Обещание

Порошок, который дал Оин, подарил девушке немного сил, и она могла идти. Но скорость отряда была ужасающе медленной. Торин чуть ли не скрежетал зубами, еле сдерживая себя от порывов дернуть руку Марии посильнее. Они шли вместе, было ощущение, что он хотел контролировать ее постоянно. После всех этих дней грубости и презрения девушка все еще не могла поверить в происходящее. Хотя грубость то не особо исчезла, но девушка, как и раньше, не особо на нее реагировала. Правда надо признать, что ей не хватало молчаливой (а иногда и не очень) поддержки принцев, Двалина и Бильбо, когда Торин в очередной раз упрекал ее в чем-то. Вышеупомянутые, к слову, сильно довольными не выглядели тем, что их подопечную забрали. Да и остальные гномы в отряде, похоже не были рады образовавшемуся тандему. Многие смотрели неодобрительно, но Марии было все равно – она растворялась в своем короле. Ну и старалась не останавливаться так часто. Горы в этот день они не покинули. В обеденный перерыв Мария легла у костра, ветки на который они собрали с редко встречающихся кривеньких деревьев, мужественно пробившихся сквозь расщелины, и просто заснула – ей нужны были силы. Впервые она не почувствовала жесткие камни под спиной – слишком сильна была усталость. Торин же как всегда поразил контрастом поведения – заботливо прикрыв девушку своими мехами, он находился рядом с ней весь привал, стирая пот со лба от вновь поднявшейся температуры, однако, как только скомандовал выдвигаться, довольно грубо разбудил Марию и, высказав ей в очередной раз недовольство болезнью, толкнул девушку в руки Фили, процедив что ему надоело ее тащить на себе. В принципе, недовольных этим решением не было и до самой ночи они плелись по скалам. С принцами и Двалином, который с болью на сердце смотрел на еле переставляющую ноги девушку, Марии было гораздо легче, когда она начинала сильно отставать от темпа, сильное плечо Двалина становилось ей опорой, а уверенная рука Фили на талии давали необъяснимое тепло и поддержку. Иногда на них смотрел Торин, и в его взгляде девушка читала укор и обвинение. Но она не понимала абсолютно, чем это вызвано – осознание того, насколько силен у Торина инстинкт собственника, усиленный тем более его отчаянной борьбой с самим собой, не могло к ней прийти. Им повезло, что после вчерашней бури погода радовала ярким солнцем – если бы Мария перемерзла еще раз, последствия могли быть такие, что отряд задержался бы здесь на долго. А прогрессировавшее воспаление губительно отразилось бы на ее слабом здоровье. На следующий день скалы обязательно должны были закончиться, но эту ночь предстояло провести в пещере. Благо, материала на костер хватало, воды они тоже в бьющих из скал источниках набрали, и Оин планировал хорошо заняться девушкой, которая, впрочем, хотела лишь одного – спать. - Всем готовить ночлег! Бифур, ужин на тебе! Оин, займешься Марией – чтобы завтра она стояла на ногах! – Торин, стоящий у чернеющего входа, отдавал команды. – В дежурстве Фили первый, потом его сменит Бофур, будьте внимательны, при любом шорохе будите остальных! Я чую, что зря мы остались в этом проклятом ущелье на еще одну ночь… Мария виновато на него посмотрела. Но его глаза устремились на горизонт, из гор им предстояло вылезти еще не скоро, но по крайней мере, они пойдут по лесу, покрывающему склоны ниже. Почему-то королю было не спокойно при мысли о сегодняшней ночи. Они так задержались! Его кулаки непроизвольно сжались, как вдруг с удивлением он ощутил легкое прикосновение к напряженным пальцам. Ему казалось, что его кожа уже настолько огрубела, что не чувствует подобных касаний, но от этого как будто волна тепла прокатилась по всему телу и раздражение внезапно