Пленники забытых троп.

- Ну вот мы и на месте, - мрачно произнёс Шухей, соизволив спустить Рангику со своих рук только в тот момент, когда они, поплутав по излучающим оказавшееся таким обманчивым спокойствие улочкам Сейрейтея, оказались возле того самого дома, который и принадлежал Розе с Грегори. Хоть и был парень здесь всего один раз - как раз в тот день, который начался с разрубания на куски при помощи Казешини напавших на них разбойников, а закончился жуткими ранами после поединка с Куроцучи Маюри во время поступления в Академию, да чтоб она сгорела к чертям, - как ни странно, он хорошо запомнил этот небольшой, но очень уютный с виду домик с таверной рядышком, которая теперь была окончательно и бесповоротно закрыта. Двери дома были гостеприимно распахнуты, незапертая калитка раскачивалась туда-сюда не то под дуновениями поднявшегося ни с того ни с сего ветра... не то под давлением реацу приближавшегося к месту гибели своих родных черноволосого парня. Поспешив за Шухеем, старательно пытающимся подавить себе всё то отчаяние, что внезапно начало набирать новую силу, обжигая всё его нутро, и как-то нервно потянувшим её за руку, но при этом отчего-то её всё равно не отпускавшим, Рангику покосилась на тянущийся от ступенек крыльца внутрь тёмно-бурый след, на то, как будто одеревенела каждая мышца продолжавшего неумолимо подниматься Хисаги, как и он, увидев это тёмное пятно, сразу же понял, что это кровь кого-то из его убитых родственников, хоть и не проронил ни слова... Мацумото вдруг, вот так сразу, неожиданно для самой себя поняла, откуда взялся этот ветер. А Шухей, и без того уже не единожды удививший её по жизни, в очередной раз заставил её голубые глаза широко распахнуться от ошеломления, осторожным, но быстрым движением отпустив её руку и глухо произнеся: - Ран, подожди здесь. Думаю, тебе не стоит на это смотреть. - Ну вот ещё чего! - Мацумото аж запыхтела от возмущения, уверенно зашагав вперёд. Она много чего хотела добавить - и что, вообще-то, она будущий воин, и это будут далеко не первые покойники, которых ей предстоит увидеть, и что она не намерена бросать Шухейку в столь страшный момент, даже если он и решил тут строить из себя этакого волка-одиночку и пережёвывать свою боль где-то глубоко внутри, как он привык постоянно это делать... Да не стала, решив последовать примеру Хисаги, предпочитавшего дела словам, и подумав, что разглагольствования в миг, когда они в двух шагах от окровавленных трупов родных Шухейки, просто излишни. Но, сделав несколько шагов и осветив своим не блещущим пока должной силой Сокацуем открывшуюся её взору плавно переходящую в зал для гостей прихожую, даже, казалось бы, готовая ко всему Рангику аж на несколько шагов назад отступила, врезавшись собственной спиной в обнявшего её на уровне ему самому пока не подвластного рефлекса Шухея. В зале стояли два гроба, в которых лежали молодая девушка с длинными красными волосами, и одноногий мужчина с тронутой проседью каштановой шевелюрой и густой окладистой бородой. "Судя по всему, Кенсей-тайчо велел своим прибрать здесь после случившегося, чтобы Шухей не увидел покойных так, как их тут те сволочи, что их мучили, бросили", - пронеслось в голове в напряжённо сжавшейся Мацумото. Нет, не вид трупов в гробах заставил её шарахнуться и оказаться из-за своего неосторожного движения в руках у невольно начинавшего источать всё страшнее и страшнее давящую реацу Хисаги. А то, что, присмотревшись получше, рыжая моментально поняла, что предположения Кенсея о том, что этих двоих пытали, вероятнее всего, оказались страшной, но все-таки правдой. Во-первых, как оказалось, не так уж и тщательно прибрались подчинённые капитана девятого отряда в этом доме - если присмотреться, даже в полумраке ну очень слабого Сокацуя из дрожащей ладони Мацумото можно было разобрать, что в этом доме буквально всё залито кровью. Тёмные бурые пятна тянулись по стенам, марали собою светлый линолеум, кровавые брызги мелкими крапинками усеивали потолок комнаты, в центре которой ужасающе возвышались стоящие на высоких лавках гробы. А, во-вторых, при одном взгляде