Мой.

- Вау, - Аларик окидывает взглядом огромный конференц-зал колледжа, полностью забитый студентами, и улыбается так обворожительно и мило, что все тут же начинают аплодировать ему, - как вас много, ребята, - ему в ответ тут же раздаются довольные возгласы, и Аларик, начав улыбаться еще шире, хотя совсем недавно это казалось совершенно невозможным, поднимает вверх два больших пальца, - чувствую, это будет веселый год! Толпа снова взрывается аплодисментами и какими-то нестройными криками, а Елена, нервно ерзая на своем месте, опасливо косится на Викки, которая, развалившись на соседнем стуле, практически, не останавливаясь, через тоненькую светло зеленую трубочку цедит из большой стеклянной бутылки минеральную воду со льдом. Она выглядит по-утреннему плохо, лицо какое-то даже не бледное, а непонятно серое, под глазами синяки, волосы взлохмачены. Елена прекрасно знает: пройдет некоторое время, и подруга придет в себя, а уж к вечеру, совершенно точно, превратится из Золушки в принцессу, которая, наверняка, сведет с ума принца, и скорее всего, даже не одного. - Ну, мы с Вами еще будем общаться много, часто… - Аларик снова подает голос, и все присутствующие снова приклеивают к нему восхищенные, полные какого-то даже немного фанатичного уважения взгляды, - но сейчас слово предоставляется замечательному парню… - Рик криво усмехается, - который, разумеется, не имеет ко мне и к моей очаровательной жене совершенно никакого отношения, - студенты взрываются от хохота, и Рик, подождав, когда все успокоятся, снова наклоняется к микрофону, - итак, уважаемые учащиеся, рад уступить место за этой комфортабельной трибуной, в которой, кстати, не сидит ни одной девушки… честное слово… во всяком случае, пока… - все вокруг продолжают смеяться, а Елена нервно облизывает губы, упорно пытаясь успокоиться и перестать дрожать, - президент благотворительного фонда DSF, любимый спонсор нашего колледжа, примерный сын, лучший брат, самый крутой дядя, образцовый будущий муж и мой друг до конца жизни. Единственный и неповторимый, Деймон Сальватор! Зал снова взрывается аплодисментами, Елена замирает, неожиданно понимая, что боится даже вдохнуть, а Викки внезапно отрывается от своего утреннего спасительного эликсира и скашивает на подругу заинтересованные глаза. Лицо Елены раскрасневшееся и румяное, губы искусаны, она до белых костяшек сжимает кулаки, оставляя мятые следы на тонкой белой юбке, в которую вцепляется руками. - Салют! – Деймон улыбается привычной кривой улыбкой, и Елена вдруг начинает чувствовать какое-то непонятное, необъяснимое тепло, плавно растекающееся по ее венам, очевидно, перемешавшись с кровью, - на самом деле, сегодня утром, пока собирался к вам, я думал о том, что скажу… в том смысле, что, я выхожу и передо мной сидит несколько сотен человек. Половине из которых мой фонд дал возможность учиться здесь. И… это очень круто. Моя девушка, Энди… мы очень много говорим с ней о делах фонда. О проблемах, с которыми приходится сталкиваться молодежи, и о том, как их можно попытаться решить. В нашем доме вы никогда не услышите звук работающего телевизора, потому что у нас просто не хватает времени и сил на то, чтобы смотреть его. Я постоянно работаю. Энди тоже, мы приезжаем вечером домой, обсуждаем, как у кого прошел день и говорим о том, что еще можно придумать для наших проектов. С какой стороны зайти, как донести нашу мысль до максимального количества людей. Энди и я, мы дышим одной идеей, и это очень здорово, потому что, когда рядом постоянно находится человек, который на сто процентов понимает тебя и разделяет твои взгляды, это мега-круто. Но недавно я встретил девушку, которая озвучила вопрос, который я сам задаю себе снова и снова… зачем? – Елена шумно втягивает ртом воздух и замирает, не моргая, не дыша и, практически, не шевелясь, - зачем говорить о чем-то, вместо того, чтобы просто сделать? Я много размышлял об этом, и, знаете, к чему пришел? Молчание экономит время. Массу времени. Оно спасает тот ресурс, которого нам всем постоянно так