«Каждое утро — это время начать жизнь снова», — Пауло Коэльо.
Это утро, на первый взгляд, было самым обычным: так в жизни Вики начинался едва ли не каждый день. Поднявшись с кровати, Вика зевнула и босиком пошла на кухню: ей была жизненно необходима чашка горячего ароматного кофе: сотни самых разных мыслей, бывшие далеко не радостными, позволили заснуть лишь под утро. Терпеливо дожидаясь, пока кофемашина закончит работу, девушка потирала виски: голова жутко болела, видимо, от недосыпа. В следующее мгновение раздался характерный щелчок, и спасительный напиток заполнил чашку до краёв. Немного пригубив кофе и больно ошпарив губы, брюнетка вдруг осознала, что утро сегодня не совсем обычное: настенные часы утверждали, что уже семь утра, но вокруг стояла непривычная тишина: обычно в это время жизнь в квартире уже вовсю бурлит. Вика повернулась к окну. Несмотря на то, что сейчас раннее утро, солнце было уже высоко в небе: где-то слабо слышалось пение птиц, деревья, покачивая ветвями с совсем ещё молодой листвой, словно перешёптывались друг с другом. Весна… Хотя нет, уже совсем скоро наступит лето. Но не успела она в тишине насладиться видом из окна, как за спиной послышался быстрый топот маленьких ножек, а секунду спустя тишина окончательно была разрушена голосом свекрови, что бежала вслед за маленьким непоседой. — Егор! Подожди, дай мама маечку наденет, — кричала Маша, всё же догнав сына на входе на кухню и пытаясь натянуть на малыша хоть какую-то одежду. «А, нет, всё как всегда, вполне обычное утро — ничего примечательного. Просто показалось», — пронеслось в Викиной голове. С некоторых пор она откровенно боялась всего необычного. — О, ты уже встала? — Маша не сразу обратила внимание на будущую невестку, которая о чём-то задумалась. — Да, Тасю в школу же нужно будить. Ещё чуть-чуть — и каникулы, — мечтательно произнесла Вика, хотя от того, что Тася не будет ходить в школу, ничего особо не изменится: ей самой ещё нужно на учёбу. — А Макс? — спросила Мария, доставая детскую кашу из верхнего шкафчика. — Ушёл уже? — У-у, — Виктория поспешно проглотила напиток, — он и не приходил, в засаде ваш сынок, такая вот работа. — Ты неважно выглядишь, — женщина нахмурила брови, внимательно глядя на Кузнецову. — Заболела? Я слышала, вирус ходит. — Нет, просто не выспалась, — вяло улыбнулась девушка. Не рассказывать же маме Макса реальную причину её плохого сна: она и так её недолюбливает, хоть и научилась это умело скрывать. В этот момент Викин телефон завибрировал, тем самым спасая её от объяснений со свекровью. Она мельком посмотрела на дисплей: «Домой заезжать не буду, останусь на работе». Прочитав присланный текст, Кузнецова вздохнула: да, всё как всегда, ничего необычного. — Таисия, вставай! — крикнула брюнетка и поспешила выйти из кухни, оставив свекровь хлопотать на благо семьи.***
На другом конце города, а вернее — за его пределами так же стояло тёплое безмятежное утро, но в посёлке, где ещё не существовало километровых пробок, всё выглядело иначе. Воздух был более прохладным и свежим, солнце — более ярким, а птицы пели громче. В семье Авдеевых утро тоже было самое обычное, если, конечно, не считать, что Ирина, как и Мария, заметила, что с невесткой что-то не так. После недолгих раздумий она решила поинтересоваться: — Лизонька, ты как-то устало выглядишь. Плохо себя чувствуешь? — Ирина заплетала Надю и, видя в отражении зеркала невестку, что собиралась на работу, понимала, что она выглядит, мягко говоря, не очень. — Неа, — отмахнулась Лиза, закрывая пудреницу. — Всё в порядке, не волнуйтесь. Она, как и Вика, вовсе не