Новая сила

«Существует большая разница между тем, кто мы есть, тем, кем мы хотели быть, и тем, кем мы стали».

Наруто сидел поцентру его широкой постели, скрестив ноги так, что колени в этой раскрытой позе неестественно легко касались ложа. Ладони немного несимметрично лежали на бедрах. Глаза закрыты, только подчеркнуто ровная осанка напоминала о том, что человек в бордовом контактном костюме не спит. Теперь это существо делило с ним тюремную камеру. Около пяти часов назад, когда Наруто создал себе тело, возможно, взяв за основу ДНК номера три, поднялся большой шум. Похоже, такой поворот стал неожиданностью и для Совета, поэтому на некоторое время их разлучили, вынудив теперь вполне материальное создание объясниться. Что говорил Наруто в качестве разъяснений или оправданий Саске не знал, но через некоторое время его привели сюда. Не как арестанта, хотя в противоречие довольно деликатному обращению объявили, что у него появился «сосед». Технически, Наруто можно было назвать сокамерником, но, кажется, надзиратель сознательно избегал этого слова. В чем-то он прав: этот человек не осужден, не арестован и находиться здесь в роли заключенного не должен. Трудно было понять свое отношение к такому соседству. С одной стороны, оно шло в разрез с логикой продуманных дальнейших событий, с другой верх брало банальное любопытство. Саске действительно хотел знать: зачем Мастеру Саске понадобилось такое необычное создание, и для чего заключался договор? Все, связанное с Наруто, волей-неволей волновало его, затрагивало самые глубокие, труднодоступные уровни ощущений, заставляло снова и снова искать ответы в глубине своего пока туго поддающегося разума. Видимо, он просто не успел подобрать подходящий «ключ» для следующего блока воспоминаний. «Совет не одобряет моего присутствия рядом с тобой, – на сей раз вмешательство в разум стало смутно предсказуемым, оттого более деликатным, – но вынужден идти навстречу. Полагаю, из-за скрытого страха перед теми, кто наблюдает за мной». «Насколько они могущественны?» – поинтересовался пристроившийся на краю неудобного кресла Саске. «В материальном мире не больше и не меньше, чем я». «То есть, их возможности безграничны», – не утверждение, не вопрос, скорее ожидание дальнейших пояснений. Но никакого отклика чужих мыслей Саске не почувствовал. Это могло означать и да, и нет, и все, что он способен сам себе надумать. Как бы там ни было, очевидным фактом осталось лишь то, что Наруто не человек, даже если пытался им казаться. Но Саске просто не мог вообразить существа, которое, игнорируя законы строения и преобразования атомных структур, могло создать себе тело из любого материала. Обыкновенное, но невероятно сложное человеческое тело с кровеносной системой и мозгом, с потоотделением, дыханием, испытывающее голод и нуждающееся в постоянной заботе… Совсем не то же самое пустое пространство, которым оно являлось раньше. Это тело осязало, видело точно так же, как он видел сам, оно стало ближе и понятней. Почему-то захотелось дотронуться, чтобы убедиться в его реальности. «Я реален, Саске, – подхватил его мысль внешне все такой же неподвижный Наруто, – и ты во многом прав. Это тело несовершенно, оно ограничивает возможности, требует ухода. Но воплощение единственный способ сдержать обещание. Иначе ты не сможешь со мной взаимодействовать». «А я должен?» – некоторую растерянность пересиливал растущий интерес. «Нет. Но можешь, если захочешь. Таковы условия». «Как именно могу?» – он понимал, что «для любых целей» означает совершенно что угодно, но именно это и заставляло теряться, побуждая к выяснению границ дозволенного. «Не заставляй меня объяснять очевидное». Понятно. И все же, теперь такое положение вещей казалось еще более странным. «Для любых целей»? Что именно планировал делать с ним Мастер Саске? Что за отношения вообще связывали его с Наруто, если после тех двух коротких давних встреч он создал три десятка его клонов? И номер три… он спал с номером три. Сейчас воспоминания об этой смутно далекой физической близости казались тоже немного нечеткими, будто чужими. Возможно потому, что практически не вызывали никакого отклика. Не ощущалось настоящего желания, сожаления, тоски. Третий был такой очевидной заменой оригинала, что даже сейчас, анализируя личность командующего Черного Флота как другого человека, Саске готов был на это поставить. Но вот было ли что-то между ним и Наруто, или он мог только желать подобного – неизвестно. Хотя версия о неудовлетворенном желании уже могла кое-что объяснить. Но жертвовать ради этого флотом, свободой, жизнью… нет. Определенно нет. Погрузившись в себя, прислушиваясь, он не находил ответов, но чувствовал нечто печальное в ровной осанке Наруто, в его расслабленной позе, в том, что он ощущает свое тело так же, должно быть, как совсем недавно Саске ощущал оковы, только сковав себя добровольно. «Я использовал как основу ДНК клона под номером три, – осторожно вклинился Наруто, – но убрал модификации, которые ты добавил. То есть, это тело ничем не отличается от моего предыдущего, оно так же