Сегодня все должны суетиться, но, как и всегда, стояла тишина. Лишь только в злачных местах, где еще осталось некое подобие прошлой жизни, все бурлило и кипело. Там играла музыка, женщины ходили в ярких нарядах, а мужчины щедро угощали дам выпивкой, которую привезли в страну либо контрабандой, либо доставали из довоенных запасов. Таких островков счастья было немного, и все они находились в подвалах зданий, потому что люди боялись обстрелов. В любой момент твой дом может превратиться в груду камней, а ты будешь погребен под ними, пока бездыханное тело не достанут патрули города.
Сегодня в Лондоне было Рождество, но от этого не становилось радостней. В городе совсем не горели огни, чтобы не привлекать самолеты: немцы просто обожали вылетать ночью, чтобы всех застигнуть врасплох, явно рассчитывая на большие жертвы. Елку в этом году не стали ставить, чтобы, опять же, она не стала мишенью для нацистов.
Однако подарки Ада смогла купить. Скромные, но выбирала она их с душой и даже купила подарок Гаю, но не знала, куда отправить, и не представляла, где Гай находится. От него давно не было никаких вестей, и порой Аде казалось, что она никогда его уже не увидит.
Она начинала его забывать. С трудом могла вспомнить черты его лица и, только лишь бережно доставая шкатулку с письмами из шкафа, она находила среди конвертов фотографию Гая и тогда вспоминала, как он выглядит. Странное ощущение, словно она глядела на человека, давно ушедшего из ее жизни. Как на Джеймса. Только вся разница заключалась в том, что брат уже никогда не вернется с войны, а Гай… кто знает, когда он снова появится в Лондоне.
Эта проклятая война отобрала у них слишком многое, но приходилось мириться. Все казалось сейчас таким незначительным, и осталось лишь только ощущение, что однажды все это закончится.
— Я рада, что ты рассталась со своим журналистом, — начала Верена, протягивая дочери бокал с кислым вином: ничего лучше достать не удалось.
— Он уехал на войну, мама. — Ада машинально начала разглаживать складки на тяжелом шерстяном платье. — Все не так, как ты думаешь.
— Я думаю, если он вернется, то ты даже не сможешь быть с ним. — Верена натянуто улыбнулась.
Эта была чистая правда и спорить с этим Ада совсем не хотела. Да и к чему? Она решила больше не думать об этом — просто жить и радоваться каждому дню, учитывая, что ее работа с каждым днем становилась все сложнее. Теперь они с Лорен не забирали раненых с улиц города. Их перевели в хирургию, где работы стало лишь больше.
— С какого перепугу Черчилль просит тебя к телефону?! — возмутился Адриан, и Ада непонимающе посмотрела на мужа: почему он стал таким раздражительным?
Она поднялась с дивана, виновато улыбнулась матери и прошла в кабинет, чтобы поговорить с премьер-министром. Признаться, Ада сама не помнила, как так случилось, что она стала часто общаться с Черчиллями. Она помнила лишь только летний звонок Клементины, которая позвала ее на чай. Это стало для нее такой неожиданностью, а Лорен только смеялась по этому поводу.
Черчилль поздравил ее с праздником и передал трубку жене. Клементина позвала ее на встречу, и, судя по ее серьезному голосу, разговор за чашкой чая пойдет о делах. Признаться, Аду это радовало, ведь не надо будет целый выходной выслушивать нотации Грейс, которая поселилась у них, о семье, браке и о том, что ради мужа она должна оставить работу. Ада всегда на это отвечала холодно:
— Я всегда делала все для Адриана. Теперь я хочу сделать хоть что-то для себя и страны.
Грейс злилась, но старалась этого не показывать. А вообще, Ада была рада, что та жила в их доме: благодаря свекрови они с Адрианом хотя бы начали нормально общаться между собой. А то вообще стали чужими. Ада знала, что у некогда святого Адриана Равенхарта есть любовница, но о ней совсем не хотелось ничего выяснять. Главное, чтобы он не трогал ее и оставил уже наконец в покое. Лорен же считала, что ей тоже надо завести любовника, ведь женщина без любви умирает, но Ада не хотела. Ложиться с кем попало в постель было не по ней.
— Смотри, чтобы твоя головокружительная карьера не стала причиной разрыва между тобой и мужем. — Рядом с Адой снова оказалась Верена.
— Мама, у нас давно уже не все хорошо, и это нужно признать. — Ада продолжила перекладывать закуски с хлебом на небольшие тарелки. — Это его проблемы, что его не устраивает новая должность, которая тоже имеет большое значение. Тем более Адриан мне изменяет…
— Этого не может быть. — Верена бросила краткий взгляд на зятя, который о чем-то беседовал с Грейс, и, судя по их оживленному разговору, они опять спорили.
