Пленники забытых троп.

Духовная академия синигами оказалась почти такой, как Хисаги Шухей её себе и представлял, слыша о ней многое и всякое, пока жил в Руконгае. Большие украшенные резной лепниной ворота, само здание одим видом своим распространяло такую ауру величественности, что будь парень несколько почувствительнее, он бы аж растерялся. Но сероглазый брюнет с вытатуированной на чуточку впалой из-за жизни, в которой сну отводилось минимум места, щеке цифрой «69», браслетами на плечах и запястьях и ошейником, которых ему никогда уже было не снять, бывал по жизни много где и знавал всякое. Потому понимал, что это давление – лишь следствие того, что Академия оснащена мощнейшими средствами защиты от возможных нападений. За отворотом форменного бело-синего косоде, которое выдал ему капитан девятого отряда Готей 13 Мугурума Кенсей, парень нащупал конверт, в котором рукой этого же капитана была обширно расписана рекомендация на поступление. А вместе с конвертом он обнаружил ещё одну неприятную и совсем не радующую его деталь. Рана на правом боку, которую он схлопотал в утренней стычке с разбойниками, и с которой не смог справиться даже сам капитан Готей 13, теперь лишь сильнее начала давать о себе знать, закровоточив, засочившись и пуская на верх форменной одежды студентов Академии, которая сейчас была на Шухее мокрое алое пятно. Ругнувшись и прикрыв это всё безобразие собственной рукой, Хисаги на миг замер, прикидывая, куда же ему приземлиться с помощью Мгновенного шага, которым, если верить словам Кенсея, он владел весьма недурно. Отлично, вон там, чуть поодаль от места, где все столпились, симпатичное такое деревце с разлапистой кроной. Там-то он и осядет. Хлебнёт виски из фляжечки, которую ему сунула с собой его названая сестрица Роза – девушка с длинными волосами цвета струившейся по его одежде свежей крови и глазами, радужка у которых была почти так же черна, как и зрачок, так что даже тёмно-карими их назвать было нельзя. Покурит обязательно, иначе все мероприятия по успокоению нервишек нельзя будет считать оконченными. И пойдёт, стараясь смешаться с толпой собравшихся студентов, так, чтобы не привлекать ни к себе, ни к своей ране лишнего внимания. «Ха, ты сам-то веришь в то, что на тебя никто не обратит внимания?» - раздался ставший уже таким привычным голос в голове Хисаги. Едкий, саркастичный тон очень странно сочетался с тембром, в общем-то, достаточно приятным по звучанию. – «Идиот, да едва все эти дятлы заслышат твоё имя, вокруг тебя все столпятся, это я тебе гарантирую! А у кого получше развито чутье – затанцуют возле тебя, только тебя увидят!» «Может, хватит уже, Казешини?» - покачал головой раненый Шухей. – «Не будем распылять духовную энергию направо и налево – никто на нас с тобой и внимания не обратит». «Идиот», - простонал дух с достаточно необычным обликом черного и волосами, и лицом и телом мужчины с ярко-бирюзовыми очами, ныне покорно сидевший в клинке, который сжимал Хисаги. – «Да сам факт того, что у первокурсника есть дзанпакто – это уже повод вокруг тебя целую суматоху устроить!» «Я ещё пока не первокурсник», - в привычной для него манере парировал брюнет, непроизвольно жмурясь от боли. Перепалки с собственным духовным мечом, повелевающим магией ветра, имя которому и было Казешини, являлись обязательной составляющей каждого его дня – клинок Хисаги был по характеру типом весьма сложным: вздорным, ворчливым, кровожадным и очень любящим покрасоваться. «Да только ты меня этим соплежуям покажешь, ты сразу же станешь первокурсником!» - горделиво запыхтел меч. - «Хотя, по мне, так тебя можно и сразу в Готей отправлять служить! Сам вспомни, сколько мы с тобой Пустых завалили! Вспомни, как этот капитан Кенсей обалдел, когда нас с тобой во всей красе увидел!» «Хватит бахвалиться», - одёрнул Шухей Казешини, про себя отмечая забавную деталь. Говоря о тех моментах в битвах, когда он показывал себя «во всей красе», меч всегда произносил «мы с тобой», «да круче нас только Гималаи и варёные яйца», «мы можем больше, когда ты меня в ножнах не прячешь», и всё в таком духе. Он никогда не считал свою силу чем-то отдельным, заточённым в клинке Хисаги. Казешини искренне был уверен, что он и его воин-«балбес», как он постоянно обзывал Шухея, - одно неразделимое целое. Хисаги выпрямился, прокручивая в голове всю череду событий, что привели его к этим воротам и из вольного охотника на Пустых и прочую нечисть сделали студента Академии с перспективой службы в Готей 13. Да, а вспомнить определённо было что… С самого детства Хисаги Шухею везло примерно так же, как тому самому утопленнику, сумевшему вылезти из мешка, в который его затолкали, чтобы упокоить на дне водоёма, и встретившему неожиданную гибель от пущенного чьей-то рукой и метко нашедшего свою цель камня, попавшего ему прямо в голову. Руконгай – область в Сообществе Душ, где мытарился народ без роду и племени, но с кучей проблем у кого с головой, у кого с деньгами, у кого и с тем, и с другим, - делился на районы, которым названий никаких никто не давал. Они просто нумеровались, и чем больше была цифра, тем, значит, хуже были условия проживания в районе. Единственное – вечно пыльный и дрожащий от побоищ местных Руконгай всё-таки был разбит на северный, южный, западный и восточный округа, в каждом из которых и располагалось по восемьдесят районов. Рождён был Хисаги Шухей в районе под номером шестьдесят девять, что, если прикинуть степень его удалённости от цифры восемьдесят и цифры один, значить могло лишь одно – местечка хуже ещё постараться надо было поискать. Но со временем папа Шухея смог вытащить семью в район получше, располагающийся недалеко от моря. Глава семейства Хисаги старался, как мог – сумел обзавестись небольшой, но достаточно уютной таверной. Мама Шухея помогала ему там и вела хозяйство дома, разумеется, не забывая про воспитание подрастающего сына. В общем, хоть и было у семьи Хисаги всё просто и скромно, но их существование нельзя было назвать голодным прозябанием. Примерно половина работающих руконгайцев жили так же, как и они. Разумеется, живя у моря, мама и папа Хисаги регулярно выбирались всей семьёй на пляж, чтобы и самим отдохнуть, и сына развлечь. Только вот одна такая прогулка перевернула всю спокойную и размеренную жизнь Хисаги и привела к тому, что Шухей вырос именно таким, каким он был сейчас. В тот день маленький Хисаги, как обычно, выстраивал из песка куличи и горки, собой изображающие башни крепостей, его папа колдовал над шашлыком, а мама нарезала салатики и остужала разливное пиво для любимого мужа. Родителей Шухея поражало то, что для ребёнка его возраста аппетит у него весьма недюжинный. Значить это могло лишь одно – у похожего на своего папу внешне мальчишки внутри заложена мощная духовная энергия, которая и вызывает голод в краю, где многие вполне обходятся питанием духовными частицами. И действительно – строив неказистые с виду башни, мальчик взрывал их вырывающимися из его жилистых худых ручонок потоками энергии. Когда ему наскучивала игра в войнушку с самим собой, он начинал устраивать мини-фейверки, развлекая себя