Странный тип

Среди ночи меня разбудил грохот и тяжёлые шаги человека, который поднимался по лестнице. Всё говорило об одном: Дэвид, мой отчим, вернулся домой. Я сам не заметил, как вжался в кровать и, кажется, даже забыл, как дышать. Высунув голову из-под одеяла, я прислушался к звукам снаружи. Шаги приблизились к моей двери, и в неё постучали. Один стук, два, три. Страх сковал меня, сердечный ритм ускорился в разы, и я застыл, не сводя глаз с коричневой двери, за которой находился монстр. Да, я считаю Дэвида монстром. Он влез в нашу семью и разрушил её до самого основания, разнёс всю идиллию в щепки. Это из-за него мама такая, это из-за него я стал таким. Человек за дверью задвигался и, кажется, отошёл от неё. Я стянул с себя одеяло, спуская ноги на холодный пол, и снова взглянул на верного «друга» моей крепости. Послышался скрежет открывающейся двери, и я быстро встал, намереваясь дёрнуть за ручку, но та была закрыта на ключ. В голове, словно на таблоиде, засветилась догадка, заставившая кожу покрыться мелкой дрожью. «Мама», — проговорил я одними губами, но так и остался стоять с занесённой над замком рукой. В детстве я верил в то, что в сумерках всякие твари выползают из своих тёмных или сырых мест: из-под ванны, подвала и чердака, и отсиживаются в кромешной тьме до глубокой ночи, чтобы потом начать свою охоту. И я верил, что именно на меня они её открывали. Тихие скрипы, неожиданные падения предметов — всё это пугало меня до чёртиков, но позже родители смогли усмирить этот страх; папа всегда отважно выдвигался на поиски этих самых монстров, вооружившись фонариком, а я только боязливо трусился позади него, вцепившись в края футболки. Сейчас я стал старше, но с появлением этого человека в нашем доме и уходом отца страх усилился в разы. Я часто слышал в ночной тишине, как мама яростно кричит, как Дэвид сносит своими огромными руками все вещи в комнате, оставляя только звон в пустоте. Я слышал это и сейчас. Прижавшись к двери и скатываясь по стене, я повернул голову в сторону, прикладывая ухо к дереву. Словно затишье перед бурей, так же сейчас бурлила тревога. Она пенилась и бунтовала, дрожала испугом и отдавалась ознобом в моей душе. Через секунду я услышал, как хлопнула дверь, и, сжавшись в комок, стал ждать того, от чего нельзя было укрыться. Снова крики, удары по лицу и хриплый вой. И так день ото дня. *** Я проснулся от того, что в мою дверь прилетело что-то увесистое и звенящее. Я так и остался сидеть у двери на ледяном полу, не в силах подняться и снова лечь на кровать. Потирая глаза и закрываясь от утреннего солнца, я попытался встать, но упал на колени. Ноги онемели за ночь от неудобного сидения. — Фрэнсис, вставай! — последовали три удара в дверь за моей спиной, наполненные гневом и, собственно, Дэвидом. Я даже не буду описывать это чувство, потому что Дэвид — это отдельный комок эмоций. Я тут же отполз от двери, которая заходила ходуном от силы, копившейся в его руках, путаясь в своих собственных движениях. — Я уже не сплю… — почти шепотом произнёс я, но потом понял, что никто меня не услышал. — Я не сплю! — громче прозвучали мои слова, и за дверью послышался неприятный короткий смешок. — Давно пора. Чтобы через пятнадцать минут был внизу. Дэвид ушёл, а я остался сидеть на полу, подбирая к себе ноги. Тело дрожало от холода, и я стянул с кровати тонкое пуховое одеяло, чтобы обернуться им и немного согреться. Тяжело вздохнув, я закрыл глаза, собирая в себе всю энергию для того, чтобы подняться. Опираясь рукой о мягкий матрас, я встал на ноги, будучи всё так же обёрнутый одеялом, и прошёл в свою маленькую ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Такое утро бывало у меня часто. Отчим, несмотря на то, что был достаточно грубым и жестоким, не позволял нашей «семье» расклеиваться изнутри: хоть мать постоянно пила, она была обязана покормить меня и