собиралась открывать свекрови своих тайн и посвящать в душевные терзания. Да и зачем? Мать всегда будет на стороне своего сына. Но Исаева была не только матерью, но и женщиной, у которой за плечами гораздо больше, чем у самой Лизы, поэтому она прекрасно понимала, что Лиза всеми силами попытается уйти от разговора, и решилась заговорить первой. — Дело в Максиме? — спросила Ирина, понимая, что, скорее всего, сейчас невестка выскочит из дома под любым предлогом, но отступать было некуда. — Я вижу, как тебе тяжело даются его визиты, — проговорила женщина и замолкла, ожидая ответной реакции. Реакция не заставила себя ждать. Девушка выронила бумаги, которые хотела сложить в папку, поджала губу и опустила взгляд. Вопрос свекрови, словно контрольный выстрел, попал прямо в цель. Больше всего она ненавидела визиты Морозова в этот дом. Переступая порог, он приносил с собой воспоминания: воспоминания о том, что когда-то они были счастливы. Нет, конечно, нельзя сказать, что когда его не было рядом, она о нём не вспоминала: просто Лиза научилась прятать обрывки памяти глубоко внутри себя в железном ящичке с ржавой табличкой «Максим». Сделав глубокий вдох, она присела на корточки, чтобы поднять документы, попутно обдумывая план побега. Может, сказать, что телефон забыла наверху? Не выйдет. Надю в любом случае нужно забрать и отвести в школу. — Нет… Просто… — потерянно прошептала Авдеева. Затянувшаяся пауза была не в её пользу, и нужно было что-то сказать, но она не успела придумать, что именно. Лиза никогда не любила говорить о своих чувствах: ей так было намного проще. Всегда казалось, что её осудят, и Ирина — в особенности. У Лизы не было детей, но она прекрасно знала, что мать всегда желает ребёнку самого лучшего: лучших друзей, лучшую работу, лучшую жену. Лучшую жену… Этого о себе Лиза сказать никак не могла: она была хорошей женой для Андрея, но никогда не испытывала к нему особых чувств и постоянно винила себя в этом, каждый раз думая о том, что было бы, будь на её месте Дашка… — Просто ты никак не можешь забыть его, — закончила фразу Исаева, тем самым вырвав девушку из мыслей и заставив испытать шок. По телу Лизы пробежала мелкая дрожь, взгляд лихорадочно заметался, ища, куда бы сбежать. Слишком странно и страшно было это слышать. Хоть девушка прекрасно понимала всю правоту слов свекрови, но что-то внутри неё упрямилось, не желая это признавать. Очень уж это больно — любить того, кто не любит тебя, особенно если это замечают другие. — Ну что вы, — Лиза предприняла попытку оправдаться: сбежать всё равно не получится. Избавив её от необходимости подбирать слова, Ирина подошла и обняла невестку за плечи. Иногда просто обнять, отдавая частицу тела, это лучше, чем сказать тысячу слов. — Послушай, девочка, я знаю, — Исаева старалась говорить как можно мягче: девушка и так дрожала как осиновый лист, — слышишь?.. Знаю, что ты не любишь моего сына, но тебя никто не может в этом обвинить, — прошептала женщина. – Ведь ты спасла его. После смерти Даши он всё забыл: как есть, как спать, как жить, но ты была рядом. Ему казалось, что тебе хуже, чем ему, он пытался поддержать тебя: именно забота о тебе вернула его к жизни. Блондинка распахнула серые глаза, вначале приняв всё за слуховую галлюцинацию: уж очень невероятным казалось всё происходящее. Однако в жизни часто так бывает: люди живут под одной крышей, с уверенностью называя себя одной семьёй. У каждого члена этой семьи совершенно точно есть свои тайны: они хранят их в железных ящиках или бархатных шкатулках, запирая на сотни замков и тщательно оберегая их от остальных