прошло, показавшись глупым и непонятным. Он не оглядывался, спиной ощущая девушку за собой. Отряд зашел в пещеры, только они вдвоем остались стоять на карнизе, освещенные лучами закатного солнца. Она несмело подошла ближе, и обняла своего короля со спины. Торин задержал дыхание. Он чувствовал себя таким незащищенным перед ней, что хотелось оттолкнуть, наорать, лишь бы избавиться от этой уязвимости. - Прости, я не должна была… – Девушка почувствовала напрягшуюся спину и сразу отпрянула, устало прислоняясь к скале. Гном обернулся, полшага ему хватило, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние. Он уперся руками в камни по обеим сторонам от головы девушки, между их лицами было невыносимо маленькое расстояние. Это была пытка для обоих – для нее, познавшей пылкость его поцелуев, и для него, пылкость которого зажглась так сильно впервые. - Что ты сделала со мной? Как ты можешь рождать такую битву во мне? В тебе же нет ничего, ты просто… человек. В тебе столько качеств, которые я презираю… – Торин горячо шептал, между слов легко прижимаясь губами к лицу Марии. Она ощущала его жесткие губы на щеках, на кончике носа, на закрытых глазах. - Как ты можешь быть такой противоречивой? – гном наконец-то остановил свои жгучие поцелуи, немного отстраняясь. Девушка открыла глаза и рассмеялась. Смех был хриплый – она не дышала до этого. - Мне кажется из нас двоих это тебе имя – противоречие. – Она с улыбкой положила свою ладонь на его лицо, едва касаясь. Потом ее лицо стало серьезным. – Почему ты так борешься? Против чего? Все будет так, как ты захочешь… - Но я не знаю, чего хочу. - А я думаю, знаешь… Но не хочешь желать того, чего желаешь. Торин, я… - девушка внезапно закашлялась, гном устало отошел, позволяя девушке прийти в себя. Она устало опустилась на камни, облокотившись на скалу, сил все же не было. Мария не понимала, как гномы выдерживают такие условия – неужели они не чувствуют острые грани шероховатостей камней, норовящие впиться в кожу, неудобные рельефы под ногами через даже очень толстые подошвы сапог, мешающие идти… Они действительно сделаны из камня. - Знаешь, когда я была маленькая, мама рассказывала мне, что в Рохане есть женщины, которые называют себя походными женами. Когда неженатые войны отправляются куда-то, они берут с собой подруг, девушек, которые будут им готовить, помогать, переживать во время стычек, любить… Нередко случалось такое, что мужчины оставались с ними и будучи в городе, но все же большая часть расставались с их попутчицами – слишком разная жизнь, разные потребности. Я не обладаю большинством навыков походной жены, я не выносливая, не умею готовить, лечить, тем более не могу за себя постоять… Но в остальном ты можешь быть уверен – как только вы займете Эребор, я уйду. И тебе не надо бороться сейчас. Ты можешь отпустить себя, чтобы тебе было удобно в этом походе, а потом все закончится – меня не будет, и тебе не надо будет терзаться никакими сомнениями. Ты станешь самым великим королем в истории гномьего народа, и мне не будет места в твоей жизни, в твоих мыслях. Ты снова будешь восхищаться другими девушками, не такими, как я, сильными и пламенными, и все вернется на круги своя. Мария говорила вдохновенно, она верила в это. Лишь об одном она умолчала – ее план при уходе из дома ограничивался тем, что она кинется под удар, дабы спасти его от смерти. Так что она планировала не просто уйти, а умереть. Странная решительность для ее характера. Торин же… его не отпускало ощущение неправильности того что она говорит, но она была права – он вернет Эребор и выкинет ее из своей жизни. Так почему бы не пойти сейчас на поводу у своих желаний, пусть и таких странных?... Он перестанет думать об их