Дружба...

— Успокойся, ладно? — в полутьме коридора виден лишь размытый силуэт Миши. Силуэт с бутылкой в одной руке и растрепанными, торчащими во все стороны волосами. Свет включать не хотелось, будто эта полутьма еще оставляет хоть какую-то крохотную надежду на то, что всё окружающее сейчас Рэнделла всего лишь игра его сонного воображения, но надежда эта не только крохотная, но еще и из разряда невозможных. Не за галлюцинацией же он тут по лестничным клеткам бегал? — Чего тебе? — голос срывается на тонкие нотки покидающей разум истерики, оставляя место злобному сарказму. Миша вырывает запястье из руки Дани и отступает на пару шагов от темноты скрывающей дверь и высокого парня стоящего рядом. — Давай поиграем в друзей, да? Ты сейчас выслушаешь меня, а потом скажешь, что всё будет хорошо? Даня молчит. Молчит не только потому, что сказать особо нечего, а еще, потому что мысли заполнены интереснейшим вопросом «Мог ли всё-таки мозг придумать такую сногсшибательную галлюцинацию на почве, например, стресса и выдать за реальность?». Сейчас же именно этот вопрос должен занимать голову? Думать о том, зачем всё-таки вернулся и притащил Мишу обратно в квартиру и что теперь ему говорить кажется не столь важным… — А… Да… Я выслушаю… — на автомате Рэнделл кивает, продолжая разглядывать чужой силуэт, буквально стоящий перед глазами. Жуткая сонливость напоминает о себе, не давая концентрироваться на чем-то определенном. Миша вздыхает. Обреченно как-то. Будто готовясь совершить главную ошибку всей своей жизни. Так он, наверное, вздыхал в тех фанфиках перед признанием, да? Так же тяжело и будто его кто-то принуждал затягивать в легкие этот чертов воздух. Даня берет себя в руки, мысленно матеря за привычку везде теперь приплетать гейские мотивы. Точнее намеки на гейские мотивы, которые углядели фанаты и преобразовали позже в текст. — Не смешно. — Миша бросает на парня напротив злобный взгляд. Теперь, когда глаза привыкли к темноте, он уже стал различать его на фоне более темного окружения. — Дай пройти. Даня не сходит с места ловя себя на мысли что может оно того и не стоит, но… Но каков шанс того что этот импульсивный подросток сейчас не пойдет и не завернет сразу на крышу? Не хочется быть ответственным позже за такое. «Это ведь не реальная причина… Что ты скрываешь от себя?» — внутренний голос задает слишком сложные вопросы… — Даня, пропусти! — Совергон легонько толкает загородившего проход в сторону, но это никак не помогает. — Даня! — Для начала успокойся, — Рэнделл наклоняет голову, опять ловя на себе пропитанный недовольством и злобой на весь окружающий мир взгляд, но с места не сдвигается. — И пообещай мне, что с крыши сию же минуту прыгать не станешь… — Обещаю, с крыши не буду. Вот точно. — Миша издает странный смешок и добавляет чуть тише. — У меня дома, знаешь ли, пачка таблеток припасена… — и это естественно сарказм. Просто плохая шутка. Или может быть даже не плохая, но… — Миша, теперь уже мне не смешно. И тут Совергон срывается. Срывается потому что всё заебало. Может действительно стоило поискать себе собутыльника и просто пожаловаться тому на жизнь, а не переться через весь город в полупьяном состоянии просто, чтобы через пару минут захотеть свалить подальше от этого места и человека? Хотя конечно, орать на бывшего друга гораздо, гораздо веселее. — А зачем тебе я? Зачем Лизка, Дима? Зачем вообще этот наш Питер? Зачем, когда есть такая прекрасная и огромная Москва с Эльдарами, Юликами и Ричардами?! Да, Дань? Ты ведь у нас взрослый мальчик! Тебе надоело играть в милую, но несуществующую дружбу! Тебе надоели все эти люди-из-Питера! Да, Дань? Хочется большего, хочется жить подальше отсюда, сменить наконец образ, чтобы отстали все эти мелкие девочки с их фанфиками… Вот только стоит перестать снимать вместе с неким Совергоном, как просмотры падают? Фанаты привыкли видеть вас вместе, фанаты привыкли думать, что так должно быть и фанаты в отличие от тебя совершенно не хотят ничего менять, да, Дань? — Миша вздохнул поглубже, потирая переносицу. Голова гудела, и он уже успел позабыть, к чему велся весь этот