его, вымыть посуду и убрать дом. Не знаю, любил ли он её, но она была для него хорошей обслугой. Я же был ненужным дополнением. … Я зашёл на кухню ровно через пятнадцать минут после того, как меня позвал Дэвид. Он очень пунктуальный человек, и мне даже пришлось следить за временем, чтобы не расстроить своего «любимого папочку». Мама просила называть его так ещё в самом начале их отношений, гладя меня по волосам и улыбаясь своей лучезарной улыбкой, когда он только появился в нашем доме с сумкой вещей. Но она не знала, что сотворит с нами этот человек. Она никогда не знала этого. Дэвид сидел с газетой в руках и отпивал кофе из маленькой белой чашки, на которой уже появился коричневый потёк. Я мысленно поставил галочку в своём списке «Изображать из себя отца» и присел напротив него. Я наблюдал за мамой, которая поправляла засаленные волосы, убранные в неаккуратный хвост, помешивала что-то в сковороде лопаткой и шумела столовыми приборами, раскладывая их по столу. Всё проходило в гробовом молчании, и я невольно представил себя актером немого кино. — Доброе утро, — попытался выдавить я из себя. На меня сразу недобро посмотрели тёмные, почти чёрные глаза за очками, и мне тут же захотелось прикусить до боли язык. Послышался кашель, словно какой-то знак с небес, и Линда ожила, поворачивая голову в мою сторону. — Здравствуй, — неловко улыбнувшись, произнесла она, и сразу продолжила заниматься готовкой. — Как дела в школе? — последовало чуть позже. Я почти усмехнулся этому, зная, что ей неинтересно, но почему-то приятное тепло растеклось в области груди. «Может, я немного важен?» Я положил руки на стол, и всё-таки решил ответить на поставленный вопрос, расслабляясь. — Хорошо. Мы недавно писали тест по математике, и я получил… Я заметил, что на лицах мамы и отчима не отразилось ни одной эмоции, словно они были картонками; по сути, никому неинтересно, сколько баллов я получил за сраный тест. Дэвиду было глубоко всё равно, как и матери, впрочем. — Нам задали написать совместную работу по литературе, и я бы хотел позаниматься сегодня после уроков у Майки. Можно?.. — Что ты говоришь? Позаниматься? — оторвав взгляд от газеты, произнёс Дэвид. Он только хмыкнул, перелистывая страницу, и снова увлеченно начал читать. — Будто бы ты кому-то там нужен… Разве у тебя хватает мозгов на это? Я решил промолчать, сжавшись, и устремить свои глаза куда-то в пол. Куда угодно, только не видеть бы этот зловещий, почти ощутимый тяжестью на коже взгляд. — Принимайтесь за еду, хватит разговоров, — прервала наш диалог так удачно возникшая над столом Линда. Она поставила на скатерть пару тарелок жареной картошки и яичницы, опуская на их края вилки. Дэвид снял очки, поднимая глаза на Линду, и лицо той вдруг словно пронизало током. Она снова улыбнулась, но уже как-то извиняясь, и поспешила скрыться за спиной Дэвида в основной части кухни. Вскоре она присоединилась к нам, и мы стали все вместе есть, сидя в полной тишине, которая иногда прерывалась пиканьем кофеварки. Как ни странно, жили мы не богато, однако кофеварка у нас была. Дэвид очень любил кофе, а мама очень любила Дэвида. И этим было всё сказано. Окончательно расслабившись, я уже спокойно и с аппетитом доел завтрак, потом мама встала из-за стола, забирая тарелку Дэвида и свою. И всё бы кончилось хорошо, если бы не одно «но». — Может, ты хоть поблагодаришь мать, она же не просто так тут горбатилась, чтобы тебе, эгоисту малолетнему, подать еду? — сказал отчим. В его голосе звучали угрожающие нотки. Я поднял глаза на маму. Она всем своим видом показывала, что не ждала от меня каких-либо слов, но Дэвид так не считал. Он держал её за запястье, развернув ко мне лицом, и, по-видимому, отпускать не собирался. — Прости, мам. Было очень вкусно, спасибо, правда, — ох, я знал, что невероятной удачей не обойдётся сегодняшнее утро, поэтому и пытался ретироваться