Странный тип

Я сидел за партой, наклонившись над отливающей поверхностью и закрыв при этом глаза. Сердце всё ещё бешено колотилось, как у загнанного в ловушку кролика, а щеку невыносимо жгло. Я прикоснулся к лицу, ощупывая припухлость, и тут же зашипел от боли. В голове вспыхнул момент, как рука рассвирепевшего Дэвида уходит в сторону, а потом, через секунду, встречается с кожей. *** «Малолетний ублюдок!» — кричит отчим, и меня будто бы волной отталкивает, и всё вокруг сливается в оглушающий шум и крик. Разбиваются чашки и тарелки, что мирно стояли на столе. И всё снова случается из-за подгоревшей яичницы. Но теперь мне не удалось убежать так быстро, как в прошлый раз. Стиснув зубы, и из последних сил сдерживая слёзы обиды и ярости, я подхватываю портфель у дверей и выбегаю из дома. Ноги несут меня по каменной тропинке в сторону школы, а руки утирают еле ощутимые влажные дорожки. В какой-то момент я заворачиваю за ветвистые кусты розы моих самых дальних соседей и без сил падаю на лужайку, давясь тяжелеющим комом в горле. Веки плотно закрываются, приказывая отступить слезам, но всё тщетно, и я ничего не могу поделать с собой, пытаясь заглушить всхлипы плотно прижатым ко рту кулаком. Я чувствую, что не способен больше сдерживать то отчаянье, что копилось в груди. Дыхание сбивается, а сердечный ритм отбивает чёртову канонаду в голове, отчего кажется, будто я не выдержу этого. Но через несколько минут все жизненные функции приходят в норму, и я поднимаюсь; ткань на коленях пропитывается тающим снегом, а ладонь, которой я опираюсь о землю, немеет от холода. Стянув с себя портфель, я подошёл к раковине, чтобы привести себя в порядок. Ноги всё продолжали трястись, а выражение лица того, кто отражался в зеркале, было таким, будто бы на его глазах убили всю семью. Мне не хотелось смотреть на это, поэтому я нырнул под поток холодной воды из крана с головой и так простоял какое-то время. Я снова поднял взгляд на отражение: по лбу стекали крупные капли воды, волосы были немного намокшими. Розоватый оттенок вокруг глаз спал, но зрачки были будто бы потухшими. Промокнув лицо толстовкой, я отвернулся и быстро подхватил свой рюкзак. Лучше бы такая жизнь принадлежала кому-то другому. *** — Фрэнк, блин, ты себе не представляешь! У меня есть к тебе предложение, от которого ты не сможешь… отказаться… — скакнувший на переднюю парту Майки вывел меня из осознания собственной никчёмности и слабины. Он активно жестикулировал, посмеиваясь, пока резко не затих. — Что это? — он указал на мою щеку, которая, по ощущениям, просто пылала. — Пустяки, всё нормально, — я поспешно прикрыл половину лица рукой и начал шарить в портфеле, будто что-то искал. На самом деле, я не хотел, чтобы Майк видел меня таким, я не хотел, чтобы вообще кто-то видел меня сегодня. Подойдя к школе, я обдумывал варианты возможных моих действий: 1) развернуться и уйти обратно домой, так как я был почти уверен, что все свалили и дом пуст; 2) уйти в неизвестном направлении и просидеть там длительное время, пока не сдохну или от голода, или от холода; 3) и последнее — пойти в школу и всё-таки притворяться, что ничего не произошло. От первого я мог пострадать ещё сильнее, если мама или Дэвид вдруг остались дома, от второго пострадать мог я и только я, и всем, на самом-то деле, будет абсолютно плевать, где я нахожусь и жив ли вообще. А третье… не хотел идти и увидеть лица людей, которые будут смотреть на тебя с отвращением и жалостью. «Парень отхватил от жизни приличный кусок дерьма», — будут думать они, и это действительно окажется правдой. — Нет, это ненормально, друг, — Майкл водрузил свою руку мне на плечо, легонько сжимая ткань рубашки. — Скажи мне всё. — Я не хочу об этом говорить, — оторвав взгляд от изучения дна своего рюкзака и встречаясь с жалостливыми карими глазами, сообщил я немного раздраженно. На это Майкс недовольно хмыкнул. — Кстати, вижу, ты хорошо себя чувствуешь? — я попытался быстро сменить тему на менее безобидную, тем более, мне и правда было интересно, что, чёрт возьми, Уэй забыл в школе. Насколько я помнил, ещё позавчера он жаловался на ломоту в теле и насморк. — А, — махнул рукой друг и повернулся спиной ко второму стулу за партой, затем падая на него, — мама бабушке звонила. — И что? — ожидая продолжения, спросил я, от чего даже рука Майки, что