Колыбель пламени

      Рафаэль с шумом влетел в логово, не слишком заботясь о том, что подумают его братья.       «Почти как в прежние времена», — весело хмыкнул Донни в своей лаборатории и вернулся к работе. (Есть что-то, что с годами не меняется). — Мы не ждали тебя так рано, — Лео только что вернулся из гаража с полной сумкой старого оружия. — Они, судя по всему, тоже, — Рафаэль раздражённо размял плечи и посмотрел на старшего брата.       Удивительно, но Лео всегда был таким: с годами сдержанность ему не изменила, только взгляд ярко-синих глаз стал чуть отрешённее.       Поняв, что брат почувствовал его тревогу и молча ждёт объяснений, Рафаэль тяжело вдохнул, собираясь с мыслями. — Она ненавидит меня. Лидер непонимающе нахмурился: — Нелли? — Нет, — темперамент немного помедлил. — Она назвала её Рианой. — Риана…- Лео медленно произнёс это имя по буквам и усмехнулся. — Красивое имя. Рафаэль ответил ему хмурым взглядом: — Это всё, что ты можешь сказать? — Я не вправе судить тебя брат. Ни тебя, ни её.       Эта мысль прозвучала настолько несовместимо с привычной манерой Леонардо читать нотации, что саеносец невольно улыбнулся: — Никогда бы не поверил, что однажды ты это скажешь. В ответ Лео только пожал плечами и вернулся к дротикам.       «И он повзрослел», — пронеслось в голове у Рафаэля. И вдруг он почувствовал себя совсем беспомощным, будто бы весь жизненный опыт за секунду просто испарился. — Ну, тогда хоть…посоветуй, что ли.       Лео на мгновение замер, а потом медленно перевёл взгляд на брата: — Будь честным с ней и с самим собой, а дальше время покажет. Поразмыслив над его словами несколько минут, что в последнее время случалось всё чаще, Рафаэль понял, что ему снова становится тесно в четырёх стенах. — Пойду прогуляюсь, — бросил он, направившись к двери. — Как знаешь, — донеслось из гостиной.       Подходил к концу очередной августовский день. Ветер — тёплое дыхание вечернего города — лениво играл с длинными ярко-красными волосами, которые, как братья-близнецы, переплелись с лучами заходящего солнца. Обхватив руками колени, Риана спряталась на одной из любимых крыш, чтобы остаться наедине с собой. У неё не было друзей, а потому одиночество стало её привычным собеседником. Одиночество и вечерний город.       В голове, словно клип, мелькали картинки из прошлого, вперемешку с хаотичными мыслями.       Трудно объяснить, что ты никогда не красила волосы, если нельзя произносить слово «мутаген». Из-за этого же приходилось врать, что она носит цветные линзы. Никто из её знакомых не понимал, почему с виду спокойная девушка вдруг становится замкнутой и раздражительной, когда видит, как кто-то из ребят бежит, чтобы обнять отца, посмеяться над его беззлобной шуткой, поймать его улыбку…       Нет, разумеется, она знала о своём отце, намного больше, чем это могло бы показаться на первый взгляд. С самого детства мама рассказывала ей о том, как мир огромен и разнообразен, и что в нём возможны самые разные и удивительные вещи. - Твой папа не похож на других, но он любит очень любит нас, поверь мне. — А разве мутация — это плохо? — спрашивала у своей мамы маленькая девочка с ярко-красными косичками. Перед сном она всегда заходила к ней в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи.       Мама тихонько засмеялась: — Ну, конечно, нет! Это здорово. — Тогда почему папа ушёл?       В такие моменты мамин взгляд всегда становился очень печальным: — Потому что ему нужно было защищать нас. Как на войне. — А где же он теперь?  — Я не знаю, моё солнышко. Но я верю, что однажды он придёт…       Риана знала, что мама делала всё, чтобы девочка не просто знала о своём отце, но попыталась полюбить его. Она много говорила ей о том, какой он храбрый и сильный, и как она похожа на него. Но по ночам чуткий слух ребёнка всегда улавливал еле слышные всхлипы за стенкой. Она знала, что мама плачет. Из-за него. Из-за того, что им трудно, из-за того, что она скучает. И вопреки всем чаяниям матери с каждым годом светлый образ отца становился всё чернее, превратившись в нечто неопределённое и ненавистное. В нечто, что мешает им быть счастливыми.       «Если он когда-нибудь вернётся, я убью его», — как-то мысленно пообещала себе девочка и тут же ужаснулась своим словам. Но вскоре они перестали казаться такими жуткими и почти слились в гармонии с окружающей реальностью. В конце концов катализатором её желания была огромная любовь к матери, желание избавить её от того, что причиняет ей боль. Риана искренне не понимала, почему мама никогда не сердилась на неё из-за её грубости, внезапных вспышек гнева, которые почти сразу же проходили, и тогда, мучимая совестью, девочка бежала просить прощение. Она не понимала, почему в этот момент в глазах её мамы было столько нежности и…чего-то ещё. Как будто кто-то зажигал в них давно забытый огонёк. В конце концов, откуда ей было знать, что в эти моменты она была так похожа на своего отца…единственное напоминание о нём — его часть, его любовь. — Тоже любишь крыши?       