Здравствуй, дорогой, убей меня нежно. Сожженное тело не оставляет тебя в покое. Прокричав, что не можешь спасти меня, Увидишь ли ты наконец смерть? ...Я разорву узлы, сдавливающие меня, с болью, Которую смогу понять и пережить только я сам. Умри за меня... тебе этого не спасти. Не так? Ответь мне. Позволь своим глазам дрогнуть, Ибо нет лжи в пролитых слезах...
"Burial Applicant". The GazettE
- Вот эта дверь. - Ты на самом деле хорошо ориентируешься здесь. - Болван, это же мой мир. Я хмыкаю. Таканори выходит из тьмы вперед меня, не отпуская моей руки. Свежий морозный воздух заставляет меня на миг потеряться - слишком знакомые чувства, словно я вернулся в "Серость". Настолько реальным был этот запах... снега?! Я выхожу из-за спины Таканори, восхищенно выдыхая. Огромная поляна, такая необъятная, что даже океана не видно, усыпана белой крошкой, скрипящей под подошвой туфель, словно настоящая. - Это... - Не обольщайся. Это остатки холодности. - Ну вот, все испортил. Он не удерживает смешка. А вот мне хотелось бы, чтобы снег был реальным, а не являлся этими ужасными чувствами... В твоей груди есть и такое. Немного болезненно понимать это, Така. В этом мире есть только три основных цвета - черный, синий и белый. Серый тоже встречается довольно часто, но почему-то именно эти цвета запоминаются в первую очередь. Я подставляю ладони ко рту, выдыхая в них. - Блин, пара нет. - Это не настоящий снег, - устало повторяет Таканори. - Пара изо рта не будет. - Но холодно же! - Не так уж и холодно. Я вновь оборачиваюсь к вернувшему себе покой мужчине. Он снова такой же умиротворенный, как и перед всеми уже прошедшими здесь сражениями. Привычно, и я рад этому, пусть даже его глаза и не видят... Не вернувшееся зрение. Игра на гитаре не помогла. Я вновь мрачнею, сжимая зубы. Сколько ни старался - толку никакого. Раны не затягиваются. И это очень плохо. К тому же... Я опускаю взгляд на свой бас. Мы так и не смогли починить его должным образом. В памяти вспыхивают слова Матсумото, сказанные при починке: "А я говорил тебе - не смей размахивать инструментом, как бейсбольной битой". Отчего-то после этого мне стало стыдно. Но в тот миг я действительно не видел лучшего решения на время обезоружить ту женщину. Я не знаю, как мы будем сражаться. На самом деле, на этот раз мне даже страшно. Не за себя - за Таканори. И чертова тревога... Когда она возникает в груди, словно сигнализация при вскрытии квартиры, всегда происходит что-нибудь... не хочу думать об этом. Мы должны взять себя в руки! - Акира. Я вздрагиваю, видя протянутую руку любовника. Его пальцы ищут меня в пространстве, и я тут же делаю шаг к мужчине, ловя в свою ладонь его кисть. - Это будет сложно. Придержи свою ярость, иначе гитара не выдержит. И будь осторожен. - Хорошо... а ты не суйся вперед меня. Я больше не выдержу вида твоих ран. Вокалист кивает, притягивая меня ближе к себе и опуская голову. Он с минуту мнется, отворачивая лицо, словно то, что хочет сказать - слишком громкое заявление. Я не понимаю причины, но терпеливо жду, когда вокалист соберется с мыслями. - Я не знаю, что нас ждет. Но... Я хотел сказать тебе, Аки, что я... - Хватит нежничать, повернись ко мне и сражайся! Я... ненавижу этот голос, вечно прерывающий нас. Вскидывая голову ко вновь целехонькой балерине, я чувствую, что вот-вот сорвусь. - Спокойнее, - тихо повторяет Матсумото, заставляя меня вспомнить об опасности, которая сейчас больше прежнего. - Ты все еще хочешь сражаться? Это он говорит уже своей бывшей невесте, но не поворачивается к ней - он прислушивается к ее шагам. Теперь я понимаю выбор комнаты - скрипящий снег, чистый воздух, звенящие деревья, которые скажут о местонахождении врага при любом, даже легком, касании к ветвям - он здесь, потому что может полагаться только на слух и ощущения. Хорошая тактика, и все же, это не значит, что мы в выигрыше. - Ты