И ледяного шампанского, Сенечка!

Арсений дернулся вперед от обжегшей его спину руки и застыл, остуженный, словно ледяной водой, ехидным смешком, донесшимся из-за спины. Настороженно прислушавшись к шагам, он решил обернуться и разочарованно насупился, увидев удалявшуюся спину. А спина была хороша - широкая, рельефная, гордо расправленная, так заманчиво сужавшаяся на талии и переходившая в самоуверенно покачивавшиеся ягодицы. Придя в ужас и придя в себя от ужаса, Арсений вытаращил глаза, зажмурил их, забрался пальцами под очки, помассировал веки и посмотрел на плиту. Какие-то странные мысли его посетили. Неужели бабье царство до такой степени изничтожило в нем тестостерон, что он готов им извне затариться? Нехорошо, Арсений, очень нехорошо. Да и Пархомов, если пронюхает, почувствует или даже заподозрит такие крамольные мысли, всю душу из него выест чайной ложкой. Спокойствие. Вдох - выдох. Хорошо. Еще бы то, о чем он и думать забыл практически сразу же после женитьбы на свинома...аАллочке, перестало шевелиться и вызывать дискомфорт, было бы совсем хорошо. Но тоненькие полиэстеровые брюки демонстративно топорщились спереди. Арсений огляделся. И даже фартука не было. И что делать? Если браться готовить, то он скорее всего одежду заляпает. По крайней мере именно это в него вдалбливали с младых ногтей. Придется воспользоваться полотенцем. И быстрее хоть чем-нибудь заняться, лишь бы не думать о совершенно неприличном, совершенно неприличном упругом теле, вызывающей плотской чувственности, которую Мстислав с огромным удовольствием расточал, чтоб ему пусто стало, этому оглоеду! Мстислав возился с печью в баньке и насвистывал. Он определенно имел все основания гордиться собой. Судя по тактильному контакту со спиной, причем не как-нибудь, а всей своей лапищей, и очень плотному, мышцы на этой глисте имелись, что не может не радовать, кожа на той же шее при ближайшем рассмотрении (уж в этом Мстислав себе отказать просто не мог) оказалась чистой и прозрачной настолько, что отливала голубым, подсвечиваемая кровеносными сосудами, и чем-то странным от него пахло, то ли цветочным, то ли кондитерским. Ай, хорошо! А как он стреманулся, когда Мстислав предпринял диверсионную вылазку жарким дыханием непосредственно в область шеи! И сказано-то было то, от чего от уважающего себя поблядунчика любого полу, даже среднего, и отгрести можно было. А этот засмущался, зарозовел, глазищами своими захлопал, просто детский сад, штаны на лямках. Такое ощущение, что если он и в курсе, что такое французский поцелуй, то только из Плейбоя двадцатилетней давности. Мстислав выпрямился, потянулся, попытался дотянуться до потолка, размял плечи, издал не очень легко переводимый на слова, но очень красноречивый возглас и решил приступить к следующей части своего коварного плана. С торжествующей улыбкой он потопал на второй этаж, дабы облачиться в боевые доспехи, этому самому коварному плану как нельзя лучше приличествующие. Кажется, было что-то у него такое, эдакое. Да вот и она! Сама беленькая, трикотаж тонюсенький, таиландский загар на этом фоне прямо бронзовый, какой золотой, и все мышцы прямо как карандашом вырисованы. Али не красавец? Мстислав повернулся к зеркалу спиной и попытался еще и задницу разглядеть. Он задумался, стоит ли еще и джинсы попровокационней надеть, решил, что их стягивать будет неудобно, так что гори оно гаром! И эти пойдут. Заправив майку в джинсы, он чуть ли не вприпрыжку понесся вниз и, почти дойдя до кухни, остановился. Этого глистеныша не мешало бы из убогоньких брючек вытряхнуть, а то просто милостыньку подать хочется. Типа домашняя одежда, все дела. Интересно, тот малахольный, который утром уехал, все шмотки забрал, которые на его, Мстислава, кровно заработанные нахапал? Вроде похожи. Оба длинные, тощие, блондинистые. Да, блондины ему явно патологически симпатичны. Мстислав заглянул на кухню и решил сначала совершить вылазку в стан врага и слегка его деморализовать, а потом уже одеждой оглоушить. Ну, понеслись. Арсений сосредоточенно резал всякие-разные колбасы, ветчины и прочие сервелаты, которыми этот Пархомов затарился, очевидно, с прицелом пережить маленький такой конец света. Зато хоть напробуется всяких разностей, а не только вареной колбасы типа «Жучкины слезки». Еще и икра. И свежие овощи, на которые у его Аэм-м... свинома...