И пребудете на земле (Изгнанники и скитальцы)

Well, some people tell em that the worried blues ain't bad. Worst old feelin I most ever had. Some people tell me that these old worried, old blues ain't bad. It´s the worst old feelin, I most ever had (Robert Johnson)

Это не первый раз, когда они не вместе. Но разбитое сердце – это не та вещь, с которой тебя примиряет жизнь, и которая с каждым разом переносится все легче и легче. Это всегда как ебаный первый раз. Всегда немного хуже и больней, чем перед этим. Они братья и еще много кем являются друг для друга, поэтому тоскуют, будто лишились половины себя. Два года врозь, ни одного звонка, ни письма, ни какого-либо признака жизни, но оба четко знают, что второй жив. Они чувствуют фантомные боли там, где раньше было то, что называлось Сэмом. То, что звалось Дином. У них бывают плохие дни, а бывают в самом деле ужасные. И совсем мало дней, когда относительно хорошо. Дин спасает близнецов в Таллахасси, преследует вендиго где-то в Аппалачах, частенько жжет что-то на кладбищах и чувствует умиротворение, пока горят останки и соль. Однажды он навещает Бобби по поводу работы, но заканчивает тем, что остается с ночевкой, чтобы помочь отремонтировать его раздолбаный DeSoto. Дин мог бы быть механиком, если бы не был заточен на убийство нежити, это единственное, что еще ему дает ощущение собственной значимости. Он мог бы быть пожарным. Мог бы быть бандитом и планировать нападения на поезда. Он мог бы. Бобби спрашивает про Сэма, но не очень настойчиво, потому что Бобби – кто угодно, но только не идиот. Они пьют пиво и поминают Джона. - Эй, я никогда у тебя не спрашивал, но как получилось так, что ты дал Сэму бутылку святой воды? - Ты издеваешься, сынок? У меня во всех бутылках святая вода. Даже в собачьей миске. Дину нравится тусоваться с Бобби. Он мало говорит, но когда заводится, рассказывает много историй о Джоне, включая правдивую историю о том, почему они рассорились, и Бобби пришлось прибегнуть к сорок пятому калибру, чтобы выгнать отца из гаража. У Дина не часто выдаются хорошие дни, и этот - один из лучших. Не то чтобы он в такие дни совсем переставал чувствовать отсутствие Сэма, но боль утихала, становясь не такой болезненно острой. Переставала звучать кровавым криком, изводящим его в ужасные дни. Он постоянно думает о Сэме, и это так же естественно, как думать о том, каким будет твой следующий шаг. Дин делает это инстинктивно, на автомате. Часть его мозга постоянно находится в другом штате. Но Дин никогда, никогда не называет брата по имени, даже про себя, и никогда не охотится в Калифорнии. Калифорния – это территория Сэма. Место для работы, учебы и процветания. Два года постоянной работы и утомительной учебы на факультете, со стипендией, которую Сэм потерял два года назад и восстановил сейчас, задаваясь вопросом, почему некоторые ненужные вещи даются совсем без труда, в то время как другие, необходимые, вообще не даются. Он ходит в офис каждый день, и иногда его передергивает от ощущения, что он живет, заточенный в своей собственной жизни. Однажды, шестнадцать часов подряд Сэм проводит, сравнивая гражданские законы о наследовании в Америке и Канаде. Иногда его просто душит скука, и он чувствует необходимость постоянно чем-то себя занимать. Обычно он даже по субботам работает, а если ему выпадает свободное воскресенье, то посвящает утро чтению прессы. Больше всего времени он проводит на страницах с происшествиями. Когда попадается что-то вроде «Таинственное исчезновение близнецов в Таллахасси», Сэму сразу же представляется черная Шевроле Импала, мчащаяся по направлению к Флориде. Если в выпуске «News of The World», который он стыдится покупать, пишут нечто вроде «по следам каннибала из Альбукерке», на