оставил меня. Променял на него! Конечно, я буду сражаться. Пока ваши сердца не остановятся! - Не успеешь, я вырву твое прежде, - отзываюсь я, и в воздухе звоном застывает женский смех. - Мой милый, твой защитник не может даже вылечить тебя, не то, что уберечь. Ударяет по больному. Здесь я ничего не могу сказать в ответ, потому что сквозь скрип сердца признаю правоту этих слов. Это за меня делает мой любовник. - Но причина этих ран - ты и никто более. Хватит пустых разговоров. Начинай. - Начать... - женщина делает шаг вперед, заведя руки за спину, но отнюдь не в капитулирующем жесте. Она склоняет голову к плечу, и через секунду мы слышим тихое пение и знакомую мелодию. Она вновь делает то, чего больше не может вокалист. - Здравствуй, дорогой, убей меня нежно... Таканори дергается. Он вскидывает руки к голове и закрывает ладонями уши, обожженные столь нахальным и грубым способом. Я с трудом не повторяю то же самое движение. Этот голос... Голос Таканори. Она поет его голосом и его стилем, лишь на тон выше. Это... ужасно. - Увидишь ли ты наконец смерть? - Это мой голос! Замолчи, немедленно! - срывается Матсумото, резко оборачиваясь к ней, и одним взмахом руки обрушивает на поляну широкие иглы из туч. Женщина уворачивается от них, но вокалист отслеживает звук шагов по скрипу белизны, вновь направляя синие лезвия из сугробов на танцующую балерину. И вновь промахивается. Он забывает о прицеле, охваченный гневом, а я тоже не в силах рассуждать здраво, чтобы как-то помочь ему с ориентированием. - Умри за меня... тебе этого не спасти. Не так? Ответь мне. - Заткнись, сука! - наконец не выдерживаю и я, хватаясь за гитару. Это перешло все рамки. - Не смей петь его песни его же голосом, бесполезная марионетка! Мы вместе бросаемся навстречу звучанию. Даже не видя, Таканори бежит прямо на нее, собирая вокруг нас блестящие шипы. - Видя отслаивающуюся любовь, почему это тело должно еще и разлагаться? Матсумото приходит в бешенство. Я не лучше - меня охватывает лютая ненависть. Я на ходу беру нужные ноты, ударяя по струнам. Свет летнего солнца трогает макушки замерзших деревьев, отогревая их, снег под ногами тоже начинает таять. Острые иглы проносятся мимо нас со свистом, стараясь найти цель, что плавными движениями отступает назад, прогибаясь под каждой иглой слишком легко. И вдруг я понимаю... Она не нападает. Она просто поет. Это... это странно... Она не собирается... Она намерено вывела нас из себя, заставив забыть об осторожности и поддаться разрушающим эмоциям. Она заставила нас захлебнуться ими и отказаться от голоса разума. Понимание этого заставляет дыхание сорваться. - Така, стой, это ловушка! - я тяну руку к вокалисту, чтобы остановить его, но тут же что-то отбрасывает меня назад, и вместо плеча мужчины пальцы ловят лишь воздух. Это что-то липкое и пружинистое, оно останавливает меня, и я, запутавшись в невидимых путах и потеряв равновесие, слишком сильно дергаю струну. Гитара рассыпается прямо в моих руках на осколки... Я лишился оружия... Я вижу это, но не верю своим глазам. Без баса теперь... я не смогу защищать Таканори! Эти мысли проносятся вихрем в голове, но в другую секунду в голову впивается еще одно - не только бас оказался потерян, сам я попался. Белесые жгуты перетягивают щиколотки и запястья, заставляя меня отвлечься от обломков на снегу. Эти путы отрывают меня от земли резким движением, перехватывая дыхание, и вот я уже вишу над землей, прикованный к липкой поверхности спиной. Я не знаю, что за мерзость облепляет меня и откуда она вообще взялась, и лишь опустив взгляд вниз я понимаю, что это - огромная паучья сеть. Что за чертовщина?! Паутина зимой? - Акира?! Матсумото резко останавливается и оборачивается, он зовет меня, я слышу, но... Я не могу обернуться на мужчину и ответить - все мое внимание оказывается приковано к виновнику моего плена. - Да ладно... - мои глаза