Пленники забытых троп.

— Абарай Ренджи! Услышав своё имя, руконгаец так напрягся, посерьезнел и подобрался, что, казалось, каждая татуировка его стала ярче, чётче и даже как-то объемнее. Все дружно пожелали парню удачи, а Рукия, сама для себя неожиданно расчувствовавшись, обняла его и громко сказала:  — Ренджи, ты справишься, я в тебя верю! Воодушевленный поддержкой девушки, которую, по секрету (да или какой тут секрет, тут разве что до слепого, глухого и крайне тугого на ум человека не дошло бы), Абарай давно и отчаянно любил, и оказавшихся очень дружелюбно настроенных новых знакомых, Ренджи выпрямился во весь свой внушительный рост и решительно направился в сторону стола, за которым сидели члены названной директором Академии приёмной комиссии, состоявшей из капитанов синигами. Посмотрев чуть правее, Ренджи обомлел — к худощавому капитану с длинными белыми волосами, отличавшемуся очень болезненным видом, стремительно подошел тот, кто некогда был супругом покойной ныне Хисаны… Ренджи, как мог, сдерживался, не позволяя себе крикнуть что-нибудь в адрес Бьякуи Кучики. И, надо сказать, у парня почти получалось. Он и слова не проронил, но гнев выдавали дерзкие и злые огоньки в темно-карих глазах и побелевшие костяшки на руке, сжавшей до ломоты в суставах рукоять катаны. Всему виной были воспоминания о рассказах Рукии про то, как со смертью Хисаны аристократ словно в дьявола превратился, предаваясь пьянкам и поднимая руку на хрупкую девушку. Бьякуя, до этого всегда смотревшийся величественно и важно, сейчас на себя похож не был — бледное лицо казалось вообще белым из-за жутких синяков под запавшими глазами, руки его, когда он передавал длинноволосому мужчине в разрисованном цветочками розовом хаори два залепленных красными сургутными печатями конверта, тряслись, как у пропойцы-невротика. Тот, второй, посмотрев сначала на каждый из конвертов, потом по очереди на Ренджи и на Рукию, приподнял соломенную шляпу в знак только этим двоим понятного согласия и понимающе посмотрел на Кучики, так, словно глубоко сочувствовал капитану шестого отряда Готей 13. Но вот минутная заминка подошла к концу, и капитан Кераку Шинсуй (по внешности он как раз подходил под описание того, кто забрал Рукию и Соджона из поместья Кучики, снова вспомнил рассказы Рукии руконгаец), не скрывая своей заинтересованности, посмотрел на Абарая и с каким-то отеческим теплом в голосе произнёс: - Что ж, Ренджи, настало время тебе показать себя в рукопашной схватке. Ну тут настало время красноволосому развернуться во всей красе... Физическая подготовка и умение драться у парня были на высоте, все-таки и прошлое его, и то, чем он занимался, сначала чтобы прокормить и себя, и Рукию, и Хисану, а потом уже просто потому, что втянулся в своё чёрное ремесло, - все это дало благодатную почву для развития таких навыков. Специально приглашенные на церемонию поступления рядовые Готей 13 разлетались в разные стороны под ударами вошедшего в раж руконгайца, причём солдаты перестали поддаваться после того, как первый из нападавших кубарем отлетел через всю площадку для тренировок и головой впечатался прямо в ножку стола, за которым сидели члены приёмной комиссии. Что больше всего поражало Рукию и заставило Хисаги улыбнуться даже через адскую боль в ране - Абараю вся эта кулачная разминка откровенно по нутру пришлась, расшвыряв тренированных вояк из Готея, он стоял, прерывисто дыша после достаточно ожесточенной схватки, и широко улыбался, словно так и говоря всем своим довольным видом: "Ну давайте, налетайте, чего вы расслабились!". Ренджи ещё того не видел, но капитан Кенпачи Дзараки, хороший друг Мугурумы Кенсея, с откровенным интересом смотрел на задиристого руконгайца. Настало время битвы на мечах, и тут проворный Абарай преуспел. Клинок в его руках