко улыбнулась львица.

***

      Уже наступили сумерки, когда вся группа плотно поела и приготовилась к ночлегу. Два львёнка расположились под деревом и, прижавшись ко всё ещё тёплому от дневного солнца стволу, умиротворённо расплылись в улыбках после питательного ужина. Витани и Халиси легли рядом, готовя младшего из детёнышей ко сну.       — Почему он сидит там? — тихо спросил Кичози, когда серебристо-бежевая охотница закончила умывать его мордашку.       — Надо позвать его сюда и поблагодарить, — выдал здравую мысль Кисири, зачесав отросшую чёлку за ухо.       — Да, он ведь помог нам, — закивал Кичози, — может… — он немного виновато, но с присущей хитринкой глянул на Витани.       Почувствовав на себе посторонний взор, львица обернулась к воспитанникам.       — Ну, пожалуйста, — буро-коричневый львёнок приподнял брови, — ты ведь первая встретила его.       Витани повернулась и увидела далёкий, тёмный одинокий силуэт. Добродетель, чьё имя даже не было известно никому из группы, сидел вдалеке ото всех, наблюдая за возникающими звёздами. Лев поднял голову и следил за небом, иногда дёргая ухом от прохладного ветерка.       — Не думаю, что мы нужны ему сейчас, — процедила Витани, поднимаясь, тем не менее, на лапы.       Она тихо подошла ко льву и присела рядом. Охотник повернулся в её сторону, по-домашнему спокойно взглянув на воительницу.       — Витани, так? — львица машинально мотнула головой, услышав своё имя, — демон войны, — с некоторой долей гордости перевёл лев, — нечасто встретишь львов и львиц с такими говорящими именами.       Лёгкая ухмылка надолго задержалась на её морде. Лев лишь улыбнулся в ответ, видя её неплохое расположение.       Весь вечер они сидели молча, каждый думая о своём. Охотник и воин находились тут, плечом к плечу близко, но даже не ощущали присутствия друг друга. Будь каждый из них рядом с кем-нибудь абсолютно другим, то непременно бы перенервничал и нашёл более уединённое место. Но им было легко и свободно.       — Меня зовут Дарайа, — внезапный голос льва прекрасно дополнил мирную атмосферу вечерней саванны, — можно просто Дара.       Витани глянула на него, прорычав что-то невнятное. Вероятно, это был аналог всем известного «Приятно познакомиться».       — Вообще-то, — Дара перевёл взгляд на Витани, несколько виновато потупив морду, — увидев вас с подругой, я надеялся, что вы мне поможете кое в чём.       — И где нужна наша помощь? — в некоторую долю секунды выражения воительницы вновь стали недоверчивыми.       — Думаю, мне лучше рассказать это перед всем твоим прайдом, — охотница заметила, что её собеседник отчасти нервничает и неуверен в своей правоте.       — Что же, идём.       Они в полном молчании сошли с пригорка, на котором созерцали звёзды, и направились с остальным. Львята ещё не спали, вероятно, решили дождаться, когда вернётся на ночлег их обожаемый синеглазый воин. И вот, они заметили светло-ореховую от тусклого лунного свечения макушку, которая двигалась непременно к ним. Братья прекратили потасовку и расселись по местам.       Витани и её новый знакомый встали в один ряд, глядя куда-то за горизонт. Лев фыркнул, дабы привлечь её внимание, охотница непременно огляделась по сторонам и умеренным, несколько официальным тоном сказала: «Дарайа хочет попросить нас об одолжении».       — Дело в том, что эта территория раньше принадлежала моему прайду. Светлые львы и львицы, имеющие предков с севера саванны; отличаются мудростью и долголетием, — охотник видел, что данное описание не произвело никакого впечатления на его новых знакомых. — Возможно, в ваших кругах они лучше известны, как «Скитальцы». Король Тамрини был последним из династии. Пришли варвары — изгнанные львы и львицы, озлобленные и жадные до крови, намного превосходящие нас в количестве… Все, кто не сдался и противостоял им, были жестоко убиты и съедены этими садистами-каннибалами. Одна львица, Намири, дочь погибшего короля, была взята ими в плен, а не убита, из-за своей неописуемой красоты. Мы с ней любили друг друга, и король одобрил бы нашу помолвку… Но он сейчас мёртв. Мы с Намири, вероятно, единственные выжившие из скитальцев, и мы готовы воссоздать наш прайд из пепла, но я не смогу драться с варварами в одиночку.              — Считаешь, что мы будем рисковать жизнью из-за того, что ты поделился с нами тем грешным мясом? — рявкнула Халиси, раздражённо мотая хвостом.       — Да уж, твоя история любви такая «впечатляющая», — рассмеялся Кисири, лежавший рядом, и, к удивлению, нашедший одобрение во взгляде серебристой охотницы.       — Я вас не заставляю и не имею на это ни малейшего права. Но без помощи других прайдов мой собственный — обречён, — спокойно разъяснил лев, бесстрастно наблюдая за знакомыми.       — Да что с вами! — встормошился Кичози, вставая с подстилки, — разве бы любой из вас, оказавшись один на один с целым прайдом злых варваров, не попросил бы помощи? Он ведь хочет спасти свою любимую.       — Это обман, — тихо оповестила Халиси, вставая со спального места, — мы уходим подальше от него и этих «варваров».       Кисири поспешно встал, скептично взглянув на взъерошенного братца, стоящего в стороне.       — Нет! Я помогу этому льву, потому что он не лжёт. Я… просто знаю это, — боязливо пояснил тёмно-каштановый львёнок, отдаляясь от взрослых соплеменников.       — Витани! — грозно позвала подругу Халиси, желая, чтобы та разъяснила глупому детёнышу весь абсурд ситуации.       — Я буду драться, — хитро заявила воительница, подходя к младшему воспитаннику и Даре, — кучка отщепенцев — ничто для меня.       — Но… — смущённый Кисири прикрыл пасть от удивления, — ты никогда не отличалась бескорыстностью.       — Потому я и уверена в своих силах, — заключила она, отворачиваясь от прайда. Львица с некой досадой и злобой зыркнула на подростка.       — Ты спятила, Витани, — зарычала в её сторону серебристая охотница, смутно понимая, что не сможет переубедить Мисс Упёртость.       Воительница и тёмный львёнок следовали за новым проводником. Он решил отвести новых друзей в спокойное место, где те смогли бы набраться сил перед битвой.       — А почему ты на самом деле решила перейти на сторону Дары? — тихо спросил Кичози, идя по бок от подруги.       — Тут нет сторон. Для него это сражение решит всю дальнейшую судьбу, для меня оно лишь недолгое развлечение. Не переживай, мы вернёмся к Халиси и Кисири и пойдём туда, куда изначально задумывали, — объяснила воительница свою позицию, ложась на примятую траву возле больших валунов. Дарайа остановился рядом с ней, устраиваясь неподалёку.       — А я правда ему верю. Мне кажется… Это очень-очень важное событие не только для него, но и для меня, — протянул детёныш, ложась у лап своей храброй воительницы.       — Твоё право. Но будь осторожен и строго следуй плану, который будет рассказан нам утром.       — Обещаю, — тепло промурлыкал львёнок, впервые почувствовавший себя чем-то необходимым.       Светло-кремовая кисточка хвоста проскользнула в редкой траве. Лев расположился в засаде так, что его было легко спутать с отцветшими маковками саванных цветов, которые мельтешили ранним утром по всей Африке. Бурый львёнок тоже словно посветлел — раньше его мех был насыщенным, почти что отдающим рыжиной, а теперь он легко скрывался рядом со взрослым товарищем, припадая к потускневшей земле.       — Сейчас мы ждём, когда они выйдут из пещеры на водопой. Там их подстережёт Витани. Помнишь, что нужно делать? — осведомился лев, не поднимая головы. Кичози кротко кивнул в ответ.       Львёнок выглядел встревоженным, но было в его красно-жёлтых глазах и нечто безумное, ликующее. Он то втягивал, то выпускал блестящие коготки и поцарапывал ими мелкие песчинки, ожидая своего торжественного выхода.       — Раньше никогда не участвовал в сражениях, да? — понимающе спросил его Дарайа.       — Просто присутствовал. Но теперь я тоже боец, — похвастался львёнок, улыбнувшись.       — Признаться, я тоже. Я бежал из прайда Тамрини, как только появилась опасность. Таков был его приказ. Но король не ошибся во мне — я закончу его дело и восстановлю династию, с вашей с Витани помощью, разумеется, — Дара исповедался и на мгновение облегчённо закрыл глаза.       — Дарайа? — тихо спросил львёнок, поймав на себе дружеский взгляд, — ты говорил, что все скитальцы произошли из северных племён, а там львы полностью белые. Ты же какой-то коричневатый, словно с примесью… Так и должно быть? — наблюдательный детёныш вопрошающе выгнул бровь.       — Ты прав, — он на мгновение смутился такой опрометчивости своего юного приятеля, — я полукровка. Моя мать была чистокровным скитальцем — прекрасная белая шерсть, спокойные тёмно-медовые глаза, хрупкое, но подвижное тело… Я не знаю, где она сейчас, наверное, давно мертва. Ей пришлось уйти из прайда, ибо она встретила льва, который стал смыслом её жизни. Мой отец никогда не был частью прайда Тамрини, но он преследовал мать, пытался убить меня, когда я был детёнышем. Король изгнал его прочь, обещав убить, если тот прикоснётся ко мне, — светлый лев вздохнул, — видишь ли, я изначально был помолвлен с принцессой, что давало мне неприкосновенность. Итак… мать ушла из прайда, но я не могу её винить, ведь для любого из нас понятия любви и свободы превыше прочих. Наверное, она родила детёнышей от своего нового возлюбленного и спокойно дожила свой век где-то на окраине. Хотя изгнанный отец мог выследить её и причинить вред, — Дара встрепенулся, представив ужас этой картины.       — Моя мама тоже была красивой и белой-белой, я это помню! У неё были три точки под глазом, как и у меня, — Кичози, вдохновившийся историей нового друга, выпучил на него тёмно-карие глаза, дав посмотреть на эти заветные отметины. Дарайа различимо занервничал, отстранённо посмотря ввысь. — Я не смог вспомнить её имени, сколько не старался, я был слишком маленьким и неразвитым, когда она спасла меня от льва.       — Хиризи, — пробормотал кремовый лев, опустив подбородок на лапы.       — Что? Оу, — Кичози задумчиво закатил глаза, — не знаю, но звучит знакомо. В любом случае, я верю, что она жива, и когда я вырасту и стану королём, то мама непременно найдёт меня и будет гордиться.       — Королём… — ошеломлённо процедил белый лев, смотря сузившимися зрачками на светлеющий небосклон.       — Да, как и ты. Ты будешь править скитальцами, а я каким-нибудь другим прайдом, который захвачу.       — Они идут, — отвлекаясь от животрепещущей темы оповестил Дара, привставая с земли. — Выведи Намири из пещеры и отведи в указанное место. И будь осторожен, — сказал он напоследок, слабо глянув на львёнка. Кичози уверенно прижался к траве, кивнув в сторону льва.       Четыре главы прайда прошли вниз, к источнику. Среди них были две матёрые статные львицы и два взрослых, похожих друг на друга льва. Рядовые охотницы были на ночной поимке добычи, поэтому в пещере оставались только раненые, старики и заложники. Как только старейшины скрылись из поля зрения, кремовый лев проскользнул вовнутрь. Два потрепанных подростка лежали на валунах, покрытых шкурами убитых травоядных, и болезненно сопели, закрывая лапами покрасневшие от неведомой хвори глаза.       Дара хотел проскользнуть мимо них, не причиняя вреда. Он был готов сражаться против уже взрослых извергов, убивших его родных, но эти полульвята ничего ему не сделали…       Внезапно, один из раненых охотников зашевелился, почуяв рядом с собой чужака. Он вскочил на лапы, готовясь зарычать в знак тревоги, увидев перед собой круглую белую морду незнакомца, но Дара опередил его, прижав к стене и задушив. Второй подросток понимал, что его ждёт та же участь, поэтому постарался молча сбежать. Как только тот высунулся из пещеры, ему на спину упали две тяжёлые когтистые лапы — юнец истошно закричал, и тут же челюсти взрослого льва пронзили его худощавое, обтянутое дряблой кожей горло.       Дарайа чувствовал на своих клыках не кровь молодых беспомощных собратьев, а яд безнадёжных, жестоких и глупейших варваров. Ни секунды не сомневаясь, он ринулся вовнутрь пещеры, надеясь найти кого-либо из скитальцев, взятых в плен без его ведома.       