в ужасе распахиваются. Я попался в паутину, огромную крепкую паутину между деревьями. И то, что очнулось от моего толчка в нее у ствола одного из них - мне не нравится. Темное пятно. Оно вздрагивает, выползает из-за ветвей... Это же... - Мать твою, Таканори, откуда здесь пауки размером с мою комнату?! Это паук! Черт возьми, огромный паук! Я ненавижу всех этих... жуков... Ненавижу так же, как клоунов! Я дергаюсь в попытке освободиться. Засевший в груди страх вызывает панику, и я стараюсь вырваться из липких оков, извиваясь в них всем телом, видя краем глаза, как эта тварь начинает ползти ко мне по кольцам сетки. Еще никогда я не испытывал таких эмоций! Из пасти этого существа капает слюна, длинные лохматые ноги ловко перебираются по липким канатам, и я не могу оторвать взгляда от безглазой головы, что все ближе и ближе к моему собственному лицу. Застывший на месте Таканори находит меня лишь по моему голосу и скрежету, что сопровождает мои дерганные движения. - Только не это... - вокалист хватается за голову, судорожно пытаясь сообразить, что делать. - Акира! Не дергайся, ты запутаешься еще сильнее! - Если я не буду дергаться, он меня сожрет! - Ошибаешься, движение наоборот побуждает паука направиться к жертве! - Матсумото собирает иглы вместе, стараясь прицелиться в уже почти подобравшееся ко мне уродливое тело. Черт, на этот раз... мы влипли по уши! *** - Хочешь убить паука иглами? - женский голос прямо в мое ухо заставляет меня замереть. Я не могу даже сдвинуться с места, осознавая всю безвыходность ситуации и нависшую над нами обоими опасность. Женские руки опускаются на мои плечи, пальцы сжимают ткань костюма, а ее тело прижимается к моей спине. Я вздрагиваю, ощущая лишь неприязнь и отвращение. Я отвык от этих холодных рук, которые могут сейчас лишить меня жизни. Я отвык... - Ты уверен, что не промахнешься? Ведь совсем рядом с ним твой любимый. - Как ты смогла? - Ты научил меня чинить свое тело. Выстроить что-то подобное было не сложнее. - Прекрати это! Тебе нужен я, ведь так? Останови его! Я резко оборачиваюсь, но голос уже звучит в другое ухо, а женщина вновь оказывается за моей спиной. Как же мне сейчас... не хватает моих глаз! - Ну так сдайся мне. Иди ко мне, милый. И я оставлю твоего любовничка в покое. - Таканори, не смей делать этого! - слышу я крик Акиры, наконец застывшего. Слепой паук останавливается, потеряв местонахождение попавшейся в его сети добычи. Я догадывался о его слепоте лишь потому, что знаю - эта безглазая кукла не способна сотворить зрячие тела. Это может сыграть нам на руку, если Акира не станет шевелиться. - Под скрипами, что капают по мне, как дождь, Моя дрожь не прекращается, - вновь поет она, поет моим голосом... Ее пальцы принимаются скользить по моему лицу, касаясь губ, и я вдруг понимаю - мы оба... потеряли оружие. Я потерялся в пространстве, а гитара Акиры рассыпалась на части, я слышал этот звон. Теперь я не смогу сражаться с ней, даже если с Акирой все будет хорошо, сам я уже... - Отойди от него, мразь! - рык басиста заставляет меня в ужасе вздрогнуть. Он распространяет по белесой сетке вибрации, и я дергаюсь, слыша возобновившиеся движения паучьих лап... Что ты делаешь, идиот?! - Таканори, что ты стоишь?! - Замолчи, Акира! Ни слова больше! - я оборачиваюсь на голос. Я должен спасти его, хотя бы его! - Я готов умереть за него, поэтому, давай - возьми мою жизнь! - Таканори! Не смей, слышишь?! Если ты сделаешь это, я... - Акира, нет! Мое сердце останавливается... Я слышал его... Звук прорванной плоти... Звук... пронзенной клыками кожи... Звук, который оборвал речь моего музыканта! - Акира!! - Какая неприятность, - наиграно-печально вздыхает женский голос. - Бедняжка, теперь он умрет от яда. Н..