— Это именно так. — Ада прикусила губу. — И не спрашивай меня, кто она, потому что я не знаю и знать не хочу.
На этом разговор закончился. Верена стояла ошарашенная и совсем не понимала, почему ее дочери не нашли счастья в браке. Элиза, получив свободу, предпочитала быть хозяйкой самой себе, да и Верена не лезла в ее жизнь, совсем не представляя, с кем она могла сейчас встречаться, но точно знала, что у дочери есть мужчина. Верена давно уже не имела влияния на Элизу. Наверное, в этом она сама виновата, но дочь была таким болезненным ребенком, поэтому Верена считала нужным опекать ее, а потом и не заметила, что Элиза выросла, и забота той больше не требовалась.
Возможно, поэтому она всегда была так строга к Аде, которая от рождения была крепкой, и шла на поводу у Элизы. Теперь же ее послушная дочь вздумала взбунтоваться, и все из-за этого американского журналиста, который хоть и далеко от Ады, но его тень все равно не дает спокойно им жить.
Верене всегда казалось, что брак Ады такой крепкий, и ничто не помешает прожить ей с мужем в мире. По ее мнению, Адриан не из той породы мужчин, что постоянно изменяют женам, ведь он всегда с таким трепетом говорил с Адой, с обожанием глядел на нее, а теперь в его голосе то и дело слышалось раздражение.
— Что у тебя за дела с Черчиллями? — Вдруг услышала Верена.
— Ничего особенного, — спокойно ответила Ада. — Я не делаю ничего такого, что мешало бы твоей карьере.
— Конечно! — И Адриан ушел из гостиной.
И когда это зять стал так разговаривать с Адой? Верена решила поговорить с ним, пока Саймон беседовал с остальными гостями, которые смогли приехать к Равенхартам, несмотря на обстрелы. Хотя понятно, почему многие были здесь: чтобы поесть. Все знали, где работает Адриан, и понимали: еда в его доме есть всегда.
Верена прошла в кабинет. Она услышала, что зять там не один. Женщина приоткрыла дверь и увидела там Адриана и Элизу. Сначала она подумала, что они просто говорят, как родственники, но разговор все больше и больше приобретал какую-то странную форму, и до Верены просто не сразу дошло, о чем они говорили.
Они говорили об Аде, и что та давно перестала волновать Адриана.
— Но с тобой-то все иначе. — И тут зять взял за руку Элизу, притягивая к себе. — Хотя я прекрасно понимаю, что при первой же возможности ты сбежишь от меня.
— Это просто страсть, Адриан Равенхарт, и нам просто повезло, что она тлеет очень долго. — Элиза поцеловала его в губы.
Верена была в шоке от происходящего. Она совсем не ожидала этого от зятя и дочери. Как Элиза могла посягнуть на чужого мужа? Да еще в такое время? Как она вообще могла на это решиться? А Адриан, неужели он совсем не понимает, что будет с ним, когда все узнают о его непристойном поведении? Ада имеет полное право развестись с ним и еще требовать от него отступных, если, конечно, муж не узнает и о ее измене.
Женщина вернулась ко всем. Она не станет ничего говорить Аде, той просто не нужно знать. Иначе и без того сложные отношения между сестрами после смерти Джеймса станут еще хуже. Признаться во всем дочери — равносильно войне в их семье. Сейчас просто не время для подобных скандалов.
Когда немцы произвели очередной обстрел, гости наконец-то смогли поехать домой. В этот раз всем крупно повезло, ведь бомба разорвалась где-то неподалеку с Денайер-стрит. Это Рождество вполне могло стать последним, но на этот раз судьба оказалась милостива к ним.
Стоило Саймону пойти спать, как Верена направилась к дочери, которая с кем-то болтала по телефону и, судя по фривольному тону и весьма неприличным фразам, говорила с Адрианом. Кровь вмиг отхлынула от лица Верены. Такого она не ожидала. Это еще хуже того, когда она застала Аду с этим мерзким американцем в Бате. У женщины закружилась голова, но она успела ухватиться за дверной косяк, медленно начиная дышать.
— Как ты смеешь так поступать? — начала Верена.
— Я потом тебе позвоню. — Элиза положила трубку. — О чем ты, мама?
— Я о тебе и Адриане! Как ты могла? — Верена схватилась за сердце.
— Как я могла? — немного безразлично сказала Элиза. — Он все равно не нужен Аде, ее кроме работы ничто не интересует. И потом, мама, у нас уже очень давно отношения.