быстро состарится и умрет». Саске не видел смысла спрашивать «почему?». Он наблюдал, кем Наруто был совсем недавно и то состояние, из которого он воплотился. Ничего удивительного, что задерживаться в этом мире он не собирался. Но почему-то печальное было и здесь. Клоны вышли замечательные, жить могли не меньше самого Саске, привести их геном в такое состояние было непросто. Пришлось улучшать их методично ради долголетия и устойчивости к инфекциям, которых не хватало в ДНК фоетонцев, он позаботился даже о редкой физической силе и выносливости. Неужели ничто из результата такой кропотливой, бережной работы не пригодилось Наруто? «Твоя логика проста, но с ней не поспоришь, – в полумраке губы его молчаливого собеседника дрогнули в легкой улыбке впервые с тех пор, как тот уселся на кровать. – Ты и сам в состоянии понять: то, что я отказываюсь от улучшений, не означает, что твоя работа плоха. Нет, с точки зрения людей она идеальна. Но мне не нужна сила, я не собираюсь жить так долго. У нас немного разные критерии необходимости. Например, я считаю, что очень многие новые проблемы человечества возникли именно из-за продолжительности жизни. Ваши тела несовершенны. Как бы люди ни улучшали их, они продолжают страдать: испытывать боль, холод, жару и прочий дискомфорт. Накапливаются воспоминания, не все хорошие, но они всегда с вами. Такое успевает утомить и за столетие, не говоря о большем». В чем-то Наруто был прав, Саске не спешил возражать. Но смерть тоже не казалась ему выходом. По крайней мере, та, что ждет его. Видимо, у сущности Наруто было куда отправиться после, а вот у него вряд ли. С людьми происходит что-то другое… Что? Несмотря на развитие науки, никто до сих пор точно не знает. У Саске имелось четкое понятие вещей, которые можно назвать словом «хорошо», «плохо», и почему это плохо или хорошо. Он определенно создал клонов, а они командовали флотом, стало быть, деяния, которых он пока не помнит, тоже были совершены им. Все они попадали даже не в категорию «плохо», а куда-то в «крайне дерьмово». Тогда почему он их совершал? Существует ли ад или нечто подобное? Попадет ли он туда?.. Хоть куда-нибудь? «Вопрос интересный, – поддержал Наруто, – но довольно обширный. Хорошо, что ты подумал о нем сейчас, позже вряд ли захочешь меня слушать. Всего не растолкую, но постараюсь кое-что прояснить. Вкратце, дело обстоит так: самый известный закон вселенной это постоянное развитие. Любое развитие имеет свое направление. Ваше движется по горизонтали, но есть и другие пути. Например, вверх». «Не совсем понимаю, что означает развитие вверх» – Саске слегка нахмурился. Да, четкого представления об этом у него не было, но присутствовало далекое предощущение, как раз связывавшее предмет обсуждения с аппозицией «хорошо» – «плохо». Тема казалась не новой. «Любая материя развивается, старается достичь своей лучшей формы. Душа тоже материя, но не из этого мира. Он несколькими слоями подпространств выше. В него не могут пройти ваши корабли, потому что в том мире действуют совсем другие законы. Они основные, как здесь законы физики, все им подчиняется, но… эти законы совсем другой природы, никак не связаны с материей. Если бы кто-то из людей посмотрел на этот мир нынешними глазами, они бы просто не поняли что увидели. Когда-то подобные места называли раем, потому что там нет вещества, которое могло бы испытывать страдания. Конечно, обычный человек не может попасть туда после смерти: во-первых, он не соответствует законам того измерения, во-вторых, концентрация духовной энергии слишком слабая. Разве можно жить в известном тебе космосе не состоя из энергии, атомов, молекул и их соединений? Нет. Вот так же с вашими душами нельзя жить там. Сейчас они стали совсем слабыми, очень истрепались… Поэтому вы все живете здесь. Стать достаточно сильным внутренне, научиться соответствовать законам того мира для людей довольно трудно, да и не всем это нужно. Ну, можно жить и здесь, только вероятность быть уничтоженным довольно высока». «В целом, я тебя понял, – отметил Саске, – но кем уничтоженным?» «Временем и собственными делами, – грустно улыбнулся Наруто. – Как бы сказать… Упрощу максимально. Все факты во вселенной делятся на положительные и отрицательные. Плюс и минус. Добро и зло. Свет и тьма, черное и белое – называй как хочешь. Это тоже своеобразная материя, только очень тонкая. Материя того мира, о котором я рассказывал. Там она существует как у вас воздух, но пронизывает при этом все измерения, даже те, в которых о ней не подозревают. Когда совершаешь что-то в плюсе, положительной, скажем, «белой» материи вокруг души становится больше, в минусе – меньше, к тому же, поле «черной» материи увеличивается. Вы уже умеете сканировать биополя, только не умеете их различать. К сожалению, есть такая закономерность: чем больше воплощений получила душа, тем больше «черного» в ней преобладает, к тому же, она изнашивается, становится слабее. Вселенная стремится к равновесию, поэтому не может быть только «черного», или только «белого», и все же, это равновесие в плюсе. В существе