И пребудете на земле (Изгнанники и скитальцы)

When you´re brought into this world they say you´re born in sin. Well at least they gave me something I didnt have to steal or have to win. Well they tell me that I´m wanted. Yeah I´m a wanted man. I´m colt in your stable. I´m what Cain was to Abel. Mister catch me if you can. I´m going down in a blaze of glory (Bon Jovi)

Дом довольно красивый. Ну, объективно, он красивый, правда. Типа как на рисунках Нормана Роквелла или в «Бухте Доусона», или где там еще. Белого заборчика, правда нет, но это ничего не меняет. Обращенный к морю - белое с голубым – огромные окна. Это имеет смысл, потому что если ты вырос в дороге, тебе нужно пространство. Сэм ненавидел быть взаперти, ему всегда нравилось спать у окна. Да, в этом есть смысл, и Дин в любой момент может выйти из машины и позвонить в дверь. Потому что, в конце концов, он уже готов. Уже представил себе лицо предполагаемой миссис Сэм Винчестер не меньше миллиона раз и теперь ему просто необходимо ее увидеть и покончить со всем этим как можно быстрее. (Блондинка-не-брюнетка-не-высокая-не-низенькая-веселая?-знает ли про нас?-знает ли вообще о моем существовании?). Это Сэм. Сэм хотел его видеть. Дин в тот день получил его координаты на свой мобильный, вот так просто. Просто адрес с припиской. Как тогда, в момент аварии, он почувствовал, что его сердце вот-вот разорвется от боли. Сейчас было также, только все случилось за доли секунды. «Сан-Луис. Есть новости. Не плохие» Его адрес. С припиской. «У меня в холодильнике есть пиво, и я тебя пристрелю, если ты попытаешься выломать мне дверь, Дин». Это ничего не значит, конечно, но блядская приписка заставляет Дина широко улыбнуться. Он не хочет признавать, что решение даже не пришлось принимать. И вовсе не намерен кому-то рассказывать о том, что гнал три дня и три ночи практически без остановок, не чувствуя усталости. До бровей залитый Ред Булом – прямиком в Калифорнию. Блядь, Сэмми, тебе действительно нравится этот штат, а? Более двух лет – плюс еще три месяца и шесть дней, Дин мог бы посчитать часы и минуты - и на то, чтобы позвонить в ебаный звонок требуется больше мужества, чем для уничтожения всех демонов, которые только существуют на свете. Сучка любимая, блядь, ты всегда был маленькой сучкой. Дин задерживает дыхание, слышит звук шагов, ему кажется, что море пахнет как-то очень сильно и даже слишком, и вот, наконец, это происходит. Открывается дверь и появляется лицо. Женское. Ты знал. Ты знал это. Нормально. Все хорошо. Он заслуживает этого. Ты для этого уехал, Дин. Чтобы у него было это. - Простите? Женщина не совсем такая, как он ожидал. Ну, или может, такая. Он уже не помнит, какой там она ему представлялась. Брюнетка с небрежно собранными кудрявыми волосами, небольшое веснушчатое лицо, красивые серые глаза и такой звонкий голос, приятней которого Дин уже давно ничего не слышал за последнее время. - Сэм. Мне нужен Сэм. - А…, - она медлит пару секунд с ответом, пока присматривается к нему – кто он такой, почему не представился и что ему лучше ответить. Она кажется милой, живой и сообразительной, из тех, кому непросто запудрить мозги или запугать. Это хорошо. – Он пошел прогуляться с Сэнди. Но вот-вот должен вернуться. Вы договорились? Пока Дин отвечает «нет» и «но он меня ждет», в голове у него все крутится это имя «Сэнди». Не потому, что это какое-то противное имя, а потому что он не уверен, что это «Сэнди» подходит маленькой девочке, которой нет еще и годика. Или нет, не так. Оно может и подходит КАКОЙ-ТО маленькой девочке, но оно не подходит дочери Сэма. Звучит неплохо. Дочка Сэма. Маленькая девчонка. Дину тут же приходит в голову, как он будет подкалывать Сэма: «Смотри, еще одна девчонка, как ты», а еще он думает, прилично ли будет свалить прямо сейчас, а еще – какая