в школу, медленно сползая со стула, хоть до неё и было ещё больше получаса. Я попытался, действительно хотел, но… — Ты ничего ему не скажешь? — услышал я за спиной, когда прошёл уже к двери и стягивал с вешалки одежду. — Да что с вами не так? Тебя ещё и учить надо, как воспитывать сына? Я обернулся на мгновение, замечая, как преобразилось недавно спокойное лицо матери и отчима. — Не лезь не в своё дело! — я рефлекторно пригнулся, услышав звон посуды, и, раскрыв широко двери, вынырнул из дома. Душу будто бы обволокло морозным воздухом и стало легче, я зашагал по снегу в сторону школы. … Я сидел на своём месте у окна и наблюдал за классом. Вот они, наверное, получают утром карманные деньги и целуют в щеку маму перед выходом, эти едут в папиной машине, подпевая песне в наушниках, эти видят маму и отца, сидящих на диване и мило разговаривающих под романтический фильм. Всё в их глазах кажется таким повседневным, а я бы, возможно, сильно удивился, если бы не застал, придя домой, вещей Дэвида или опьяневшую Линду. — Хэ-ээй, привет, Фрэнк! Как дела? — Джерард вырвал меня из мыслей своим радостным голосом. Он повесил свою сумку на стул и мягко приземлился рядом, даря мне улыбку. Я даже забыл, если честно, за всеми этими делами, что он действительно реален. Все мысли о нём ушли на второй план после того, как я переступил порог своего дома. — Привет, — нехотя произнёс я, падая головой на руку и взъерошивая собственные волосы. Он как-то удивился моему тону, приподнимая бровь и хмурясь, что вызвало у меня мимолётную улыбку. — Чего сидишь с такой кислой мордашкой? — Всё в порядке, просто не выспался. К тому же, настроения совсем нет, — тихо ответил я. Совсем не хотелось рассказывать о своих проблемах другим. — Ну, с первым никак помочь не могу, а вот настроение поднять — это запросто, — улыбаясь, сказал парень, запуская руку в сумку и выуживая из неё нечто треугольной формы. Я разогнулся, принимая вид самого внимательного человека на планете, и по привычке поставил голову на кулак. — Что это? — непонимающе спросил я, рефлекторно подтягиваясь ближе и закусывая губу, на что Джерард только хихикнул, отодвигаясь. — Не «что», а «для кого», — загадочно произнёс мой сосед, переворачивая конверт и читая вслух: — Особенному, молчаливому мальчику с, — он перевёл на секунду взгляд в мою сторону и чуть приподнял уголок губ, — наверняка, мягкими волосами, бледным лицом, треснувшей губой и карими глазами. Многострадальная губа вырвалась из плена моих зубов, и я приоткрыл рот, не в силах сказать что-либо. В голове будто бы нарисовался Дикий Запад с его шальными перестрелками и окликами борзых ковбоев, но сейчас по пустынной дороге пробегало только привычное перекати-поле. — Ч…что?.. — будто бы очнувшись ото сна, выдохнул я. — Так и написано? — Это тебе, Фрэнки, — словно кивая каким-то своим мыслям, Джерард передал мне конверт. — Ты читай, а я тогда отойду, удачи, — он аккуратно похлопал меня по плечу, позже вставая и направляясь в сторону одноклассников. А я всё так же продолжал сидеть и выжигать одну точку на теле какого-то полного ученика. Сегодня надо мной будто бы решили подшутить: этот странный конверт действительно был предназначен мне. На той стороне, где читал красноволосый, мелкими буквами было написано «Фрэнку». Я поднял глаза, собираясь увидеть кого-то противно хихикающего и указывающего в мою сторону пальцем, но всё, что я заметил, было взглядом Джерарда, который следил за мной из другого конца класса. Поняв, что я также смотрю на него, подросток быстро увлёкся разговором с только что подошедшей Линдси. «Может, он не так прост и что-то задумал?» — пронеслось в голове пышногривой кобылой, которая подняла ворох пыли и заставила мысли спутаться. Я поспешил вынуть свернутый тетрадный лист из кармашка-конверта, сразу же узнавая почерк. Немного неразборчивый, прыгающий от строчки к