аАллочки никогда не находилось денег. Может, это неприлично, все сразу на стол метать? За спиной раздались шаги этого стервеца Пархомова. Судя по дыханию, он остановился прямо за спиной. Задумчиво осмотрев все то, что им предстояло съесть, Мстислав с немалым удовольствием отметил то, как аккуратно Арсений весь белковый рацион нарезал и как изящно выложил. Меланхолично он потянулся за куском ветчины прямо из-под ножа. И разумеется, для этого Мстиславу пришлось почти прижаться к Арсению со спины и обвить его рукой. Жуя ветчину, Мстислав промурлыкал: - Однако красиво у тебя получается, Сенька. Молодец! Арсений, и без того стоявший ни жив ни мертв, боявшийся дернуться, и явно не от того, что ему пальцы порезать мог, судорожно сглотнул. Мстислав сделал шаг назад и удовлетворенно ухмыльнулся. Есть контакт! И все-таки, чем от него пахнет? Он осторожно втянул запах, чтобы не спугнуть. Арсений боязливо покосился на него, но увидел лишь спину, совершенно непотребно обтянутую почти прозрачной белой майкой, похлеще лайковой перчатки обтягивавшей роскошные мышцы. Мстислав, что-то мурлыкая себе под нос, исчез в неизвестном направлении и вернулся с тремя бутылками, которые он начал укладывать в морозилку. Арсений в отчаянии сжал веки. То, что майка наглым образом демонстрировала, тянуло к себе, словно магнит. Огромным усилием воли он вернул себя к столу, доске и ножу. - Ты все пьешь? – раздался из-за его спины ленивый баритон Мстислава. Этот выкормыш акулы и электрического ската появился с правой стороны и уселся на табурет, поближе к доске, на которой Арсений усердно выпиливал все эти пластинки, стараясь в точности следовать маминым наставлениям. Вопрос оказался совершенно неожиданным. Арсений замер и стрельнул на него глазами. - В смысле? – скованно поинтересовался он, напряженно застыв в ожидании ответа. Мстислав оперся о стол локтями, отчего мыщцы на его предплечьях многозначительно перекатились, потер ладони – и жилы заиграли на предплечьях – и потянулся за паприкой, уже порезанной и разложенной на блюде. Медленно поднеся кусочек ко рту и, двусмысленно прижмурив глаза, откусив от него, Мстислав, прожевав, неспешно отозвался, лукаво блестя наглыми глазами из-под длинных ресниц: - Предубеждений нет никаких? Или аллергий? Или пристрастий? У Арсения запылали уши. Тот позорный случай в девятом классе он помнил. Судя по всему, помнил его и Пархомов. Но сейчас он сидел перед ним в этой треклятой почти прозрачной майке, держал брови невинно приподнятыми, блестел своими мартовско-котовскими зелеными глазами и кротко ждал его, Арсения, ответа. Арсений попытался расслабить руки, выложил их перед собой, пожал плечами и отвел глаза за своими огромными очками. - Никаких особенно, - буркнул он. - Ну то предлагаю за встречу! – выпрямился на табурете Мстислав. Его руки – крупные мужские руки с аккуратными ногтями и отличным маникюром – легли на стол, Мстислав усердно на них оперся, вставая (Арсений, не сдержавшись, сглотнул и в отчаянии закрыл глаза; шевелиться, чтобы вытереть испарину, он не посмел), и пошел куда-то вглубь кухни. Арсений инстинктивно подобрал спину и прилегавшие к ней полушария, чуть подался вперед в томном отчаянии и немного откинул голову назад, судорожно и по возможности бесшумно переводя дыхание. Мстислав, следивший за ним или за его отражением в любых относительно зеркальных поверхностях все это время, по достоинству оценил представшую его глазам картину и только что не облизнулся. С негромким хлопком открывая шампанское, Мстислав выдерживал двусмысленное молчание. Арсений покрывался холодным потом, был до безобразия скован и усердно отводил глаза. Мстислав то ли торжествовал, то ли злорадствовал. Налив шампанского в два