так и изгибалась в воздухе над ним, замерла. — Как это «и что»? — Уэй аж засопел от возмущения. — Это же бабушка, боже! По её велению меня только что в сливках не купали. Фрэнки, — он обратно принял вертикальное положение, распахнув глаза, — тебе когда-нибудь капали в нос смесью из травяной гадости, которая выжигает внутренности? У тебя льются слёзы, нос краснеет, и всё, что тебе хочется — это чтобы тебя закололи поскорее, и мучения прекратились? — Надеюсь, мне не предстоит когда-либо столкнуться с тем, что испытал ты, — я наигранно шокированным тоном проговорил это, хватаясь за сердце и отнимая руку от лица. — То-то же, — друг ухмыльнулся и кивнул на мои слова, кривясь. В один момент толпа в классе загудела, когда красноволосый парень вошёл в аудиторию. Он облокотился на первую парту, хлопая по ладоням проходящих мимо одноклассников и принимая заинтересованные взгляды девушек. Сегодня он явно был в хорошем настроении. Единственное, что вводило меня в ступор на протяжении всех этих дней, так это то, что Джерард продолжал общаться с «толпой». Он говорил, что презирает людей за высокомерие и чувство стадности, хотя я не видел сейчас различий между ним и ими, если быть честным. Он так же поддавался влиянию общества. Я так же не понимал его. — Ой, так о чём это я говорил-то, — нахмурив брови, почему-то прошептал друг. — Ужин, вот! — через минуту воскликнул Майки, от чего у меня прошлись мурашки по спине. Уж слишком он импульсивный. — Какой ещё ужин? — я покосился на Уэя-младшего. — Не могу, прости, — сразу же отказался я, на что получил неодобрительный взгляд в свою сторону. — И что на этот раз? — произнёс Майки с лицом, а-ля «Сколько можно отмазываться?». — Мама попросила помочь, думаю, это затянется на целый день после того, как приду домой. — Один раз, Фрэнк! Мы же с тобой друзья, тем более, что она в курсе! Разве нельзя отпроситься? — разбушевался Майкос, взмахнув руками. — Тем более, это не я пригла… — но парень не успел договорить. На стул рядом бухнулся Джерард, от чего я опять весь покрылся мурашками. Ещё один. — Привет, ребят! — он протянул руку к брату и, обхватив его шею сзади и приблизив к себе, поцеловал, а меня потрепал по волосам. — Фу, Джи, что ты творишь? — прокричал Майки, начиная стирать с щеки слюни. — Идиот. Тут же люди, ну что ты, в самом деле… — продолжал он бубнить. На это я не сумел сдержать эмоций и громко рассмеялся. Парни тут же обернулись. Майки непонимающе переводил с Джерарда на меня взгляд, пытаясь, видимо понять, что нас так развеселило, а Джер просто улыбался, смотря на меня. У него сегодня было прекрасное настроение, и мне это нравилось. Но всё хорошее, рано или поздно, кончается, и улыбка Уэя-старшего резко сползла с румяного после мороза лица, когда он увидел мою левую щеку. А я почти забыл о ней, и болеть перестала. — Ч-что это? — произнёс Джерард так, будто он моя мамочка, с волнением, и даже голос вначале дрогнул. — Ой, это? А, так… просто, — я машинально потёр ладонью место, отчего то опять защипало, а я, цыкнув, отдёрнул руку. И это видел Джерард. — Нет, это не просто, дай посмотреть, — сердито заявил Уэй, протягивая руку к моему лицу и, с хваткой белой акулы, разворачивая его за подбородок. Хотя, ладно, я вру, это было достаточно медленно и нежно с его стороны. Наверное. Может, мне показалось. — И что с этим делать? Выглядит не очень круто, Джер, — начал Майки, разглядывая мою щеку чуть прищурившись. — У нас, кажется, мазь есть, та, помнишь? Она тебе помогла, а уж ему-то и подавно, — ответил Джерард, поворачиваясь к Майклу лицом. — Эй, это неважно, — я попытался высвободить из ладони Уэя-старшего своё лицо, но бесполезно. — Отпусти. — Я так понимаю, ты не собираешься рассказывать, кто тебя так, да? — отцепляя руку от моего подбородка, как-то потеряно произнёс красноволосый. Буквально за миг его настроение переменилось: от жизнерадостной улыбки не осталось и следа, а в глазах читалось что-то такое, от чего хотелось прижать парня к себе и, гладя по голове, шептать, что всё будет хорошо. — Я сам это сделал, серьёзно, так получилось, никто не виноват в этом, — спокойным тоном, будто проведя черту и заканчивая тем самым разговор, ответил я. Мне вспомнилось, как, не рассчитав силы, я отпихнул от себя тарелку с едой, и та полетела на пол. Я не желал, чтобы так прошло