разноцветными вспышками и танцем бирюзового света в собственных ладонях. Да только мирные приготовления к семейному отдыху прервали пираты, которые высадились на том самом берегу, где и расположились мама и папа Хисаги вместе с сыном. Про этих головорезов ходили ужасающие слухи, причём один страшнее другого. Это была кучка беглых синигами, слабых для Готея, но достаточно сильных для того, чтобы сладить с простыми руконгайцами, у которых духовная энергия была очень слаба (или просто тихо-мирно дремала, как в случае тогда ещё любопытного и жизнерадостного мальчугана Хисаги Шухея). Они похищали людей, забирали их в рабство, продавали их, разбирали на органы по прихоти своих покупателей и всячески издевались над своими пленниками. Так вот, и семью Хисаги эти самые пираты вместе с ещё пятерыми отдыхающими на этом пляже утащили на свой проклятый корабль. Маму и папу казнили на глазах мальчика – по приказу капитана крепкие молодцы перерезали горло и Хисаги-старшему, и его очаровательной супруге. Шухей потом регулярно будет видеть во сне то, как стоявшие на коленях родители похватались за шеи и синхронно упали лицами вниз, захлёбываясь клокочущей в глотках кровью и пытаясь упросить, чтобы пираты оставили в живых ребёнка… Самым жутким было то, что никакой практической цели убийство родителей Хисаги не несло. У капитана просто не было настроения, и потому они и встретили свою смерть… При этом, как ни странно, предводитель пиратов услышал предсмертные мольбы родителей оставшегося сиротой мальчика и велел оставить его в живых. Но не от жалости и человеколюбия это было сделано. А от того, что благодаря своей способности не только распознавать, каков уровень духовной энергии человека на данный момент, но и чувствовать, каков потенциал в этом самом человеке заложен, капитан смог заметить кое-что интересное, взглянув на бьющегося в цепях, кидающегося на убийц его родителей и ревевшего взахлёб Хисаги: - А малого оставьте. В нём заложена недюжинная сила. Если сломаем его волю, то раб из него получится идеальный… Знал бы капитан пиратского судна, чем спустя три года обернётся ему его решение - приказал бы перерезать глотку похожему на загнанного волчонка Шухею здесь и сейчас. Еще раз взглянув на него, он почувствовал, что рожден мальчишка в шестьдесят девятом районе и приказал клеймить его. Клеймили пираты всех своих пленников, причем в последнее время стали выбивать клейма на лицах, чтобы, если кто-то вдруг сбежит, сразу в толпе распознать беглых. Набивали они номера районов, в которых рождены были будущие рабы. Клейма эти было не вывести ничем и никогда. А лица жертвам пираты стали клеймить после того, как сорок лет назад от них сбежал Мугурума Кенсей, на тот момент еще даже не поступивший в Академию синигами молодой, но одарённый и сильный парень. Клеймо с номером района, в котором он был рождён, ему поставили на груди, благодаря чему сбежав от пиратов и немного сменив внешний облик, будущий капитан девятого отряда Готей 13 смог скрывать то, что был в плену, не привлекая внимания подкупленных садистами – работорговцами ищеек. Клейма же на лицах беглецам так просто было не скрыть, а постоянно разгуливающие в банданах или капюшонах по самые глаза парни и девушки явно вызывали подозрение даже у простых обывателей. Что уж говорить о нюхачах, которые нацелены были отлавливать тех, кто осмелился сбежать с корабля и покончить со своим рабством таким вот нехитрым образом!.. Мало этого – после побега Кенсея кровожадные работорговцы начали надевать на своих пленников заколдованные ошейники и браслеты, которые благодаря своей магии несчастные не могли снять ни при каких обстоятельствах. Эти жуткие и сразу выделяющие взятых в рабство людей среди остальных «украшения» ещё и определяли местоположение беглецов, так что теперь сбежать было в миллионы раз сложнее. Впрочем, после Мугурумы Кенсея капитан пиратского корабля больше не знавал смельчаков, рискнувших даже предпринять попытку к побегу. И пошли годы мучительного и высасывающего все жизненные силы плена, в котором томился Хисаги Шухей. Вопреки ожиданиям капитана сломить его волю не удалось, служить душегубам он не стал, отказываясь даже после жесточайших избиений и унизительнейших пыток выполнять их прихоти и приказы. Его посадили на цепь в самом дальнем трюме да махнули на него рукой, ни разу за всё это время даже на палубу его не выведя. Постоянно избивали и морили голодом, надеясь на то, что такими темпами оказавшийся невероятно живучим парень сам отдаст концы. Хисаги уже стал подростком, который жаждал лишь одного – сорваться с этих проклятых цепей да поубивать команду живодёров. Всё бы так и продолжалось, если бы Роза, точно такая же пленница, как и сам Хисаги, которая приносила ему еду и утирала кровь с постоянно гноящихся из-за долгого нахождения в цепях и пыток ран, не рассказала бы Шухею, что корабль приближается к порту, в котором парня рассчитывают продать. Когда Роза ушла, Хисаги остался в своей клетке один, лёжа разбитой после недавних побоев головой на сыром и грязном полу и глядя в ничуть не менее замызганный потолок. Шухей думал лишь об одном – раз его собираются столкнуть в порту за десяток драгоценных, значит, выволокут из этого поганого трюма, в котором его уже несколько раз чуть крысы живьём не загрызли. Непонятно ещё, откуда находились силы у измученного парня сворачивать шеи мелким зверькам как раз в те самые моменты, когда их острые зубки впивались в его испещрённое язвами тело… Шухей понимал: раз его выволокут наружу – значит, ему предоставится, возможно, единственный шанс обрести столь долгожданную свободу. «Верно мыслишь». Хисаги аж вздрогнул, когда услышал этот голос в кромешной тьме. Резкий такой, с будоражащими кровь в жилах плотоядными нотками. «И если ты, Хисаги Шухей, сейчас меня послушаешь, ты не просто выберешься на волю, но и отомстишь уродам, которые убили твоих маму и папу!» Шухей дёрнулся в цепях, плюнув на то, что не прекращающие кровоточить и гноиться раны дружно напомнили о себе приступом невыносимой боли, и прохрипел в темноту: - Кто… ты? И аж закашлялся, услышав ответ: «Я твой дзанпакто». - Что? – парень был настолько растерян, что продолжал разговаривать вслух с голосом, который ещё не факт, что не был плодом его воспалившегося из-за постоянного сидения в клетке на цепи воображения. «Что слышал, балбес!» - не в самом вежливом тоне отозвался голос. – «Ты до сих пор жив лишь благодаря уровню своей духовной энергии! Любой другой на твоём месте давно был бы мертв, чтоб ты знал! Я сейчас тебе помогу выбраться из этого дерьма, потому что, нравится тебе это, или нет, но я твой меч, а ты мой воин. Так уж небо рассудило. Потом до всего доходи сам. Я тебе не нянька. Меня зовут Казешини, и я люблю убивать. Запомни это». С минуту Шухей ошалело таращился в потолок, переваривая всю свалившуюся на него информацию. Временами ему даже стало казаться, что он сошел с ума, и этот голос в кромешной темноте, представляющийся ЕГО ДЗАНПАКТО - лишь галлюцинация, отравившая его разум. Но потом уставший от бесконечных издевательств и жаждавший расквитаться с теми, кто