она, эта девочка, такая же спокойная, как и Сэмми, и знает ли, что у нее есть дядя? Дин не понимает точно, что еще чувствует в этот момент – гордость или отвращение? - Присаживайтесь, если желаете. Женщина довольно симпатичная. Определенно. Она приносит Дину какой-то напиток, и если дом украшала она, то это очень мило. Ну да, совсем мало мебели, зато очень много книг, которые лежат, где угодно, - довольно спартанская обстановка, если быть точным. Дин всегда думал, что женщины наоборот заполняют дома всякими вещами, но тут очень хорошо. Ну и действительно, нахрена столько вещей. Расслабься, Дин, блядь, возьми себя в руки. Поговори с ней! И он делает это. Частично из вежливости, а частично – не будем скрывать – из какого-то дикого любопытства и кровной заинтересованности. Он хочет убедиться, что она не член сатанинской церкви, и что нет никаких признаков того, что она собирается разбить Сэму сердце, и что точно знает, за кем именно она замужем, и какое счастье ей привалило. У нее нет кольца. Почему она не носит кольцо? Как настоящий охотник, Дин привык присматриваться к деталям и за те три минуты, что они болтают о всякой приличествующей чепухе, типа погоды и кофе, и почему задерживается Сэм, он замечает, что в доме нет никаких фотографий, ничьих и нигде, и ни одной детской игрушки. Ни игрушек, ни бутылочек, ни пустышек, вообще ничего. Ему сразу приходит множество вариантов решения этой загадки, пока он улыбается и как бы невзначай оглядывается вокруг. Это была фальшивая СМС. Кто-то пытается меня поймать. Сэма вообще здесь нет. А если есть, то он в опасности. Она – демон. Почему я не взял с собой пистолет? Раньше, чем он успевает сказать: «Христос», просто для того, чтобы убедиться, слышится звук открывающейся входной двери. - Мы пришли. Это его голос. Точно такой, каким Дин запомнил его. Его голос, а потом лай, и Дин ждет, прислушиваясь, пока детский голос что-нибудь произнесет, например: «Мама». Женщина между тем выходит в прихожую, Дин встает и идет за ней, позади на два шага. Он уверен, что они сейчас поцелуются, и, конечно же, это не должно его волновать, и ему вообще не нужно было приезжать, блядь, чего так лает эта собака. - Сидеть, Сэнди! Дин машинально отмечает, что это очень странная манера обращаться с детьми, и в то же время понимает, что он просто мудак. В этот же момент женщина говорит: «К тебе пришли», Сэм спрашивает: «Кто?», а Дин говорит: «Эй», и вот они уже все трое снова в зале. Женщина, два брата, которые однажды переспали (ну ладно, не один раз, а много раз переспали) и коричневая собака, которая очень странно ложится на пол, вытянув одну лапу вперед. - Дин. Он должен был измениться. Дину было бы легче, если бы Сэм изменился. В его возрасте уже не положено иметь ни такой доверчивый и открытый взгляд, ни такие губы, с явным намеком на близкую улыбку – безусловно, с самым лучшим намеком на улыбку всех времен и народов, единственной причиной, по которой каждый день можно праздновать Рождество. Он никогда не должен был рвать на себе волосы своими огромными руками и мучить свое огромное ошибающееся сердце. Мы постоянно ошибались, Сэмми, и когда мне кажется, что мы были правы, именно тогда мы ошибались больше всего. - Да, это я, - его голос немного дрожит, но Дин надеется, что это не очень заметно. – Горбатого могила исправит. Они замирают и смотрят друг на друга, как… ну, как настоящие придурки. Женщина двигается и что-то говорит, Дин почему-то ее плохо слышит и Сэм, похоже, не лучше. Поэтому она начинает настаивать, собака снова начинает лаять, а Сэм достает что-то из кармана и это деньги. Он улыбается и говорит: «Нет, не приходи в четверг, возьми себе выходной и позанимайся», и от этих слов, вкупе со знакомым пожатием плечами, у Дина пересыхает во рту. Они прощаются, женщина улыбается Сэму вежливой