эмоциональный монолог, начав просто высказывать все свои мысли подряд… Да ему было плохо, он был пьян и думал о суициде. Как-то одновременно всё навалилось. Проблемы с родителями, ссоры с девушкой, никак не записывающиеся нормально ролики, последней каплей стал полностью игнорировавший его Даня. Будто и не было между никакой дружбы. Будто они и вовсе незнакомы. Он предпринимал всяческие попытки разобраться, понять, почему вдруг его так явно избегают, но всё летело к чертям. Из рук начинали падать вещи, а из глаз соленые капли, разве что из вен пока еще не лились кровавые ручьи… И вот теперь, когда он набухавшись приперся к нему разбираться, всё кажется каким-то бессмысленным. Будто весь мир отвергает его, не хочет слушать, не оставляет ему права на мнение. И хоть кричи хоть заливайся слезами, десятками, раз прокручивай в голове всё случившееся, не видя и капли своей вины, а значит, не видя и разумного выхода. Что он должен сделать, чтобы всё исправить? Даня морщился и качал головой. Всё что сейчас говорил Миша, было отчасти и правдой. Правдой, которую Даня решил просто игнорировать. Даже для самого себя. Да, он действительно хотел бы просто уехать подальше и действительно хотел бы отбросить прошлый образ и прилипшее клеймо определенной компании, поэтому так часто находился с другими ютуберами, с кем угодно только не с Совергоном. И ведь Миша ни в чем не виноват, просто слишком большое колличество людей считают, что их общение предопределенно чем-то большим, чем дружбой. Даня почему-то упорно не замечал что и в других тусовках так же. Свято верил, что один такой мученик, которому весь этот фанатский бред приносит такие неудобства? Да. Свято верил и верит. Вот только как исправить всё это не прерывая общения. Не забивая на старых друзей. Да и друзей ли? Почему он один видит в этом проблему? — Миш, что за бред, а? Я ездил в Москву ровно как и ты из-за того что меня позвали на… — Даню перебивают тут же, словно весь этот разговор Совергон продумывал тысячу раз, зная, как и от чего будет защищаться. — Да? Еще скажи, что и со мной ты тоже нормально общался всё это время! Действительно, о чём это я говорю? Мы же перекинулись целыми двумя фразами и то на толпу! — Миша вскидывал руки, бурно выказывая свои эмоции, но тут же оборвал себя. — Так, ладно… Я понял. Ты просто не можешь прямо сказать «Сорян, я больше не хочу с тобой общаться ты меня достал». Считай, я понял. Пока, до скорой… А не, теперь уже не скорой встречи… — Миша опять попытался оттолкнуть загораживающего проход парня. — Миша, блять, что это за сцену ревности ты тут мне разыгрываешь?! — Даня перехватил руку Совергона в который раз пытающегося свалить. — Да я та еще мразь, которая специально игнорировала тебя! Но и ты меня пойми! Знаешь как всё заебало?! Слышать со всех сторон будто обвинение в том чего ты не только не делал, но еще и считаешь просто бредом, созданным из ничего?! Миша, пялившийся в пол, резко вскинул голову, стоило Рэнделлу закончить свою «чувственную речь», в очередной раз вырвал своё запястье из чужой хватки и, приподнявшись на носочках, поцеловал только что гневно оравшего на него парня. — Пошёл ты, — это было последнее, что услышал Даня от мелкого летсплейщика, который сразу же скользнул мимо охуевшего от такого поворота событий Рэнделла и выскользнул в подъезд, хлопнув напоследок дверью. *** — Блять, блять, блять! — Миша выскочил из чужого дома и с максимальной скоростью понесся в неизвестном направлении. Глаза вновь покалывало от выступавших слез, а ком вставший в горле никак не хотел проглатываться. Как жаль, что в реальной жизни, когда тебе очень плохо на улице не идет дождь и она не пустеет, оставляя тебя наедине со своими мыслями! Сейчас бы очень пригодился дождь и одиночество… Матерящегося себе под нос Совергона недобрым взглядом проводил какой-то дедок, неизвестно зачем вылезший на улицу в такую рань. Зато Миша сумел вырваться из этой долбанной квартиры, оставалось только убедить себя, что поцелуй был только ради отвлечения внимания, а плачет он сейчас как отвергнутая пятиклассница только потому, что реально хуево…