строчке, спешащий быстрее слова своего хозяина — это был почерк Майки Уэя. Я не буду долго рассказывать, о чём было письмо, но кое-что всё-таки скажу. Оно гласило о том, что Майки ужасно заболел и нуждался в помощи своего лучшего и надежного друга… … на этом моменте я улыбнулся и отвёл взгляд от листа, оглядывая аудиторию в поисках любопытных глаз, направленных на меня, и, не найдя никого, снова принялся читать… … иначе под опекой своего невыносимого братца, он сойдет с ума. Первое, конечно, потешило моё самолюбие и значимость как друга, но после я потупил взгляд и решил перечитать три ряда строчек: «Джерард приносит мне каждые пять минут полную кружку горячего чая, иногда и кипятка без заварки, к этому всему ещё и блюдце с четырьмя таблетками в придачу… Я схожу с ума, Фрэнк! Я буду очень рад, если ты надумаешь проведать меня после школы. Мои двери всегда открыты для тебя. П.С.: Джерард не должен узнать, что написано в письме, иначе он разобидится, как последняя девчонка. Сожги его или съешь после прочтения (письмо, а не Джера) :) „ Это были заключающие слова письма, которые заставили упасть кобылку в беспамятстве, откинув копыта, и больше не подняться. Я сидел с листком в руках и пытался немного осмыслить всё, что только что произошло. Еще недавно все было почти отлично, я почти забыл утреннее представление и был спокоен за всех и вся, а сейчас Майк говорит, что он смертельно заболел (и я не преувеличиваю), да еще и оказывается, что Джерард — его брат. Вот этого я точно не ожидал. … Последние пятнадцать минут урока я молился на часы. Я смотрел на них и мысленно пытался сдвинуть стрелку по направлению к двенадцати. Я топал ногой, но ничего не помогало. Когда прозвенел звонок, я поступил самым наглым образом: расталкивая локтями голодных одноклассников, под недовольное, уже сонное бурчание я вылетел из класса и помчался к дому Майки. Так быстро я никогда не бегал. На половине пути мой энтузиазм и ровное дыхание сошли на ‚нет‘, и я перестал мчаться, словно я — олимпиец. Расстегнув ворот куртки и сняв шапку, я впервые за весь день взглянул на окрестные деревья: всё вокруг было усыпано снегом, а изо рта сизыми клубами шёл пар. Остынув, я надел головной убор, останавливаясь и поправляя резинку. За спиной послышались шаги, и я обернулся. — А ты быстрый, я не сразу сумел догнать тебя, — запыхавшийся Джерард стоял напротив, сгибаясь пополам и освобождаясь от плотного вязаного шарфа на шее. — Ты бежал за мной? — Да, хотел сказать, что…что ты не попадёшь ко мне домой. Майки на втором этаже лежит с температурой, поэтому он бы не спустился, а мамы с отцом нет дома, — он улыбнулся, тяжело дыша. — Точно, прости, — я на секунду запрокинул голову к голубому небу, закрывая глаза и наслаждаясь лучами солнца. Потерев шею, я дождался, пока Уэй доковыляет до меня, и мы почти в ногу пошли к его дому. Поверить не могу! Джерард — брат Майки! Я посмотрел на него, сопоставляя два образа. На вид они такие разные, но, может, по характеру очень похожи? — Расска… — Расскажешь о себе? — Джерард застал меня врасплох внезапным вопросом. — Ты тоже хотел это спросить? — поинтересовался парень, начиная смеяться. — Да, — кивнув, ответил я с улыбкой на лице. — Хорошо, раз ты спросил первый, то я начну. Дорога к дому Уэев не была напряженной или некомфортной. Я бы сказал, что она была уютной. Мы ещё несколько раз перекинулись парочкой слов, а так, мне было вполне удобно находиться рядом с, теперь уже, братом Майка. Я немногое рассказал о себе, а Джерард всё увлеченно кивал, смотря на меня и улыбаясь. Мне даже было как-то неловко от его взгляда. Когда мы дошли, Джерард вынул откуда-то из-за клумбы ключ и открыл дверь, впуская меня первым. Он также попросил подождать его в гостиной, а сам ушёл на второй этаж. Я почти по-хозяйски упал на диван и принялся невольно осматривать всё вокруг. Я бывал у друга раньше, и