утро, но удача явно решила отдохнуть на моей судьбе. Просто смотря на этих играющих в «любящих родителей» людей хотелось совершить что-то неожиданное. Но я никак не рассчитывал на такой поворот. — Ясно, — с какой-то обидой произнёс Джерард и неожиданно встал с места. — Майки, дома встретимся, ладно? — Хорошо, Джи, — таким же тоном проговорил парень, и они оба обратили на меня взгляды. — Ну и чего ты сидишь? Вставай, давай. Пошли! — поднимая сумку и вешая её на своё плечо, скомандовал Уэй-старший. — Что? Куда? — я, кажется, совсем перестал соображать, что здесь происходит и о чём вообще эти двое говорят. На всякий случай, поднимаясь с места, я оглянулся, вдруг Джерард это не мне говорил. Но сзади никого не оказалось, лишь светло-бежевая батарея отопления. — Живее! Лечить тебя будем! — с каким-то раздражением произнёс парень. Он ещё что-то тихо добавил, но я уже не слышал, снимая с крючка рюкзак и натягивая его на плечи следом за курткой. ... Небо хмурилось, накрывая и без того серую вышину кучевыми облаками, когда мы шли по узкой дорожке, выложенной каменными плитами. Стояла почти середина января, а снега, как такового, не было. Нет, он, конечно, лежал на земле временами, но быстро расползался, превращаясь в лужи. Никогда не любил это время года, где даже зима не может сдержать своих обещаний и быть холодной и снежной, как полагается. Дорогу к дому Уэев мы прошли в тишине. Эта тишина была такой напряженной, такой неприятной, что мне невольно хотелось закричать от своих мыслей во всю глотку, чтобы меня, наконец, услышали. Я шёл, опустив голову, словно нашкодивший ребёнок. Джерард шёл рядом, засунув руки в карманы, и смотрел на мокрый асфальт перед собой расфокусированным взглядом, погруженный в мысли. Он так глубоко ушёл в них, что, когда я пару раз позвал его, будучи угнетённый молчанием, он не ответил. Когда Уэй повертел ключом в скважине замка, и последний щёлкнул, я напрягся, вспомнив, что родители Майки и Джерарда могли быть дома. Я даже забыл спросить братьев. Хоть у меня и не было времени на это. — Эм, а кто-то ещё дома есть? — как-то скомкано дались мне эти слова после нескольких десятков минут тишины. — А? Нет, родители ушли на работу, — пробурчал Джерард, проходя внутрь дома и оставляя дверь открытой. — Не стой на пороге, проходи, — донеслось из глубины через пару секунд. Я несмело вошёл в дом, закрывая за собой дверь, снял верхнюю одежду и, оставив на коврике насквозь промокшую обувь, прошёл в комнату, где был Уэй-старший. Джерард стоял в холле напротив ванной комнаты, что располагалась на первом этаже, и, видимо, о чём-то задумался, так как опять перестал подавать признаки жизни. — Ты чего завис, Джер? — я подошёл сзади и аккуратно дотронулся до локтя застывшего. Он медленно повернулся ко мне и произнёс то, что заставило меня замолчать на пару минут: — Я же не друг тебе совсем, да? Меня, кажется, в тот момент замкнуло. Я просто стоял и не мог что-либо сказать. Совсем. Будто в моей голове после этой фразы выключили свет, и стало так темно, что в этой тьме затерялись все подходящие ответы. Я только и мог, что стоять на своих двоих и смотреть в эти грустные зеленоватые глаза. — С чего ты взял? — осипшим голосом спросил я. — Ты пытаешься закрыться от меня с самого знакомства, будто не хочешь рядом находиться, строишь из себя невидимого, но я то вижу! Всё вижу... — Я… - горло словно сжало тисками и из него не вылетело и звука. Тошнота волной подкатила к подбородку, а на лбу выступили едва заметные капельки пота. Я не знал, что сказать ему. Не мог понять наверняка, зачем устраивал весь этот маскарад. Мы были знакомы с Джерардом такое ничтожно малое количество времени, что я едва знал его. А хотел ли узнать? По натуре — закрытый от общества человек, и друзей, кроме Майки, у меня не было, да и не сказать, что они нужны. Мне страшно заводить новые отношения с людьми, уделять внимание им и исполнять прихоти. Ведь всем что-то нужно от меня. Всегда. Я так хотел поднять на Джи глаза и сказать, что просто чертовски испугался того, что привыкну, а потом снова лишусь кого-то родного и близкого. Тяжело вздохнув, я продолжал молчать. По всему телу прошёлся разряд жара, от которого хотелось расплакаться, я чувствовал, как у меня горят щеки. Сердце вопреки всему билось быстро и гулко. Хотелось провалиться сквозь