неправильности и просто скажет, что эта женщина его. В первую очередь себе. - Не сиди на холодных камнях! – Торин подошел к девушке и рывков поднял. - Но у меня нет сил стоять... – Девушка и в правду кулем висела в руках короля. Когда сильно уставший даешь себе слабину, потом невероятно сложно заставить себя шевелиться. - Пойдем. – Он легко подхватил девушку на руки, отчего она ойкнула, и они вошли в пещеру. Там уже кипела работа по подготовке ночлега и ужина. Однако, Торин заметил то как дернулись друг от друга Кили с Фили, а край глаза уловил раздраженные движения Двалина. Отметив в голове поговорить потом со своим другом, он наконец поручил девушку Оину, уже помешивающему в котелке какое-то варево из трав. - Сможешь ее поставить на ноги до завтра? – Он посадил Марию на расстеленный плащ. - Я не волшебник, Торин. Сделаю все, что смогу. Иди. - Если понадобиться помощь, растереть там, или раздеть, ты знаешь… - Да, Торин, мы уже все всё поняли, никто к ней лишний раз не притронется. – Он тяжело вздохнул, поворачиваясь к девушке. Торин хотел что-то сказать, но передумал и отошел. - Оин, скажи пожалуйста, отряду не нравится, что Торин… проявляет ко мне внимание? – Девушка ощутила неуверенность целителя. - Ты это так называешь? Гномы проявляют знаки внимания по-другому… Торин же прямо заявляет, что ты его. Но… он идет против всех традиций, условий, против своего слова, против своей крови. Для гномов это очень важно. Не подумай, что кто-то плохо к тебе относится, плохо скорее смотрят на Торина. Несмотря на то, что он наш король, гномы не привыкли скрывать эмоции. Ему никогда не скажут ничего против по праву положения, но мы не можем не испытывать некоторых эмоций. Ты молода и влюблена, но он взрослый гном, который должен себя контролировать, а не показывать всем, что хочет связать с тобой жизнь – ему никто не позволит этого, когда мы отвоюем Эребор. В первую очередь он сам себе не позволит. Это противоестественно для гномов – связь с людьми. И в итоге и тебе, и ему будет плохо, когда сам Махал заставит вас разойтись. Тебе уже сейчас больно. Мария потрясенно слушала, ее глаза были удивленно распахнуты и наполнились слезами. Торин изредка поглядывал в их угол, но не видел заблестевших на ресницах капелек, а так как Оин говорил очень тихо, то и слышать не мог. Иначе бы он не позволил целителю произнести его слова. - Почему вы все так любите думать наперед? Я могу успокоить тебя, Оин, мы говорили с Торином – когда ваше королевство будет отвоевано, я уйду, исчезну из его и вашей жизни. Это было мое решение, которое поддержано им, разумеется. Целитель грустно улыбнулся. - Ты не знаешь гномов, Мария. Все не так просто. Девушка пожала плечами. Для нее не существовало сложности кроме той, чтобы быть Торину хорошей спутницей то время которое им отпущено. - Ну что, девочка, будем лечиться? – Оин приложил жесткую ладонь ко лбу, вытер мокрые щеки. – Ооо, да у тебя снова температура поднимается. Лучшим лекарством для тебя будет сон, но мы ему еще поможем травками. Однако тебе обязательно надо поесть хорошо – ты не обедала. Как по заказу, у девушки забурчал живот. Целитель улыбнулся. - Исхудаешь тут с нами, вон уже одежда посвободнее стала. Мария хрипло рассмеялась. - Ну, мне на пользу только. Дома мое пристрастие к сладостям вон какую пышку сделали, папа постоянно шутил, что будущий муж свадебную традицию не сможет исполнить – перенести через порог дома. Гном удивленно округлил глаза. - В который раз поражаюсь человеческим вкусам. По гномьим меркам ты очень стройная. А то что это за девушка, в которой одни кости. Девушки мягкие должны быть, аппетитные. – Мария покраснела. Подошедший Фили засмеялся. - Что смущаешь нашу больную? Оин