бокала, он протянул один Арсению. - Ну что, за встречу? – беспечно спросил он. Арсений коротко кивнул головой, принимая от него бокал. Мстислав легко отдал его, но руку опускать не спешил. Ура, заработало! - хотел проорать он, глядя на пылающие уши Арсения. Печально вздохнув, Мстислав взялся за свой бокал, коротко чокнулся с Арсением и отпил. Арсений явно робел. Мстислав решил немножко его поддразнить и замурлыкал, чуть наклонившись вперед и потрепав его по плечу: – Ну что же ты? Сто лет не виделись, Новый год вместе встречать будем, а ты его греешь в бокале и пить не спешишь! Сенька, шампанское должно быть холодным, лучше ледяным. Давай, пей, пока оно не закипело и не выдохлось. Арсений в ужасе посмотрел на него и залпом выпил все шампанское. - Ну что же ты! – разочарованно выдохнул Мстислав, внутри ликуя от такой удачи. – Это же Вдова Клико, чтобы ты знал. Та самая. До хрена за бутылку плочено. А ты даже не распробовал. Давай-ка еще раз и помедленней. Мстислав успокаивающе потрепал Арсения по плечу и подлил шампанского. Арсений попытался выразить протест, но Мстислав впихнул ему бокал и чокнулся с ним. Пузырьки шаловливо лопались на языке, алкоголь целеустремленно перемещался в кровь, и жизнь начала казаться неплохой штукой. Вот он, забитый и затюканный подкаблучник пьет шикарное вино на роскошной кухне, Мстислав – явно не последний человек в городе – с ним не гнушается за одним столом сидеть, Новый год скоро, а может, и новая жизнь. А потом в баньке помыться, в прошлогоднем снегу поваляться, так и вообще романтика! Арсений робко улыбнулся и смущенно посмотрел на Мстислава, благо из-за своих иллюминаторов движения глаз особо заметны не были. - А теперь предлагаю выпить на брудершафт, - легко предложил Мстислав подозрительно интимным голосом, довольно улыбаясь. – Как это делается, знаешь? Арсений смущенно пожал плечами. Откуда бы он знал, пребывая в благонравной изоляции сначала под бдительным присмотром маменьки, а потом двух церберш, которые нынче дома без него оливье трескать будут. Мстислав приблизился к нему настолько близко, что Арсений и без очков мог бы рассмотреть щетину, небольшой шрам, пересекавший его левую бровь и карие крапинки в блудливых зеленых глазах, подхватил его правую руку, в которой Арсений держал бокал, под локоть, придержал ее, переплел со своей и, подмигнув, сказал: - А вот очки нам ну никак не нужны. Арсений не успел и воздуха в легкие набрать, чтобы запротестовать, как Мстислав снял их с носа левой рукой, за спиной дотянулся до стола и положил их. - Вот так лучше, - проворковал он. Арсений растерянно смотрел на него и близоруко щурился от непривычки. А глаза у него красивые, с удивлением отметил Мстислав, большие, изящно, даже элегантно вырезанные, прозрачные и чистые, светлые, но не бесцветные, голубые, как свежий лед на озере под низким солнцем, и с почти черным кольцом по краю радужки, а ресницы у него длинные, темней, чем волосы, магнетически темневшие на фоне прозрачно-белой кожи. Мстислав с мазохистским наслаждением тонул в них, улыбаясь уголками глаз и глубоко дыша, и тянул паузу, тянул, глядя, как эти бездонные глаза перестают щуриться, как в них появляется что-то похожее на испуг, меняется на любопытство, а затем и нежное и ласковое тепло и благодарность, и чуть не задохнулся от искр, которые он так явственно видел в них. Но хватит, им еще в баньке париться. – А теперь выпиваем до дна, - промурлыкал он, подталкивая бокал ко рту и теснее прижимаясь к Арсению, куда теснее, чем этого требовала акробатика. – До дна, - настоял Мстислав, видя, что Арсений пытается оставить полбокала. – Иначе обиды останутся. Отлично! А теперь поцелуй. И ласково и настойчиво вытянув бокал из примечательно ослабшей руки Арсения, Мстислав мягко вобрал его губы в свои и языком пощекотал их. Арсений шумно выдохнул прямо в его губы и подался к нему всем телом. Эк тебя разнесло, мелькнуло в голове Мстислава, и, напоследок проведя по спине откровенным движением, чуть задержав руку ниже талии, он отстранился и прошептал: - Ну как, мир на веки вечные? Арсений растерянно захлопал глазами, чуть ли не обиженно глядя на Мстислава. - Мир? – игриво повторил тот, не стремясь убрать руки с его тела, так хорошо прилегавшего к своему и такого податливого. Арсений надулся, искоса стрельнул глазами из-под умопомрачительно длинных ресниц и надменно отвернул голову. Шикарный профиль, восхищенно подумал Мстислав и игриво укусил его за мочку уха. Арсений скосил глаза на него и сделал вид, что хочет высвободиться. Мстислав с удовольствием прижал его к себе. – Так мир, Сенечка? – жарко прошептал он Арсению в ухо, осторожно подаваясь вперед бедрами. Арсений положил ему руку на грудь и неспешно надавил на нее, отстраняясь. То, как возмутилось тело ниже пояса, слегка привело Мстислава в чувство. Спокойней, Пархомов, спокойней. Не стоит запугивать добычу своим грозным оружием. Она должна пасть к ногам сама. Ну или на спину и раздвинуть ноги. А так усвистит по морозу босиком, и хана Новому году. А ноги-то длинные, такими спринтерские забеги, поди, хорошо устраивать. Мстислав пару раз выдохнул, приводя себя в чувство. Вот про ноги он зря подумал, в глухом раздражении пытаясь унять пульсацию крови, пенял себе он, ноги у него хороши. И всегда были хороши. Мстислав отвел руки. С огромным трудом, но отвел. – Слушай, а ты не хочешь брюки сбросить и в джинсы влезть? У меня как раз есть пара. И майку могу найти, - деланно беспечным тоном предложил он Арсению, - а то даже неудобно. Ты чуть ли не в смокинге, а я по-простому. Арсений, прищурившись, осмотрел стол. Очки лежали за спиной Мстислава, который стоял, прислонившись бедром к столу и явно не желая уступать бастион. - Я был бы тебе очень благодарен, - неожиданно насыщенным и грудным, пусть и не очень громким голосом отозвался Арсений. Этот голос горячей волной прошелся по позвоночнику Мстислава, заставив его послушно выгнуться в дивной и невероятно чувственной ласке. - Пойдем, - выдохнул он, устремляясь к выходу и тяня Арсения за собой. Рука его очень уютно лежала на талии Арсения и была там так на месте, что Мстислав, схитрив, пропустил его вперед, а сам шел сзади, наглым образом держась за талию. В спальне Арсений увидел огромную кровать, сглотнул и попятился, а напоровшись на Мстислава, рванулся вперед. Надо сваливать, подумал Мстислав, пусть думает, что померещилось. Он остался стоять у двери и сказал как можно более невинным тоном: - Вон на кровати джинсы с майкой, вроде твой размер. Арсений оглянулся и, прищурившись, попытался рассмотреть его. Лучики морщин разбежались от глаз, очертив скулы, губы чуть плотнее сжались; он забавно и по-щенячьи доверчиво склонил голову к плечу и застенчиво улыбнулся. - Спасибо, - немного кокетливо произнес он. Мстислав смотрел на него и чувствовал, как глупая улыбка настойчиво растягивает его губы. - Пожалуйста, - небрежно дернул он плечами. – Я баньку пока проверю. Банька была почти вытоплена, Мстислав сидел перед печкой, мурлыкая какую-то дурь себе под нос и упорно убеждал себя в том, что он не сбегал, а просто решил усыпить его бдительность, сделав вид, что у него полная свобода действий и все такое. Так, чего он тут сидит? Надо же сюда все перетаскивать. Мстислав подхватился и чуть ли не побежал на кухню. И заодно надо проверить, подошли ли джинсы. Хозяин он или где? Джинсы подошли. Хуже того, джинсы сидели как влитые, а Арсений чего-то запихивал в духовку, совершенно непристойно стоя по этому поводу к нему спиной. А майка была маловата. Ой, как он себя наказал, подумалось Мстиславу. Все-таки между девятнадцатилетним щелкунчиком и тридцати-с-чем-то-летним мужиком есть разница. Арсений, уж на что тощим казался, а плечи имел пошире, чем то полудохлое нечто. И руки крепкие. И спину. И задницу подтянутую. И все это было обтянуто мягким хлопком и издевательски подмигивало Мстиславу: видит око, да руки прочь! До бани им ведь еще и пожрать не мешает. И выпить как след. Он же на слюну изойдет! Ну Клико, ну зараза! Все зло от шампанского. Ну все, погнали наши городских, приготовился к