может почти отсутствовать «черное», но когда вообще не остается «белого», оно уничтожается, как болезнь в организме. Как-то так. По сути, я только что изложил тебе вытяжку учения с Фоетона. В чуть более научной трактовке». «И почему я верю тебе?» – устало хмурясь, подумал Саске. «Наверное, потому что я пришел такой весь крутой и светился, – заулыбался Наруто. – Обычно это не позволяется, но на сей раз сделано исключение. Видишь ли, люди очень изменились. Раньше им не нужно было многого, чтобы верить, а теперь все пропускается через призму науки, подвергается сомнению. Нужны доказательства, которые можно зафиксировать, я просто заранее их предоставил. Когда я говорил тебе, ты слушал как ученый, и в этом ты прав. Все возможно осмыслить, объяснить: мою природу, то, откуда я пришел тоже. Почему бы и нет? Я и другие считаем, что теперь можно иногда явиться. Люди все равно не припишут нам слишком большого значения. Вот, например, председатель Совета Хаширама не верит мне, и его можно понять». Все это, конечно, хорошо, но не давало ответа на вопрос: зачем Наруто все это разъясняет ему. Только «черное»… кажется, Саске догадывался, к чему он ведет. Но почему-то при такой мысли внутри скапливалось раздражение. Он не понимает, для чего теперь это знать. Не милосердней ли было оставить его в неведении, рассказав тем, для кого информация еще будет иметь значение? «Нет, – возразил Наруто, – я здесь не ради других. И не по собственной прихоти. Не забывай о договоре. К тому же, сейчас на Кагуе ты единственный, кому есть смысл меня слушать. Одним это не нужно, другие не готовы понять или принять. Всему свое время и место, Саске». Мужчина поднялся. Ощущения теперь были не самые лучшие. То, что говорил Наруто, не шло в разрез с его знаниями о пространстве и времени, но расстраивало веявшей от новой информации безысходностью. Какой ему от нее толк? Теперь он просто будет уничтожен и все, что осталось – время до окончания суда. А может, небытие это тоже совсем неплохо? Просто пустота, или нет, наверное, отсутствие даже ощущения пустоты. Любых ощущений. Сложно представить, но ведь и сожалений, и страха тоже не останется. Останется только… эта планета и мириады других, галактики, миры и все, кого он встречал на жизненном пути, те же клоны и Харуно где-то там, теперь и в новых воплощениях… все будет. Кроме него. Так странно. И немного жаль… Прошелся по камере, остановился у двери. Здесь действительно нечего делать, кроме как тратить ускользающее время на разговоры. Пусть не очень приятные, зато содержательные. С натяжкой, Саске это устраивало: даже если он не вспомнит достаточно, то будет осведомлен о своем будущем после приговора, пусть логика Наруто и основывалась на древнем веровании его бывшей планеты. Должно быть, так легко его слова откладывались внутри неспроста. Или сейчас Саске действительно был открыт, воспринимая все без оглядки на неизвестное прошлое, или раньше верил в нечто подобное, что казалось вероятней. У Мастера Саске тоже могла быть вера, или какое-то учение. Может, не ставившее основной целью то же, что фоетонцы, но явно не идущее в разрез с их взглядами. Наруто так и не пошевелился. Как будто чего-то ждал. Ничего не происходило, но складывалось впечатление, что он мог бы подождать еще, столько, сколько понадобится. Саске слегка усмехнулся, глядя на него, и почти мстительно подумал, что посмотрит, как мужчина будет маяться, когда от такой позы у него по-настоящему затекут конечности. Никакой реакции на этот выпад со стороны Наруто не последовало, и Саске, опустившись на край кровати, решил что медитация – действительно не самый плохой способ скоротать время, но чувствовал, что сам погрузиться в нее вряд ли сможет. Какаши направлялся на нижние уровни здания, надеясь успеть до того, как коллеги или, к примеру, Ее Высочество Харуно его хватятся. Гнусный план, который он с таким невозмутимым видом собирался воплотить в жизнь, на деле обижал своей безобидностью, хотя и требовал некоторых дипломатических усилий. Начальница тюрьмы Галактического Совета – обворожительная, харизматичная, но крайне несговорчивая особа, Цунадэ, дальняя родственница Хаширамы – накануне встретила его неохотно. Для начала, послала ко всем амокам, но такое приветствие при его появлении стандартное, почти нежное, а потом попыталась выставить. Но Хатаке не был бы собой, не будь готов и к более яростному отпору. Потому выслушал все недовольные речи, касавшиеся собственного визита и не очень, подождал, пока железная леди остынет, и мягко, аргумент за аргументом, начал склонять ее на свою сторону. Просьба вышла необычная, почти невинная, оттого еще более подозрительная. Но Какаши выстоял в неравной борьбе против тяжелого женского напора, получив жаленное разрешение. Поэтому теперь перед ним раздвигал подвижные заслонки вход в унылый, выстроенный довольно однообразно тюремный корпус. Коридоры были до легкого отторжения похожи, призванные одним своим видом вызвать в заключенных, на время покидающих камеры, окончательную тоску. Легкий стук обуви приглушенно отдавался единственным