половицы и остаться там навсегда. — Понятно… — он стал отходить от меня в сторону лестницы, что вела на второй этаж. У меня было несколько секунд на раздумья. Увидев со спины этот потухший силуэт, хотелось без дрожи в голосе сказать: «Стой», подойти и крепко обнять Джерарда, обвить руками. Не знаю, почему так хотел этого именно сейчас. Что-то сломалось во мне, когда я увидел его таким разбитым, таким несчастным. Возможно, он пытался надавить на жалость, но я почему-то считал, что именно он не может притворяться. Он не может так со мной поступить. Я выдохнул, собирая последние силы в кулаки, быстро подошёл к Уэю. Не знаю, правда, не найти оправдания тому, что я сделал в следующую минуту, но сцепив руки на талии Джерарда, прижался к нему. От отчаяния, от боли, что покоилась у меня под сердцем, я сжимал его хрупкое тело. Под кожей стадами проходились мурашки, холодком касаясь спины. Но это были не руки Уэя. Он не обнимал меня в ответ. — Но я хочу, чтобы ты стал моим другом, Джерард, — запинаясь, проговорил, не выпуская парня. Мне казалось, что он вот-вот вырвется и убежит. В горле пересохло и неприятно резануло. — Пожалуйста. После длинной паузы и оглушающего молчания я почувствовал, как ткань вокруг плеч и на спине тяжелеет. Джерард обнял меня аккуратно, еле касаясь, но я чувствовал это - тепло, которое волнами исходило от него. — Только если ты этого правда хочешь, — прошептал он. Я посмотрел на парня: добрая улыбка сверкала на его губах и чувствовалось, будто бы она предназначалась только мне. Джерард коснулся моего плеча, а потом добавил: — Хочу, чтобы ты доверял мне. Я тоже хочу довериться тебе. *** В конечном итоге мы нашли мазь у Майки в тумбочке, и Джерард, посадив меня на кровать, расположился рядом и стал размазывать содержимое стеклянной баночки по левой стороне моего лица. Его прикосновения были прохладными и успокаивающими, но пахла эта чудо-мазь, честно говоря, отвратительно. Когда парень мазнул мизинцем по моему носу, я чихнул несколько раз ему прямо в лицо. Раскрыв глаза от шока, я стал засыпать извинениями Джерарда, на что он хихикнул и сказал, что с меня достаточно этой гадости. Когда он закончил, то приказал мне улечься и не двигаться. Я было хотел что-то возразить на этот счёт, но он только шикнул на меня и, кинув: «Невыносимый», хлопнул дверью. Такое отношение к себе меня поразило, ведь я не маленький ребёнок и могу сам решать, что мне делать. Но красноволосый чудик так не считал. Через какое-то время дверь в комнату скрипнула, и Джерард вошёл с курицей подмышку. — Там, в общем-то, не было ничего поменьше… — замялся Уэй, поглаживая бок курицы, что до сих пор была у него в плену. — Ничего же, Фрэнки? — он, наконец, оторвал взгляд и руку от несчастной птицы, и посмотрел на меня. Его это «Фрэнки» звучало очень странно и вызывало у меня волнение, но я думаю, что мог бы свыкнуться с этим. Я кивнул и приподнялся на локтях, чтобы видеть, что будет дальше. Джерард тем временем сел на край кровати и, положив одну руку мне в грудь и с небольшим нажимом укладывая меня обратно на мягкое, прошептал, что мне нужно отдохнуть. Я глубоко выдохнул и закатил глаза, но послушался. Лицо Джерарда ответило мне приподнятыми на несколько секунд уголками губ. Парень заерзал на месте, чуть придвигаясь к моей голове, а затем выдернул непонятно откуда взявшееся полотенце и положил на подушку рядом со мной, и в конце водрузил на него курицу. Выражая полное непонимание ситуации, я посмотрел на Уэя-старшего. Его взгляд был полон гордости за свою сообразительность, парень снова улыбался. — Ложись рядом, — сказал Джерард, указывая на замороженное тельце. — Тебе будет удобно, и припухлость спадёт. Я хотел уже выполнить задуманное, как на курицу легла ещё и аккуратно свернутая салфетка в цветочек. Ну замечательно просто. — Это, чтобы, — он показал в сторону своего лица, — не растеклось и не испачкало постельное белье. А то мама убьёт, — и он снова улыбнулся мне. Всё-таки ещё не доказано, кто из нас больший ребёнок. Водрузив голову на птицу и немного приобнимая её правой рукой, я прикрыл глаза. Джерард был прав, мне нужен отдых. Мать опять кричала полночи на отчима, было невозможно уснуть. Тихое «отдыхай, Фрэнки» и нежное касание к плечу заставило позабыть всё плохое, что сегодня произошло со мной. Хотя бы на несколько часов.