у нас по молодости тем еще ухажером был, многие гномки на него засматривались, и он не отворачивался. – Принц присел перед девушкой, заглядывая в глаза. Легкая краснота выдавала высохшие слезы, но Фили обладал редким для гномов тактом, чтобы не спрашивать об этом. – Как ты себя чувствуешь? Девушка отчего-то смутилась – взгляд серых глаз был такой незамутненный, он нес успокоение и нежность. Фили взял руки девушки в свои, ее маленькие ладошки полностью скрылись в его больших и мозолистых. Мария внезапно подумала о том, что их руки удивительно похожи – принца и короля. - Да не так плохо, как могло быть, но сил совсем нет. – Она почему-то несмело улыбнулась, хотя мгновением раньше они все вместе веселились словам Фили о сердцееде Оине. – Сейчас вот покушаю, и спать сразу лягу. Знаете, так скучаю по шоколаду. – Она рассмеялась. – А какие моя няня мне пирожки с вишней делала. Фили по-доброму усмехнулся. - Я в детстве любил с кухни выпечку таскать. Для себя и для Кили. Весело было… Ладно, лечитесь тут, не буду отвлекать. Он поднялся и поцеловал девушку в макушку. - Тебя явно надо переплести. Даже гномьи плетения так долго не живут. И еще, ты очень, очень красивая. А когда отвоюем Эребор, откормим тебя пирожками с вишней! – Он рассмеялся и ушел. Девушка тоже улыбнулась, глядя вслед. Фили такой хороший, и появляется всегда в тот момент, когда ей нужна поддержка… Ее мысли прервал громовой голос короля – слыша знакомый тембр она всегда отвлекалась на него. - Фили, иди сюда, пойдем посмотрим, что за пещерой делается! – Торин сказал это, выходя за порог, кулаки его были снова сжаты, он сдерживал напряжение. Мария перевела взгляд на Оина – тот внимательно и серьезно на нее смотрел. - Ты посеешь раздор в нашем отряде. Лучше бы тебя не было… Извини, Мария. Я знаю, ты хорошая и не хочешь ничего плохого, но Гэндальф совершил серьезную ошибку, приведя тебя сюда. Ладно, держи. Выпей весь отвар до ужина. А я буду раскладываться на ночь. Слова целителя задели девушку, но не слишком – она была готова к тому, что гномы не примут ее, еще когда думала о предстоящем походе. И то, что с самого начала у нее появились верные защитники, и никто из отряда, за исключением предводителя, не был настроен враждебно, ее удивляло очень сильно. А тут вот как все поменялось – предводитель ее принял, а отношение почти всего отряда перевернулось. Даже Кили смотрит уже не так как раньше, теперь он насторожен и слегка недоверчив. Но Марии было радостно, что несмотря на все, такой хороший друг как Фили у нее остался. Да и Двалин продолжает покровительствовать. Ну а Бильбо… все такой же Бильбо, но он и не гном. Отвар оказался с горчинкой, и очень горячий, что благотворно подействовало на больное горло девушки. Она чувствовала, что горит снаружи, но внутри ее морозила и волна благодатного жара от напитка влияла очень хорошо. Она вспомнила о словах Фили и решила переплестись – гнездо на голове ощущалось хорошо. Руки брезгливо отдернулись от грязных прядей – два дня без возможности ополоснуть пот и пыль не лучшим образом сказывались на девушке. Гномы то разумеется, тоже чистотой не блистали, в еще большей степени чем Мария, да и воздух не озонировали, но в данный момент данный факт девушку утешить не мог. Тем не менее, что-то делать с волосами надо было, и она принялась разбирать сложную прическу. Как она уже поняла, у гномов было особое отношение к волосам, поэтому радовалась, что у нее есть такой козырь в общении с ними. Несмотря на ее опасения, разбиралась прическа легко – видимо, очередные хитрости подгорного народа. Она оставила нетронутой только одну тоненькую косичку – тоже порядком растрепанную, которая выбивалась из общей схемы и казалась просто