звуком, приторно белые полозья ламп дневного света не слепили, но почти не оставляли уголков для тени. Ничем не пахло. Стерильно. Пусто. Уныло. И как такая роскошная женщина, как леди Сенджу, может часами любоваться на видео со всех углов этого однообразного лабиринта, не испытывая тоски? Нет, он отказывался понимать. Вот если бы госпожа Цунадэ хоть раз приняла предложение прогуляться до бара в основном здании, чтобы отведать чего-нибудь крепкого за его скромный счет… Но нет, начальница всех арестованных и приговоренных заседала в своем главном пункте управления, как черная вдова, время от времени потягивая за упругие нити своего влияния, незримо тянущиеся сквозь все подконтрольные ярусы. Все остальное волновало ее значительно меньше. Какая досада. Конечно, наведаться к такой редкой женщине Какаши собирался еще не раз. По менее значимым поводам, зато с более четкими намерениями. Но сейчас важнее было то, что разрешение получено. Его титаническими усилиями, потом и кровью, зато запланированное с очень разными целями маленькое мероприятие вполне могло пройти успешно. Если, конечно, основной участник на него согласится. Было бы обидно, если нет, столько усилий зря. Хатаке почти искренне надеялся, что он не сможет отказать старому другу. Около следующего пересечения коридоров ожидали два андроида, как и обещала Цунадэ, в качестве охраны. Внешне они почти ничем не отличались от легкой боевой брони, разве что внутри вместо плоти находились где синтетические заменители, а где и один искусственный интеллект, вместо души облюбовавший системы и пустоту доспеха. Двое таких серебристых ребят с мини-пушками глушителями наперевес сопровождали Какаши до нужного места. В тюремном блоке кольцо площадки для приема телепорта находилось только у входа, в нескольких местах, для перемещения между уровнями вниз или вверх, но по самому ярусу приходилось топать пешком. Устроили такие неудобства для снижения и без того вроде как нулевой вероятности побегов. К сожалению, из-за этого эвакуация тоже осложнялась. Одно лечим, а другое как всегда… Потянуло зевнуть. Усталость после прошедших без сна местных суток брала свое. Может, старина Наруто не такой уж идиот, раз решил послать к прабабушке этот безумный мир со всей канителью бесконечных событий. Человека может достать и намного меньше случившегося в его жизни. Какаши сам временами подумывал, что было бы неплохо остановиться однажды раз и на всегда. Оглянуться, увидеть каким был недалеким, и больше не совершать ошибок. Или хотя бы плюнуть, да уйти в закат, потому что сколько ни старайся, все равно рано или поздно как последний дурак вмажешься в одну и ту же прозрачную стену, на которую зарекся не напарываться. Проблема не новая, распространенная: целыми империями так впечатываются. Вот и с телепортами намудрили, как будто мало было инцидентов. Куда ни плюнь одно и то же. Вход на ярус с камерами строгого режима содержания был всего один. Технически. Второй находился напротив, в конце прохода, по правой стороне которого арки сканеров красновато подсвечивали массивные двери. Но второй вход упрямо именовался только выходом. Андроиды проводили Какаши до него, и советник было подумал, что Цунадэ внезапно сменила милость на гнев, но нет. Просто их обвиняемый, оказывается, занимал двенадцатую камеру из пятнадцати. Получалось, что находилась она почти в конце. Один из сопровождающих подошел к двери. Хатаке знал, что сейчас в динамиках внутри камеры звучит требование стать к стене и положить на нее руки в отмеченных местах. Если заключенный не подчинится, устройство на шее, соединенное с его нервной системой, пошлет импульс, и он очень пожалеет о своем неповиновении. Но, судя по быстрому переключению освещения арки на зеленый, Мастер Саске подчинился. Какаши даже не знал, разочарован ли его нежеланием бороться, но, снова припоминая себе факт добровольной капитуляции, понимал: заключенный мог просто не видеть смысла в дальнейшем сопротивлении. Дверь распахнулась. Внутреннее помещение после ярко освещенных переходов встретило гостя темнотой. Советник немного колебался, потом шагнул внутрь: не стоило забывать, он сам этого хотел. Глаза быстро привыкали к полумраку. Сразу бросил взгляд вправо. Около пустой стены, на месте, отмеченном белыми полосами, спиной к нему стоял Мастер Саске, опираясь о стену руками. Из-за своего плаща и прочей черноты одежды, которую ему вернули, этот человек стал выглядеть несколько внушительней. В изоляторе эта точеная фигура, обтянутая одним контактным костюмом, казалась тонкой, хрупкой, а ее обладатель совсем юным, совершенно не подходящим на роль того чудовища, которого все хотели в нем увидеть. Ни внешнего панциря, ни шипов, покрывавших бы огромное, мощное тело, ни еще каких-нибудь внешних признаков агрессии, только молочно-белая кожа и ненормально пронзительный, жгущий взгляд наредкость черных глаз. Н-да… С какой-то стороны Совету будет неловко демонстрировать его на суде в качестве властелина хаоса. Но сам Какаши считал, что с развитием некоторых видов намного меньшего роста, властелин