на покойников становилось ясно, что поиздевались над ними перед тем, как их убить, очень жестоко - лица у обоих были разбиты и изрезаны, у девушки недоставало левого глаза и кистей обеих рук, скрещённых на её груди, располосованной следами, похожими на те, какие обычно оставляет усаженная металлическими лезвиями плеть, а у мужчины в животе виднелась жуткая и покрытая коркой запёкшейся крови дыра. Шухей, выпустив Рангику из своих непроизвольно сомкнувшихся на её плечах объятий, резко вышел вперёд и так и замер молча, сжав кулаки и глядя в одну точку перед собой. Чёрт, если бы Ран только знала, каких трудов ему сейчас стоило сдерживаться и не начать орать в голос, упав на колени, или же, к примеру не сорваться вновь, как там, у Урахары, и не начать крушить всё, что попадается ему под руку. И снова эта чёртова тряска овладела им, и снова аж челюсти начало ломить, до того крепко он стиснул зубы, чтобы не позволить вырваться выкрику начавшего его душить с удвоенной, нет, с усилившейся в десять раз болью отчаяния... В области сердца опять будто калёным прутом ворочать начали, его лихорадило против его воли, и, если бы не стоящая за его спиной сейчас Рангику, то, наверное, он бы точно плюнул на всё и дал волю слезам. Ну же, держи себя в руках, херова тряпка, заткни свою пасть и не вой, подхлёстывал себя Хисаги, чувствуя, как его трясёт всё сильнее и сильнее, и даже не осознавая до конца, что тьма в его душе поднялась настолько сильно, перекрывая всё собою, что пространство за пределами образовавшегося как-то помимо воли парня круга, в котором сейчас были два гроба с покойными, Рангику и он сам, уже начало угрожающе вибрировать, издавать неприятный треск и искриться нездоровой рябью, режущей глаза нервно оглядывающейся и щурящейся Мацумото. Внезапно он дёрнулся так, словно его плетью по спине кто-то огрел, вытаращив наливающиеся кровью глаза в одну точку прямо перед собой от того, что вот сейчас он кое-что понял. Это не Кенсей виноват в гибели его родных. Если бы он сам не дал согласия пойти в Академию и перекроить более-менее устоявшийся уклад их жизни с охраной в виде модифицированных душ Урахары и бесконечными охотничьими походами, Роза и Грегори были бы живы. Это он убил своих родных. Не своей рукой, конечно... Но, если бы не его ошибка, всё бы было как раньше, всё бы было хорошо. Чёрт, главное, теперь не поворачиваться к Рангику лицом, не надо ей видеть, как его демоны, открыв ему глаза на правду, жрут его изнутри заживо. Ты сам виноват во всём, поганый ублюдок. Вот и стой теперь, и любуйся тем, как твои родные лежат, изуродованные, мёртвые... Чёрт... страшно было слышать, что Розы и Грегори больше нет. Ещё страшнее оказалось их, мёртвых увидеть... и осознать, что в их гибели виноват он сам. Шухея заколошматило, и он даже не сразу понял, что, почуяв, как крыша его снова тихо-мирно вознамерилась его покинуть, Рангику развернула его к себе лицом, обняла, уткнувшись лицом ему в грудь, начала что-то пытаться ему сказать, чтобы его успокоить... и следом сама разрыдалась. Это ты убил своих родных, Шухей Хисаги. Своим решением пойти в Академию ты их и убил. Вот и живи с осознанием этого, тварь. Трясущиеся жилистые руки сероглазого сами сжали в объятиях плачущую, но не прекращающую попытки его успокоить Рангику, перед глазами всё смешалось в калейдоскоп из расплывчатых пятен... А потом раздался оглушительный взрыв. *** - Ну вот мы и на месте, - мрачно констатировал Кенсей, потирая сломанный нос. От того, чтобы Урахара его подлатал, всё ещё рассерженный на товарища капитан отказался, и потому теперь испытывал всю полноту дико неприятных ощущений. Чёрт, тряхнул он головой и пытаясь разлепить залитый кровью подбитый глаз, а с виду и не скажешь, что в спокойном и сдержанном студенте Академии Хисаги Шухее такая зверски бушующая силища поселилась. От его ударов он до сих пор оклематься не мог, хоть и старался это скрывать всеми силами. Но от размышлений о том, до чего же неловко, что студент-первокурсник так разукрасил капитана, да ещё и при свидетелях, Мугуруму отвлек возглас Абарая и неприятная дрожь, которую