не хватает. Поймите, что DSF – это не Деймон Сальватор. Он не ограничивается лично мной, или нами с Энди. Это огромная семья, частью которой являетесь вы, ребята. И то, что ваше обучение и ваше присутствие здесь сегодня стало возможным, это не моя заслуга. Это внимание, время, труд и вложения огромного количества людей, часть из которых сами когда-то получили образования благодаря вложениям DSF. Фонд занимается данной программой с 2009-ого года. Ровно семь лет назад я стоял на этом же месте и приветствовал первых студентов, которым мы выделили гранды на обучение. Сегодня многие из них сами жертвуют деньги на наши проекты, и я не могу передать насколько же это круто. Я поздравляю вас всех с началом нового пути. Я желаю каждому из вас пройти его до конца, и призываю, в первую очередь, учиться быть людьми. Я не сомневаюсь в том, что каждый из вас станет гениальным врачом, я хочу, чтобы каждый, помимо этого стал Человеком! Тем, кем смогут гордиться его близкие, его преподаватели и вся наша огромная DSF-семья! Я люблю каждого из вас! И каждому желаю успеха! И каждому говорю: «Спасибо!». Спасибо вам за то, что вы есть в моей жизни! Деймон жмурится, едва ни оглохнув от воплей, которые перемешиваются с аплодисментами, моментально заполняя все пространство вокруг. К нему пробирается Энди, встает рядом, крепко сжимает его руку и становится немого легче. Он волнуется каждый раз, несмотря на то, что за столько лет уже успел привыкнуть к подобным мероприятиям. А еще он все это время отчаянно пытается высмотреть в переполненном зале знакомые шоколадные глаза, и, когда неожиданно осознает это, почему-то вдруг очень удивляется самому себе, но искать ее среди зрителей почему-то не перестает, хотя и прекрасно осознает тот факт, что найти среди почти тысячи лиц одно знакомое – практически, нереально. *** - У тебя сообщение от этого маразматика, - Кэролайн скашивает глаза на, лежащий рядом, телефон Рейны, который мигает, принимая новое смс. - Слушай, вообще-то, если я его простила, то ты тоже могла бы, - Рейна закатывает глаза, вытирая руки о джинсы, и забирает свое «шестое яблоко», обрамленное симпатичным а-ля кружевным чехлом, - «мне было бы легче, если бы сегодня ты была рядом»… - она корчит недовольную гримасу, - мистер Антилогика, я не рядом последние шесть лет. Можно было бы это уже и заметить. - Он часто пишет? – Кэролайн отрывается от увлекательного мытья фруктов и пристально смотрит на подругу. - Почти каждый день. Пишет, звонит. Мы говорим о погоде, кино новинках, обсуждаем каких-то общих знакомых. Он читает мне наизусть стихи и рассказывает о том, что скучает. Единственное, о чем мы не говорим – это мы. А именно то, что между нами было. И, знаешь, в таком контексте, мы вполне можем дружить. - Это мерзко, - Кэролайн морщиться, - неужели тебе не противно..? - Что? - Все. Слышать его голос… думать о нем, о том, что он... - Послушай, все закончилось шесть лет назад, - Рейна равнодушно пожимает плечами, - мне всего двадцать пять. Эти шесть лет – пятая часть моей жизни. И за это время многое изменилось. - То, что он сделал с тобой никогда не изменится. - Кэр, хватит! – Рейна бросает на стол нож, которым начала было резать апельсин для коктейля, - он нормальный человек. Даже где-то хороший. Не подлый, во всяком случае, так точно. - Этот нормальный не подлый человек чуть не убил тебя! - Но не убил ведь! Кэр, я понимаю тебя, честно. Понимаю, что ты волнуешься за меня и ты совершенно не должна быть его фанатом. Но он единственный, кто помог, когда мне реально была очень нужна помощь. - Он единственный, у кого хватило на это денег. - Ну, и что? – карие глаза Рейны примирительно смотрят на подругу, - может быть так, пусть. Если бы не он, я бы пропала тогда. Важно только это, Кэролайн. Только. Это. Блондинка коротко кивает и снова возвращается к своим фруктам, которые огромной разноцветной горкой свалены в блестящей хромированной раковине. Конец лета – начало осени теперь навсегда останется для нее, наверное, самым тяжелым временем в году. Тело и