очередной диверсии Мстислав. Арсений услышал шаги и обернулся. Мстислав, беззастенчиво пожиравший глазами шикарную задницу, длиннющие ноги, потрясающе красивые стройные руки, со всего размаху споткнулся о здоровущие очки, на которые наверняка ушел месячный продукт местного стеклодувенного завода и двадцать килограммов отменного разномастного пластика, и загрустил. И чего все пытаются убить в нем эстета? - Я решил пиццу сделать. Ну, не совсем пиццу, обычный открытый пирог, по сути, но его сейчас все так называют, - немного виновато проговорил Арсений. – Думаю, должно быть неплохо. - Будет отлично! – бодро отозвался Мстислав, оживляясь. Он неспешной походкой, изо всех сил стараясь двигаться мягко и плавно, подошел к духовке, стал поближе к Арсению, медленно нагнулся к духовому шкафу и поизучал содержимое. Пахло уже неплохо. Дыхание сбоку тоже неплохо так задерживали. Отлично! Мстислав неторопливо выпрямился, оказавшись очень близко к Арсению. – Да ты талант! – с придыханием произнес он, восхищенно улыбаясь. – Здорово пахнет. Арсений, приятно розовевший всем телом, смущенно мял полотенце в руках и благодарно улыбался ему одними глазами прямо из-под ресниц. Даже очки-иллюминаторы не скрыли возбужденный блеск глаз. - Можно еще салат сделать, - вдохновленно предложил Арсений. – Но это дело пяти минут. А ты где елку поставил? Можно на нее посмотреть? Мстислав подумал, что примерно представляет, как себя чувствуют несчастные жертвы взгляда василиска. Вот так с размаха быть окаменяемым. Он многозначительно вперился в потолок. - Забыл, - счел за лучшее честно признаться он и виновато посмотрел на Арсения. Полностью деморализованный Арсений с готовностью сунул голову в пасть тигру. - А хочешь, я тебе помогу? – радостно предложил он. - Хочу! – мгновенно воспрял духом Мстислав. – Сейчас приволоку все причиндалы, и можно будет приступить. Померкший было от своей наглости Арсений воспрял духом, поправил очки, начавшие печально сползать на кончик носа, и радостно кивнул головой. Мстислав потянулся было, чтобы в этот самый многострадальный кончик его чмокнуть, но вовремя спохватился. Еще поймет не так. Через двадцать минут, ввалившись в кухню, Мстислав с торжественно вскинутой головой и триумфально расправленными плечами прошествовал к столу, на котором все еще стояла бутылка, но уже не стояло бокалов, оглянулся, обнаружил, что они, уже чистенькие и сухие, стоят в шкафу с посудой, достал их, ливанул туда шампанского и протянул бокал Арсению. - Все, можно наряжать. Я с прошлых годов мишуры нашел. И игрушек. Можно как минимум полтайги обрядить, - пояснил он на вежливо-недоуменный взгляд Арсения, предусмотрительно ставшего за стол, чтобы не оказаться на пути торнадо. Мстислав самодовольно улыбнулся и чокнулся с Арсением. – Давай, давай, пей, не ломайся! – начал он подбадривать изрядно опешившего от такой жизнерадостности Арсения. - А то или елка обсыплется, или игрушки полопаются, или мишура окажется сгнившей нафик. Арсений улыбнулся в бокал и выпил все шампанское. Ему было невыразимо хорошо. Мстислав выпутал бокал из его пальцев и, только что не притопывая от нетерпения, потянул его в гостиную, где посередине уже стояла елка. - Конечно, свет включать не рекомендуется, - разглагольствовал Мстислав, развешивая шары и не забывая при этом либо тереться подозрительно близко от настойчиво игнорирующего вопиющую подозрительность маневров Арсения, либо многообещающе задерживая его руки в своих, когда Арсений подавал игрушки. Арсений краснел, сопел, отводил глаза, но ни отстраняться, ни высвобождать подрагивающие от напряжения пальцы не спешил. А Мстислав разводил разлюли-малину, чтобы Арсений не очень много внимания обращал на его поползновения. – Эта красавица, будь она бабой, сошла бы за Пугачеву без грима. Страшное зрелише. А так там подмажется, там подтянется, там подретушируется, там подфотошопится, так ее не только показать по телевизору можно, но и посмотреть без содрогания. Так и тут. Сейчас мы эти ветки завесим, тут обмотаем, сверху звезду