украшением. Но почему-то руки сами обошли ее, распуская оставшиеся узлы. Гребень легко скользил по каштановым прядям. Марии нравилось ощущать расплетенную шевелюру, свободным плащом укутывающую ее плечи и спину. Дома она редко заплеталась, только убирала на эльфийский манер пряди от висков – ее научила мать, на которую она походила почти всем. - Привет, Мария. Последние два дня мы почти не разговаривали, я за тебя переживал. – Бильбо присел рядом, следя за движениями деревянных зубцов. – За тебя очень все испугались. Но ты выглядишь счастливой. Девушка улыбалась, она была рада, что Бильбо к ней подошел – он единственный не гном в отряде, а значит был избавлен от некоторых особенностей характера и восприятия мира, уже немного утомившие Марию. Как бы она хорошо к ним всем не относилась, одного даже любила, она устала от вспыльчивости, излишней жесткости и сухости. Она боялась им жаловаться на какие-то мелочи, не могла поплакать, хотя так хотелось. И от усталости, и от холода, и просто от меланхоличного настроения. Она знала, что любые проявления слабости гномы не поймут – ведь они просто не умеют быть такими, как она, не могут. Она слабый человек, слабая девушка… Хотя, наверное, гномки другие. - Да Бильбо, ты ведь понимаешь, почему. Но я так устала… И очень скучаю по дому. Ведь я туда уже не вернусь. Хоббит не стал ничего говорить на последнюю фразу, лишь положил руку на плечо, поддерживая. - Я тоже скучаю. По Ширу, по комфорту. Но в то же время понимаю, что мне начинает это нравится. Приключения, поход. Но конечно, это не для тебя. Наверное, тебя учили вышивать и петь, и никогда не предполагали, что ты окажешься в таких условиях. Девушка согласно кивнула. - Ну, вышивать нет, но в идее ты прав, конечно – я получила хорошее образование, много читала, меня учили всему, чему положено благородной девушке. Петь, немного танцевать, играть на клавире. Мне нравится музыка. Я люблю рисовать, тратила на это много времени… Бильбо слушал очень внимательно. - Но как получилось, что ты жила в Бри? Ведь это совсем небольшой городок, я не думал, что там могу жить такие семьи как твоя. - И не живут, только моя. И то, наш постоянный особняк стоит в нескольких лигах от Бри, но иногда, довольно нередко, мы с мамой приезжали в наш городской дом, когда отец покидал нас на пару недель. Очень давно родители жили в Гондоре… Когда мне было два года, мы покинули великое королевство, и уехали. Я не знаю, почему, мне об этом никогда не рассказывали. Но у отца внушительное состояние, что позволило нам устроиться так, как жили до этого. У нас большой дом из светлого дерева, я его очень люблю. Просторные комнаты, терраса, небольшой уютный сад, которым, кстати, занимался нанятый хоббит. – На этих словах глаза Бильбо округлились. В голове мелькнула какая-то очень важная мысль, но он упустил ее. – Библиотека – любимое место моего учителя. Он приехал с нами, вместе с няней, несколькими служанками и поваром. У меня было прекрасное детство… Тут их разговор прервал призыв Бифура на ужин. - Я тебе потом дорасскажу. Прости, очень голодна и при этом глаза слипаются. – Девушка виновата улыбнулась. - Да, конечно, конечно. – Бильбо ободряюще сжал руку девушки и встал. К Марии же подошел как раз только что появившийся Фили, останавливая ее порыв подняться. - Сиди, тебе все принесут. Позволишь? – Он протянул руку, указывая взглядом на гребень в руках девушки. Та отдала, удивленная его странной решительностью и желанием помочь ей расчесаться, но покорно отдала деревянный предмет. - Фили, все в порядке? – Она наклонила голову к плечу, заглядывая в серые глаза. В них ей почудилась какая-то угроза. Не на нее, нет, просто абстрактная угроза, граничащая с отчаянием. Но ей