улыбкой малознакомого человека, которого встречаешь на улице, чтобы тут же проститься и забыть, и говорит: «Выглаженная одежда наверху, и если Сэнди еще раз нагадит, сам уберешь». Либо у Сэма с его женой на редкость странные отношения, либо… - Она просто убирается в доме, - невольно произносит Дин вслух. - Да блин, я не умею гладить костюмы, - подтверждает Сэм, продолжая не отрываясь смотреть на Дина. – Она приходит два раз в неделю. Но сейчас у нее экзамены. Ее зовут Дженнифер. А. - А. - Ты подумал, что она моя девушка? Это премерзко, быть таким предсказуемым. - Она мне строила глазки, пока ты не пришел, так что не обольщайся. К тому же, она слишком хорошенькая для тебя. Намек на близкую улыбку на лице Сэма тут же превращается в то, что Дин уже давно хотел видеть и ждал. Все тридцать два зуба, и ямочки, и прищуренный взгляд – вот он, настоящий Сэмми, родной до кончиков ногтей. Похоже, заклинание, заставившее их замереть, потеряло силу, и они снова могут дышать. Дин пытается привыкнуть к тому, что вот, это и есть жизнь его брата – дом и коричневый пес, который встает и направляется в сторону кухни, помахивая хвостом. Только это, и никакой жены, никаких детей, и поэтому нет кольца, и нет никаких фотографий. И ничего между ними, кроме общей крови, общих воспоминаний и того факта, что они братья, и отлично знают каков каждый на вкус. Внутри меня пустота, Сэмми, и я помню, как ты кончаешь и как ты звучишь при этом, я не забыл, у тебя дома очень красиво. Сэм идет на кухню. Достает собачью еду. Гладит пса по спине, чешет за ухом. И, хоть это и очевидно, но Дин не может не сказать: - Он хромой. - Хромая. Я нашел ее на пляже, она была без ошейника. Конечно, это логично. В три года он притащил дохлую птицу из парка, протянул Дину и попросил: «Почини». Все логично. - Я не знал, приедешь ты или нет, - Сэм выпрямляется и прислоняется к буфету. Господи, чертов гигант, он один занимает гектар. Дин уже два года не чувствовал себя низкорослым, и вот, пожалуйста, он снова должен комплексовать из-за этого переростка. – Я имею в виду, что… я рад. - Хорошо, но ты меня вызвал, потому что… Многоточие. И Сэм заканчивает фразу, разом отвечая на все вопросы: - Потому что я знаю, как вернуть тебя к жизни. Ты все время это знал. - Ну и как же? Сэм достает две бутылки пива из почти пустого холодильника, протягивает одну и, блядь, БЛЯДЬ, у Дина вспыхивает и становится горячей вся кожа, по всему телу, всего лишь от того, что их пальцы на секунду соприкасаются на горлышке бутылки. - Обними меня и я расскажу. И Сэм не дает ему времени подумать или пошутить. Два года - это слишком долго, а Сэм реально огромен. Он притягивает Дина к себе, как Луна притягивает океан. Секунда – и Дин уже прижат к стенке, даже раньше, чем вспоминает, что нужно дышать. Сэм пахнет незнакомыми вещами, например, морем и собачьей едой. Но в то же время чем-то таким до боли знакомым. Мужчиной, пистолетом, с которым он точно не расстается, и всеми самыми чувственными вещами на свете. Сраженный двумя годами одиночества и своими собственными слабостями, Дин позволяет себе упасть Сэму в объятия. «Это просто невозможно, - отвлеченно думает он. – Что люди могут любить друг друга также, как я люблю своего брата. Это просто невозможно, или весь мир перевернется с ног на голову». Сэм просто душит его. А Дину еще никогда так не хотелось задохнуться. Он должен раз и навсегда запомнить: БЕСПОЛЕЗНО СОПРОТИВЛЯТЬСЯ ЭТОМУ. Поддавшись своим чувствам - и пусть весь мир прямо сейчас катится нахуй - Дин обнимает Сэма с такой силой, что кажется сейчас переломает его пополам. Господи. Блядь. Сэмми. Он проехал столько километров, что можно было четыре раза обогнуть земной шар. И вот к чему это все привело - то, от чего он бежал, его снова настигло. Надеюсь, у них в аду хотя бы дешевый бензин.