присандалим, глядишь, и проникнемся новогодним духом. Ты понюхай, как она пахнет, Сенечка, ведь хвоей же пахнет! И Мстислав ласково пригибал своей лапищей голову Арсения к веткам, в которые сам утыкался носом, заставлял вдыхать и возбужденно блестел глазами в подозрительной близости от его лица. Арсений послушно нюхал, реагировал придушенными смешками на такие гадости и чувствовал себя превосходно. Он пару раз сбегал на кухню, проверять, как там состояние дел в духовке, Мстислав великодушно отпускал его и встречал свеженалитым шампанским. Елка была наряжена и милосердно задвинута в темный угол, чтобы не мозолить глаза своими проплешинами, на которые, увы, мишуры не хватило, благодарно оттуда светила своими разноцветными огоньками, Арсений смотрел на нее, стоя в центре комнаты, а Мстислав обнимал его сзади, обхватив за талию и пристроив подбородок на его плече. - А все-таки мы молодцы, - интимно прошептал Мстислав прямо Арсению в ухо и с радостным возбуждением почувствовал волну дрожи, пробежавшую по телу Арсения. – Смотри, как она светится. Эх, чего не хватает, так омелы под потолком. Можно было бы и этот обычай соблюсти. Знаешь ведь о нем? Мстислав алчно заглянул в лицо Арсения. Тот скосил на него глаза, для чего ему пришлось откинуть голову назад, и, помедлив, кивнул. - Может, сделаем вид, что она тут есть? – заговорщицким шепотом предложил Мстислав, медленно снимая очки с лица Арсения. Того хватило только на смущенное пожатие плеч. Мстислав решил ковать железо, не отходя от кассы, и начал активно делать вид, что они стоят под омелой. Уй, как тебя развезло, мой милый, ехидно думал он, поддерживая Арсения, явно стоявшего на ватных ногах. Ох, как тебе в голову дало, пытался связно думать Мстислав, когда Арсений, радостно повисший на его шее, неумело, но со всей страстью новообращенного предавался следованию импортному обычаю. Мстислав всерьез озадачился тем, что Новый год может быть встречен на ковре перед инвалидной елкой, и страдая от собственной мужественности, прервал поцелуй. Потянувшийся было за продолжением изучения островной традиции Арсений был чмокнут в прехорошенький носик (Мстислав выяснил опытным путем, что подобные проказы очень даже приятны, и пообещал себе расщедриться на еще одно такое поощрение, но чуть позже), и Мстислав со скорбным видом пояснил скорбным шепотом: - Банька остынет, Сенечка. А банька хороша. С липовыми вениками, эвкалиптовым маслом и холодным снежком вокруг, а? Арсений обиженно посмотрел на него. Да, ботаник в нем был жив-здоров и очень резв и в соответствии с базисным методическим наставлением советской школы настаивал на закреплении пройденного материала, с удовольствием подумал Мстислав. - Да и Новый год не мешало бы встретить. Меньше часа осталось, - многообещающе добавил он. Недовольно поджавший губы Арсений отстранился и высокомерно посмотрел на него. - Ладно, - бросил он. – Очки отдай. Вернув очки на нос, он не самой уверенной походкой пошел на кухню. - Вау... – выдохнул Мстислав, восхищенно глядя ему вслед. Нет, ну до чего же он молодец! Арсений неспешно накрывал обеденный стол, стоявший в столовой зоне прямо перед кухней. Он очень ловко разобрался, где находились посуда и прочие приборы, к немалому удивлению и одобрению Мстислава, наблюдавшего за становившимися все более уверенными движениями Арсения. Движимый переполнявшим его радостным предвкушением, Мстислав расщедрился на то, чтобы притащить еду и спиртное, попутно с огромным удовольствием потискав шаловливо огрызнувшегося на него Арсения. Торжественную речь президента они слушали краем уха, с огромным удовольствием предаваясь воспоминаниям о школьных днях. Для них обоих оказалось приятной неожиданностью то обстоятельство, что про школу можно и чего-то хорошего вспомнить. Мстислав блаженно щурился, вспоминая практикантов и практиканток, Арсений злорадно посмеивался, когда вспоминал, как Пархомова выгоняли с урока истории, не в силах переспорить, и они дружно смеялись, когда вспоминали, как трудовик и певичка выскакивали из