А что если?

      Вечер медленно опутывал улицы города, заставляя позёвывать случайных прохожих, а дома зажигаться уютными огнями. Тёплый осенний ветер трепал волосы девушки, которая уже третий или четвертый час гуляла по постепенно опустошающимся улочкам. Пока она бесцельно бродила по городу, небо затянуло тяжёлыми, свинцовыми тучами. Усако молча и грустно шаркала ногами по мостовой, на которую начали методично падать крупные дождевые капли, оставлявшие тёмные круги, разбиваясь об асфальт. Нет, она не искала своих друзей и не рассматривала город, Усаги просто убивала время. Горечь обиды от подруг еще ядовито жужжала где-то в области сердца, периодически сжимая его своими щупальцами и коля иглами. Мамору? Нет, он не виноват в происходящем, если, конечно, он не является частью этой глупой шутки. «Куда идти? К родителям? Пожалуй, нет. Начнутся бесконечные расспросы матери о том, что произошло. Горячий чай со сладкими булочками, слова „Ну будет тебе милая…“ Нет! Не хочу. Что вообще я скажу ей? Мама, Луна со мной больше не разговаривает и остальные ей в этом подыгрывают! Хм… Нет! Не хочу в больничку.» Мысль про психушку на миг вернула былую улыбку, но память тут же жестоко стерла ее с лица, размазав по лицу мокрые капли произошедшего. «Раньше я бы пошла к подругам. Мы бы хохотали до упаду, вспоминая всех врагов и новых друзей, но сейчас…» Усако глубоко и шумно выдохнула перекрикивая, нарастающий шум дождя. «Домой? Нет… Непременно придётся вытерпеть на себе осуждающий и непонимающий взгляд любимого и язвительный, читающийся только в глазах, кошачий хохот.» Эта мысль заставила девушку остановиться. «А могут ли кошки смеяться? Если да, то какой у них смех?»       Бани стояла под нечастым дождем, подняв лицо каплям и закрыв глаза. Тучи продолжали лить огромные тёплые слезы на город и его жителей. Дождинки упруго отскакивали от юной кожи девушки, а студенческая форма покорно впитывала, попадающую на неё дождевую воду. Волосы медленно намокали, противно прилипая к лицу при малейшем дуновении ветра. Косметика потекла ровно настолько, чтобы скрыть от прохожих случайные слёзы под видом промокшей под внезапным дождём девушки. Единственное, что могло её выдать это глаза, полные грусти и печали глаза, но они сейчас были закрыты и их едва целовал осенний дождь.       И тут Усаги принимает совершенно неожиданное для неё решение, резко распахивая глаза, будто просыпаясь ещё раз от гудящего будильника. Бани находит переданный ей сегодня лист с адресом от новой знакомой. Девушка смотрела на визитку словно на приглашение, приглашение зайти именно сегодня и именно сейчас.       Звонок высоко пропел свою мелодию, напомнившую Усаги о Новом Годе. Дверь дружелюбно распахнулась, на пороге стояла новая знакомая. Шиори была в высоких, пушистых, белых носках, спортивных шортах цвета разлитых чернил и широкой белой футболке с огромным числом 10 на груди. Волосы были завязаны лентами в два небольших хвостика, а ярко зелёные глаза пытливо рассматривали промокшую гостью. — Привет, — опустив взгляд, и сцепив руки стыдливо произнесла покрасневшая Бани. — Приветик, — едва наклонив голову набок ответила новая знакомая.       Девушка пытливо впилась глазами в Усаго, осмотрев и оценив мокрый и, наверняка, не очень приятный костюм. Ши постаралась скрыть удивление, натянув гостеприимную улыбку, открыла дверь шире, отходя от неё и предлагая тем самым войти промокшей гостье.       Как только за Цунино одобрительно щёлкнул дверной замок она облегченно выдохнула. Шиори снова осмотрела гостью, с которой грустными каплями стекал осенний дождь. Усако же так и стояла в коридоре опустив взгляд. Сейчас она ожидала услышать, что уже поздно, или что она не вовремя. Новая знакомая лишь развернула голову в сторону комнаты и прокричала: — Лекс, поставь чайник! — Ага, — из комнаты донёсся приятный и немного шершавый мужской голос, а потом шаркающие и приближающиеся к девушкам шаги. — Проходи. Я тебе сейчас сухую одежду принесу, — щёлкая выключателем ванной комнаты, сказала девушка, развернувшись бесшумно на пятках, скрылась в комнате.       