не дали услышать его ответ. - Фили, нет! Я не позволяю! – Торин стремительными шагами подошел к племяннику и схватил его за локоть. - Я не спрашиваю у тебя позволения! Я имею на это право, и ты не можешь мне запретить. Они смотрели друг на друга в упор, а Мария… боялась. Она не понимала, что происходит. - Что случилось? – Ее тихий шепот отрезвил обоих. - Ты прав, я не могу тебе запретить. Извини. – Торин не смотрел на нее, и отвечал Фили, но мягкость голоса девушки пробилась через его ярость, и он, даже удивленный своей вспышкой, отошел. Двалин приблизился к девушке с тарелкой и хлебом для нее, а Фили, молча и спокойно стал расчёсывать ее волосы. - Не переживай, малышка, мужчины разбираются со своими вопросами сами. Держи, тебе надо восполнить силы. - Но ведь эти вопросы связаны со мной. – Она была грустна, но покорно взялась за еду. Голод нахлынул, и она стала жадно пихать в рот ложку за ложкой. Гном сочувственно на нее посмотрел, но ничего не сказал. Фили тем временем, не без огорчения проведя последний раз по волосам, отделил тонкую прядь и быстро сплел пятипрядную косичку. Затем, как велит традиция, которой пренебрег Торин, спрятав свой знак, обернул ее ободком вокруг головы и закрепил маленькой шпилькой, быстро скрученной из куска проволоки. Теперь она была видна всем. - Прости, Мария, мы напугали тебя. Я не хотел. – Тень из его глаз ушла, он сел рядом, принимая из рук подошедшего Кили свою порцию. – Не грусти, мне очень хочется видеть у тебя на лице только улыбку. Все хорошо, и со мной, и с Торином. Девушка, уже спокойно дожевывая кусок хлеба, улыбнулась. Если Фили говорит, что все хорошо, она не будет переживать – ему она верила безоговорочно. После еды на нее накатило оцепенение, сильнее ощутилась усталость. - Я думала, ты хочешь меня заплести. - Девушка перекинула на спину всю массу волос. - Тебя заплетет Торин. Я не могу. Да и потом, мне так нравится смотреть на твои распущенные пряди – это настоящее сокровище. Девушка покраснела. Комплименты смущали ее. - Правда, у гномов считается неприличным для девушек ходить простоволосой. – Двалин ворчливо сделал замечание девушке. – Ты, конечно, не гномка, но я бы посоветовал соблюдать приличия в нашем отряде. Подвяжи хотя бы чем-нибудь, пока Торин не займется. У девушки на мгновение возникло ощущение, что она говорит с отцом, те же интонации сквозили в его голосе, и это заставило ее улыбнуться. - Конечно, Двалин. Спасибо, что объяснил. Она завязала длинный хвост в узел. Так интересно было узнавать про чужие традиции. Двалин притянул голову Марии к своему плечу, заметив, что спина уже плохо ее держит. Девушка хотела спросить еще что-нибудь, но тут широко зевнула. На нее как-то сразу накатила вернувшаяся сонливость и осознание что глаза слипаются. Двалин понял, что разговоры ей больше не по силам: - Ложись, малышка, завтра у тебя будет трудный день. – Фили помог поменять положение, а Двалин подложил ей под голову какой-то сверток. Все ее тело казалось ей ватным, и, почувствовав, как ее накрывают теплым плащом, она моментально провалилась в сон. Она не видела, как закончился ужин, как Фили сел на пороге, готовясь сторожить их сон, как гномы разбрелись по своим местам. И как один конкретный гном, с сожалением посмотрев на племянника, устроился рядом с ней, обнимая и прижимая к себе сильными теплыми руками. И уж тем более она не слышала разговора Бофура и Бильбо во второй половине ночи о том, что хоббит хочет уйти - она бы удивилась этому после его слов о полюбившихся приключениях. Но ее моментально выдернули из сна сильные руки, трясущие за плечи, и она увидела пронзительные синие глаза перед тем как пол пещеры раскололся надвое, и они с криками полетели в пропасть.