Риана вздрогнула от внезапного хриплого баса за спиной. Тепло, вызванное воспоминаниями, мигом растаяло. — У тебя, судя по всему, проблемы со слухом? — процедила она в ответ. — А у тебя с географией, ибо я прихожу сюда уже не первый год, — как ни в чём не бывало ответил Рафаэль. — Не подходи.       Девушка мигом отшатнулась от мутанта. Тот поднял ладони вверх, обратив внимание на катану у неё за спиной. — Занимаешься ниндзюцу? — Не твоё дело, — Риана машинально потянулась к рукоятке. — Лучше уходи. — В дядю пошла. Надо было тебя Леонардой назвать, — Рафаэль сделал ещё один шаг вперёд.       Он мгновенно среагировал на её выпад, поставив блок саями. — Я, кажется, предупредила! — Риана скользнула оружием по трезубцам, резко отскочила назад и сделала быстрый выпад справа. «Любимый приёмчик Лео», — фыркнул темперамент и с лёгкостью отбил и его.       Однако он не мог не заметить, что для своего возраста его дочь неплохо подготовлена. Даже как-то досадно стало. — И где же ты занимаешься? — он попробовал напасть на неё в лоб, но она машинально увернулась. — У проверенного человека, можешь не беспокоиться. — Должен признать, что вряд ли я смог бы научить тебя лучше. — В любом случае, тебя-то рядом не было! — в этот момент она с какой-то особенной злостью направила катану к его шее. Лезвие взвизгнуло в воздухе и опустилось на клинки. Саи отлетели в сторону. Рафаэль не обратил на это внимание: он смотрел в её глаза и…снова видел самого себя. — Ну, давай, — он раскинул свои огромные мускулистые руки, позволяя холодной стали остановиться всего в нескольких сантиметрах от того места, где билось его сердце. — Уверен, я это заслужил.       Риана чувствовала, как катана стремительно тяжелеет в её руке. — Н-ненавижу тебя… — она сжала оружие покрепче и попыталась ударить. Но рука отказывалась слушаться. Второй раз — и снова катана лишь слабо дёрнулась, а потом жалобно звякнула, упав на холодную крышу у её ног.       Из груди вырвалось рыдание. Обхватив себя руками, девушка рухнула на колени, чувствуя, как её колотит, а грудная клетка разрывается от боли, столько лет сдерживаемой боли и обиды так, что тянет и выть и рычать одновременно.       Рафаэль несколько секунд смотрел на неё, а потом осторожно дотронулся до её волос, но она тут же вздрогнула и отодвинулась: — Не прикасайся! Посмотри…посмотри, какая я слабачка! Даже убить тебя не смогла… Ничем не лучше тебя. — Я бы так не сказал.       Она никогда не плакала. Ни когда в пять лет лазила по крышам и сломала ногу, ни когда её впервые избили в школе, ни когда её первая любовь прилюдно заявил, что с такой, как она, у него никогда не будет ничего общего — никогда. И потому сейчас она почти с ужасом ощущала, как по лицу катятся крупные, горькие капли, которые она была не в силах остановить. — Ты сильнее меня… — продолжал Рафаэль. — И сейчас ты это доказала. Я ведь… — он замялся, чувствуя, как начинает волноваться. — Я ведь скучал по вам обеим… Риана фыркнула, яростно утирая лицо рукавом толстовки. — Очередная ложь. Совесть замучила?       Рафаэль тяжело вздохнул и подошёл к самому краю здания, вглядываясь в сверкающий на солнце всеми цветами радуги, зеркальный, будто смеющийся город. — Никого и никогда я не любил сильнее, чем тебя и твою маму. — Так сильно любил, что на четырнадцать лет хватило?       Рафаэль горько усмехнулся, вспоминая, сколько раз его братья силой оттаскивали его от дверей, когда он рвался к ним. Как потом он медленно сползал по стенке, сжимая кулаки, чтобы не разбить эту чёртову дверь. Как он страдал от того, что его не будет рядом, когда его дочь начнёт делать первые шаги, скажет первое слово, улыбнётся… Только одно могло его остановить: всё это будет, если его не будет рядом. — Я был неплохим маяком для одного злого дяди. Даром, что красный.       Риана медленно поднялась на дрожащие ноги. Казалось, истерика опустошила всё внутри. — И зачем ты вернулся теперь? Решил избавить себя от ноши?       Она вздрогнула, когда саеносец внезапно оказался рядом и до боли сжал её хрупкие запястья: — Никогда, слышишь? — янтарный взгляд, казалось, прожигал её насквозь. — Никогда не смей говорить подобные вещи.       Девушка испуганно сглотнула. — Ты поняла меня? — он легонько встряхнул её. — Поняла?! — Да…       Внезапно зазвонил телефон. Риана потянулась к карману и взяла трубку. — Да. Что? — она побледнела. — Конечно, сейчас буду! Я бегу! -Что случилось? — Рафаэль тревожно наблюдал за тем, как девочка судорожно запихивает телефон обратно в карман. — Тебя это не касается. — Я так не думаю. Риана выдохнула и нехотя ответила: — Маме плохо.