От этих слов Верене стало плохо, и она упала в обморок. Поначалу Элиза решила, что мать разыгрывает ее, чтобы призвать к совести, как бывало раньше, но потом поняла, что все намного серьезнее. Элиза положила под голову матери подушку и стала звонить их лечащему врачу. Его жена сказала, что он уехал на прием, и посоветовала дать матери какое-нибудь успокоительное.
Элиза сначала растерялась, а потом пошла и разбудила отца, но было уже поздно. Верена умерла с маской ужаса и стыда на лице.
***
Растворимый кофе был просто отвратительным, но приходилось обходиться тем, что имелось. Гай сделал глоток, ощущая горечь на языке. Он взглянул на часы. Тэмми так и не вернулась от Мюнса, но пока еще рано бить тревогу, ведь вчера было Рождество, а значит, бош пошел хвастаться своей французской любовницей. Все они так делали, хотя дома их ждали жены и дети, и Гитлер все ратовал за семью, но нет ничего плохого, если лучшие немцы наплодят еще немцев, ведь евреев и всех нечестивых они почти выловили, и теперь ничто не мешает везде сеять свое семя.
Гай усмехнулся: вряд ли Тэмми будет рожать от немца. Она что угодно сделает, чтобы этого не случилось, слишком уж Тэмми умна. Да и в их кругах такую проблему слишком быстро решали.
Что ж, пора идти. Сегодня у него встреча с руководителем их звена — надо доложить о людях движения Сопротивления, чтобы Англия могла их завербовать. Гай надел пальто, в кармане лежала краткая записка от Тэмми. Это уже стало их своеобразным ритуалом: Тэмми всегда оставляла для него краткие сообщения, ведь они редко виделись днем.
Гай часто гадал, кто для него Тэмми. Порой ему казалось, что он ее любит, но чаще понимал, что просто к ней привязан, ибо она единственный человек, который был рядом с ним в это страшное время. С ней он мог быть собой, не прячась под маской роли, которую ему отвела разведка. С Тэмми не надо лгать самому себе. Она прекрасно знала, что они расстанутся, как появится такая возможность, и Гай с радостью вернется к своей Аде. Хотя порой он совсем не понимал: любит ли он до сих пор Аду, или она — просто тонкая нить, связывающая его с прошлым? Порой, лежа в постели с Тэмми, Гай совсем не помнил, какая она — Ада. Казалось, все, что было между ними — это навечно, но вот прошел уже почти год, и теперь думалось совсем иначе.
Гай приехал на улицу Розье, которая располагалась в бывшем еврейском районе, где самих евреев сейчас можно найти с трудом. Именно тут и располагался врачебный кабинет месье Леблана, который был на самом деле англичанином и постоянно предоставлял свой кабинет для тайных встреч мистеру Паркеру, что руководил одной из ячеек парижских агентов.
Мужчина осторожно прошел в кабинет. Мистер Паркер появился из маленькой лабораторной. Он пожал руку Гай и сел во врачебное кресло.
— Ваши успехи не могут нас не радовать, — начал Паркер.
Он был невысокого роста, с залысинами на голове, темными глазами, всегда полными решимости. Говорили, что в Первую мировую Паркер тоже работал агентом и ловил двойных агентов, работающих на немцев. Легендарная личность в их кругах.
— Мы решили сделать вам небольшой подарок. Можете позвонить домой, пока наш канал более или менее безопасный. Не отказывайтесь, завтра может быть поздно.
Гай и не знал, что сказать. С одной стороны, он сгорал от желания позвонить Аде, с другой стороны, боялся, ведь столько времени прошло. В ее жизни могло все измениться, к примеру, она могла погибнуть под бомбежками. Нельзя исключать такой вероятности.
— Хорошо, — согласился Гай. Паркер протянул ему телефон.
Гай набрал домашний номер Ады, хотя все же стоило позвонить Лорен. Гудки казались просто бесконечными.
— Алло? — Услышал он чужой голос. Это наверняка Флоренс, если та еще не уволилась.
— Флоренс? — Его голос немного дрогнул.
— Да. — Услышал он голос девушки.
— Это я, Гай, скажи, твоя хозяйка сейчас дома? — Он боялся услышать отказ. Боялся услышать нечто страшное.
— Она уехала к родителям. Вчера умерла ее мать. — Гай не знал, что и сказать. Да, Ада никогда не испытывала к Верене глубокой привязанности, но все же… это ее мать.
— Как она? — Гай взглянул на Паркера, и тот решил оставить его.