лишил его матери с отцом, Хисаги плюнул и решил - а почему бы и не попробовать? В конце концов, даже если это просто мираж, то ничего не изменится, он просто останется продолжать гнить здесь заживо. «Давай же, Хисаги Шухей!!!» - подначивал парня Казешини. – «Покажи, на что ты способен, докажи мне, что я не зря потратил эти годы, пытаясь достучаться до твоего подсознания!!! Сегодня крови хочу не только я!!! И не говори мне, что это не так!!!» В памяти Шухея резким контрастом стали сменять друг друга две картинки - он с мамой и папой гуляет по пляжу, носится по пляжу и топчет босыми ногами прибрежную гальку... и - его родители падают замертво из-за того, что каждому из них по очереди перерезали горло. Хисаги заорал, выгнувшись всем телом и еще не понимая того, что от него стало исходить странное свечение бирюзового цвета, а оковы его разлетелись вдребезги, открывая загноившиеся напрочь от непрерывного пребывания в цепях язвы... «А теперь», - когда осознавший, что он свободен от оков, Шухей наконец-то поднялся на отвыкшие от воли передвижений ноги, Казешини откровенно вошёл во вкус и начал активно учить парня, что делать дальше, - «позови меня. Для особо одаренных - попроси меня прийти. А, когда я приду, скажи: "Жни, Казешини". Надеюсь, дальше ты и сам поймешь, что делать». Закашлявшись, сто раз вдохнув и выдохнув, Шухей все-таки выдавил вымученное: "П-п-приди, К-казешини..." «Господи, что за кретин мне достался», - услышал Хисаги, ощутив в правой руке... о, морской дьявол!... рукоять неизвестно откуда взявшегося меча! И тут-то Шухей ощутил небывалый, незнакомый ему и доселе неведомый прилив чего-то намного большего, чем простая физическая энергия. Глаза парня горели, как у демона, восставшего из ада, ноги, казалось, шли сами по себе, не позволяя ему отвлекаться на то, что за эти три года он только-только начал привыкать к тому, что лодыжки не перетянуты стирающими кожу до гнойных язв цепями. Он ведь толком-то и не помнил, где выход из этого проклятого трюма, который за три года стал ему настоящей тюрьмой, а шел так уверенно, словно каждый день туда-обратно расхаживал. А наверху, как всегда, царило ставшее привычным для пиратов веселье. Пьянка, громкие песни и... Громкие крики Розы, девчонки, которая приходила кормить Шухея! Причем, похоже, девчонку не просто избивали - Хисаги видел, как недалеко от его трюма пираты временами насиловали пленниц, и ненавидел себя за то, что на тот момент ничем не смог им помочь, сидя на державшей его цепи. Теперь же дверь, отделявшая каюты от палуб, открылась (точнее, слетела с петель) от одного удара испещренного ранами и язвами кулака Шухея... И понеслась такая мясорубка... Казалось, будто вырвавшемуся из трюма парню все было нипочем, в него словно демон вселился. Он резал, душил цепями, на которых держались косы со смертоносными лезвиями, разрубал пополам, уродовал лица пиратов, распарывал раскрытые в мольбе о пощаде рты... И чувствовал отчего-то ликование и радость, сам уже измаравшись не только в своей, но и всласть умывшись чужой кровью... Казешини ликовал вместе с ним. Лишь после того, как голова капитана проклятого корабля покатилась ему под ноги, срезанная изогнутым серпом, Хисаги вдруг понял, что наслаждение от всего этого испытывает не он, а впавший в эйфорию внутри него дзанпакто. "Я - Казешини, и я люблю убивать. Запомни это", - эхом пронеслись во взлохмаченной голове подростка слова его кровожадного клинка. Да, убийцы его отца и матери были буквально расчленены живьем... Но ни успокоения, ни ощущения радости ему это не приносило. Как ни крути, родителей было не вернуть. Да и теперь на него наполовину с испугом, наполовину с преклонением и восхищением смотрели потихоньку выбирающиеся на палубу и бряцающие оковами пленники, словно выжидая от него дальнейших действий. Это ведь только его держали прикованным к стенке, как самого непокорного. На остальных просто надевали цепи для того, чтобы, если у них и хватит мозгов сигануть за борт, море тут же прибрало бы их к себе... -Вернись, Казешини, - на каком-то полуавтомате монотонно произнес Хисаги, дрожащей рукой заталкивая меч в неизвестно откуда взявшиеся ножны. "Идиот, не сейчас надо было! Кто же будет этих калек от цепей освобождать?" - последнее, что услышал Хисаги от своего на редкость разговорчивого дзанпакто. Впрочем, о том, что его духовный меч хлебом не корми - дай поругаться, поворчать, песни попеть, да и просто поговорить, Шухею суждено узнать было несколько позже. Как только парень остался без поддержки своего ветряного духа, он свалился на том же самом месте, где и стоял, потеряв сознание от бессилия. Очнулся Шухей уже в стенах какого-то незнакомого ему помещения, судя по всему, заброшенном доме, который и облюбовали те, кто его выхаживал. Что было особенно интересно - у изголовья кушетки, на которой он лежал, стоял его спящий меч. Только лишь с виду клинок покоился в ножнах, пребывая в умиротворённой тиши. "Наконец-то принцесса наша очнулась", - услышал Хисаги ставшее уже привычным ворчание из ниоткуда. - "А то я уж хотел искать тебе прекрасного прынца, чтоб тебя поцеловал и ото сна пробудил". - Да иди ты, - на большее, чем этот хриплый выдох, у Хисаги сил сейчас не хватало. "И да, дубина, прекрати разговаривать со мной вслух", - заносчиво хмыкнул Казешини, словно намекая, мол, как же можно быть настолько тупым, чтобы не знать таких очевидных вещей. - "Я же разговариваю только в твоей голове, другие меня не слышат. И, поверь мне, если ты начнешь отпускать такие реплики невидимому собеседнику, все точно решат, что ты рехнулся после трехлетнего сидения на цепи в трюме. И вместо того, чтобы воевать вместе со мной, ты будешь в какой-нибудь лечебнице для блаженненьких торчать". - Понял, - машинально произнёс вслух Хисаги, таращась в потолок и пытаясь понять, кто же его сюда доставил, что с остальными людьми, которые были на корабле, и где, собственно, сам корабль. - Очнулся? - Шухей аж вздрогнул, настолько неожиданным оказалось появление Розы, той самой девушки, которую он спас от изнасилования, ворвавшись на палубу с двумя гигантскими заточенными серпами на цепях наперевес. Но, увидев хоть одно знакомое лицо, парень почувствовал, что хоть немного, но ему становится легче на душе. Так и обосновался Хисаги в Руконгае вместе с той самой Розой, одноногим мужчиной по имени Грегори и невероятно болтливым парнишкой по имени Джимми. Все они были точно такими же пленниками с корабля в прошлом, как и сам Шухей. По сути, кормил, поил и тащил на себе всю компанию Хисаги - Роза вела хозяйство, Грегори не мог работать в силу своего увечья, хоть и помогал по хозяйству, как мог, а Джимми... Джимми был писатель, и потому все силы бросил на написание своей книги, заявив, что, пока его придется содержать какое-то время, а зато потом он сорвет миллионные гонорары, и они никогда ни в чем не будут нуждаться. Книгу свою Джимми никому не показывал, так что временами Грегори подкалывал над ним, что, мол, и книги никакой нет. Тем временем Шухей вкалывал, как проклятый, не гнушаясь никакой работы - от перекопа чьего-то картофельного поля