летал, как заговоренный, парень, разумеется, понимал, что это лишь показное выступление, и потому не калечил противников, лишь выбивал мечи из их рук и ловко переходил на следующих бойцов, уже мчавшихся на него. В общем, показав себя просто отменным бойцом, Ренджи сорвал свою порцию аплодисментов и со стороны поступающих, и со стороны уже учащихся в Академии, и со стороны родственников и близких тех, кто пришёл попытать своего счастья, и даже со стороны капитанов в лице Кенсея, Укетаке и Шинсуя. Дзараки хоть аплодировать пока и не стал, но разулыбался так, словно его вот-вот ожидало нечто очень интересное и приятное. Но вот, когда дело перешло к демонстрации кидо... Рукия готова поклясться была, что таких грандиозных провалов она со стороны Ренджи ни разу не видела. - Путь Разрушения: Сокацуй! - напыщенно провозгласил Абарай. И потом весь полигон, трибуны и столик приёмной комиссии - все вплоть до самого здания Академии, потонуло в огне и дыму. Когда взрывная волна, которую организовал откровенно перестаравшийся от волнения парень, рассеялась и улеглась, все начали переглядываться, не зная, не то матюкать ретивого руконгайца, не то ржать в голос друг над другом. Чёрные лица, черные руки и вытаращенные глаза - сейчас все, вне зависимости от сана и положения, были похожи друг на друга, как те самые десять негритят. Все были немного растеряны. Да, этот выстрел кидо был настолько разрушителен, что даже не верилось, что в этом руконгайце затаилась такая убийственная, ураганная просто и совершенно пока не подчиняющаяся контролю сила. Повисла звенящая тишина, которую нарушил громовой бас пришедшего в восторг и расхохотавшегося Дзараки: - Клянусь каждым шрамом, коих тьма на моей роже, Кенсей, раз уж ты забираешь себе Шухея, я цапну эту маковку себе! У нас в отряде таких ценят! Зардевшийся в тон своей шевелюре Абарай аж опешил - не каждый поступающий удостаивался такой похвалы от самого Кенпачи Дзараки, слывущего очень воинственным, но справедливым капитаном. А сегодня до выхода Ренджи на арену таких слов от капитанов не удостаивался никто. Но вот директор Академии восторга капитана Дзараки вовсе не разделял. А все потому, что глава этого учебного заведения до зуда в ноздрях не переваривал руконгайцев, считая их существами низшего сорта, недостойными не то что в Академии обучаться - даже ступать на священную землю Сейрейтея. - Ренджи Абарай, - повторил он имя парня с таким пренебрежением, с каким обычно говорят о чем-то противном, неприятном и даже вызывающем приступ настоящей тошноты. - Руконгаец, значит... - Да, и что с того? - с вызовом глянул на седовласого старца красноволосый. Он уже понял - несладко придётся таким, как он и Хисаги, в Академии, не одну шишку словят они собственными лбами за своё происхождение. Директор, утирая сажу с лица, хотел было в лицо этому дерзкому безродному высказать все, в открытую рассказать о своей лютой ненависти к руконгайцам... Да только Кенпачи Дзараки, такой же выпускник Академии в прошлом, которому когда-то здорово доставалось за то, что он не голубых кровей, так грозно зыркнул на пожилого главу учебного заведения, что тот боязливо втянул голову в плечи и неразборчиво пробормотал: - Принят. К руконгайцам, добившимся в Готей 13 постов капитанов, отношение директора кардинально менялось. Елейным голосом при встрече с ними он начинал вспоминать, какими талантливыми студентами они были, и отмечал, что он, да-да, именно он сразу видел весь их потенциал. А Ренджи под гром разразившихся оваций, гордо выпятив грудь, вернулся на трибуну к своим. Убравшие остатки сажи с лиц ребята встретили парня хоровым хохотом, из-за чего тот немало смутился. - Ну чего вы ржете? - смущённо фыркнул Абарай. - Ну да, налажал я с этим Сокацуем, ну с кем не бывает... - Да не в этом