обитателей дома. Но порой мы не замечаем (или не хотим замечать), что такие же ключи могут быть у кого-то ещё, а значит, наши тайны ему давно известны, но он молчит о них, не желая причинять боль. Просто важно не забывать, что иногда, чтобы сломанная рука перестала болеть, нужно вначале сделать ещё больнее. Это как дезинфицировать гнойную рану: жечь будет очень сильно, но если этого не сделать — последствия будут куда печальнее. Так произошло и с Лизой: вначале, когда свекровь затеяла этот разговор, всё внутри жгло огнём, причиняя невыносимую боль, хотелось плакать и кричать; но неожиданно стало легче. — Захочешь поговорить — просто постучи в мою комнату, — произнесла Ирина напоследок. Улыбнувшись, блондинка посмотрела на Ирину взглядом, полным благодарности. — Пойдём, Надюш, прощайся с мамой, — позвала Елизавета, протягивая руку. Всё это время Надя послушно стояла у зеркала, стараясь делать вид, что не слышит этого разговора. Что поделать, у взрослых всегда всё сложно — на то они и взрослые. — Куда пойдём? А брата и мужа подождать не надо? Пусть за машиной следом бежит? — Авдеева резко обернулась: в дверном проёме стоял Андрей. Подойдя, он обнял жену и чмокнул в макушку. — Привет. Ну что, мои девочки готовы? — Девочки-то готовы, — она обвела мужа взглядом и протянула Наде свою сумку. — Наденька, подержи. После этих слов она снова повернулась к мужу и поправила его галстук: не то чтобы он был отвратительно завязан, просто ей хотелось проявить заботу. Может, это поможет чувствам проснуться?.. Но сырыми спичками, увы, не разжечь пламени. Вдруг её пальцы коснулись тонкой вены на его шее. Впрочем, возможно, ей только кажется, что спички отсырели? Просто нужно чуть больше усилий и терпения? — Ну вот, теперь другое дело, — улыбнулась Елизавета. — Может, поехали уже? — до сих пор молчащая Надя решила вмешаться, а то они со своими нежностями до вечера из дома не выйдут. — Возможно, вам и всё равно, но я опаздывать не привыкла, — заявила девочка, выходя из дома и направляясь к машине, стоящей во дворе. Супругам предстояло отвезти Надежду в школу и отправиться по вузам. Всю дорогу они ехали молча. Каждого из них мучили весьма тягостные мысли: можно было с уверенностью сказать, что они сами до конца не понимали, родные они или чужие друг другу. Кто они — муж и жена или просто люди, которые живут друг с другом под одной крышей, чтобы спастись от неминуемого и леденящего душу одиночества? Ни у одного из них ответов на эти вопросы не было.***
А вот подружку пунктуальной Наденьки зачастую приходилось торопить, что по природе своей странно, ведь обычно немцы отличаются педантичностью и скрупулёзностью. — Таисия, давай быстрее, — командовала Вика, видя, как неторопливо девочка кладёт в портфель канцелярские принадлежности. — Краски тебе зачем? — У нас рисование сегодня, — пояснила малышка и решила, что теперь её очередь задавать вопрос. — Вик, какое завтра число? — Двадцать пятое мая, — сходу ответила девушка, не отворачиваясь от зеркала. — Ответ неверный, — засмеялась Барышникова. — У нас послезавтра последний учебный день. Ты помнишь, что ты мне обещала, если я закончу весь год на пять? — вкрадчиво поинтересовалась девочка. Она отложила ещё не до конца собранный рюкзак в сторону и, уперев руки в боки, вопросительно или даже требовательно посмотрела на Кузнецову. — Конечно, помню, — незатейливо ответила брюнетка, хотя на самом деле уже успела позабыть, что пообещала девочке ещё в сентябре за успешное завершение третьего класса. Всего в голове не удержишь, а тут ещё свадебные хлопоты. — Ура! — выкрикнула Барышникова, хлопнув