задымленных мастерских, с огромным трудом удерживая на месте хотя бы нижнее белье. Арсений многозначительно посмотрел на Мстислава, тот скромно потупил глаза. Бой курантов совершенно неожиданно нарушил мирную беседу. Мстислав подскочил, как ужаленный, чтобы налить шампанского. Арсений суетливо рванулся подставлять ему бокалы. Содержимое бокалов было выпито аккурат в течение трех последних ударов, и Мстислав, не сдержавшись, сжал Арсения в объятьях. - С Новым годом, Сенечка! – ликующе проорал он и получил по голени ногой. Обидевшись, он спросил, отстраняясь. – Ты чего? - В ухо зачем орать? – рявкнул на него Арсений. Мстислав не нашел, чем ответить, и наградил его взглядом исподлобья. Немного смягчившись, Арсений поинтересовался, как там в баньке дела. - Отлично! – воспрял духом Мстислав. – Нас ждет. Пошли! Очки к немалому облегчению Мстислава пришлось оставить на кухне. На попытку Арсения воззвать к здравому смыслу и указать на свою близорукость Мстислав отмахнулся, заявив, что если Сенька совсем ничего не видит, то он будет рад оказать ему услуги проводника, что и продемонстрировал, возложив руки на талию и ведя его впереди. Попутно он шептал на ухо довольно хихикавшему Арсению, куда идти, куда поворачивать и куда ставить ногу, неожиданно для себя самого краснея от двусмысленного звучания этих инструкций. В предбаннике Арсений вспомнил, что он целомудренный и неразвращенный маменькин сынок и начал наотрез отказываться от того, чтобы снять джинсы. Мстислав попытался его поубеждать, поуговаривать, понастаивать, затем плюнул и стянул майку и джинсы вместе с нижним бельем. Арсений резво закрыл глаза и плотно сжал веки, затем приоткрыл один глаз и попытался сфокусировать взгляд. Контуры фигуры видны были, детали, увы, нет. Он разочарованно поджал губы. - Ты как хочешь, а я париться, - бросил он через плечо, ушлепывая в баню. Арсений прищурил оба глаза, но так и не смог разглядеть панораму. Он понурил голову. До нахохлившегося Арсения, понуро сидевшего на краешке сиденья и мявшего в руках подол майки, донеслись стук ковша, непонятные звуки, похожие на перемещение каких-то предметов, плеск воды, шипение пара на раскаленных камнях, довольные возгласы Мстислава. - Не передумал еще удовольствие получать? – крикнул ему Мстислав. – Эх, хороша банька-то! Пар ядреный, до костей пробирает! Давай, присоединяйся! Арсений решительно встал, стянул джинсы, аккуратно сложил их и положил на сиденье, проделал то же самое с нижним бельем, натянул майку на причинное место, оглянулся, разглядел полотенце и обмотал его вокруг бедер, затем, выдохнув и собравшись с духом, снял майку. Помявшись на месте, поколебавшись и посомневавшись, он выдохнул и целенаправленно пошел ко двери. Дойдя до нее, Арсений попытался удержать решимость в активном модусе, но она усердно сопротивлялась. Арсений пару раз брался за ручку двери и отдергивал руку. А Мстислав наслаждался процессом, поддавая пару и высказывая свое ему одобрение. - Сенька, давай, пока пар есть! – крикнул он снова. Арсений сжал губы и шагнул в неизвестность. Свет в бане был неярким и уютно-желтоватым, одуряюще пахло липой и какими-то эфирными маслами, пар клубился и радостно ласкался к телу, было жарко и хорошо. Мстислав восседал на полке с идиотской шапкой на макушке. Еще одна лежала рядом. - Давай, ползи сюда, - довольно сказал он Арсению. Арсений опасливо пошел к нему. – Ну полотенце-то сними! – ласково, как малолетнему несмышленышу, проворковал ему Мстислав, дотягиваясь, беря его за руку и притягивая к себе. Он ловко потянул другой рукой полотенце и быстро убрал его от беды подальше. Усадив Арсения рядом и нахлобучив ему на голову другую такую же, он радостно сказал: - Пригнись! – и от души плеснул воды на камни. Арсений послушно пригнулся. Мстислав разогнал пар. Было до одури жарко и до умопомрачения хорошо. Арсений счастливо посмотрел на Мстислава и встретился с не менее умопомрачительно жарким и многообещающим взглядом Мстислава. - Как дела, Сенечка? – широко улыбаясь, интимно прошептал Мстислав.