Разобравшись и с другими отбросами львиного общества, новый король прошёл вглубь пещеры. Сгибаясь в три погибели, он проволочился по узкому, явно давно не использовавшемуся тоннелю, собирая на своей светлой шерсти всевозможные ветки и куски грязи. Три отстранённые, тусклые морды выглянули из-за углов — лев узнал своих соплеменников. Его бывшие сёстры по прайду, славные воительницы и ловкие охотницы превратились в невзрачные бело-сизые пятна с поглупевшими и отчаявшимися глазами, давно отвыкшими от света. Бадири, главная загонщица бывшего прайда скитальцев, улыбнулась дрожащими уголками губ и прижала морщинистую крупную голову к груди своего спасителя. Две молодые охотницы, страшась, выглядывали из-за своих комнатушек — сейчас Дарайа уже не прежний брат-соклановец, а спаситель и лидер, в чьих лапах их судьбы. Три львёнка смутного рыже-серого окраса показались из-за их спин, смотря на незнакомого льва своими огромными призрачно-голубыми глазёнками. Все охотницы переглянулись, понимая, что без этого новая жизнь не наступит. Одна из молодых львиц, лежащая у стены пещеры, раскрыла лапы, где покоились два светлых детёныша, рождённых менее недели назад. Они мирно спали, не понимая, что больше никогда не откроют глаз. Львицы в отчаянном предвкушении смотрели на нового короля, готовые зажмуриться в любой момент от пролитой детской крови.       — Мы хотим построить новый прайд, где нет места разбою и насилию. Если он начнётся с убийства невинных детёнышей, то я вам не король, — провозгласил он, проходя к лежащим скитальцам и их отпрыскам. Детёныши, что были постарше, слабо дёрнулись ближе к матери, но обет нового вожака придал им некоторую долю надежды. — Эти львята — полукровки, как и я сам. Несмотря на происхождения их отцов, они могут стать истинными скитальцами, если будут расти в мудрой и понимающей семье.       Лев остановился. Он видел слепое обожание, преданную веру и любовь во взгляде каждого, кто внимал его словам. Охотница, лежавшая с новорождёнными львятами в лапах, осторожно поднялась и прошла вперёд, встав напротив Дарайи. В светло-голубых глазах, занимавших добрую треть всей морды, сквозила ликующая гордость и желание бороться. Не стесняясь того, что будет услышана, охотница громко, надрывисто зарычала, касаясь костлявыми ключицами груди своего нового короля. Её сородичи, сначала обеспокоенные вызывающим жестом, резко переменились в лице — подобная радость теперь пылала и на их мордах. Крупные львицы сошли со своих мест и поддержали подругу-затворницу, и весь узкий земляной тоннель, вся каменистая пещера пропитались уверенным, жаждущим власти и свободы рычанием. Довольно улыбнувшись, белый лев взревел громче их всех, обещая врагам скорого отмщения.       Пригибаясь к влажной, пахнущей плесенью траве, львёнок устало озирался по сторонам, опасаясь слежки. У него в челюстях висели два маленьких, но уже очень шумных детёныша, ворочающихся из стороны в сторону и противно скулящих. Позади Кичози кралась худощавая, высокая львица, несущая остальной свой выводок. Светло-пепельные котята выпали из пасти неопытного помощника на сырую лесную траву и заныли пуще прежнего.       — Детёныши, — ласково улыбнулась принцесса Намири, — и ты недавно был таким же.       Молодая львица хотела погладить своего юного вызволителя по макушке в знак большой благодарности, но нарвалась на скептический и жутко вымотанный взгляд.       — Не беспокойся, как только дойдём до оазиса, я отпущу тебя от этих вечно мяукающих и скулящих меховых клубков, — мелодично проурчала она, хватая «свою» четвёрку и продолжая путь.       Повинуясь временной королеве, Кичози подцепил двух сестёр-близняшек, выпавших на его душу, и побежал за Намири.       Совсем скоро они добрались до нужного места. Львица легла возле высоких, загораживающих её от постороннего видения кустов, и все шестеро детёнышей принялись жадно пить тёплое материнское молоко.       На аккуратной, чистой мордочке молодой королевы сквозила счастливая и уверенная улыбка.       — Ты не похожа на жертву, — с неким подозрением высказал свою мысль Кичози, присаживаясь в зоне слышимости.       — А ведь была раньше. Я каждое утро боролась за жизнь — свою, а потом и этих шестерых, — унижалась, отнимала кости и остатки жира у этих уродливых охотниц и прокажённых недоподростков… Но я знала, всегда знала и верила, что Дара вызволит меня. Наша любовь навеки, понимаешь? — она растворилась в мечтательных любовных грёзах.       Кичози ухмыльнулся. Почему-то мысль о том, что Дарайа может решить разобраться с ненужными потомками, вызвала у него непроизвольную улыбку. «Глупая, наивная принцесса!» — почти что вслух расхохотался он, отворачиваясь от молодой матери. Ей так много ещё предстоит узнать и вынести!

