Исправляя историю.

Первым вернувшимся звуком стал шелест волн. Чуть позже к нему присоединился почти приятный скрип дерева. Как странно! Это же Древний Египет, тут не может быть... Все-таки лодка. Скрип весел и гомон гребцов не оставили сомнений. Да и воздух непривычный - свежий, вольный и как-будто солоноватый. Пришлось все-таки приоткрыть глаза, пряча взгляд в тени ресниц. Прямо перед лицом оказались деревянные прутья своего рода клетки - зато так можно было осмотреться не скрываясь. Действительно, ладья: чуть поодаль ярким желтым пятном светился парус; по его полотну рассеянно скользили солнечные блики. Вдоль бортов протянулись скамьи гребцов. Дочерна загорелые спины двигались слаженно, словно искусно выверенный механизм. Со спины черные кудрявые головы смотрелись совершенно одинаково. Наверное, это были филистимляне - единственные мореплаватели, покорившие море на заре человеческой цивилизации. Да и выживали они в основном торговлей... - Ой, девочки, она очнулась, - неожиданно раздалось с другой стороны. Обернувшись, я увидела тоненькую девушку, сидевшую на пестром ковре. Она поймала мой взгляд и дружелюбно улыбнулась: - Кто ты? Наш хозяин нашел тебя на берегу сегодня утром. Ты была без сознания, а со стороны казалось - и того хуже. Некоторые гребцы даже шептались, что на корабль ты приведешь за собой демонов. Так ты человек? Как здорово! Я поняла все, что она мне сказала! Я так боялась, что не смогу никого понять... Так, а говорить у меня получится? - Да, именно так. Я жительница леса, с опушки которого видна бескрайняя степь. Из нее к нам и пришла гибель: орды низкорослых и плосколицых воинов ворвались в лес, беспощадно вырезая всех. Только некоторых девушек и детей взяли в плен... Но мне удалось сбежать на одном из привалов. Что было дальше - я не помню... Славяне на Руси в это время уже были, точно помню. Вряд ли моя собеседница когда-либо слышала про таких, и все же хотелось сочинять убедительно. Вдохновенное вранье впечатлило доверчивую девушку, она успокаивающе положила мне руку на плечо: - Бедняжка... Ты снова в плену, но на сей раз - у торговца людьми. Уже сегодня нас продадут на базаре, подобно скоту или глиняным горшкам, - она расстроенно вздохнула, задумчивые карие глаза на мгновение грозно потемнели. Но она быстро справилась с собой, вновь почти весело улыбнулась, - Мне жаль тебя... - Прекрати, Эллен! - резко оборвала ее чернокожая красавица, яростно глянувшая на меня сверху вниз, - Как будто ты или я здесь оказались иначе! Или ты в этой клетке добровольно сидишь? - Зачем злишься, Пантера? - томно выдохнула курносая блондиночка, заплетая тяжелую золотую косу, - Наши милые спутники мне рассказали, что рабыни с этого корабля попадают лишь в гаремы очень знатных людей Та-Кемета. - А тебе неважно, что сейчас твориться у тебя дома, северяночка? - ехидно поинтересовалась Пантера, презрительно сощурившись. - К чему мне переживать? Я сирота, дома меня ждали в лучшем случае тяжелый труд, неулыбчивый мужлан и страшные холода. А здесь я буду любимой женщиной влиятельного человека, - мечтательно пропела она в ответ. - Одной из сотен любимых женщин, Фрида, - улыбнулась Элен, незаметно растирая по узкой скуле нечаянно скатившуюся слезинку. - Пусть так, мне все равно. Главное - чтобы не в публичный дом, - голубоглазая обернула заплетенную косу вокруг головы. А мне почему-то показалось, что этот разговор прозвучал уже не в первый раз. Слишком уж укоризненными взглядами обменялись Элен и Пантера. Тяжелые шаги заставили всех замолчать. Перед клеткой стоял грузный мужчина, по-хозяйски осматривая каждую из нас. Богатый наряд, чуть меньшая темнота кожи и оплывшая фигура отличали его от гребцов. - Почему вы остались снаружи в такое жаркое утро? - его голос прозвучал неожиданно визгливо, раздражающе, - Если вы сейчас перегреетесь, на базаре будете как вяленые рыбы. А мы уже скоро прибудем! Немедленно в палатку, приводите себя в порядок. Особенно ты, дикарка, - он зашипел на меня, забавно шлепая толстыми губами, - помни, что те, кого не заберут на базаре до заката, еще встретятся с моими гребцами однажды ночью. Пошли