воображаемой карте в голове Сэма тут же прочерчивается маршрут, и он мысленно перемещается между штатами, останавливается в дешевых мотелях, спорит, кто и какой канал будет смотреть. На самом деле Сэм нихрена не знает, где Дин и что делает. Логично предположить самое очевидное – охотится, но кто его знает. Есть много вещей, касающихся Дина, о которых Сэм никогда даже близко не имел никакого понятия. Он, например, не знал, что тот любит детей, пока не увидел однажды одного у него на коленях, не знал, что тот хотел быть пожарным, господи боже мой, да он даже не знал, что Дин был тем, кто спас его из горящего дома. Столько времени позволяя Дину приглядывать за собой, сам так к нему внимательно и не пригляделся. Дефект младшего брата. К тому же сам Дин такой. Эта внешняя бравада, холодность, неприступный металл на поверхности так мешают разглядеть то, что внутри. Сэм хотел бы знать, сколько уже было официанток и чем занимается Дин в свободное время, если оно у него конечно же есть. Сколько глупостей он сотворил, потому что, будучи Дином, он должен совершать глупости все время, ведь рядом нет никого, кто бы удерживал его хоть в каких-то границах. Иногда Сэм испытывает приступы паники, размышляя о том, что брат может совершить какую-нибудь хрень, на самом деле ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНУЮ ХРЕНЬ. Которая может повредить ему, а Сэма не будет рядом. Он мучает себя мыслями о том, как через шесть или семь лет, разговаривая с Эллен, он спросит как бы между делом о Дине, и она скажет: «Дорогой, мне жаль, что я буду тем, кто тебе это скажет, но…». Окончание фразы варьируется в зависимости от степени паршивости Сэмова дня. От: «…какой-то вампир сломал ему шею в Оклахоме четыре с половиной года назад», до: «…он бросил охоту для того, чтобы содержать четырех детей от трех разных женщин, разве он не посылает тебе открытки на Рождество?». А в дни, когда Сэм действительно упивается своими страданиями, воображаемая Эллен говорит: «У него было неудачное падение много лет назад, четыре сломанных позвонка – от шеи вниз все парализовало, я не уверена, но кажется, это неоперабельно». Но такое бывает очень редко, потому что обычно Сэм не поддается рефлексии и верит, что с Дином все хорошо, ведь тот больше по преступлениям, чем по несчастным случаям, и в данном контексте это, конечно же, плюс. Дин, по идее, должен бы радоваться, но не выходит. Не так весело быть плохим парнем, когда никто не видит, как ты прячешь шоколадки в карман, превышаешь скорость или воруешь книги в библиотеках. Потому что да, теперь Дин крадет книги из библиотек во время своих расследований или когда заправляется, ворует их на заправках, где продаются бестселлеры и книги в мягких обложках. Он и сам не знает, как получилось так, что он увлекся чтением. Это была самая большая дикость в его жизни, серьезно, но однажды в одном мотеле в Юте кто-то оставил на тумбочке книгу, а у Дина как раз было полно свободного времени, а на обложке значилось: «Холодная кровь» и «Основано на реальных событиях», поэтому он прочел одну страницу и втянулся. Два года, и все, что только можно назвать криминальным чтивом, или у чего просто крутое название, Дин прочитал - «Падение дома Ашеров», «Долгое прощание», «Сердце тьмы». Некоторые вещи ему не нравятся (если ему где-нибудь на улице встретится эта Энн Райс, пристрелит, не задумываясь), другие просто не может читать (уже на второй главе «Отеля Нью-Гемпшир» он понимает, к чему все идет и швыряет книгу в огонь). Дин не знает, что делать с теми книгами, которые ему нравятся, самые полюбившиеся, с закладками на нужных страницах, он возит с собой в багажнике Импалы. Рядом с оружием и боеприпасами. Может быть это все потому, что ему не хватает одного