дело, - отдышавшись, Рукия все-таки смогла собраться и объяснить другу, в чем дело. - По правилам вступительного экзамена после демонстрации уровня кидо идёт теоретическая часть,во время которой капитаны и преподаватели задают вопросы по разным предметам, чтобы оценить уровень подготовленности поступающих к обучению... - Ну а после твоего громового бабаха этот старый хрыч, похоже, про все забыл! - рассмеялась Рангику, и все остальные принялись ухахатываться с новой силой следом за ней. Угомонившись, ребята дружно поздравили новоявленного студента Академии, а церемония поступления тем временем шла своим чередом. - Ичимару Гин! - раздался звучный голос диктора, объявлявшего имена поступающих, и гул на трибунах сменился настороженным перешептыванием. - А это что ещё за жертва диеты? - громко вопросил Ренджи, посмотрев на вышедшего на арену парня. Худощавый - нет, просто невероятно худой молодой человек с впалыми щеками, - резко развернулся в сторону Абарая после этой его реплики. Жуткий прищур, из-за которого не видно было цвета его вечно прикрытых глаз, и похожая на ядовитую ухмылку улыбка даже бравого Ренджи в оторопь ввели и тот уже машинально выдал: - Ну и чупакабра... Негромко хихикнув, парень взъерошил свои белые, словно у древнего старца, волосы, снова развернулся в сторону Ренджи, словно давая ему понять, что он все эти высказывания в его адрес слышал, а потом направился в сторону стола приёмной комиссии. - Это мой сосед, - внезапно изменившись в лице, процедила Рангику. - Чертов Лис, чтоб ему пусто было! - Он тебя чем-то обидел? - обеспокоенно склонился к Мацумото Хисаги, даже на рану свою кровоточащую наплевав. - Ты не стесняйся, скажи, если что, я разберусь... "Посмотри-ка, начал в супергероя играть", - съехидничал Казешини. - " Нашёл способ к девке подкатить?" "Как ты меня достал", - посетовал Шухей. А Рангику сначала нервно закусила губу, вспомнив все те унижения, которые ей приходилось сносить от молодого Ичимару из-за того, что её отец несколько лет назад проигрался отцу Гина в пух и прах, оставив и себя, и детей без гроша за душой. Но Мацумото была девушкой сильной и самостоятельной, и потому быстро решила - о своих бедах и о причинах поступления в Академию синигами она не будет рассказывать ни Хисаги, ни кому-либо из своих новых друзей. Ни к чему загружать их всех, это её крест, и только ей его нести, пришла к выводу рыжая и, чересчур резко выпрямившись для той безмятежности, которую она изобразила на своём красивом лице, она повернулась к черноволосому парню с нарочито лёгкой и расслабленной улыбкой и произнесла: - Да нет, Хисаги, что ты, никто меня не обижал. Я ж говорю - сосед мой, поместье его семьи расположено рядом с нашими владениями... " Которые уже давно переписаны на имя Джерома Ичимару", - с тоской подумала девушка, ощутив болезненный укол в сердце из-за того, что и её папа, и младшие братик с сестренкой Эйта и Хина живут дома только потому, что отец Лиса им дозволяет там жить. -... Премерзкий, в общем, тип, - изобразив выражением лица типичную соседскую неприязнь, Рангику поспешила отвернуться, потому что больше не могла выдержать пристального взгляда Хисаги. Серые глаза раненого парня будто прожигали её насквозь, и девушке начало казаться, будто Шухейка (так мысленно окрестила она молодого руконгайца) чувствует и понимает, что она бессовестно лжет. А тем временем Гин Ичимару демонстрировал просто высший класс во всех областях, в которых тестировали поступающих в Академии синигами. Рукопашный бой он выдержал с честью, хоть и получил от рядового по итогу, что немало удивило Ренджи, поражавшегося, как же можно при столь субтильном телосложении так уверенно драться. - Я думал, ему один раз хлопни - и завалится, - развел Абарай в стороны татуированные руки. - Слушай, а почему