обычно ощущаешь от давления скопившейся в ком-то тьмы, которая рвётся наружу. - Кенсей-тайчо, - опешив, Ренджи аж поёжился, до того ему нутро от лютой тоски скрутило, когда он почувствовал жуткий всплеск чего-то тёмного и страшного, чего обычно от реацу Шухея он отродясь не видывал, - это что там такое? - Не что, а кто, Ренджи, - произнёс хмурый Урахара, пряча взор под полой своей зелёной шляпы. - Это Шухей. И я бы всем вам советовал сейчас поаккуратнее быть на подходе к дому. Хисаги после операции, тем более, методики лечения я использовал, кхем, откровенно недоработанные, тут ещё такие новости... Я не особо могу предугадать и сказать, как он себя дальше поведёт, и сможет ли он себя контролировать. И только Кенсей покосился на исследователя, открыв было рот и решив ему выпалить что-нибудь про то, что, вообще-то, он не имел никакого права на Шухее эксперименты ставить и использовать во время лечения то, что не сработает наверняка, как все уже готовые сорваться с языка слова так и остались невысказанными. Да и все обо всём позабыли, в едином порыве матюкнувшись и отпрыгнув настолько, насколько получилось. Разношёрстная компания из студентов-первокурсников, действующего капитана Готей 13, его лейтенанта, капитана-изгнанника и его возлюбленной оказалась так едина вот почему. Все они уже были в паре шагов от приветливо приоткрытой калитки домика, ранее принадлежавшего родным Шухея... И тут раздался оглушительный взрыв. *** - Ну ты даёшь... Так садануть, что аж меня из внутреннего мира выкинуло?! Ну ты люто бушуешь, балбес! - Что? - отдышавшись после страшнейшего выброса тёмной реацу из самой глубины своей души, Шухей открыл глаза, продолжая на уровне рефлекса прижимать к себе Рангику и не соображая ещё, отчего же он так явственно голос Казешини слышит, будто бы дух ветров не в его голове с ним говорит, а вот, здесь, в этом ставшем последним пристанищем Розы и Грегори доме. - Ничего себе, а гробы твоих родных даже не задело... Рефлекторно повернувшись на странное цоканье неизвестно кому принадлежащих ботинок со шпорами, Шухей обалдел настолько, что, каким чудом он не рухнул, он и сам не понял. Он ожидал кого угодно увидеть здесь и сейчас, но... - Шуу... - Рангику тоже впала в ступор, растерянно глядя на разгуливающего между гробами и напряженно вглядывающегося в изувеченные лица покойных чёрного лицом и телом длинноволосого мужчину с бирюзовыми раскосыми очами. - А это кто? - А это Казешини, - оторопело выдохнул Хисаги, переваривая то, что ему выдал его мрачнеющий с каждой секундой всё сильнее и сильнее дзанпакто. Это что же, получается, настолько его вывернуло наизнанку при виде своих изуродованных какой-то тварью родственников, что он, сорвавшись и вместо слёз, которые он давно уже задавил в себе как нечто запретное, мощным взрывом своей энергии разнеся весь дом до самого основания, аж собственный духовный меч из его внутреннего мира выкинул?! - Салют, рыжая, - махнул ей Казешини жилистой рукой. Та, опешив, лишь молча кивнула в ответ и начала обводить взглядом оставшиеся от дома развалины. Странно и жутко смотрелось то, что, разрушив этот дом начисто, Шухей каким-то чудом не задел ни её, ни гробы с телами Розы и Грегори, которые теперь на фоне осыпающихся руин возвышались ещё более величественно и страшно. А Казешини тем временем глянул на чувствующего, что он будто с ума сходит, Шухея: - Балбес, думаю, ты же понимаешь, что мы этого так не оставим? Ты же понимаешь, что нам надо из-под земли достать тех тварей, что это сделали, и устроить им ад похуже того, который выпал на их долю? Дух ветра указал в сторону оставшихся целёхонькими после жуткого взрыва гробов, и, что вызвало в душе Мацумото смятение и откровенный страх, Шухей в ответ сосредоточенно посмотрел сначала на своих убитых родных, потом на Казешини... и уверенно кивнул. И лишь потом, немного начав приходить в себя после всего этого, Шухей и Рангику одновременно покосились в ту сторону, откуда они уже ощутили реацу всех тех, кто хотели было подойти к этому дому, да так и бросились в разные стороны, когда отчаяние Шухея выплеснулось вот в такой