нет... нет! Паника, отчаяние и животный страх охватывают все мое тело, сковывают его. Услышанное только что убивает меня без ножа. - Нет!! Дергающееся в паутине тело... дергающееся от впрыснутого в кровь яда... Прерывающееся дыхание, судороги... хрипы... - АКИ! Я бросаюсь на эти звуки, не помня себя от шока. От того свист рядом с собой я замечаю слишком поздно, и меня сбивает с ног что-то сильное и твердое, роняя на спину в ледяную массу. Это ветвь дерева?.. нет, это оттаявшие корни. Ее уловка, что разозлила нас, заставив Акиру растопить немного снега и прогреть землю, сыграла ей на руку. И вот теперь сухие лапы прижимают к земле мои руки и грудь. Я не могу пошевелиться! Эти оковы уходят глубоко под землю, не давая ни единого шанса на освобождение. - Тебе везет, ты не видишь, как умирает этот человек. Ее руки прижимают мою голову к земле, я чувствую, как она садится на мои бедра верхом, срывая с изуродованного лица повязку, а после холодные пальцы смыкаются на моей шее стальной хваткой. И даже так, я все еще делаю попытки выбраться - плевать, что станет со мной! Акира... я должен спасти Акиру! - Не волнуйся. Вы умрете вместе, как и положено в красивых сказках. - А...Аки...ра... - я впиваюсь пальцами в снежную толщу, стараясь оттолкнуть женщину еще свободными от пут ногами, но моих сил не хватает, чтобы освободиться и даже - сбросить с себя балерину... Я не знаю, где оставил иглы. Если они разбросаны по всему этому месту... то атака, которой я могу сбить ее с себя, может убить и Акиру, и меня. Это... правда конец?! Он задыхается... И я - тоже... Ледяные пальцы смыкаются на горле со всей силой, перекрывая его, лишая возможности вдохнуть. - Романтично, верно? В один день, одной смертью. Пусть и по разным причинам. "Я разорву узлы, сдавливающие меня, с болью, Которую смогу понять и пережить только я сам". Нет... нет... только не так... Не здесь... Только не Акира! Мы не можем... У нас ведь впереди целая жизнь! Эй... у нас ведь столько планов... Мои силы... иссякают. И с каждой секундой яд в любимом теле отравляет его все сильнее. Совсем скоро он доберется и до сердца... Звуки ударяющейся о снег жидкости - его кровь... Я все еще слышу, даже сквозь шум моей собственной крови в висках, как продолжает биться в предсмертной агонии любимый человек. Рану режет, это слезы? Слезы, которым все равно, есть ли у меня глаза или нет... И мне тоже все равно, буду ли я видеть снова. Сейчас я отдал бы свои глаза без сожалений ради спасения этого мужчины! Я потеряю его. В этом нереальном мире, заставив умирать мучительно и долго... Акира... Аки... - Я же... я... люблю тебя... - вырывается неслышным хрипом из горла. Нет... на этот раз нам не вырваться... сознание вот-вот покинет меня. Мы умрем в этой белизне? Я больше... не почувствую тебя?... Не увижу ребят, не выйду на сцену? Не смогу сказать о своих чувствах... Ничего не будет! Все в один миг! Акира... Я... я виноват! Это моя вина! Я никогда не получу прощения за нее, как бы не молился всем известным мне богам. Роняя голову на пушистый снег, сдвинуть это тело невозможно... - Акира... Я чувствую, что жизнь оставляет меня. Это все... мы проиграли. И я навсегда... останусь твоим убийцей... Я больше не слышу своего сердца... - Давай же умрем вместе, мой милый! Оглушающий звон. Звон, с которым лопается фарфор. Сквозь стук пульса по перепонкам. Тонкие ладони отпускают мое горло, позволяя раскрыть губы и с жадностью, еще неизвестной мне, приняться глотать морозный необходимый телу кислород. Что это было?! Я не вижу, что?! - Ты. Мелкая дрянь. Эти слова выплевываются, подобно паучьему яду - безжалостно, холодно и грубо. Я даже замираю от неожиданности... Это... бред! Предсмертный бред, это не может быть правдой! Это невозможно, потому что я не мог никого... Я же не... - Я не прощаю тех, кто поднимает руку на Моих Друзей. Невозможно! - И больше не промахнусь мимо сердца. Такашима Кою!! ______________________________________________________ "Burial Applicant". The GazettE - см. "Дополнение к главам"