по периметру до сноса башки какому-нибудь Пустому. Ему не до выбора способа заработка было - не только себя надо было прокормить. Так что вместо гулянок и прочих подростковых развлечений Хисаги пахал и пахал. А потом Джимми пропал, даже прощальной записки не оставив. И рассказал в виде выпущенной книги историю плененного Шухея... Только вместо Хисаги он выставил себя парнем, к которому пришел его дзанпакто, и который перерезал банду пиратов. Так что у "главного героя" с легкой руки Джимми поменялась внешность, и цифра на щеке с 69 сменилась на 13 - родом Джимми был из тринадцатого района Руконгая. - Теперь понятно, почему он так расспрашивал тебя про Казешини, - тяжело вздохнул Грегори, отворачиваясь от экрана старенького телевизора, на котором как раз блистающий во всем своем великолепии Джимми на очередной пресс-конференции рассказывал, наверное, в сотый раз про то, как якобы он положил банду головорезов и герочески вывел всех людей с корабля. Кстати, этот самый многострадальный телевизор Хисаги приволок с городской свалки и вместе с соседом-выпивохой, на удивление хорошо ладящим с техникой, после восьми часов мата, ковыряния во внутренностях приказавшего долго жить агрегата и совершенно не понятных ни Розе, ни Грегори, ни Джимми манипуляций умудрился вернуть этот шедевр технической отсталости к жизни. "Меня бесит этот кичливый петух", - констатировал факт Казешини. - "Давай надрежем ему сухожилия, заставим его ползать перед нами на коленках, а потом раскроим ему башку! И рот его поганый разорвем, и язык ему отрежем, чтобы впредь никогда не врал..." "А давай-ка ты утихнешь и посидишь спокойно", - мысленно откликнулся Хисаги на, в общем-то, вполне справедливое возмущение своего дзанпакто. - "Все б тебе головы рубить да языки вырезать, психопат". - Как же он мог так поступить? - сокрушалась Роза. - Ты ведь всех нас спас, а он вон чем тебе отплатил... - Да плюнь ты, - Хисаги откупорил бутылку принесенного им "с полей" (если уж говорить начистоту, то сворованного в магазине, потому что все заработанные деньги опять ушли на еду, лекарства для Грегори, и... Роза просила новое платье, так как на старом для заплаток места не было, потому-то такие вещи, как выпивку и сигареты для себя, Шухей, к своему великому стыду, воровал) пива и с воодушевлением приложился к ней. - Это же называется "творчество". И вообще, нам же проще будет - одним ртом меньше. За едкой колкостью и безмятежным видом Хисаги скрыл горькую обиду из-за того, что его друг наплевал ему в душу, выставив напоказ то, что сам Шухей предпочел никогда бы не вспоминать. Хисаги вовсе не хотел кичиться тем, что он прикончил несколько бывших синигами, державших в страхе весь Руконгай. Он и так устал прикладывать усилия к тому, чтобы забыть всё это, как страшный сон. - Нет, ты только посмотри на это! - возмущенно вскричал Грегори, указывая на экран. Там мужчина с короткими белыми волосами в форме капитана синигами под аплодисменты зрителей вручил вруну-писаке... Пригласительное письмо для поступления в Академию синигами! - Вот в Академии-то все и вскроется, - в карих глазах Розы заблестели нехорошие огоньки. - Он же врет всем, что у него есть дзанпакто по имени Казешини, и что он не призывает его потому, что боится причинить вред кому-либо его разрушительной мощью. Сам же постоянно таскает с собой какую-то катану и выдаёт её за Казешини, козлина такой! Казешини согласно закивал, сейчас с Розой он был полностью согласен. Как только у Джимми совести хватало его, живой, гордый и сильный клинок, выдавать за какую-то полумёртвую железку?.. Тогда Хисаги просто отмолчался, предпочтя сделать вид, что его происходящее совсем не касается. Время шло, и с того момента, как Джимми обманом попал в Академию синигами, прошёл почти год. За этот год многое изменилось - Роза открыла свою таверну, как и мечтала с самого детства. А, точнее, эту ее мечту воплотил ей в жизнь Шухей благодаря тому, что волею случая после одной особо трудной миссии стал штатным охотником на нечисть при одном знатном дворянине, который после тяжелой травмы уже не мог заниматься этим опасным делом. В общем, заработок у Хисаги теперь был стабилен и неплох, благодаря чему он и помог Розе, к которой относился, как к сестренке. Так как таверна находилась почти у моря, то и переехали они в район получше того, в котором обитали раньше. Грегори тоже забрали с собой. Так и жили, словно дружная семья. Ещё вчера, не собираясь ничего менять в своей жизни вольного охотника, Хисаги отправился на очередную миссию. Пустой, с которым столкнулся Шухей, был воистину огромен. До сего дня Хисаги не сталкивался с такими. Но Шухей не растерялся, сообразив, что сегодня просто тот самый случай, когда нужно выпустить на волю всю силу своего дзанпакто, характер у которого был далеко не подарок. Да, прикончив на корабле целую команду годами терроризирующих людей головорезов и потренировавшись со своим дзанпакто как следует, Шухей понял, что в моменты, когда Казешини вырывается на волю, он будто сливается с ним, проникает в него, становится им самим... И в эти минуты сам Хисаги Шухей яро жаждет убивать, а во время битвы, даже если и упал раненым, то вскакивает, как подкошенный, и бьется дальше. Только вот его жажду крови не унять было ничем, и он порой под влиянием вошедшего в раж клинка кидаться начинал на всех без разбору. Поэтому парень обычно не выпускал на волю Казешини, предпочитая орудовать просто мечом. И надо сказать, отменно справляясь. Конечно же, заточённому дзанпакто такой расклад совсем не нравился, он бурчал и ругался, но поделать ничего не мог - воля Шухея была сильнее его воли. В тот момент черноволосый охотник на нечисть отчаянно бился с Пустым, не замечая ничего вокруг, и потому даже не почувствовал, что к полю битвы на всех парах мчатся синигами - капитан девятого отряда Готей 13 Мугурума Кенсей, блондин крепкого телосложения с вытатуированной на груди цифрой "69", точно такой же, как у Хисаги на щеке и нереально крутым нравом, тот самый, что сумел покинуть корабль пиратов много лет назад, и его лейтенант, импульсивная, эпатажная и чуточку извращённая зеленоглазая брюнетка Лиза Ядомару. Впрочем, сегодня она держала язык за зубами - Кенсей был не в духе после прошлой ночи, которая показала ему, как же жестоко он обманывался в отношении Джимми Литчера, того самого болтливого паренька, написавшего книгу, в которой он с Казешини в руках перерезал банду пиратов-работорговцев. Кенсей же, чувствуя нереальный всплеск чьей-то духовной энергии, всё сильнее злился на себя за то, что своей рукой вручил этому никчёмному товарищу рекомендательное письмо для поступления в Академию. Так вот, за этот почти год Джимми не то, что не показал Казешини - выяснилось, что он на мечах толком драться не умеет. Кидо он использовать вообще не мог - оказалось, что духовная энергия его практически равна нулю. Литчер постоянно сказывался больным и страдальчески кричал, что его покидает его сила, и наверное, это потому, что слишком много своей энергии он отдал, спасая людей с корабля. Заметив, что новоявленный студент совсем уж не похож на того