Пленники забытых троп.

Решив не раздумывать о том, как потом преподавательский состав Академии синигами будет кушать её и без того загруженный проблемами мозг за то, что студентка - первокурсница в ущерб занятиям проводит дни и ночи в лазарете, ухаживая за раненым руконгайцем, на которого капитан Кенсей уже имел какие-то свои виды, тут к гадалке ходить не надо было, Унохана принялась давать Рангику все необходимые рекомендации по уходу за больным: - Смотри, раны у него тяжёлые, тем более он заполучил двойную дозу яда, и левая нога у него парализована... В общем, повозиться с ним придется. Ты точно готова? Рангику кивнула, и Унохана даже подивилась твердой уверенности в ее голубых глазах. - Шухейка, - присев рядом с его кроватью, Рангику взъерошила его с трудом отмытые от крови черные волосы и прикусила губу, чтобы не расплакаться. - Настоящий герой... Когда же ты очнешься, бедняга... Хисаги лежал с закрытыми глазами, ничего не отвечая, отчего Мацумото сделалось очень грустно. Сейчас, лежащий без сознания, израненный, измученный Шухей отчего-то так и вызывал в ней чувство щемящей грусти и желание приласкать. Но парень продолжал молчать, и Мацумото лишь тяжело вздохнула, гладя его изрубцованной следами от веревок рукой по голове, осторожно переходя на расцарапанную щеку. А между тем в рядах студентов и преподавателей Академии стоял настоящий переполох. Такого поступления у них давно не было - чтобы площадку разнесли дважды, а студент ранил преподавателя... Распределились с жильем таким образом (не без помощи Укетаке и Кераку) - Ренджи с Кирой поселились в одной большой комнате, по плану после выздоровления к ним должен был присоединиться Хисаги, а Рангику (о намерении которой остаться в лазарете еще никто не знал), Рукия и Хиннамори поселены были вместе неподалеку. Разобрав пожитки, ребята решили еще раз наведаться к Хисаги, все равно первый учебный день должен был начаться только завтра. Но не все так просто пошло, как того всем хотелось бы. Как только Кира и Ренджи пошли по коридору за девчатами, дорогу им преградили шестеро богато одетых юношей. В каждой детали их формы было видно, что одна пуговица с нее стоит дороже, чем вся форма того же Ренджи. - Кира, сосед, - развел руки для дружеских объятий один из них, цепляя на лицо полную ехидства улыбку. - Я не пойму, что ты, аристократ, забыл рядом с этим помойным псом из Руконгая?! - Знаешь ли, не тебе мне указывать, с кем общаться, а с кем нет! - отчеканил Кира, чувствуя на самом деле неприятный такой и скручивающий внутренности в тугой комок, покалывающий каждый нерв страх. - Да нет, сосед, - покачал головой парень с короткими волосами синего цвета. - Вот тебе-то и придется указать, кто имеет право находиться рядом с тобой, а кто нет. Ибо сам ты не осознаешь того, что вот такие безродные твари, как этот, не имеют права даже духовной энергией обладать, а не то что учиться в Академии с такими, как я. С такими, как ты... - Сейчас вот эта, как ты выражаешься, безродная тварь тебе вдолбит, что нечего свой длинный носяру совать туда, куда не следует! - вскинулся Ренджи, вынимая катану. Драки он не боялся, жизнь в Руконгае и пребывание в банде грабителей научили его драться с неистовством зверя, которого, если он не одолеет противника, загонят в ловушку и накинут цепь на шею. - А знаешь ли ты, выродок, - цедил, словно каждое слово сквозь зубы выплевывал, синеволосый первокурсник-аристократ, - что за драку со мной тебя или в карцер посадят, или сто ударов палкой тебе пропишут?.. - Пока до этого дело дойдет, ты, урод, весь свой зубной состав по всей Академии собрать уже будешь! - задиристо рявкнул Абарай, выставляя вперед свой