мог быть и размером с изящный кулак их горе-Мастера. Собственно агрессии со стороны заключенного Хатаке не чувствовал, но из виду его терять все равно не стоило. Мужчина всегда полагался, прежде всего, на свои рефлексы, и только потом на технику, которая может остановить нападающего. Ибо сбои системы дело нередкое. Слева же, поцентру не слишком уютной постели, сидел Наруто, которого до сих пор непривычно называть про себя этим именем. Цунадэ, демонстрируя мониторы, ругаясь и ворча, упоминала, что сидит он так с тех пор, как попал в камеру, и, да простят ее все Высшие с Великими, видела женщина между этими двумя некоторое сходство. Одинаково неподвижные, погруженные в себя. Какаши не спорил, но старался думать иначе. Он помнил Наруто и другим. Хотя черт знает, что могло стать с ним после… кхм, перевоплощения. Хатаке хотел окликнуть его, чтобы привлечь внимание, но глаза Наруто распахнулись до того, как он шевельнул губами, и на советника устремился сначала изучающий, а потом потеплевший взгляд. Молодой мужчина, чуть младше того возраста, когда Какаши видел его в последний раз, неспеша поднялся с койки, опираясь о край. Все же, такое долгое сидение неподвижно сказалось на нем. Советник отметил некоторое свое удивление по этому поводу, как будто и тут должно было произойти чудо. Но чуда не произошло. Наруто несколько секунд сосредоточенно опирался на согнутые колени, прежде чем распрямиться и придать лицу более жизнерадостный вид. Все такой же невысокий, почти на голову ниже Хатаке. Словно не было между их встречами пролетевшего как мгновение времени. - Какаши, – подошел он, с такой знакомой улыбкой протягивая руку, и советник с некоторой заминкой обхватил его запястье, чувствуя, как точно так же обхватывают в ответ, коротко, но ощутимо сжимая, – здравствуй. Именно так, как Наруто делал это раньше: то же давление, та же аккуратность и плавность при всей непринужденности движения. Каждый воин здоровался немного по-разному, и Хатаке чувствовал эту разницу. Все они чувствовали, таким образом отличив бы друг друга даже от клонов. Это он. Никаких сомнений, но… Странно было осознавать его тем же человеком, которого он учил расплачиваться чипами, картами и кредитами, которого таскал по сомнительным и откровенно злачным местам после службы, не возражая, впрочем, когда тот упирался. Которого лично доучивал приемам ближнего боя, потому что в охрану без них нельзя… Он ли стоит сейчас напротив? Его ушедший в небытие друг и немного ученик. - Здравствуй, Узумаки – не выпуская руку фоетонца из захвата воинского приветствия, вглядываясь в черты его лица, все еще с толикой закравшегося против воли неверия. Это имя вырвалось само собой. Привычка впереди мысли, как всегда. Наруто разжал хватку первый, и Хатаке был вынужден сделать то же самое. Надо же, кажется, он слегка перенервничал. Впрочем, при подобных обстоятельствах не мудрено. Внимание само поневоле вернулось к неподвижному Мастеру Саске. - Не волнуйся, он знает правила, – отметив взгляд бывшего сослуживца. – Рад тебя видеть. У нас, наверное, мало времени, – с некоторым сожалением угадал Наруто, – а то могли бы поговорить нормально, – понимающе улыбнулся. – Зачем ты пришел? - Кхм, ну… – снова с невольной оглядкой на обвиняемого, рефлекс, – вообще-то, за тобой. Наруто слегка непонимающе склонил голову набок, как будто информация сходу оказалась сложновата для обработки. - Странно, я думал, решение Совета о моем пребывании здесь окончательное. - Что ты, я пришел не как посланник Совета, – примиряющее улыбнулся Хатаке, – а по личному желанию. Все эти представительства и статусы так утомляют... М-а, даже до тебя они добрались, кто бы мог подумать. - Действительно, – как будто припоминая что-то, известное им обоим, почесал затылок Наруто. Совместный смех немного разрядил обстановку. Настолько, насколько мог в присутствии Мастера Саске. - Так вот, к чему я… Тут говорят, тебе сейчас не помешает размяться. В общем, я и еще некоторые люди считаем, что ты не должен все время сидеть в камере. Не откажешься пройтись? - Я… – слегка замялся Наруто, – понимаешь… Звучит очень странно, но мне нужно быть с Саске. Дело в договоре. Если он против, я никуда не пойду, – виновато улыбнулся. Нет, Какаши правда ожидал чего-то подобного, но что теперь? Вот так сразу прощаться и уходить ни с чем? Было бы очень некстати. Жаль, он надеялся на большее везение. К тому же, Ее Высочество точно очень расстроятся, когда узнают насколько все плохо. Наруто все еще смотрел на него виновато, видимо, догадываясь каких усилий стоило сюда добраться. Вдруг он хлопнул Хатаке по плечу, жестом попросив подождать, и направился к опиравшемуся о стену, неподвижно замершему заключенному. - Саске, – позвал Наруто, положив руку ему на плечо, и тот ощутимо вздрогнул, – ты слышал наш разговор. Молчание затягивалось, и советник уже жалел, что не ушел сразу же после отказа. Теперь как-то даже неудобно получалось. Он, конечно, ни черта не понимал в происходящем между этими двумя, но отпрашиваться у обвиняемого экстра класса просто пройтись было как-то