мой приход не стал чем-то необычным. Я даже был знаком с Мистером и Миссис Уэй, которые были очень добры ко мне, но вот, как ни странно, с Джерардом я не был знаком. Это было самой странной и запутанной частью в этой истории, которую я скорее хотел разгадать. Джерард пришёл минут через десять и, позвав меня из коридора, где он снимал шапку, повёл к комнате Майки. Как будто я не знал, где она находится, вот правда. Постучав в дверь и указав на бугор из одеял, он удалился. — Привет, Майкс, — я прошёл к кровати и плюхнулся на край, где, предположительно, были ноги друга. Послышался приглушенный ой-к, и вся конструкция одеял зашевелилась. Я даже немного испугался, представив, что вместо Уэя оттуда вылезет огромный дождевой червь, но когда показалась растрепанная макушка и пара очков, я успокоился. Всё-таки это был Майкл. — Привет… — прохрипел друг и тут же зашёлся диким кашлем. Да-аа, ситуация была доведена до ручки, и это пугало. Очень. — Как дела в школе? — Как твои дела? Выглядишь ужасно, чувак, — я подсел, проводя ладонью по лбу парня. — Да ты горячий! Где твой спаситель-брат-Джерард, о котором я не знал, ммм? — я скрестил руки на груди, делая донельзя возмущенное лицо. — Ой, пусть слетает на Марс, — игнорируя вопрос, отозвался друг. Майки посмотрел на меня, и глаза его невольно закатились. — Он меня так задрал, хуже мамы. — Братская любовь, друг, что ты ещё хотел, — я похлопал по одеялу и обернулся на говорящий телевизор. — ‚Властелин колец‘? Да ты шутишь! — Мне его Джи поставил, отстань, хоть какая-то польза от этого ящика, напичканного проводами, — он совсем слабо махнул рукой и зарылся в одеяла. Парень выглядел так плохо, что я не мог смотреть на него без щемящей боли в груди. Ну как щеночек просто! Хочется тискать и заботиться, что и делал его брат. Мелькающие на экране картинки увлекли меня. С Майки я всегда чувствовал себя как-то иначе, чем с родителями, действительно по-родному спокойно. В молчании мы так и продолжили смотреть фильм, а где-то на середине я вспомнил, что так и не услышал от родителей согласия на то, чтобы побыть тут ещё какое-то время. Неохотно я поднялся с насиженного места и собирался уже уйти, когда Майки снова заговорил: — Ой, знаешь, он о тебе спрашивал. — Кто? — я чуть не ударился о дверной косяк, услышав слова Уэя. Его гнусавый, чуть грубоватый и порезанный камнями, словно вода в океане, голос напугал меня. — Ты совсем не понимаешь меня, ага? — одеяльный кокон зашевелился, и из него в последний раз вынырнула голова. — Джерард… Я застыл на месте, будто меня приклеили к полу. Очерчивая узоры на двери пальцем, я продолжал думать о том, к чему всё это вело. — Ну, я пойду? Выздоравливай, Майки, — сказал я и почти не услышал собственного голоса. Я вышел в коридор, а потом спустился вниз, в гостиную. По залу плавно расходился запах чего-то вкусного, тёплым светом было озарено помещение, и мне вдруг захотелось остаться здесь. Сейчас, пока меня с силой не вытолкнут за порог: посидеть с другом на кровати, обсуждая комиксы и играя, увидеть Донну и Дональда. Но нечто продолжало останавливать меня, нет, именно ‚кто-то‘. Тот, кто вышел из кухни в лиловом фартуке и с руками, измазанными в муке. — О, ты уже уходишь? Думал, ты к нам надолго, я как раз собирался приготовить блинчики, — сказал Джерард, вытирая ладони о полотенчико на кармане. Он выглядел так по-домашнему во всём этом, и я невольно облизнулся, подумывая о сладости. — Я вспомнил, что родители хотели, чтобы я был сегодня раньше, — я виновато улыбнулся, проходя в прихожую. Натягивая ботинки, я поднял голову, чтобы снова встретиться с печальными зелёными глазами. — Извини, как-нибудь в другой раз. — Зайдешь к нам ещё? — голос парня звучал удивленно и немного грустно, что ли. — Да-да, конечно, — натягивая шапку, скорее себе пробубнил я. Убейте меня, Джерард Уэй интересуется мной. Это конец.