не оставившей от дома камня на камне жуткой форме. - Ну ты даёшь, - покачал головой придерживающий Рукию за талию Ренджи, подойдя к будто бы язык проглотившему Шухею. Того вообще словно на куски изнутри рвало - и за срыв свой было жутко стыдно, и от гибели родных невыносимо больно, и жгло от жажды мести настолько сильно, что хотелось, едва станут известны имена убийц, схватить клинок и умчаться глаза этим ублюдкам на живую выковыривать... А сказать он, как всегда, ничего не мог, вот и молчал, таращась на своих и чувствуя лёгкую настороженность, исходящую от них. Будто бы, приближаясь к нему, они боялись, что он, как бомба, возьмёт и взорвётся ещё раз. И так тошно от этого становилось, что хоть волком вой. Как ни странно, ни малейшей нотки страха от по-прежнему остававшейся рядом с ним и украдкой утирающей слёзы Рангику не ощущалось. Даже Казешини это подметил, бросив на неё пристальный взгляд, прищурившись и пробурчав: - А рыжая-то одна и молодец. Жалко ей твоих родных, вот и ревёт. Но тебя не боится вообще. А остальные будто в штаны наваляли... как будто ни разу ничего такого не видели. - Может, и не видели, - произнёс негромко Шухей, глянув на свой заносчиво хмыкнувший клинок. - Шухеич, - Кира настолько был поражён всем тут происходящим, что даже не знал, как реагировать, вцепившись в оторопевшую Момо и не выпуская её из страха, что вдруг ещё кого-нибудь сорвёт, и девушке достанется. Два и правда нереально жестоко изуродованных покойника, на которых, если честно, впечатлительному от природы парню тяжеловато было смотреть, такой мощной силы взрыв, при котором ему и Хиннамори лишь чудом не досталось, а тут ещё и не то дух, не то призрак какой-то, расхаживающий нервно между гробами и разговаривающий с Хисаги так, словно давно его знал. Посмотрев на сверкнувшего бирюзовыми очами духа, Идзуру осторожно посмотрел на хранившего убийственное молчание товарища: - А это, я так понял... - Да Казешини я, Казешини, - рявкнул размышлявший о том, когда же они с балбесом смогут докопаться до имён убийц его родных и отправятся вершить жестокое возмездие, дзанпакто. - Если ещё хоть один из вас задаст тупой вопрос, вроде того, кто я... я вам тут... - Успокойся и заканчивай угрожать моим друзьям, - Шухей и шага в сторону Казешини не сделал, а давление его духовной энергии даже своенравный дух ветра ощутил, решив, что, кажется, сейчас и правда благоразумнее заткнуться. - Урахара, - посмотрел Хисаги на медленно снявшего шляпу со своей слегка взлохмаченной макушки Киске. - Перед тем, как начнём захоронение, я хотел бы тебя кое о чём попросить. Помнишь, ты мне говорил, что у тебя в разработке приборчик, с помощью которого по следу реацу ты можешь определить, кому она принадлежит? - Да, но он ещё в разработке... - начал было учёный, уже догадываясь, о чём сейчас Хисаги его попросит. - Значит, вот и проверишь его, ну или до ума доведёшь, - отчеканил Хисаги, сверкнув серыми глазами. - Я тебя доселе почти ни о чём не просил. Да и сегодня последний раз, когда я тебя о чём-то прошу. Просто сними остатки реацу с тел Розы и Грегори и попробуй установить, кому они принадлежат. Всё, больше мне ничего не надо, я дальше сам разберусь. - Шухей, - вмешался было Кенсей, услышав такие разговоры и поняв, что собрался дальше делать парень, перед которым он теперь себя бесконечно виноватым чувствовал, - ты что же это, совсем рехнулся? В одиночку собрался идти мстить за смерть своих родных?! А что, если их там целая толпа будет? - Значит, буду вылавливать их по одному и глотки резать, - процедил Хисаги, отводя взгляд от нервно вздохнувшей Рангику. И до того уверенно и осознанно это прозвучало, что у Мугурумы внутри аж противно так под ложечкой засосало после этих слов Шухея. Посмотрев на то, как Урахара после двадцатиминутной возни прячет по карманам своей куртки пробирки с образцами, Шухей окинул всех становящимся всё более безжизненным взглядом и отчеканил, как ему казалось, абсолютно спокойным (на деле - каким-то наводящим оторопь и механическим) тоном: - Что ж, давайте уже перейдём к захоронению, не думаю, что есть смысл время тянуть.