самого бравого героя, о котором он писал в своей книге, и ни малейшего намёка на наличие в нём духовной энергии в Джимми не наблюдается, Мугурума посоветовался с Кенпачи Дзараки, руководящим одиннадцатым отрядом Готей 13, сумасшедшим, но готовым на всё ради победы и очень сильным воином, и два самых взрывоопасных и больше всех любящих сражения капитана порешили - надо бы допросить Литчера с пристрастием. Они выкрали ночью его, спящего, из Академии и притащили в Готей, попросив у тогда еще капитана двенадцатого отряда и главы научно-исследовательского центра Киске Урахары его эксклюзивную разработку - сыворотку правды. Ну и опоили они Литчера этим раствором, после чего Дзараки, приставив меч к горлу затрясшегося, как осиновый лист, парня, грозно прорычал: - А теперь говори, притворщик хренов, как все было на самом деле! Когда под воздействием сыворотки Джимми покорно все выложил, Мугурума аж пожалел, что когда-то поделился с этим лжецом тем, что когда-то и он смог сбежать с проклятого корабля, угодив туда, хоть и менее героически - он просто смог спастись сам... Кенсей схватил его за грудки и прокричал: - Говори, как зовут того парня, который сделал все то, о чем ты написал в своей книжке! Говори имя истинного хозяина дзанпакто по имени Казешини!!! - Хисаги Шухей, - отводя в сторону взгляд, произнес Джимми. - Так, нужную информацию мы от этого труса получили, - плотоядно улыбнулся Дзараки. - Может, теперь убьем его? Я не люблю, конечно, марать руки о таких мелких сошек, но наказать этого говнюка надо. - Кен не любит врунишек! - высунулась из-за широкой спины капитана его лейтенант - маленькая Ячиру, очаровательная жизнерадостная девчушка с ярко-розовыми волосами и глазами тёмно-розового цвета. - Нет, - внезапно в Мугуруме проснулось благоразумие. - Никого мы убивать сегодня не будем. Пусть живет, тварь, с чувством своего стыда. Но больше он даже порога Академии не переступит. Таким не место среди синигами. - Поражаюсь тебе, Кенсей, - с удивлением взглянул Кенпачи на Джимми. - Как же можно было так легко повестись на его россказни, даже ничего не проверив? И вот теперь Мугурума бежал в ту сторону, где, определенно, кто-то неизвестный дрался с Пустым, прокручивая в голове те слова капитана одиннадцатого отряда. И вправду, как же он мог? Тронуло из-за того, что он услышал про ещё один побег с корабля работорговцев? Но, когда Кенсей оказался в том месте, куда его привело чутье, он обалдел настолько, что чуть нижнюю челюсть с полом не поженил. Незнакомый ему черноволосый парень с ошейником и браслетами, точь-в-точь такими же, как у Джимми, лихо размахивал двумя остро заточенными серпами на цепях, которые светились зеленым цветом, и нападал на гигантского Пустого! Причем, хоть его духовная энергия сейчас и била через край, он не был синигами - одет был в кожанку, футболку да джинсы, заправленные в высокие ботинки - все черного цвета. Хисаги, только успевая отражать атаки взбесившегося Пустого, и внимания не обращал на то, как его манерой ведения боя любуется капитан Готей 13. Как ценитель доброй драки, Кенсей испытывал восторг при виде того, как бился этот парень. Были, конечно, огрехи - Мгновенный Шаг его временами подводил, отчего он оступался и срывался прямо в растущие из тела лапы Пустого. Но то, как он, даже падая, своими заряженными мощной энергией серпами, кромсал чудище, после чего тут же вскакивал, словно и не ранен, и бился дальше - завораживало. - Мугурума-тайчо, - осторожно тронула его за плечо Лиза, - а не пора ли нам ему помочь? Боюсь, он не справится... Но, словно вопреки ее словам, черноволосый одним серпом срезал маску бесновавшегося Пустого, а вторым раскроил голову оставшегося без защиты чудища. А тем временем Кенсей начал кое-что соображать. Парень в точно таких же ошейнике и браслетах, как у Джимми, с цифрой 69 на щеке, точно с такой же, какая красовалась у Кенсея на груди с того момента, как он попал к пиратам в плен. Владеет собственным дзанпакто... Окончательно до Мугурумы все дошло, когда раненый боец, убедившись, что Пустого он одолел, вернул своему дзанпакто форму обычного меча, и, загоняя его обратно в ножны, негромко произнес: - Вернись, Казешини. - Он сказал "Казешини"? - эхом отозвалась Ядомару, стоявшая у капитана за спиной. И тут Кенсей окончательно все понял. - Хисаги Шухей?! - окликнул он парня с чёрными волосами, загнавшего дзанпакто в ножны. И ту произошло кое-что, чего не ожидали ни Кенсей, ни замершая рядом с ним Лиза. Раненый во время боя с Пустым Хисаги, загнав меч в ножны, остался без поддержки Казешини, и тут же ощутил, насколько сильны его раны. Оступившись, сплюнув кровь, он какое-то время пытался удержаться на ногах, но ничего не вышло. Шухей упал на колени, рефлекторно зажимая порванный бок, футболка и штаны его, и без того черные, еще сильнее потемнели от крови, начав дышать теплой сыростью свежей раны. Но, даже несмотря на это, Шухей нашел в себе силы выпрямиться и с вызовом глянул на Кенсея и Ядомару: - И откуда же синигами известно мое имя? Такому дерзкому поведению парня была достаточно веская причина - отношение Хисаги к синигами. Просто судьба сталкивала его не с самыми лучшими и доблестными представителями Готея. То эти пираты, беглые синигами, то рядовые из Готея в таверне Розы, напивающиеся до свинского состояния, устраивающие погромы, обижавшие его названную сестренку и одноногого Грегори, унижавшие всех тех посетителей, в которых не чувствовали наличия духовной энергии... Сколько таких Шухей повыгонял из таверны, невольно подрабатывая вышибалой! Надо ли говорить, что симпатии и уважения к синигами вольный охотник на нечисть Хисаги Шухей не испытывал? И потому восторга не ощутил, когда понял, что его бой с Пустым видели представители Готея. Через силу, превозмогая адскую боль, парень вскинул голову и дерзко спросил: - И что вообще от меня нужно синигами? Кенсей откровенно опешил от такого заявления раненого бойца, и потому не сразу нашёл нужные слова для того, чтобы объяснить Хисаги, чего от него хотят. Но не сводил с молодого охотника пристального взгляда. Признаться честно, сам Шухей уже не знал, куда от этого самого взгляда деваться. - Мы тебя ищем, чтобы восстановить справедливость, - наконец сумел собраться с мыслями капитан. - Именно ты а не Джимми Летчер, чёртов пи... - Кенсей осёкся под укоризненным взглядом Лизы, поспешно поправляя себя: - чёртов лжец! Так вот, именно ты должен учиться в Академии синигами. - Что-то раньше вы не горели желанием ничего восстанавливать, - Хисаги невольно подобрался, такого он определенно не ждал. - Ты немного не прав, - глухо выдал Кенсей, распахивая косоде, на груди красовалась хорошо знакомая самому Шухею цифра "69". - Это ослепило меня, и не только. Ты ведь знаешь, что это значит? Хисаги сдержанно кивнул, чувствуя, что его аж в жар бросило от увиденного. Ещё бы, он моментально узнал клеймо, которое пираты поставили ему на лицо, на всю жизнь наградив "необычной татуировкой", как говаривали те, кто не знал истинного происхождения цифр на лице Шухея. Но больше никаких эмоций державшийся настороженно парень не выказывал. - Ну