занудного ботана рядом, и он вот так вот решил его себе заменить. (Иногда он думает, что бы сказал Сэм по поводу всех этих книг, ведь сейчас они могли бы побеседовать о том, кто круче Сэм Спейд или Филип Марлоу. Дину все чаще кажется, что это его увлечение чтением – всего лишь попытка стать лучше, стать человеком, достойным Сэма). Как правило, Дин старается много не думать. Получается не очень. Точнее вообще не получается. Он столько времени проводит в одиночестве, что иногда даже пугается звука собственного голоса, когда заговаривает с кем-то и понимает, что уже несколько дней провел, не перемолвившись ни с кем ни словечком. Ежемесячные акции в кофейнях Старбакс вызывают у Дина некоторую ностальгию. Все эти смешные названия, которыми люди называют кофе, и между которыми Сэм не мог выбрать иногда и по десять минут. Маккиато Карамель, Фраппучино Тирамису, Миндальный Латте… «Это же кофе, Сэм. Тебе не хочется, чтобы кофе на вкус был, как кофе?». «Ты? Ты будешь мне читать лекции по поводу питания? Ты, который уверен, что жареные крылышки это шедевр французской кухни?!». «Пардон муа?» - Дин ведет воображаемые диалоги, и улыбка, которая появляется у него на губах, примерзает к ним, как только он понимает, что просто сидит один и пьет кофе. Кофейни, бары, девушки… И какая-то его часть (большая часть) никогда не находится в этих барах или рядом с этими девушками. Однако Дин всегда был хорош в том, чтобы делать что должно. Сэр. Да, сэр. Два года. Три месяца. Сэм – лучший сотрудник фирмы. Ему предлагают хороший контракт, он привыкает пить кофе в одиночестве и не знает почему. Каждый день ходит в бассейн (ему нравится нырять и ощущать тишину, которая разливается вокруг, когда закрываются уши, отделяя от него весь остальной мир, нравится чувствовать, как уменьшается под водой вес тела, и нравится, что все становится медленным и спокойным). Девушка, которая постоянно подходит к бортику вместе с ним, говорит: «Ничего себе», когда видит у него шрам через всю спину. - Автомобильная авария, - врет Сэм. Это проще, чем объяснять, что одна мстительная тварь с лезвиями вместо зубов, чуть не порезала его на ремни. И уж конечно проще, чем сказать: «Если бы не мой брат, я был бы уже мертв» или чем: «Дин мог лизать этот шрам часами, не отрывая языка и не давая просохнуть». Вдох - под воду, выдох – наверх, вдох – под воду… Иногда это трудно, иногда почти что терпимо. Два года. Три месяца. Может быть, это происходит потому, что Сэм устал ждать. Может быть, всему виной этот идиотский разговор об овощах. Об овощах, господи боже! В тот момент, когда это происходит, возможно, только предположительно возможно (но одна предположительная возможность, это уже больше, гораздо больше, чем он позволял себе в последние годы) он и подумал о том, что можно попытаться еще раз. Дин в Уичито. Девушка кажется ему гораздо старше, чем он думал сначала, но какого хера, немного специй в блюде не помешает, разве не так? Его голова у нее между ног, а влажный, мягкий язык как раз там, где ей очень приятно. Ему нравится, как она стонет и как, не стесняясь, говорит, как ей больше нравится и куда. Почти достаточно для того, чтобы ни о чем больше не думать, но его отвлекает звук телефона. Ему никогда никто не звонит. И почти наверняка это не что-то хорошее. Тем не менее, Дин продолжает и заканчивает, конечно. Он ведь Дин Винчестер, блядь, и если он принял приглашение этой сисястой и крутобедрой красотки, то не остановится на половине пути. Много слюны, много стонов, один раз Дин сверху, а потом уже сверху она, это очень неплохо. Через час девушка исчезает, а за ней и весь посторгазменный расслабон, потому что Дин тянется к телефону и просматривает сообщения. Два года. Три месяца. Сообщение от Сэма.