Робкое постукивание вырвало Цукино из ее непонятных мыслей. Из приоткрывшейся двери торчала рука, сжимающая полотенце и одежду. Усако взяла вещи и отвернулась к зеркалу, впившись в свое отражение. — Если тебе нужно, прими душ, — голос Ши мелодично переливался своим спокойствием.       Девушка спешно умылась и переоделась, выйдя из ванной, она столкнулась, судя по всему, с тем самым Лексом. Высокий молодой парень с белыми волосами уставился на неё. И снова Цукино пробила резкая дрожь. Он смотрел на неё такими же зелёными и живыми глазами. И опять этот цвет гипнотизировал её. Набравшись сил, она оторвала взгляд от юноши, бегло обежав его взглядом. Он стоял в тёмно-синих брюках и белой рубашке, с чернильного цвета полосой вдоль пуговиц. Рукава были закатаны до локтя, частично оголяя надпись на руке.       Белоснежные и тёмные оттенки в одежде, одинаковые, словно принадлежащие одному человеку полные жизни и силы глаза. Они словно дополняли друг друга. Они словно единое целое. Инь и Янь.       Молодой человек в приветствии протянул руку. — Лександр, — улыбнувшись произнёс он. — Но лучше Лекс. — Усаги Цукино, — она сжала руку парня и почувствовала необычайный холод. — Добрый вечер и доброй ночи, — сообщил он, здороваясь и сразу прощаясь. Схватил зонтик и вышел.       Шиори стояла, оперевшись спиной на дверной косяк и смотрела на Бани. Девушку снова пробил озноб стыда. — Чай или кофе? — отталкиваясь спросила хозяйка, беря Усако за руку и ведя на кухню. — Чай. А он твой брат? — Длинноволосая поймала себя на мысли, что не в первый раз задаёт вопрос невпопад, встретившись взглядом с Ши, которая немного поникла и заметно погрустнела. — Ой, прости, наверное … Шиори ее прервала ответом. — Отчасти и брат, — заключила она. Рука с чашкой дрогнула. Девушка тихо поставила на стол ее и продолжила, отвернувшись в сторону окна. — Мои родители погибли вместе с братом в автокатастрофе, когда мне было тринадцать. — Ши резко взяла кофе со стола и нервно отхлебнула. — В мой день рождения. — Прости, — сконфуженно сказала Бани, предельно сжимая свою чашку настолько сильно, что фарфор казалось сейчас треснет. — Единственное, что мне осталось от них это подарок, — она оттянула ворот футболки, оголив четырехлистный клевер на золотой цепочке. — Ши взглянула на подвеску и провела по ней большим пальцем.       Каждый листок был обрамлен тонкой золотой линией. Каждый листик был своего цвета и фактуры. Белый был матовым и гладким, зеленый был переливался своими оттенками, песочный — шершавый и многослойный, а коричневый, напоминал шоколад. — А на оборотной стороне гравировка: «Он будет защищать тебя и приносить удачу» — девушка едва заметно улыбнулась.       На кухне воцарилась мертвая тишина, напряжения не было, лишь сожаление и тоска витали в воздухе. — Пока я спала, дома начался пожар, — неожиданно продолжила Ши. Я очнулась в больнице, где мне и сообщили про родных, протянув их документы и подарочную коробку. — Она снова нервно хлебнула горячий напиток, словно искала в нем спасенья от этих воспоминаний.       Каждое слово было чеканно и твердо. — Я их не помню. А заглядывать не хочу в паспорта. Я боюсь. — девушка отвернулась от Усако, смахивая слезу. Семья Лекса удочерила меня, и он стал для меня тем братом, которого однажды забрали… — Яя… Прости, я не знала… — Усаги не могла решить, что нужно сделать, она лишь крутила в руках чашку, разглядывая на ней причудливую и милую мордашку кота, боясь поднять глаза и увидеть разочарование и обиду. — Всё в порядке. — Шиори уже повернулась, глаза блестели от слёз, но всё также были чисты и полны надежд. — Я… я… — Бани снова теряла слова и сбивчиво собирала мысли. — Знаешь, — протянула Ши, — не хочешь не рассказывай. — Улыбка пролила такое долгожданное спокойствие на сердце круглолицей.       Да и не знала она, что рассказать, точнее, как это рассказать. — Если тебе нужно будет позвонить, телефон в комнате, а так, оставайся. Бани удивлённо округлила глаза и неожиданно начала. — Мои подруги… они, — слезы сдавили горло, понижая голос. Я… я же не сумасшедшая, верно? — голос Цукино перешел на крик, а руки непослушно ударили по столу, напугав саму Бани. — Ну с шизой это к Лексу, это он мне сегодня рассказывал, что на улице с ним разговаривал белый кот. — Ши бегло улыбнулась.