и мы... Ну и вот, - капитан откровенно растерялся, сразу позабыв всё, что он хотел сказать далее. Впервые в жизни бравый Мугурума Кенсей не знал, как завязать разговор, который был для него очень важен. Диалог, которого он ожидал, и который он построил в своей голове, рассыпался прахом, и что теперь сказать, он действительно не знал. Потом, спохватившись, он решил зацепиться за то, что Хисаги ранен: - Давай подлечу тебя хотя бы, тебе же помощь нужна, я же вижу. - Мне ничего не нужно, - отрезал Шухей. - И пока я еще надеюсь, что и вам от меня ничего не надо. У меня дел по горло, так что премного рад буду распрощаться. Даже обычно языкастая Лиза обалдела от такого выверта. Она-то тоже ожидала чего-то вроде: "Ваааааау! Синигаааами!". Обычно на них с Кенсеем в Руконгае так реагировали. А тут такая открытая неприязнь... Он ведь даже согласен упасть без сознания на пустыре от ран, только бы в руки им не даваться!.. - Хисаги, - осторожно спросила она, - ответь, за что ты так не любишь синигами? - Нападаете кучей на одного, пользуетесь своей силой, унижая слабых, кичитесь своими способностями, считаете, что вы цари и боги, и все должны вам служить, не даете жизни вольным охотникам, вынуждая их идти в Готей, чтобы они были всегда под вашим наблюдением... - загибая окровавленные пальцы, начал перечислять уже трясущийся от бессилия Шухей. - И за что же вас любить, скажите мне на милость? - Не с теми синигами ты сталкивался, - тяжело вздохнул Кенсей. Хисаги повернулся, собираясь уходить и давая тем самым понять, что разговор окончен, но тут-то силы окончательно его покинули, и он упал без сознания, ударившись головой о твердую землю. - А в таком состоянии ты куда более сговорчив, - Мугурума подбежал к нему и тут же занялся страшными ранами на теле парня. Целительские кидо для тяжелых ранений он освоил вполне неплохо, и потому сейчас он точно знал, что справится. Видел бы Хисаги, с каким довольным лицом капитан бросился его лечить - точно бы всех синигами к маньякам тогда приписал. - Может, утащим его в Готей? - Лиза прищурилась, наблюдая за работой Кенсея. - Там и подлатаем нормально этого гордого умника. - И чтобы он там применил Казешини, решив, что его взяли в плен? - тяжело вздохнул капитан девятого отряда. - Нет, с этим неугомонным можно только договариваться, чтобы добровольно пошел с нами. Иначе никак. Натура у него такая. - А вы похоже, многое о нем поняли, - заметила лейтенант, наблюдая за побитым парнем. - У меня тоже была молодость, - буркнул Кенсей, вспоминать прошлое он не слишком любил и радовался своей нынешней жизни в Готее. - Поделились бы, - оживилась лейтенант. - Не стоит, в моем прошлом нет ничего светлого,- вздохнул Кенсей, продолжая возиться с пострадавшим упрямцем. - По-моему, нашего пациента стоит зафиксировать как следует, - сказала Лиза. - А то очнется, еще решит, что это мы его вырубили, и начнет своим Казешини направо-налево махать... А так привяжем его вооон к тому дереву, в чувство приведем да начнем беседу... - А разве так он не решит, что мы взяли его в плен? - настороженно посмотрел Кенсей на напарницу. - Ну поначалу, скорее всего, решит, - подтвердила худшие опасения Кенсея Ядомару. - Но зато он так посидит, отдохнет и сил наберется. А то, я уверена, он сейчас как вскочит, в лучшем случае просто деру даст, а в худшем на нас полезет... Не хотелось бы его снова калечить. - Ну, как скажешь, - тяжело вздохнув, Кенсей сотворил из воздуха при помощи кидо крепко, но не больно стянувшие руки и ноги Хисаги путы. Всего этого разговора между Мугурумой и Лизой Хисаги, разумеется, не слышал. И потому не сразу осознал, что с ним происходит, когда очнулся. - Где... я? Что...? - ошалело повертев головой, Хисаги понял, что его руки и ноги его обвиты веревками, и кто-то сзади привязывает его к дереву. - Какого... Черта?!!! Шухей забился в путах с такой силой, что даже крепкий физически Кенсей так и не смог довершить начатого, тысячу раз пожалев, что послушал своего лейтенанта. Теперь связанный по рукам и ногам Хисаги катался по земле, сдавленно рыча и изо всех сил пытаясь избавиться от веревок. Или хотя бы как-то дотянуться до лежавшего неподалеку Казешини. - Сволочи! - задрав лицо в сторону подошедшего к нему Кенсея, прохрипел Хисаги. - Какого вам от меня надо?! - В общем, предлагаем тебе обучение в Академии синигами, - выпалил капитан Мугурума, осторожненько отодвигая дзанпакто от пытающегося хотя бы сесть в путах Шухея. - Насколько я помню, Литчера вы совсем не так поступить уговаривали, - рявкнул Хисаги, чувствуя, как бешенство растет в нем с каждым бесполезным рывком. - И не трогай мой дзанпакто! - Ты пойми, - сказала Лиза, склонившись над Хисаги. - Нельзя тебе, такому талантливому, где попало свои умения применять... В Готее ты многого, очень многого добьешься! - Твои приманки выглядят неубедительно, - выдавил из себя Шухей, только сейчас с удивлением обнаружив, что ни единой раны на его теле не осталось. - Особенно, с учетом того, что я валяюсь перед тобой и твоим капитаном связанным. В таком состоянии, знаешь ли, любые доводы кажутся неубедительными... - Обещаешь, что не будешь кидаться на нас со своим дзанпакто и дослушаешь капитана Кенсея до конца? - как-то настороженно спросила у парня Ядомару. - Стоп... - Шухей аж снова голову от земли приподнял. - Вы что, считаете меня психом, который без разбору кидается на всех с мечом? - Ну не психом, но твердым в своих убеждениях парнем с острым мечом, который может приложить - да, - выдала девушка, заставляя Шухея ошеломленно заморгать. Такого о себе Хисаги еще не слышал. - Мы тебя сейчас выпутаем, - Кенсей проверял на целостность собственное плечо, Шухей смог-таки его хорошенько пнуть. - И поговорим нормально, без размахивания дзанпакто. - Другое дело, - черноволосый охотник вздохнул и стараниями Лизы оказался избавленным от лишних веревок на теле. - Почему вы меня вылечили? - Ты нам как-то нужен живым, а не отправившимся в перерождение в мир живых, - нервно фыркнула Лиза. - А ран ты нахватал довольно щедро. - Мне не привыкать, - Хисаги повел плечом, с облегчением отмечая, что ничего не болит, что он может спокойно двигаться, не следя за каждым неосторожным движением, как с ним довольно часто происходило. - Так вот, привыкший. Мы тебя искали чтобы пригласить учиться в Академии, - Кенсей снова вернулся к прерванной теме. - Ты уже сильнее многих и офицером станешь быстро, можешь мне поверить. - Все это звучит, конечно, хорошо, - Хисаги провел по спутавшимся после катания по земле с волосам, подумав, что это очень хорошо - не чувствовать, что голову неприятно стягивает корка свежей крови. - Только вот у меня один вопрос - а оно мне надо? - Пойми, - немного виновато произнесла Лиза. - Дело не только в хороших перспективах, которые ждут тебя в Готее, но и в том, что ты со своими так рано открывшимися способностями должен быть у Готея на учете... - Я вам не зверюшка из Красной книги, чтобы под учетами всякими там быть! - отрывисто произнес Шухей, сверкнув глазами. - Я вольный охотник, и у меня есть те, кого я не имею права бросить! - Это кто же? - участливо