в ладоши, и стала собираться в два раза быстрее. Она всегда хорошо училась: школьная программа никогда не была для неё трудной. Тася не поливала тетради с домашним заданием слезами, как её сверстники: видимо, сказывалась чистая арийская кровь. «Господи, что такого радостного я могла пообещать? Айфон или айпад?..», — непринуждённо думала Кузнецова, видя, как воодушевилась девочка: она даже не пыталась напрягать память, чтобы вспомнить, хотя стоило бы. — Ура! — снова выкрикнула Таисия, следом помогая Вике залатать пробоину в памяти. — Значит, мы едем к Лёше на свидание! Помада выскользнула из рук девушки. Она ошарашено смотрела на своё отражение: вот как раз об этом обещании Вика действительно успела забыть, а главное — не знала, что теперь с этим делать. Она посмотрела на Тасю: та жаждала подтверждения информации, и Виктория, вдохнув полные лёгкие воздуха, попыталась взять себя в руки. — Ты готова? — она взяла рюкзак девочки рюкзак. — Пошли! Закрывая входную дверь, Кузнецова подумала о том, что это утро только на первый взгляд было совершенно обычным.***
Всю дорогу до Надиной школы Андрей и Лиза ехали в тишине. Каждый погрузился в свои мысли, и даже болтливая Надюша бо́льшую часть времени лишь задумчиво молчала: просто дети — существа гибкие и легко подстраиваются под взрослых. Вот и она привыкла к тишине, что была неотъемлемой частью отношений Лизы и Андрея. Как ни странно, они вообще очень мало разговаривали друг с другом. Казалось бы, как могут законные муж и жена почти не говорить между собой, но каким-то необъясним образом они обходились без слов. Просто знали тайные желания и переживания друг друга и прекрасно понимали, что мысли их живут в совершенно другом пространстве и рядом с совершенно другими людьми. Возможно, кто-то из вас возмутится: «Как можно так жить? Это же просто существование, глупое и бессмысленное!» И вы будете неправы. Ведь когда человек оказывается один на один с безысходностью, когда душу разрывает на части постылое одиночество, когда просто хочется остановить ход времени и заставить жизнь замереть просто потому, что внутри тебя всё уже погибло, когда не понимаешь, кто ты, где ты, а главное — зачем это всё, он больше не видит смысла в том, что происходит вокруг. Спасти и излечить твою душу может только тот, кто однажды уже почувствовал и пережил то же самое: только так можно понять чужую боль, другого способа нет и вряд ли будет. Люди, познавшие всё на себе, никогда не лезут в душу, чтобы под лупой рассмотреть, что ты там прячешь: они не делают вид, что лучше тебя знают, каково тебе сейчас, пытаясь давать глупые бессмысленные советы. Такие люди просто находятся рядом, молча давая тебе шанс не сойти с ума от душевной боли и полного опустошения. Так и жили Авдеевы. Если знаешь наверняка, что чувствует тот, кто рядом, тогда зачем вообще произносить слова? Они превращаются в примитивный набор букв, лишённый смысла. И осмелюсь предположить, что они дорожили друг другом гораздо больше, чем те, кто сгорал от страсти и называл друг друга «мася» и «зая», ежедневно принося клятвы в вечной любви. Огонь страсти рано или поздно догорит, а затем и угли стлеют. Все до единой бабочки в животе вымрут, каждая принесённая клятва так или иначе будет нарушена. А они останутся вместе, ибо у их отношений менее красивый, но более крепкий фундамент: они знают, что они не объект страсти, а спасение от боли. Страсть проходит, а у боли нет такого свойства, к ней просто привыкаешь, и она становится неотъемлемой частью тебя, будто так было всегда. Причём они обращались друг с другом куда нежнее, чем всё эти «муси-пуси», прекрасно понимая, как другому необходима хотя бы капля теплоты. — Лизонька, может, нам стоит перевести Надюшу в другую школу, поближе? — осторожно обратился Андрей к жене, когда автомобиль плавно притормозил у школьных ворот: он уже не раз задавал ей этот вопрос и всё время слышал один ответ, но решил пробовать снова. На самом деле удалённость школы сестры от её места жительства была здесь ни при чём, просто в эту же школу ходила Таисия Барышникова. Ирина не могла возить дочь в школу, иначе пришлось бы брать с собой и Игоря, поэтому обычно это делала Лиза, ведь ей было ближе всех, реже — Андрей, а иногда они отвозили её вместе. Авдеевым то и дело приходилось сталкиваться с Морозовыми, и если Андрею было всё равно, то Лизу это тяготило, и супруг прекрасно знал об этом. Вот и сейчас Андрей, заметив в боковое зеркальце автомобиля Вику с Тасей, спонтанно предложил супруге выход из положения. Вдруг на этот раз согласится? — Ну, по-хорошему, это надо не со мной, а с Ириной Алексеевной обсуждать, — по первым словам Андрей понял, что чуда не произойдёт. — Но зачем, милый? Мне не сложно отвозить Надю. В конце концов, не на Северный же полюс. Да и потом, у Наденьки очень высокий интеллект, а эта школа — лучшая в городе. — Да, но… — Андрей попытался возразить, но ничего не вышло: жена его перебила. — А эти… — Лиза также покосилась в сторону подруги. — Много чести, пусть сами переводятся. — Как же, переведутся они, — еле слышно процедил Андрей сквозь зубы: он прекрасно понимал, что Тася — не просто девочка, а наследница Четвёртого рейха, а значит, ей просто жизненно необходима самая лучшая школа. — Ты успеваешь? — спросила девушка у мужа, демонстративно не замечая его недовольства. — Или мне поймать, а ты езжай? — Успеваю, — он чмокнул жену в губы. — Идите давайте, а то сейчас вы не успеете. Лиза вышла из машины и, улыбаясь, распахнула заднюю дверь. — Надя, выходи, знания по тебе уже скучают! Наблюдавшая за милой семейной сценой Вика со вздохом произнесла: — Видела бы всё это Дашка… Удивительно, что ей было горько за погибшую подругу, перед которой совесть Лизы на деле была чиста, при этом себя виноватой перед Елизаветой она совсем не считала. Ну, как говорится: «в своём глазу — бревна не видать».***
Лиза с невозмутимым видом шла по школьному двору, крепко сжимая Надину руку и отчеканивая каждый шаг. Она чувствовала, как ладонь девочки крепко держит её в ответ: дети — они ведь всё понимают, просто взрослые привыкли держать их за дураков. Надя молчала, взглядом говоря: «Лиза, я с тобой». «Ну нет уж, не дождётесь», — глядя на малышку, подумала Елизавета. Когда Максим бросил её ради Вики, она еле выжила, хотя до сих пор не поняла, как ей это удалось. Её убили, уничтожили, растоптали, но если она смогла тогда выстоять, то сейчас тем более не сдастся и убегать не станет: пусть они бегут, но Надя будет учится в лучшей школе. — О, Авдеевы, привет! — они столкнулись на ступеньках у входа в школу. Вика непринуждённо потрепала подругу за плечо, словно это не она минуту назад осуждала её. «Жила сто лет без твоего «привет» и ещё столько же проживу», — промелькнуло в голове, но вслух Лиза, улыбаясь, произнесла: — Привет. Что-то вы рано, обычно последними приходите, забегая в класс, как в уходящий поезд. — Да ты представляешь, мне сегодня удалось совершить подвиг и собрать Тасю вовремя, — засмеялась Вика, даже не замечая, что подруга откровенно язвит, и едва ли не прыгая от счастья, ведь обычно Лиза вовсе избегала её. — Лиз, у нас там с Максом свадьба скоро, вы с Андреем придёте? Вы когда-нибудь пробовали заставить дружить маленьких детей? Не пробуйте — не выйдет. Они либо дружат, либо нет. У взрослых всё в разы сложнее: даже если от дружбы или любви почти ничего не осталось, они продолжают беречь обрывки воспоминаний вместо того, чтобы выбросить мусор и начать новую жизнь. Так и Вика упорно не желала замечать, что Лизе уже давно не нужна эта дружба, и она бы многое отдала, чтобы её никогда не видеть. Но нет, она зачем-то зовёт её на свадьбу. Зачем? Посмеяться? Вопрос прозвучал, словно выстрел. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, и лишь одному Богу известно, что творилось сейчас в душе у них обеих. Во взгляде Лизы с лёгкостью можно было прочитать ненависть, и даже не к Вике, а скорее к самой себе. Она ненавидела себя за то, что так и не смогла противостоять некогда лучшей подруге, ведь для неё до сих пор остаётся загадкой, как Вика заполучила Максима. Во взгляде Вики же читалось явное превосходство: так смотрит победитель на поверженного, и, скорее всего, она ожидала отказа, но Лиза не склонила головы, гордо ответив: — Конечно, мы придём. Мы же со школы вместе, — договорить Лиза не успела, ибо Тася была бы не Тасей, если бы не вклинилась в разговор. — А мы с Викой поедем к Лёше! — выпалила девочка: её переполняли эмоции, и она не могла держать их в себе: ей хотелось поделиться ими со всем миром. — Круто! — в той же манере выкрикнула Елизавета, с радостью заметив, как при этом исказилось лицо Кузнецовой в кривой и недоброй улыбке. Девушка явно не хотела озвучивать подруге эту информацию. Через минуту девочки, весело что-то обсуждая, убежали в класс, а бывшие одноклассницы, смерив друг друга взглядами, разошлись в разные стороны. Делить им уже нечего, дружить — незачем.***
«Лёша, значит», — блондинка возвращалась к машине в приподнятом настроении, уже предвкушая, какой скандал устроит Макс: на свадьбу, возможно, и идти не придётся, ибо теперь она может и не состояться. — Ты чего так загадочно улыбаешься? — поинтересовался Андрей, открывая жене дверь. — Да Вика нас на свадьбу пригласила, — она потянула на себя ремень безопасности. — Я сказала, что мы придём. — И ты поэтому такая радостная? — Авдеев даже не поверил, что перед ним именно жена. А учитывая, что его сестра и мать — клоны немецкой девочки, он уже давно привык к невероятному, и становилось совсем несмешно: может, её подменили? — Нет, не поэтому, — Лиза засмеялась, увидев растерянный взгляд мужа. — Поехали, опоздаем!***
В отличие от жены Андрея, которая после такого известия воспрянула духом, получив заряд бодрости на весь день, Вика впала в уныние. Девушка уже доехала до своего института, но никак не могла выйти из машины. Она сидела, словно каменная, намертво вцепившись в руль, и смотрела в одну точку. Ей было страшно даже представить, что может устроить Макс, узнав о её намерении навестить Лёшу в колонии, ведь Морозов по натуре своей собственник и ревнивец, и мирно решить этот вопрос ей точно не удастся. Максим, как маленький ребёнок, закатит истерику, а его мама обязательно поддержит сына: с того момента, как Вика стала его невестой, Мария не упускала момента, чтобы вскользь намекнуть ей, что она занимает чужое место. Женщина до сих пор желала видеть рядом с Морозовым Лизу, хоть и умело скрывала это из уважения к выбору сына. — Да уж, весёлый меня ждёт вечерок, — удручённо произнесла Виктория. — Но делать нечего — обещание нужно выполнять, иначе Тася обидится до конца жизни. Вика неохотно вышла из авто и побрела на занятия, переполненная самых разных мыслей и чувств: впереди её ждал очень тяжёлый день. А ведь утро казалось совершенно обычным…