— С ней все хорошо, правда, очень похудела. Раньше она работала на улице, теперь в хирургии. Нас тут каждый день бомбят. Правда, скоро мисс Лорен не будет работать — она беременна, — зачем-то рассказала Флоренс. Понятно, ей хотелось поделиться новостями. — Я не знаю, важно это или нет, но миссис Равенхарт плохо живет с мужем, они постоянно ссорятся после того, как Черчилль дал новую должность мистеру. Ему вообще не нравится, что хозяйка дружит с Черчиллями.
— У тебя есть рядом бумага и ручка? — спросил Гай, почему-то радуясь, что ему не удалось поговорить с Адой.
— Да, сейчас. — Флоренс явно положила телефон на стол и пошла искать куда бы записать. — Все, нашла.
— Запиши, пожалуйста, вот что. «Я в Париже. Не знаю, когда меня вернут в Англию. Со мной все в порядке. Люблю тебя», — только сейчас Гай понял, что на самом деле ничего не умерло и он все еще любил Аду. Он не хотел говорить с ней напрямую, потому что боялся: она догадается по голосу, что тот ей изменяет. — Записала?
— Да, я передам ей, она будет рада. Береги вас Бог.
— И тебя. — И Гай повесил трубку.
Трудно сказать, будет ли Ада рада. Может, она завела себе любовника, а может, и нет. Все возможно. Но его поразило, что она больше не старалась для Адриана, продвигая по служебной лестнице, как это было, когда они познакомились. Черчилль явно понизил Адриана, а Ада одобряла это — вот оттуда и их ссоры. Она больше не поддерживала мужа, а он бесился, тем более Гай помнил, как Адриан не переваривал нового премьер-министра.
— Надеюсь, удалось поговорить, с кем желали? — спросил Паркер, вернувшись в кабинет.
— К сожалению, нет. — Гай пожал начальнику руку.
— Вы же не женаты? — Этого вопроса Гай никак не ожидал.
— Нет, — поспешно ответил Гай. — И никогда не был.
— Но звонили не матери, а женщине, — сделал вывод Паркер, — и, судя по всему, она замужем.
— Именно. — Гай не стал отрицать очевидного факта.
— Понимаю вас. Больше двадцати лет тому назад здесь я тоже встречался с замужней. Правда, это было моим заданием. Оказалось, не ее муж работал на немцев, а она сама, — рассказал Паркер.
— Но вы любили ее? — сорвалось с языка у Гая.
— Да, но все прошло. — Паркер виновато опустил глаза, словно ему было до сих пор стыдно за ту историю. — Порвите с ней. Это всегда вас будет тянуть на дно, и лучше по-настоящему женитесь на мисс Грэм, когда, конечно, окончится война.
— Спасибо за совет.
Гай ушел. Он не собирался жениться на Тэмми, да и Тэмми не горела желанием быть с ним. Их связала война, и мир их разведет по разные стороны. Военный роман так и останется военным. Иначе просто не могло быть. Оставалась надежда, что с Адой все будет в порядке, и в итоге они будут вместе, но уже после этой проклятой войны.
***
— Это вам. — Флоренс протянула Аде небольшой клочок бумаги.
— Что это? — устало спросила Ада, уставившись на листок, словно гадая, стоит ли его брать или нет.
— Сегодня, пока вас не было… — В комнату вошел Адриан, и Флоренс поспешно спрятала листок в кармане белого фартука.
Женщины замерли. Адриан не обратил на них никакого внимания, будто ему вообще все равно, что происходит в его доме. Именно это и почувствовала сегодня Ада. Адриана ничто не волновало, кроме его самого. И когда он успел стать таким? Не за этого мужчину она выходила замуж. Если бы она знала, что Адриан станет таким, то подумала бы сто раз, прежде чем принимать его предложение, однако тогда ей так хотелось его отблагодарить.
— Продолжай, — попросила Ада, когда Адриан ушел к себе в кабинет.
— Пока вас не было, вам звонили. Из Парижа.
— Из Парижа? — Ада удивленно уставилась на служанку. — Кто?
— Думаю, вы знаете кто. — Флоренс опустила взгляд.
— Гай? — выдохнула Ада со страхом в голосе.
— Да. Он просил кое-что записать для вас. — Флоренс протянула ей записку.
— Спасибо.
Ада раскрыла письмо лишь только в своей спальне, закрыв дверь на замок, чтобы никто ее не побеспокоил. Всего лишь несколько строк. Самая малость, но ей хватило, чтобы понять, как она на самом деле соскучилась по Гаю.
Он жив, и с ним все нормально, а значит, пока все хорошо. Главное, чтобы война как можно быстрее окончилась.
