Странный тип

POV Frank Досидев до конца уроков более-менее в спокойствии, я вышел из школы и побрёл в сторону дома. На самом деле, мне так сильно не хотелось идти туда, что я намеренно медлил, иногда задерживаясь у светофора или голых розовых кустов, вглядывался в лица незнакомцев, силясь найти что-то интересное. Как в Джерарде. И снова он… Было что-то в этом парне: завораживающее, будоражащее сознание, что-то, во что хотелось окунуться с головой, словно сверкающее в летних лучах озеро; я не знал, что это, но огромное желание докопаться до правды съедало меня изнутри. Погода с утра не изменилась: искрящиеся на солнце белоснежные холмы радовали глаз, хоть и было очень холодно. Так что, когда я дошёл до своего дома, руки потеряли чувствительность, а ногти впивались в покрасневшую кожу ладоней. Когда покалывающие снизу стопы всё-таки донесли меня, я ещё какое-то время не заходил в дом. Я не решался постучать или звякнуть ключами у замка, всё подпрыгивая у окон и изо всех сил пытаясь увидеть кого-то домашнего. Почуяв что-то эдакое, я обернулся, скользнул взглядом по окрестным домам. В одном из них виднелось иссохшееся лицо старухи, что пристально наблюдала за мной. Взгляд её был какой-то недобрый, пронизывающий до самых костей замогильным холодом, от чего мне захотелось тот час же втянуть голову в ворот пальто и, перебирая замерзшими пальцами, быстро отворить дверь и спрятаться внутри. С такими мыслями я, стянув шапку с головы, оказался в доме. Было тихо и спокойно, по комнатам разливался едва уловимый свет с улицы, а по коридору гулял поток прохладного воздуха, что ненавязчиво шевелил мои тёмные волосы. Я облегчённо выдохнул. На горизонте никого не было, и я мог без каких-либо трудностей проскочить к себе в комнату и закрыться там до вечера. Сняв верхнюю одежду и оставив её на вешалке, я прошёл в гостиную. По телу разливалось приятное чувство усталости, от чего хотелось прилечь ненадолго прямо тут, на диване, но я только окинул брезгливым взглядом красную ткань, несколько потёртостей на ней и непонятные пятна. Меньше всего мне хотелось думать о происхождении этих пятен. Я поднялся по ступенькам на второй этаж, где увидел открытую дверь, которая вела в родительскую спальню. По обыкновению, она должна быть всегда закрытой, потому что отчим был скрытным человеком и не впускал никого в эту комнату без надобности. До этого момента. Сейчас серая дверь была приветливо открыта, маня к себе, и я не смог удержаться от того, чтобы заглянуть туда, хотя бы одним глазком. Подойдя к комнате, я не осмелился открыть дверь полностью, — лишь боязливо вглядывался во внутренности помещения через щель, пытаясь выцепить зорким карим глазом хоть что-нибудь интересное, значительное. А там было, на что посмотреть: всё вокруг было перевёрнуто вверх дном, словно при ужасном ограблении, книги, листы бумаги и вещи валялись тут и там. Я затаил дыхание, когда перед глазами возник образ матери: она лежала на кровати в беспамятстве, с разбросанными по подушке волосами и посиневшими губами. Сердце в груди забилось в десять, нет, двадцать раз быстрее. Дыхание сбилось с привычного ритма, а на висках выступили едва заметные капельки пота. Я стоял в дверном проёме сбитый с толку, убитый наповал такой внезапной находкой. С минуту в голове метались мысли, я пытался что-то придумать, что-то предпринять, но вид моей матери заставлял каждую мысль, поджав хвост, убежать. Паника. «Что же делать? — горечью вертелось на языке. — Что же делать, что же делать, что же…» Вдруг резкий порыв ветра выбил из лёгких воздух, и я рвано выдохнул. Словно в бреду, я распахнул двери, с кошмаром на лице подбегая к матери и хватая ту за руку. Такая холодная. Я стал похлопывать её по щекам, жалобно скуля и зовя по имени, от чего голос вскоре перешёл на шёпот. Слёзы давно текли из моих глаз, скатываясь к подбородку, но до того момента, пока я не услышал бормотание. Я остановился, прислушиваясь к дыханию женщины, которое было тяжёлым, но всё же было. А ещё от неё ужасно воняло алкоголем. — Уй…ди… Бледная рука оттолкнула заплаканное лицо от себя и в ту же секунду упала на кровать. Я медленно коснулся щеки, стирая красные разводы, всё так же молча стоя напротив неё. Она была мерзкой, отвратительной матерью. Той, от кого не услышишь похвалы, той, кто всегда игнорирует просьбы. Она беспробудно пила. — Мам?.. — я сказал это спокойно, пытаясь привлечь внимание. — Ты слышишь меня, мам? — Отстань, — голос её был хриплым и гадким, словно по доске неудачно провели куском мела. — Уходи. Она со стоном перевернулась, выдыхая порцией перегара в подушку, и снова замолчала. Я стоял напротив неё, безвольно опустив одну руку, а другой прикрывал рот. Мне вдруг стало страшно от осознания того, что это моя мама. Мамочка, которую я всегда слепо любил, которая читала сказки на ночь и пела колыбельные. «Куда, куда это всё делось? Неужели твоя душа прогнила изнутри?..» В комнате раздался кашель. Глухой и звонкий одновременно, болезненный, вперемешку с гортанными вздохами. Волнами он начал расплываться, ударяя о стены и снова пролетая по воздуху. Кашель за кашлем, стон за стоном, — и снова тишина. Женщина свесила руку с кровати, с раздражением стоная. — Так и будешь… стоять там или… подашь мне воды? Словно иглами прорезалось через атмосферу, и я исчез в темноте, словно мышь, чтобы через секунду появиться с бутылкой голубой, кристально-чистой воды в руках. Женщина касалась тонкими губами горлышка, жадно глотая оживляющую влагу. — Чего… встал? Принимайся… за уроки… ублюдок, нечего пялиться. Мои глаза снова стали гореть от разрывающей боли. Ведь это невыносимо больно, когда тебя бьют в самое сердце слова дорогого человека. Я попятился назад, прикрывая лицо рукой, и хлопнул дверью перед самым своим носом. В глотке застыл ком невысказанной обиды, от которого трудно дышать, а глаза застелили слёзы. Но лишь на секунду я дал слабину, прикрывая глаза двумя ладонями и сгибаясь над полом, чтобы сдавленно всхлипнуть. «Это ведь случается так часто, пора бы привыкнуть, Фрэнки!» Я быстро зашагал босыми ногами по полу, пересекая коридор, и скрылся за своей дверью, в своей крепости, грузом падая на кровать, чтобы меня больше никто никогда не увидел.