ненормально. Хотя, куда уж ненормальней после всего произошедшего за последние пару суток. - Три земных часа, – холодный тон Мастера не узнать было трудно, он вышвырнул из раздумий внезапно, не хуже удара, – не больше. Наруто повернулся к Хатаке, с довольным видом подняв вверх большой палец. Мастера Саске мужчина не благодарил, больше вообще никак к нему не обращался, только зачем-то провел тыльной стороной ладони по мертвенно бледной при таком освещении щеке, проводив свое движение неожиданно ласковым взглядом. Мимолетным, но Какаши заметил. Он не должен был так смотреть, так касаться. Черт пойми что. Однако своего советник добился. Видимо, как только Наруто покинул камеру вместе с ним, отсчет отмеренного тираном времени пошел. Никто не обратил внимания на то, как после прикосновения у Саске расширились зрачки. Вскоре после закрытия дверей раздался сигнал, означавший, что можно шевелиться, но он так и не сдвинулся с места, прижимаясь лбом к стене и глядя в пустоту. Все казалось немного смазанным, кое-где глухим, лишенным утонувших в безмолвии звуков, точно в записи поврежденного черного ящика дрона разведчика. Но постепенно становилось четче. Это воспоминание казалось намного ярче остальных. Внутренняя отделка корабля походила на ту, в которой он очнулся впервые после своего забытья, разве что стены с потолками громоздились еще выше, отделяя огромное пространство транспортного шлюза от вакуума снаружи. Такие помещения предназначались для приема на борт более мелких кораблей, но это было пустым. Впрочем, недолго. Небольшая точка по сравнению с громадой отсека, окружавшей ее, нечетко появилась, едва различимое мгновение дергаясь как одолеваемая помехами голограмма, но тут же стала стабильной. Мастер Саске ждал, и, наконец, дождался. Напряженные руки, скрещенные на груди, разжались, и одна из них, в черной перчатке, неторопливо скользнула по периллам стыковочной площадки, ведущей вниз. - Как ты прибыл без корабля? – холодно спросил он, зная, что, благодаря акустике, голос будет услышан и с такого расстояния, – От пояса астероидов, в котором мы стали, до ближайшей планеты Мирто не меньше десяти парсеков. В голосе не сквозило почти никаких эмоций, но интонация, при желании, могла показаться одобрительной. Неторопливые шаги отдавались тихим стуком о металл ступеней. Вот он, Наруто, соперник, которого так давно не мог дождаться, как выяснилось, нашедший приют у Мирто. Их традиционное короткое серое кимоно поверх коричневого комбинезона, с поясом для оружия, эта редкая безвкусица, даже она удивительно хорошо сочеталась с таким уверенным, серьезным выражением лица. Пришлось угрожать войной против Мирто, чтобы он явился сюда. Сработало. Предсказуемо, почти скучно. Но Саске был уверен, что в остальном с ним не заскучаешь… Сердце уже стучало чуть быстрее, разнося по венам горячую кровь. - Да, пришлось преобразовать себя в поток информации, потом послать ее к тебе на корабль, – не стал скрывать Наруто, наблюдая за каждым движением приближавшегося Мастера Саске. - То есть, ты послал импульс нервной системе и превратил себя в сигнал? Изумительно, – рука вкрадчиво скользила по перилам. – Я это запомню. Но информация вещь ненадежная, она может повреждаться при передаче на намного меньшие расстояния… По дороге можно потерять кусок руки, ноги, часть воспоминания. Или личности. - Я рассчитал путь, – с нажимом проговорил фоетонец. - Ты не мог учесть всего. - Зачем я здесь, Саске? – хмурясь, перебил он. Мастер Саске остановился, так и не спустившись на последнюю ступень. - Было нелегко тебя найти, – пронзительно глядя на гостя своими черными глазами, повторил мужчина. – Не могу поверить, что с такой дьявольской силой ты согласился на унизительную должность надсмотрщика при бесполезной женщине, – Мастер Саске понизил голос, пожирая его взглядом. – Останься, служи мне. Подумай, наши точки зрения схожи. Эти жалкие люди вертят пальцами у твоего виска, называют тебя блаженным, но я-то знаю… Никто не поймет тебя так, как я, не примет. Оставайся, иначе будешь обречен на одиночество. Ты ведь чувствуешь его? Оно уже с тобой, сколько бы они ни скалились тебе в ответ, я знаю… Какая разница, заниматься созиданием или сеять во вселенной хаос? Оба истока существования - жизнь и смерть - равны в могуществе. Тьма дает мне ту же силу, что тебе свет. Твой дух… редчайшей силы. Почти как мой. Достаточно силен, чтобы принять любую сторону. - Ты не прав… - Прав, – отрывисто перебил Мастер Саске, – если где-то сияет свет, в другом месте наступает тьма. Без зла невозможно оценить добродетель. Всему есть равный эквивалент, только это делает вещи реальными. Если ты присоединишься ко мне, в худшем случае, появится сила нам в противовес, вот и все. Так же как появился ты, когда пришел я. По сути своей, мир не изменится, сколько бы добра ты ни сделал, или сколько бы я ни натворил того, что вы называете злом. - Долго речь готовил? – сощурился Наруто, видимо, все еще не потянувшись к поясу с оружием только потому, что его собеседник почти не двигался. – Думаешь, зло творить проще? Ты