мозг словно подсознательно раз за разом снова и снова переживают тот кошмар, который происходил в этом время далекие семь лет назад. Точнее, кошмар начался на несколько месяцев раньше, когда на ее лучшую подругу вместо колледжа и беззаботной студенческой жизни свалились проблемы, долги, выкуп дома, снова долги, решение семейных проблем, слезы, обиды, боль. А потом в один момент все решилось. И, когда, спустя долгие 365 дней, она снова увидела ее, вместо веселой и улыбчивой Рейны, в Мистик-Фолс вернулась исхудавшая, задумчивая, молчаливая и, практически, сломленная девушка, которая долго и мучительно восстанавливалась после этого Ада, и, как Кэролайн начинало казаться в последние дни, видимо, до сих пор не восстановилась. *** - Мам, я честно отсидел торжественную часть, насладился воодушевляющими словами нашего любимого родственника… даже двух, - Стефан хихикает, а Джо тут же делает страшные глаза, - теперь, прости уж, но я линяю. У меня репетиция, а вечером я играю в баре, ты придешь слушать? Бабушка будет. - Бабушка? – Джо удивленно приподнимает бровь, - ты серьезно? - Мам, - Стефан обреченно вздыхает,- я совершенно серьезно. И бабуля тоже. Лили самая продвинутая из всей нашей семьи, так что ничего удивительного в том, что она ходит в джаз-бары. В отличии от вас с папой. Что, кстати, странно. - Я… мы постараемся. Насчет папы я, правда, не уверена, у него завтра весь день лекции в Мистик-Фолс, надо готовиться. А я постараюсь прийти. - Класс. Я ушел! Джо рассеянно смотрит сыну вслед, и тяжело вздыхает, невольно думая о том, как он неожиданно быстро вырос и повзрослел. В кармане начинает звонить телефон и женщина, все еще погруженная в свои мысли, не сразу понимает, что тихая и приятная мелодия – именно ее звонок. - Да, Мередит. - Привет, не занята? - Уже нет, торжественная часть закончилась, все высказались, - она улыбается, отмечая про себя, что у подруги усталый и напряженный голос. - Слушай, ты когда будешь в больнице? - А что случилось? – Джо хмурится и начинает пробираться к выходу, понимая, что поговорить нормально в центре такой толпы ей все равно не удастся. - Да привезли очередную звезду. У меня нет времени носиться с ней, разрываюсь на части. - Черт, там же еще эта проверка… - женщина морщится, усиленно соображая, что делать. - Вот-вот. - Ладно, слушай. Продержись еще час, хорошо? Я приеду. - Да, договорились. Разговор прерывается, Джо резко поворачивается и, практически, врезается в плечо брата. - Все в порядке? – Деймон пристально смотрит на нее, и ее тут же переполняет какой-то необъяснимой, противоестественной нежностью, - кто звонил? - Мередит. Там… в общем, завал в больнице. Как и всегда. - Проблемы в наркологии – это серьезно. - Деймон!!! *** «Дорогой дневник… или, как там тебя? Сегодня я должна была бы пойти в колледж. И, наверное, следующие полгода я бы мечтала о том, чтобы выспаться так, как высыпаюсь здесь, но… сон - это единственное, что мне оставили из реальной жизни. Я могу спать. Во всяком случае, пока не нужна ему. Вчера он заставил меня стоять перед ним на коленях. Я не знаю, сколько это длилось. По ощущениям, целую вечность, по факту… наверное, часа два. Просто стоять перед ним на коленях. Голой. Со связанными за спиной руками. Стоять и ждать, когда он доест свой чертов стейк, допьет свой чертов виски и досмотрит свой чертов выпуск новостей. Эти проклятые новости он, кстати, так и не выключил. Этот урод поставил меня к стене и хлестал кнутом, под милейший репортаж о новых проектах в области охраны окружающей среды. А потом, кажется, под интервью какого-то очередного благодетеля, трахал до тех пор, пока по моим ногам не начали скатываться тонкие струйки крови. И, я думаю, он остановился не из жалости, а от брезгливости. А еще потому что побоялся испачкать свой восхитительный персидский ковер ручной работы. Завернуть бы тебя, сука, в этот ковер и поджечь на хрен. Другого ты не заслуживаешь. Это не человек. Если я когда-нибудь начну думать иначе, мне нужно просто открыть этот несчастный дневник и прочитать