поинтересовался Кенсей, почувствовав теплые нотки трогательного беспокойства в голосе Шухея, возникшие в тот момент, когда он заговорил о людях, которых он не имеет права бросить... - Близкие мне люди, - Шухей снова настороженно посмотрел на обоих синигами. - Которые мне доверяют, и оставить которых я не могу. Кенсей с Лизой переглянулись, слегка ошеломленные подобным признанием. Впрочем, у многих синигами были семьи, близкие и дорогие люди, которые обычно обитали в гражданской части Сейрейтея. Едва кандидат поступал в Академию его семья, если он из Руконгая, получала жилье в гражданской части Сейрейтея. Именно благодаря таким выходцам из Руконгая появились лавочки, магазины, таверны - аристократические поместья сами себя обеспечивали, но в Сейрейтее были не только благородные, и им тоже хотелось что-то купить или где-то отдохнуть. - Так в этом нет проблем - твоя семья получит жилье и определенную сумму денег на обустройство в гражданской части Сейрейтея, - начала объяснять Лиза, как только до обоих синигами дошло, за кого именно беспокоится парень. - И те, кого ты считаешь близкими, поселятся в безопасном секторе, найдут, чем заняться, гражданский сектор Сейрейтея - очень большой, - кивнул Кенсей. - То есть вы мне хотите сказать, что, если я поступлю в эту вашу Академию, то мои... Моя семья, - оговорился Шухей, думая, что гарантирована обещанная поддержка Розе и Грегори будет только в том случае, если он выдаст их за своих родственников. - То моя семья будет жить в Сейрейтее и на первое время даже получит все необходимое для жизни? - Да, - просто и ясно ответил ему Кенсей, поняв, на какую мозоль можно надавить, чтобы уговорить его в добровольном порядке пойти в Академию. - Я согласен, - так же коротко и просто ответил Хисаги после небольшой паузы. По тому, как резко он подобрался, Лиза и Мугурума решили, что Шухей принял для себя решение переступить через себя и пойти тем путем, на который он вставать не хотел, только бы те, кого он оберегал и кому взялся помогать до последнего вздоха, жили в безопасности, достатке и спокойствии. - Завтра ждем тебя в стенах нашей Академии, - подмигнул ему Кенсей. - Уже завтра? - оторопело спросил Шухей, глядя на синигами. А как же попрощаться с Розой и Грегори по-нормальному, подготовить их к переезду в Сейрейтей?.. - Уже завтра! - бодро сказала Лиза. Хисаги быстро зашагал прочь, а Лиза тронула капитана Кенсея за крепкое плечо и с лёгкой грустью произнесла: - Не сказала бы, что Шухей счастлив... Впрочем, этого поспешивший домой Хисаги уже не слышал. Добравшись до родной ему таверны, парень мысленно усмехнулся: "Порадую Розу тем, что в этот раз я не весь побитый, а хотя бы местами". Та всё время причитала над его ранами, когда он являлся с битв, так что в тот момент у Шухея был отличный шанс успокоить девушку. Порядком взъерошенный, но целый он оказался в стенах ее небольшой таверны. Был день, так что стояла достаточно комфортная для разговора тишина. - Хисаги! - не скрывая своего облегчения, Роза чуть ли не выпрыгнула из-за барной стойки и с разбегу бросилась парню на шею. - Как же хорошо, что ты вернулся! - Ну да, наверное, хорошо, - фыркнул Шухей, Роза так крепко его обняла, что, казалось, ребра его вот-вот трещинами пойдут. - Вы - то как здесь? - Да все в прежнем ритме, - улыбаясь, из подсобного помещения вышел Грегори. - Спасибо тебе, новый протез, который ты заказывал у мастера Руреки, прямо с полчаса до твоего прихода привезли. - Я ни у кого ничего не заказывал, - вздернув подбородок и изображая совершенное непонимание происходящего, хмыкнул Хисаги. - Ну да, конечно, - снисходительно усмехнулся Грегори. - А то я поверю, что старый жлоб Рурека подарит мне за просто так новехонький протез, потому что в его ортопедическом салоне проходит акция "Одноногие всех стран, объединяйтесь!" - Ну и дебил, - сквозь зубы пробормотал Хисаги. - Хотя бы название для акции нормальное придумал, может, тогда бы Грегори и поверил... Грегори тихо рассмеялся, сделав вид, что не расслышал реплики Шухея. - Ладно, пойдемте за стол, - тепло улыбнулась Роза, взъерошив черные волосы парня. - Ты, наверное, проголодался с дороги... - В общем, - не мастер Шухей был вести подготовительные речи к серьезным разговорам, и потому, хлебнув принесенного Розой темного пива, решил вывалить все, как есть. - Вы скоро переедете жить в Сейрейтей. Ты, Роза, вместо таверны будешь хозяйничать в своем ресторане, Грегори будет отдыхать в свое удовольствие... - А ты? - обеспокоенно спросили Роза с Грегори. - А я ухожу в Академию синигами, - Шухей старался сказать это как можно бодрее, дабы скрыть то, что путь вольного охотника нравился ему гораздо больше, но путь синигами открывал для ставших ему семьей Грегори и Розы дорогу в спокойное, сытое и безбедное существование. - Ты уверен, что хочешь этого? - теперь в глазах Розы появилось нешуточное беспокойство. Все же она знала хорошо упрямого друга и тот часто ставил интересы близких выше собственных. - Да, - твердо ответил Шухей, не думая колебаться ни секунды. - Я в этом уверен. И буду регулярно вас навещать, как только позволит служба. Вы не думайте, я вас не собираюсь бросать. - Да это-то понятно, - вздохнул Грегори, устраиваясь поудобнее. - Мы живы до сих пор только благодаря тебе. - Мы вместе прошли много бед, - Хисаги заметно смутился. - А в синигами я и правда хочу. Рано или поздно вольным охотникам не будет возможности зарабатывать, а служба синигами постоянна и хорошо оплачивается, - он сдул прядь волос. - И я регулярно буду приходить к вам, никакая еда в Академии не заменит мне твоей, - он неуклюже улыбнулся Розе. - Ох, вроде бы убедил, - та взъерошила Шухею волосы, тепло улыбнувшись. - Тогда предлагаю начать сборы, капитан синигами позволил взять с собой необходимые вещи, - поспешил перевести тему довольный Хисаги. Его близкие будут в безопасности, а он найдет на службе свои плюсы. В конце концов, там тоже надо с нечистью разделываться. А не сможет по-хорошему эти самые плюсы отыскать - значит, придётся себя заставить. Судьба Розы и Грегори ему дороже собственных прихотей, и точка. На то, чтобы все сложить ушло полночи. Сон к ним не шел, решение, принятое Хисаги, переворачивало новую в страницу в жизни и Розы, и Грегори, и, разумеется, самого будущего синигами. Утром Кенсей и Лиза явились едва ли не за два часа до условленного времени. Они постарались найти для семьи Шухея по возможности самое безопасное и спокойное жилье, так что проблем тут быть не должно. Оставалось только дождаться самого Хисаги с его близкими. Когда Лиза и Мугурума в назначенное время не дождались появления ни Хисаги, ни его близких, они оба как-то заметно напряглись и погрустнели. - Неужели мы оба просчитались? - Лиза была откровенно озадачена. - Неужели он и впрямь так и не придет?.. - Да не может этого быть, - Кенсей хмуро потирал плечо, на котором уже и следа от пинка Шухея не осталось. - Лиз, его родные или кто они там ему - это люди, ради которых он и к дьяволу в пасть полезет, а не то что в Академию пойдет. Хорошо это или плохо, но его родные - это рычаг давления на него. За