меч. - Ренджи, - вдруг начал пытаться остановить товарища Кира, - не слушай их, не поддавайся на их провокации! - А я их и не слушаю, - прорычал Абарай. - Я их сразу убивать буду! - Ренджи, нееет!!! - преградивший красноволосому путь блондин вместе со своей последней попыткой предотвратить драку улетел, сбитый с ног, к противоположному краю коридора. - Что там такое творится? - Рукия обеспокоенно отворила двери их с Рангику и Хиннамори комнаты. - Кстати, Хиннамори, ты не в курсе, куда Рангику пропала? - Нет, - нервно дернула Момо точеным плечиком, выглядывая в дверной проем, раскрытый Кучики. - А ты не в курсе, кто там дерется в коридоре? - Ренджи?.. - словно не веря тому громкому потоку ругани, что лился по всему коридору вместе со звоном бьющихся друг о друга клинков, пролепетала Рукия. А тем временем в коридоре начало твориться настоящее безумие. Перепуганного Киру держали двое аристократов - один прижимал его за горло к стенке, а второй, схватив парня за прядь светлых волос, развернул его так, чтобы ему было видно, что творится напротив, и нараспев начал говорить ему на ухо: - Смотри, Кира, как безродным псам указывают их место. Впрочем, еще не сказать было однозначно, кто кому указывает на его место. Четыре богато одетых студента-синигами теснили Абарая, как могли, но тот не сдавался просто так. Нанося при помощи своей катаны удар за ударом, он параллельно умудрялся сбивать нападавших с ног при помощи хлестких и резких пинков. А, когда натиск стал еще сильнее, Ренджи, тыльной стороной руки утирая кровь, побежавшую из разбитой губы, решил на свою голову использовать кидо... - Момо, бежим отсюда скорее! - Рукия схватила ничего не понимающую соседку за руку и потащила ее к окну, чтобы прыгнуть оттуда. Просто Кучики знала, чем заканчиваются моменты, когда Ренджи применяет кидо... *** Рангику уже битый час сидела возле кровати так и не пришедшего в себя Шухея. Она уже сделала ему весь тот комплекс процедур, о котором ей говорила Унохана. Теперь оставалось только одно - ждать, пока Хисаги сам переборет свои болячки. Нет, разумеется, Мацумото не рассчитывала, что сейчас, как принц из старой сказки, от прикосновений ее рук Хисаги очнется и произнесет ее имя, назвав ее ангелом. Но... Он так долго уже был без сознания, что это начинало откровенно пугать. - Хисаги, ты только поправляйся скорее, - не скрывая своего искреннего переживания, Рангику снова погладила парня по татуированной щеке и, словно стыдясь своего странного порыва, обхватила сама себя за плечи, встала и отошла к окну. И тут оглушительный взрыв со стороны общежития заставил и без того большие голубые глаза Рангику распахнуться еще шире. Она просто не понимала, какая сила могла заставить здание громко треснуть и покоситься. *** - Рукия! - Хиннамори осторожно тронула край косоде подруги. - Там же Кира остался... - Не переживай, - повернулась к ней следящая за тем, как здание общежития начало медленно оседать вниз, а между тем внутри метались бьющиеся на мечах фигуры, - там Ренджи, он не даст Кире пропасть... "Только бы сам не пропал", - подумала Рукия, четверо противников даже против так хорошо дерущегося на мечах, как Абарай - это уже слишком. *** - Что же там такое происходит? - из окна лазарета при Академии ничего толком видно не было, и потому Мацумото стала приходить к выводу, что ей придется оставить Хисаги ненадолго. Потому что духовную энергию Ренджи Абарая, своего нового знакомого, она почувствовала сразу же, ее теперь среди прочих после того выпада во время поступления ее было не так сложно отличить - энергия Ренджи бурлила, бушевала, неистовствовала, словно кричала, так и заявляя о себе. Не то, что энергия Шухея, которая