признаешь равновесие, но, думаешь, оно оправдывает все, что ты сделал? Ты уже перешел черту, за которой будешь уничтожен, даже если твой дух действительно силен. Не обманывайся, Саске. Ты идешь в никуда. И нам не по пути. - Вот как, – небрежно оттолкнулся от перил мужчина, ступая на огромные, плотно сомкнутые плиты створок шлюза. – А ты не задумывался, фоетонец, откуда у меня такая сила? Кто дал ее мне, кто допустил?! – развел руками, слушая, как почти выкрикнутые слова эхом пропадают, рассеиваясь под куполом отсека, тише добавил: – Прикинь на досуге, если уйдешь живым. Мне казалось, ты понимаешь мир глубже. Но ты застрял на одном учении и пилишь его, как фанатик, – снова будто выплевывал, спокойно и безжалостно, наконец, зло процедив: – Отказываешься? Как знаешь. Тогда я хочу реванш. - Условия? – тихо спросил Наруто. Кажется, смотрит с сожалением. Как же выводит из себя. Этот упертый идиот... - Мне плевать на Мирто, раз ты здесь. Я держу свое слово, – жестко усмехнулся. – Чего-нибудь хочешь? - Чтобы ты оставил этот мир в покое, – так же тихо, упрямо глядя в глаза. - Нет, – отчеканил Мастер Саске, выхватывая из крепления пояса рукоять плазменного резака. Секунда и Наруто, который стоял так далеко, блокировал его несостоявшийся удар. Бездонная пропасть океана его голубых глаз на уровне своих, так невозможно близко, но недостаточно, всего на короткий миг – смазанный уверенный взгляд. И время замедлилось. Миллисекунды тянулись как несколько целых секунд и они растягивались, становясь до скучного бесконечными. Утомительно долго тянулась рука Наруто к рукояти своего закрепленного на поясе кастета, тоже проводящего плазму тонкой голубой полосой по самому краю. Неподвижно замерли в воздухе взметнувшиеся полы плаща. Сейчас. Удалось активировать резак. Он наблюдал за серебристой полоской лезвия: как волнующаяся водная гладь толщиной в несколько микрон она взметнулась вверх, чтобы стать похожей на твердый предмет – обычно неуловимое, а теперь просто самое быстрое по сравнению с остальными движение. Резкое ускорение и скрежет тихих щелчков, похожих на электрические – все же Наруто блокировал его удар этим кастетом, стиснув зубы, припав на левую ногу, но сдерживая натиск. Вдруг металл шлюза под ногами пошел рябью, изогнулся, мешая сохранять координацию. Пришлось отступить, неестественно легко извернувшись в воздухе от контрудара, опустившись на один из самых больших бугров подвижной поверхности, только что бывшей полом. Неудобно. Мастер Саске сосредоточился, прикрывая глаза, и теперь слегка парил над местом, на котором должен был стоять. Он видел, что метнувшийся к нему сосредоточенный Наруто тоже игнорирует закон тяготения, точно так же не отталкиваясь при движении от того, чем стала поверхность. Мастер Саске смотрел, как он приближается и тронувшая бледные губы улыбка перешла в довольный оскал. Кровь стучала в висках. Вот оно. Воздух вокруг него начал нагреваться, плавиться от предстоящей огненной атаки. Удар, лязг, скрежет шипящих лезвий их оружия, скользящих друг по другу. Звук битвы сквозь адский холод, которым пахнуло от Наруто и от которого инеем покрывались кончики волос, жгло кожу – в противовес скорой тепловой атаке. И его глаза в этом туманном мареве, где уже формировались тонкие ледяные иглы, такие же яркие, колкие, живые, одним взглядом режущие не хуже со звоном полетевших в его сторону снарядов. Они таяли, брызгами разбивались о лицо в сгущающемся вокруг тела собственном жаре. Тут же обращаясь в кислоту, прожигая нежную кожу там, где ее не защищала одежда – первая пропущенная атака. Хороший ход. Но у него тоже полно козырей. И, превозмогая жгущую боль, все больше уродующую лицо, он с хлопком сомкнул ладони, чтобы сосредоточиться на образе противника между ними. Мгновенное сжатие воздуха и Наруто сбивается с намеченного движения, неловко оседая между опасно колышущимися волнами шлюза. Да, плотность воздуха тоже оружие. Секундная потеря его из виду и треск – металлические волны слишком быстро смыкаются вокруг Мастера Саске, напоминая, что противник уже использовал очень неприятный трюк с искажением пространства. Мужчина не понимает, как мог пропустить хоть какое-то движение. Один раз возможно, но второй... С реальностью что-то не так. Но высвобождается он прежде, чем успевает понять что именно, и битва продолжается с удвоенной силой. Удары, короткие паузы, чтобы продемонстрировать свои умения. Жар, холод, жжение на заживающем лице, удушье и обилие кислорода сменяют друг друга. Пока потерянный после очередной атаки плазменный резак, оказавшийся в руке Наруто, коротко не пронзает грудь насквозь. Лезвие входит удивительно легко. Рука противника не дрогнула, это успокаивает. Он стерпит все, кроме жалости. Наруто теперь так близко, почти бережно придерживает за талию оседающее на снова ровную поверхность тело, но смотрит с такой же жесткой сосредоточенностью и отголосками проклятого сожаления. Эти глаза… Мастер Саске не знает, как пламя они или как лед. Должно быть, все сразу. Наруто деактивирует резак. Лезвие исчезает, оставляя в груди