это снова. То существо, которое сейчас официально владеет мной – не человек. Это монстр. Монстр, каких еще не встречалось в природе. Я боюсь каждого скрипа, шороха. Каждого открытия двери. Боюсь, что он вернется, зайдет, заберет меня и все продолжится снова. Не повторится. Продолжится. Потому что для меня в этом кошмаре нет перерывов. Утром меня осматривал врач. Он приходит каждую неделю. Иногда чаще. Для него мы – счастливая пара, которая просто любит разнообразие и жесткий секс. Я не вижу его лица. Он почти никогда не видит моего. Я боюсь представить, сколько этот придурок платит ему за то, чтобы он не задавал вопросов. Но он задает. Он несколько раз спрашивал о том, что он делает со мной и, правда ли, что это не насильно. И я говорю ему правду. То, что он делает жестоко, ужасно, мерзко. Но не на сильно. Я сама согласилась на это. Он меня не принуждал и не заставлял. Но, соглашаясь, я не знала, какой он. Я не знала, в какой кошмар превратится моя жизнь, я не знала, что во мне есть столько слез. Я плачу каждый день. Он заставляет плакать. Ему нравится смотреть на это, а может… я не знаю, почему он делает это. Он не объясняет. Он ничего мне не объясняет. Единственное, чего я хочу – это выйти отсюда. Наверное, еще умереть, но мне нельзя. Я не ожидала, что он окажется таким. На людях, для всех он… никогда бы не подумала, что он жестокий… деспотичный… злой. Он кажется милым. И очень честным. Про честность правда. Все остальное – блажь. Самое ужасное то, что я не ненавижу его. Я ненавижу себя, потому что каждый день он ломает меня все сильнее и сильнее, опуская все ниже и ниже. Когда-нибудь этот год закончится, но мне страшно представить, сколько еще должно будет пройти лет, чтобы я отмылась от всей этой грязи. Наверное, мне не хватит и целой жизни. Но это потом. Выйти отсюда. Сейчас мне нужно просто выйти отсюда. Живой.» *** - Друзья! – Деймон снова поднимается на трибуну, и толпа затихает, - я отберу у вас еще всего одну минуту! – он улыбается, и от этой улыбки Елена почему-то начинает медленно плавиться, словно разогретое масло, растекаясь по своему креслу, - по традиции в первый учебный день, мы устраиваем благотворительный ужин с нами и командой DSF, куда приглашаем одного из новых студентов, получивших гранд. Итак, в этом году счастливцем… или счастливицей, - он опускает глаза в бумажку, лежащую перед ним на столе, - становится Елена Гилберт! – Викки хихикает, несильно толкнув Елену в бок, а сама Елена замирает, как фарфоровая кукла, не моргая уставившись на сцену, - Елена, я надеюсь, тебе понравится ужин, и по колледжу не пойдут слухи, что я зря назвал тебя счастливицей в связи с тем, что ты идешь с нами, - Деймон усмехается, и все снова тут же начинают визжать. Потом к микрофону подходит Рик, говорит еще что-то, кого-то благодарит. Елена не слушает, отчаянно соображая, что только что произошло, а главное, что ждет ее вечером. Ужин с ним. С ним, его семьей и командой DSF, а значит, и с его невестой в том числе. Но не могло же получиться так, чтобы случайно из всех новых студентов, каким-то чудесным образом, рандомно выбрали именно ее. Значит, он хотел, чтобы пошла она. Елена нервно облизывает губы, и вздрагивает, когда ей на плечо ложится чья-то сильная и крепкая рука. - Привет. - Привет, - она улыбается, смущенно глядя на Деймона, и почему-то опускает глаза, - я… мне приятно, что я иду с тобой… с вами… - Да, - он проводит рукой по волосам, - об этом… слушай, вообще мы должны идти в ресторан недалеко от колледжа, но, понимаешь, тут такое дело… мой племянник играет сегодня в одном джаз-баре. Довольно милом, кстати. Он обижается, что мы никак не дойдем его послушать, и, если ты не против… - Я не против, - он начинает так усиленно трясти головой, но на мгновение ей даже становится нехорошо, - джаз-бар – отлично. - Уверена? - Да. - Хорошо, - Деймон наклоняется и чмокает ее в щеку, - тогда в восемь у центральных ворот колледжа. - Договорились. - И надень черное, - он весело подмигивает ей, - это же джаз. - Хорошо. Как скажешь.