себя он не боится, его не прельстить заманчивыми предложениями и не запугать угрозами покалечить его или убить. Но, если затрагивать интересы или безопасность тех, кто ему дорог, он на многое пойдет... - Да вы прямо психоаналитик, Мугурума-тайчо, - пропела Лиза, положив ладонь на мускулистое плечо капитана. - Да ну тебя, - зардевшись, фыркнул Кенсей. - Это я все просто к тому, что он придет... Но Хисаги так и не показывался, хотя с назначенного времени прошло уже больше часа. - Ээээ... Лиз, а ты не думаешь, что там могло что-то случиться? - словно коря себя за недогадливость, настороженно произнес Кенсей. - Предлагаю пройти к нему, - сказала Ядомару. - Если он просто решил не приходить, тогда, простите, капитан Кенсей, но придется брать его силой. А, если что-то и произошло, то будем действовать по обстоятельствам. Кенсей хотел было возразить, что не лучше ли оставить в покое человека, который не хочет идти навязанным ему путем, но, отчего-то передумав, рванул следом за своим лейтенантом. Когда они явились в таверну, они почувствовали всплеск духовной энергии Шухея. По этому всплеску они устремились на задний двор... они оба обомлели, когда увидели открывшуюся перед ними картину: полуголый Хисаги, зажав в зубах дымящуюся сигарету, методично раскапывал яму, возле которой лежали трупы разрубленных напополам пятерых взрослых мужчин! - Что здесь произошло? - ошеломленно выдохнул Мугурума, с непониманием и тревогой глядя на продолжавшего молча махать лопатой перепачканного и в своей, и в чужой крови парня. Рядом с ним прямо на земле сидели Роза и Грегори. На шее у девушки виднелся неглубокий, но длинный порез, а Грегори был зверски избит. Шухей и сам был ранен, но не обращал на свои увечья никакого внимания, продолжая свое мрачное дело. Когда Кенсей повторил свой вопрос, Роза все-таки заговорила. И оказалось, что на их таверну напали пятеро бродячих грабителей. Связали Розу и Грегори, одного избили, другую пытались зарезать. А Хисаги поначалу безмятежно спал наверху... Но его разбудил Казешини, вот Хисаги и рванул в бой босым, без майки и в одних шароварах. Буквально живьем разрубив напополам нападавших, Шухей даже успел обработать раны плачущей Розы и тяжело молчавшего после избиения Грегори и пошел на задний двор... Трупы закапывать. Казешини ликовал. "Люблю умыться кровью по утрам", - капал он на мозги Хисаги. "Иди к черту", - устало вздыхал парень, чувствуя, что надо поторопиться с закапыванием пяти трупов, пока раны не дали о себе знать долгим и тяжелым обмороком. На боль стиснувший зубы Шухей давно уже привык никакого внимания не обращать. А тут еще эти два синигами притащились, стоят и пялятся на него, как на мартышку в зоопарке, за которой наблюдают в ожидании, какой еще фокус она выкинет... И снова капитан Кенсей не знал, что сказать и как себя вести. - Ты зачем их убил? - ошалело произнесла Лиза. - Не поверишь, они пытались убить моих родных, - на удивление зло ответил Хисаги, утирая пот окровавленной ладонью, отчего на лбу у него остались темно-красные разводы. Признаться честно, Хисаги был раздражен - он хотел просто сильно покалечить разбойников, но как-то так вышло, что Казешини взял над ним верх, и он начал буквально кромсать бандитов заживо. - А в Академии тебя научат, как не просто убивать противника, но и упокоить его душу после этого, чтобы он отправился на перерождение без тьмы внутри, и у него было меньше шансов стать Пустым, - попыталась подбодрить Шухея Лиза. - Круто, - сдержанно кивнул он и, покидав перерубленные в разных местах кровавые останки, среди которых и не разобрать было уже, кто где, в выкопанную им яму, начал эту же самую яму закапывать. До Сейрейтея ехали молча. Хисаги молчал еще и потому, что рана, которую он по неосторожности схлопотал от одного из разбойников, все больше и больше затрудняла поездку - отчего-то даже лечение капитана Кенсея не помогло. Чей-то отравленный клинок загнал яд в его тело, и пока ничего было с этим не поделать. - Ты уж прости нас, Хисаги, - произнес Грегори, когда настал их черед выходить у небольшого, но очень уютного домика. - Ничего-то мы сами не можем, даже постоять за себя... - Даже не смейте себя ни в чем винить! Вы... Вы-то и стали единственной причиной, по которой я вообще стал жить дальше! - горячо вскрикнул Хисаги, пылко обнимая одновременно и Розу, и Грегори. Отчего-то Кенсея тронуло то, с какой пылкостью Шухей прощался с этими людьми... Но вот настало время Хисаги отправиться вместе с Лизой и Кенсеем. - Вы не думайте, я про вас не забуду... - словно извиняясь за то, что он сейчас уходит, произнёс Хисаги. - Ещё не отделаетесь от меня! - Да приходи к нам хоть каждые выходные, - улыбнулась Роза. - Буду только рада тебя видеть. - Тем более, в таком-то ресторанчике, - Грегори снова посмотрел в сторону располагавшегося рядом с домиком и ждущего своего открытия ресторанчика. - Спасибо тебе, Хисаги... - Да мне-то за что? - склонил голову Шухей, отводя взгляд. - Это вон капитану Кенсею и... - Лейтенант девятого отряда Лиза Ядомару, - Лиза только сейчас поняла, что даже не представилась за всё это время, что видела Хисаги. - Это ещё повезло тебе, что ты убил этих разбойников, не состоя в рядах синигами, - мрачно произнёс Кенсей, когда они с Хисаги и Лизой отправились в сторону Академии. - В Готее это может посчитаться необоснованным убийством, и, то, что ты не упокоил их души перед перерождением, стало бы поводом для серьёзного наказания. - К наказаниям я привык, - Хисаги чуть дернул плечом, вспоминая о том, как ему доставалось, когда в трудные времена его ловили на воровстве. Он понимал, что Кенсей как капитан, был обязан его предупредить, что делать в Готее непозволительно. Их устав все же сильно отличался от того, к чему привык он, как вольный охотник. - Но все же лучше обойтись без этого, - Лиза поморщилась. - Не хотелось бы попасть в карцер, или получить наказание от Совета капитанов. За "особо серьезные преступления" и вовсе наказывают старые маразматики... - Кто? - Шухей опешил от такого заявления. - Да Совет 46, сидят там либо отставники, ибо и вовсе просто попавшие по жребию представители аристократии. Достойных там синигами точно нет, а ведь это один из главных органов власти над Готеем, - поморщилась Лиза. - Часто, к сожалению, они выносят не слишком честные решения, и не всех удалось от них спасти. Лучше не попадаться этим старым перечникам, то есть советникам, - спохватился Кенсей. Его лейтенант могла еще себе позволить так называть высокопоставленных представителей Совета, ему же все же стоило быть посдержаннее. - Вот оно что, - пробормотал Хисаги, немало озадаченный такими новостями и удивленный тем, что часть слухов о вертикали власти в Сейрейтее все же оказалась правдой. "Ну и долго ты ещё будешь свою бурную молодость вспоминать?" - насмешливый голос Казешини вывел Хисаги из этого повергшего его в оцепенение перед самыми воротами Академии раздумья. Шухей снова посмотрел на то самое дерево, которое так ему приглянулось и в качестве места для одинокого перекура подошло бы идеально. Пора, решил он и сделал решительный Мгновенный Шаг...