была другой - она не сбивала с ног бушующим потоком, не неслась на противников неистовой лавиной. Энергия Хисаги во время боя была похожей на раненого загнанного зверя - угнетала, давила, вселяла смятение и оцепенение... Это все Рангику ощутила в тот самый миг, когда Хисаги, произнеся свое короткое: "Жни, Казешини", ударил своим дзанпакто Маюри по рукам, чтобы тот отпустил ее. А сейчас неистовствовала энергия Ренджи. И это значило лишь одно - надо было спешить молодому руконгайцу на выручку. Такова уж была Рангику - не могла себе позволить бросать друзей в беде. Многие из-за маски жизнерадостной хохотушки, намертво приставшей к ней, думали, что Рангику не особо способна на такие подвиги. На самом деле это было далеко не так. И посему Мацумото, схватив стоявшую прислоненной к спинке кровати Хисаги катану, уже метнулась к выходу. И тут-то палату огласил сдавленный негромкий хрип. Хисаги очнулся... - Шухейка... - растерянная Мацумото и обрадовалась, и смутилась одновременно - она была рада тому, что Хисаги все-таки пришел в себя, и ей крайне неловко сейчас было из-за того, что Шухея ей придется сейчас оставить. Сейчас он, не менее растерянный, израненный и упорно пытающийся сесть на кровати, смотрелся невероятно трогательно - Рангику аж зарделась от душившего ее сейчас желания приласкать потрепанного парня и укротить его упорные попытки подъёма. - Ты в порядке? - сквозь клекот скопившейся в горле крови прорвались эти слова, адресованные Мацумото. Та аж по лбу себя хлопнула: - Со мной-то все замечательно! Хисаги, а вот ты неисправим... Нормальные люди, очнувшись после обмороков, первым делом спрашивают, где они, и что происходит, а ты... - Где я? И что происходит? - слабо пошутил Хисаги. Но даже этого рыжей хватило для того, чтобы рассмеяться. - Стараешься соответствовать общепринятому сценарию? - хихикнула она. Серые глаза Хисаги, даже несмотря на всю физическую боль, которая одолевала его и которую никак не могли заглушить даже целительское кидо и тонна лечебных препаратов, заискрились чем -то идущим из самого сердца и очень-очень добрым, а в груди у привыкшего лишь к тому, что от людей не стоит ждать ничего хорошего, и каждый так и норовит ударить побольнее и исподтишка, парня стало на удивление тепло. Просто никто не смеялся над его не особо-то, как ему казалось, блистающими остроумием, шутками настолько искренне и заразительно, как это делала Рангику... - Шухейка, как же хорошо, что ты очнулся, - она даже прильнула к нему и крепко обняла, отчего раненый даже глухо охнул, но все равно обнял ее в ответ. - Ты не пугайся и не сердись на меня, мне тут надо будет тебя покинуть ненадолго. Просто у Ренджи, ну этого парнишки с красными волосами, судя по всему, сейчас проблемы, и я не могу отсиживаться здесь, пока он в беде. - Стой... Я тоже, - завозился Шухей, протягивая руку к стоящему у прикроватной тумбочки запакованным в ножны Казешини. "Куда намылился-то, остолоп?", - спросонья Казешини был еще более ворчлив, чем во время наполненного мечтами о том, как бы кому черепушку раскроить, бодрствования. - "Если ты не забыл, у тебя левая нога до середины бедра парализована! Ты же даже встать сейчас не сможешь, дурачина!" - Даже не вздумай! - Шухей поразился тому, насколько же похожими сейчас были мысли его дзанпакто и Рангику... - Я скоро вернусь! - выкрикнула Мацумото, держась за рукоять своей катаны и чуть ли не протаранив дверной косяк на бегу. - Жни, Казешини, - сконцентрировавшись и прогоняя прочь мысли о том, что он шевелится - то с огромным трудом, произнес Хисаги в тот самый миг, когда с легкой руки Рангику дверь палаты захлопнулась с таким грохотом, что аж штукатурка посыпалась. Сейчас