вон! Стайкой перепуганных птичек мои новоявленные подруги порхнули в незаметный проход, скрытый складками плотной ткани. Меня утянула за руку Элен, не оставив мне возможности придумать достойный ответ на оскорбление. Девушек внутри палатки оказалось несколько десятков: изящные и полнотелые, темноволосые и рыжие, высокие и похожие на фарфоровых куколок – все они вертелись перед отполированными до блеска подносами из серебра. Стоял удушливый запах косметики и розового масла. Одно из своеобразных зеркал в углу палатки осталось незанятым; к нему я и подошла, втайне побаиваясь увидеть свое отражение. А ну как Анубис развлечься решил? И ведь точно, на мне оказался донельзя измятый, грязный и рваный, но, безусловно, древнеславянский сарафан, характерного белого цвета с красным узором. Ну и шутник! Так, секундочку… Анубис же бог мертвых… А мой наряд, должно быть, из какого-то могильника позаимствован – недаром такой грязный! Мгновение спустя я осталась перед зеркалом обнаженной. Нда, а вот фигуру с лицом шакалоголовый бог править не захотел… Жаль. Всегда раздражала эта складка на животе и тяжелые бедра. И вообще, по сравнению с изображениями широкоплечих, плоских, узкобедрых египтянок, мое тело так далеко от идеала… Ладно, хватит. И вообще, вот он, узкий сарафан на двух бретельках, длиной до середины лодыжек, все закрыто… Только вот грудь видно… Совсем видно. Нет, так не пойдет. Порывшись в куче льняных тряпок, я нашла что-то еще – как полупрозрачный пододеяльник, только для головы и для рук прорези есть. Вот, а сверху еще пояс. Получилось очень мило. Теперь макияж… В подносе отразилось славянское лицо с явной примесью пары капель татарской крови. Итак, сурьма, чтобы светлые ресницы стали загадочно-черными, зеленые румяна на веки, белила... - Эй, красавицы, выходите, мы прибыли, - раздался грубый окрик. Спустившись по узкому трапу под конвоем нескольких гребцов, мы сразу и оказались на шумном базаре. Но там наш грубый торговец не задержался: напротив, процессия из перепуганных девушек и кудрявых конвоиров устремилась вглубь города. Ремесленники заглядывались на вереницу юбок и печальных лиц; их смуглые тонкие подруги презрительно поджимали губы и отворачивались. Проказливые дети, прячась за углами хижин, по-обезьяньи кривляясь, строили вслед нам потешные рожицы. Нас ввели во дворец, напоследок наградив увесистыми тычками тех, кто позабыл держать спину или увлекся щебетанием с соседкой. Краем глаза я заметила пышное убранство, золотые статуи и причудливые фрески. Но главное - в конце длинного зала стоял резной трон, на котором величественным изваянием застыл фараон. А рядом с троном стоял главный жрец и советник правителя - Имхотеп. Ему было скучно, в карих глазах застыла тоска, но на торговца он посмотрел с вежливым вниманием. - О великий правитель плодородного Та-Кемета! - чуть нервно, и потому совершенно визгливо начал наш временный хозяин, - Долгие годы ты был милостив ко мне, позволив добиться всего. Позволь как и прежде отблагодарить тебя, подарив самых красивых из моих птичек! Грузный филистимлянин хлопнул ладонями, после чего первая из девушек сделала шаг вперед, назвав свое имя. - Фрида, - представилась моя знакомая, обольстительно улыбаясь. Фараон коротко и едва заметно дернул головой, а сидевший в углу писец яростно заводил бамбуковой палочкой по вощеной табличке. А к блондинке метнулась скромная рабыня, котороя увела ее прочь с чужих глаз. Так случилось и с Элен, и с Пантерой, и еще с парой невольниц. Подошла моя очередь. С трудом подавить дрожь, шагнуть вперед... - Элишева, - твердо произнесла я, не отводя взгляда от спокойно-выдержанного лица жреца, а потом, повинуясь внезапному наитию, добавила, - Лия. Вот теперь Имхотеп удивленно вскинул голову, пытливо всматриваясь в меня, словно пытаясь что-то вспомнить. - Эту девушку, - хрипло произнес фараон, - С позволения достопочтенного Хаима, я желал бы подарить своему верному слуге Имхотепу. Это возможно? - Это будет великой честью для меня, - не моргнув, согласился хитрюга-торговец. Сам жрец даже не успел возразить - одна из служанок забрала меня, силой утащив из зала.