***

      Четыре статных, мускулистых старейшины прошли к почерневшей от ила и грязных кувшинок озёрной воде и принялись жадно лакать драгоценную жидкость. Выжидая их в засаде, Витани на мгновение пришла в растерянность — вряд ли эти четверо так же глупы и бесполезны, как их отщепенская свита. Раздумывая, с кого бы лучше начать, воительница уловила пронзительный рык, доносящийся со стороны их логова. Старейшины тоже его слышали, потому быстро бросили свою трапезу и ринулись к месту происшествия, выпуская тяжёлые серые когти. Делать было нечего — Витани слетела со своей обзорной площадки и, приземлившись за спинами убегающих львов, свирепо зарычала им в след, безумно, с будоражащей всё её сознание ухмылочкой, скалясь на них.       Четвёрка остановилась, развернувшись в сторону никогда раньше не виданной ими рыжей львицы.       — Вы убили моего сына, — первое, что пришло в голову, выпалила она, — и месть моя будет сладка.       — Мы много кого убили, милочка, — рассмеялся, по всей видимости, их вожак, высокий костлявый лев с уже видимой сединой.       Тут же ему в морду прилетела горячая пощёчина — у Витани не было желания разводить демагогию. Они упали на землю, рьяно вцепившись в бока и животы друг друга. Трое других варваров, отойдя от неожиданной атаки, не растерялись — они въелись в шкуру рыжей бестии, пытаясь стащить со своего командира, но та крепко держала старого королька, душа мощными челюстями. Заточенные в подобных занятиях клыки старейшин разрывали шерсть и плоть охотницы; она рычала от боли и ярости, но не отпускала полумёртвого старика. Внезапно, ей стало легче — словно груз со спины исчез. Значит, открылось второе дыхание. Подпрыгнув, меняя позицию, она сделала последний укус, лишивший вожака его жалкого существования. Встав с трупа своего врага, сжимаясь и дрожа от острой рваной боли по всему телу, львица повернулась назад. Бежево-коричневая львица вжимала в воду одну из старейшин-сестёр, заставляя ту захлёбываться серо-болотной жижей. Второй самец, вставший с земли после резкого удара Халиси, пошёл на неё, виляя ободранным хвостом. Витани вовремя спохватилась, прыгнув на него, ослабшего и изнеможённого, цепляясь в горло. Неужели эти «кровавые и жестокие» варвары так слабы и беспомощны? Витани не могла поверить такой досаде. Тёмно-бурая небольшая лапа остро провезлась по морде её жертвы — лев взвыл, пытаясь отбиться от ещё одного соперника. С клыков Кисири капала алая, густая кровь, и вот на морде юного истязателя показалась свежая её порция. Оставив задыхавшегося льва на своего воспитанника, Витани прильнула к Халиси. Серебристая охотница скривилась над трупами двух сестёр, тяжело дыша. По шее её стекала тёмная струя бордовой субстанции. Потеряв равновесие, пытаясь оглянуться на подоспевшую подругу, львица закашлялась и упала на траву, когда воительница успела броситься под неё и не дать разодрать рану ещё сильнее.       — Не думала, что ты придёшь, — обрывисто проговорила Витани, зализывая рваный рубец.       — Хорошего ты обо мне мнения, — иронически ответила охотница, вновь заскулив от кровопотери, — эта бешеная зараза разорвала мне горло, — подметила она очевидный факт, указывая на лежащую мордой в воде львицу.       — А ты разорвала её связь с жизнью. Я так горжусь тобой, — ласково и любя, словно похвалив детёныша за пойманную полёвку, сказала Витани, который раз касаясь раны языком.       — Он помер, — послышался рядом мальчишеский голос. Кисири, пытаясь убрать с морды и лап следы преступления, размазал бардовую грязь по шерсти, что лишь усугубило результат.       — Найди Дару, он что-то смыслит в шаманстве. И не нарвись на охотниц, — огласила план действия Витани, прижимая к себе горячую голову подруги.       Кисири кивнул, гордо улыбнувшись. После такой битвы он любую охотницу разорвёт в клочья. Подросток помчался в сторону пещеры, откуда, возможно, ещё не вышел Дарайа и его новые спутники.       — Витани, — окликнула подругу Халиси после того, как львёнок скрылся из виду, — если умру, знай… Ты самое дорогое для меня существо на этой планете.       — Какого чёрта, Хаси? Ты не умрёшь, — рявкнула воительница, зажимая подбородком кровоточащую рану.       — Я тебя люблю, — прошептала серебряная львица, чувствуя тёмную усталость, застилающую её глаза. Мельтешащий рыже-золотой силуэт, перепуганные синие глаза — это были последним, что ей дало лицезреть болезненное состояние.

***

      Бледные тени, отражающиеся в медленно открывающихся веках, заставили хищницу зажмуриться. Лёжа на боку, скованная чем-то непонятным, охватывающим всё замерзающее и дрожащее тело, львица открыла горящие в сумерках ярко-жёлтые глаза. Три охотницы лежали полукругом и что-то активно обсуждали, смеясь и зализывая полученные в сражении ссадины. Целая орава львят расползлась по островку; кто-то пробовал на вкус неизведанные травинки, кто-то игрался с кисточкой на хвосте одной из охотниц. Халиси вяло вздохнула, пытаясь приподняться, но издала лишь еле различимый стон.       — Она очнулась!!! — раздался срывающийся голос, и топот небольших лап послышался за спиной. Через талию львицы аккуратно перелетел Кичози и уткнулся головой ей в лапу, лежащую на мелком песке.       Все обернулись, и серебряная охотница поймала на себе десятки доброжелательных улыбок.       — У нас всё получилось, скитальцам ничто не угрожает, — оповестил её воспитанник, лизнув в пропитанную какими-то травами щёку. Львица тихо зажмурилась, выдавив из себя умиротворённую улыбку.

***

      — И всё же, зачем тебе столько бастардов? — поинтересовалась Витани, нервно, в ожидании мотая хвостом из стороны в сторону.       Они сидели с королём скитальцев на противоположной стороне оазиса, наблюдая за сгущающимися над звёздами облаками.       — Они лишены трона, но в то же время достойны жизни и мира, — разъяснил мудрый вожак, — наши с Намири детёныши будут править после нас.       Лев слегка принюхался к воздуху, приподняв нос. По ветру сквозило ликующее волнение.       — Твоя подруга очнулась, — заключил он. Витани лихорадочно дёрнула ухом, вскакивая с места.       — Послушай… Если ты решишь возглавить какой-нибудь прайд, то можешь рассчитывать на дружбу скитальцев. Весь наш род будет вечно благодарен тебе и твоим друзьям, — наклонив голову, пообещал лев.       — Нет, Дара. В отличие от вас, я могу называться «скитальцем» в общем смысле этого слова, ибо легко обойдусь и одна, где угодно и когда угодно. Вы слабы, — тихо сказала львица, словно боясь этой правды.       — Но мы сильны духом, — без злости ответил король, улыбнувшись в её сторону.       — Для тебя варвары были лишь шайкой хулиганов, а для меня они сильнейшие противники. В то же время я всегда поддержу своих подданных нужным словом, а тебе это не под силу, — закрыв глаза, лев сошёл с берега и наклонился к посветлевшей от света звёзд воде.       — И всё же, вы все мои друзья. Можете оставаться здесь, сколько пожелаете. Король безропотно лакал воду, заслонившись от взора подруги светлыми прядями гривы. Львица ухмыльнулась и поспешила прочь, желая навестить очнувшуюся подругу.