меченый татуировкой "69" на лице парень рассчитывал подняться на ноги с помощью своего дзанпакто, как это бывало в минуты таких тяжёлых боев, в которых, казалось, на победу у Шухея шансов ноль или чуть менее чем минус бесконечность. - Казешини, ну же!!! - рвал и метал Шухей. - Прошу тебя, помоги мне! Пожалуйста, просто дай мне сил встать, как ты это делал раньше... "Вот ещё", - фыркнул своенравный дзанпакто. - "Делать мне больше нечего, тем более, что оно того не стоит". - Что значит "не стоит"? - забывшись и разнервничавшись, Хисаги снова заговорил вслух со своим клинком. - Там Ренджи во что-то вляпался, я даже здесь чувствую его энергию! Там Момо, Рукия, Кира... Рангику!.. "Боишься, что твоя рыжая подружка пальчик порежет, пока будет расшвыривать этих приставших к Абараю аристократов?" - только Казешини умел столь причудливым образом совместить два в одном: навыпендриваться на своего, как ему казалось, слишком уж мягкосердечного и самоотверженного хозяина и изложить вкратце причину, по которой Рангику сбежала из больничной палаты. - "Так ты не смотри, что она аристократка - она любого мужика своим владением мечом за пояс заткнет. До тебя, конечно, ей далеко, но среди прочих с клинком она явно выделяется. А ты угомонись и ляг. Я принципиально не выйду. Если ты сейчас меня призовешь, ты, конечно, выдержишь еще один бой. Но он-то уж точно для тебя последним станет. А мне ты дохлым нафиг не сдался. Я не для того три года стучался в твое сознание на том проклятом корабле, чтобы ты отбросил коньки после какой-то дурацкой мелкой драчки с малолетками". - Вот ты, значит, как, - рыкнул Шухей, заскрипев зубами от боли. Парень уже понял - от Казешини помощи не дождаться. И решил - значит, пойдет сам. Если бы кто со стороны видел эти мучительные попытки встать на ногу, на которой коленная чашечка была собрана из мелких острых осколков стараниями Уноханы - сразу бы привязал Шухея к кровати, чтобы не рыпался. В итоге все эти преисполненные героического желания помочь друзьям попытки подняться кончились плачевно - едва на отказавшую конечность попала часть веса израненного тела Шухея при первом шаге, парень тут же рухнул около кровати, даже не успев выставить руки перед собой и оттого с размаху впечатавшись лицом прямо в стремительно приблизившийся к нему пол. " Остолоп, ещё и нос, кажись, сломал", - обреченно констатировал Казешини сей прискорбный факт. А тем временем Рангику неслась, не разбирая ничего на своем пути. Помимо бешеной энергии Ренджи, она улавливала еще и периодические всплески энергии Рукии. Кира, кажется, находился где-то неподалеку от Ренджи... Только вот энергию Хиннамори отчего-то было не уловить. Оставалось надеяться, что Момо где-то рядом с Рукией... - О, здравствуй, Рангику, - она сначала ощутила то, что на бегу врезалась в кого-то, и лишь потом разобрала вкрадчивый голос с мягкими, почти бархатными нотками. - Куда-то торопишься? - Не твое дело, - отрезала Мацумото, даже не удосужившись извиниться перед тем самым молодым человеком, который великолепно показал себя во время поступления... И который и сделал выстрел за нее, когда настала ее очередь демонстрировать кидо. - Можно быть и повежливее с членами семьи, которой твой проигравшийся папашка задолжал столько, сколько даже капитану за тридцать лет не заработать, - Ичимару продолжал разговаривать все с теми же ласкающими слух нотками, все так же ровно и широко улыбался... Но вот, когда он схватил Рангику за запястье и при помощи кидо стал обжигать еще не зажившую после веревок Куроцучи кожу девушки, Мацумото почувствовала - сейчас, если она не отобьется сама или кто-то ей не поможет, он ей всю руку до кости прожжет.