ты называешь его Лисом? - посмотрела на старавшуюся держаться легко и непринужденно и прячущую откровенно потускневший взор Рангику Хиннамори. - Его все так называют, - ответила рыжая, нервно накручивая на палец длинную вьющуюся золотистую прядь. - Потому что его улыбочка очень похожа на ухмылку лисицы. Да и хитрый он, как самый настоящий лис... А Гин уже ожесточенно бился с атаковавшим его рядовым на мечах, ловко парируя каждый удар и уверенно нападая в ответ. Кидо худощавый блондин тоже показал так, как надо - произносил все заклинания так чётко, словно уже знал, какой именно вид кидо нужно применить, чтобы отбиться. И на теоретические вопросы тоже отвечал так, словно был ходячей энциклопедией, реагирующей на голосовые запросы и моментально выдающей нужный результат. Ренджи аж поморщился: - Бесят меня такие идеальные! Ну вот прям даже ни в чем не налажал, не бывает же так! - Завидуй молча, - шутливо пихнула друга в бок Кучики острым локотком. - Зато твоё выступление запомнилось всем куда больше, - подал голос Кира, решивший подбодрить шумливого товарища. Директор же при виде аристократа, чей клан был силён и сохранял свои позиции в Сейрейтее, расцвёл пуще кота, которому налили полное блюдце сметаны. Улыбка помимо его воли осела на его лице, когда он объявил Ичимару долгожданное: - Принят. Ещё несколько человек выступили перед комиссией, и тут диктор объявил: - Кира Идзуру! Блондин аж замер на несколько секунд, услышав своё имя и будто бы не решаясь идти. Внезапно он развернулся к Хисаги, ища у молодого охотника поддержки, словно у старшего товарища, и растерянно выдавил: - Что же мне делать? Шухей хотел было поддержать растерявшегося друга напутственной речью, как и все его новые друзья, наперебой начавшие галдеть: "Кира, ты непременно справишься, ты же готовился, да ты же настоящий боец!". Но внезапный приступ острой боли скрутил нутро схватившегося за окровавленный бок Хисаги, и тяжело задышавший парень смог лишь негромко произнести: - Ничего не бойся, Кира. И просто будь собой. Сумев прийти в себя, блондин бросил благодарный взгляд на своих новых друзей и отправился на арену. Рукопашный бой паренек выдержал стойко, несмотря на то, что несколько раз получил по корпусу от рядового так, что аж согнулся впополам и несколько секунд только и мог, что пытаться хватануть хоть немного воздуха, превозмогая боль в отбитых ребрах и грудной клетке. Но воспрять Кира смог благодаря тому, что, когда он поворачивался в сторону трибун, Ренджи, Рангику, Рукия и даже в основном ведущая себя тихо Хиннамори надрывались, как могли, крича, хлопая и всячески выражая искреннюю поддержку застенчивому, но добродушному юноше. Взяв в руки меч, Идзуру тоже смог показать себя неплохим бойцом, сумев хоть и не окончательно одолеть, но дать хороший отпор атаковавшим его рядовым. Но, когда дело подошло к проверке теоретических знаний, директору захотелось залезть на стенку и начать крыть оттуда отборным матом. Оказалось, Кира обладал одной странной и в то же время забавной особенностью - от волнения парень начинал безбожно заикаться. Причём заикание это доходило до такой степени, что порой блондин минут по десять не мог слово выговорить, запнувшись на каком-нибудь слоге или особо трудно выговариваемом созвучии согласных. - Принят, - устало бросил директор после напавшего на Идзуру такого вот приступа заикания. Парень отвечал правильно на все вопросы, это глава Академии понимал, но мучиться с ним по часу у него уже никакого желания не было. - Ну вот, а ты переживал! - потрепала покрасневшего парня Рангику по светлым волосам, когда он наконец-то вернулся к своим уже студентом Академии синигами. Ещё спустя несколько имён настало время встрепенуться ещё одной из собравшейся вместе стараниями Мацумото компании. - Кучики Рукия!