аккуратную полоску сквозного отверстия со слегка обугленными краями, от которой по телу расползается дергающая, слабо понятная боль и холод. Смешивается с неуместным удовлетворением. Он проиграл. Снова. Знал, что проиграет. Хотел этого?.. Глаза закрываются сами по себе. И вдруг встряхивает, приводит в чувства. Резко, вырывая в реальность. Мастер Саске, только сойдя с неуклюжей громадины стыковочной площадки, стоит у ее подножия, а Наруто, в земном метре от него, сосредоточенно смотрит в глаза. Резак покоится в ножнах. Колени подогнулись от непрошенной слабости, и Саске рухнул на них перед своим противником, все еще ощущая холод. Пазл складывается. Мгновенно доходит, что именно было не так: они не сражались, а иллюзию с самого начала контролировал Наруто, потому что первый ее создал. Без ран, без побоев. Мастер Саске был недоволен, он рассчитывал на реальный бой, но поражение есть поражение, где бы оно ни произошло. У Наруто было достаточно времени, чтобы прикончить его по-настоящему. Только почему-то не хватило желания. Зря, мир был бы ему благодарен. Но он не сделал этого из прихоти. Каков эгоист. - Ты можешь требовать сколько угодно боев, но помни, – скрестив руки на груди, негромко сказал Наруто своему не спешившему подняться противнику, – не важно, в твоей голове или нет, ты всегда будешь на шаг позади. Подумай на досуге откуда у меня преимущество, и кто устроил так, чтобы оно досталась мне, а не тебе. Невозможно быть всесильным ублюдком. Такой вот закон. Саске, я прошу тебя… – робкая, почти глупая надежда. – Еще есть маленький шанс все исправить. Прекрати. Я помогу тебе… не знаю как, но сделаю все, что смогу. Обещаю. Смотрит так проникновенно, как будто уговаривает не убивать себя. Хах. На мгновение стало болезненно смешно, но тут же отпустило. Сердце наполнялось пустотой, похожей на умиротворение. Или апатию. Как посмотреть. Он был готов на что угодно ради единственной победы над этим фанатиком, которую никогда не сможет получить. Можно присвоить лучшие боевые машины, выигрывать с помощью них сражения одно за другим, можно подчинить, в конце концов, полгалактики, но поставить на колени его одного не получится. Не все ли равно, что на коленях теперь стоит он сам, успевший войти в ряды Великих? И этот факт будет пожирать теперь изнутри абсолютным, неистребимым вирусом. Мастер иллюзий пространства, м-мать его! Какая ирония. - Ты победил, – выдержав паузу, тоже тихо и чуть с меньшим холодом констатировал Мастер Саске, – по моим законам победители не уходят без награды. - Живешь по законом амоков? – в сторону, не очень довольно бросил Наруто, видимо, раздосадованный тем, как снова был проигнорирован в лучших чувствах. - По законам этих насекомых ты получил бы все, что принадлежало проигравшему. Но только если бы добил, – слегка усмехнулся, глядя сквозь полы плаща, разметавшиеся по полу, сквозь пол. – По моим ты всего-то заслуживаешь достойного вознаграждения. Даже если не оговорил его заранее. - Вы, воинственные создания, – уже с меньшей надеждой на понимание пробубнил Наруто, подходя к нему, – вечно усложняете жизнь. Себе и всем, кто попадется по дороге… Мастер Саске слегка растерялся от того, как плотно, по-воински обхватили его руку и, придерживая за талию, заставили подняться. Теперь Наруто казался почти расслабленным, движения стали легче и небрежней. Понимает, чувствует, что стычек больше не будет – какого Всесильного они вообще так друг друга чувствуют, откуда оно?.. Кожу в месте захвата жгло даже сквозь тонкий слой перчатки. Сколько лет его никто не касался… А Наруто стал старше, возмужал с момента их первой встречи, когда один выступил против Черного Флота, еще совсем мальчишкой… упрямым, светловолосым мальчиком, сражавшимся в реальности, на полную силу. Да, он изменился: уверенней и спокойней сделался этот упрямый взгляд, его обладатель больше не пер напролом, стал выдержанней и мудрее. Удары сердца снова становились чаще, но по какой-то новой, не до конца ясной причине. - Мне ничего не нужно, – непозволительно мягко сказал Наруто, грустно улыбнувшись, – жаль, что ты меня совсем не слышишь. - Я слышу тебя, – возразил Мастер Саске, чувствуя, как едва заметно изменился собственный голос, – но то, что ты предлагаешь, мне не подходит. Собираешься идти своим путем? Иди и не оборачивайся. Я давно сказал «нет», так в чем дело, вы же не предлагаете дважды? – снова усмехнулся, грубо перехватывая смуглое запястье прежде, чем его успели отнять. – Или причина во мне? Вам ведь нельзя привязываться, а, фоетонец? И тишина в ответ. Наруто отвел слегка растерянный взгляд. Какое выражение, какая внутренняя мука! Да быть не может. Серьезно? Захотелось расхохотаться до злых слез. А ведь это мысль. Даже более емкая, чем кажется на первый взгляд, с далеко идущими последствиями. Так мир Наруто здесь спасает или его? Внутри занималась глухая злость, нежелание снова, еще хоть раз ощутить эту разрушающую изнутри заботу. Какого дьявола командующий Черного Флота может быть дорог ему?! На то он и «Мастер Саске», чтобы мир преклонил колени, чтобы трясся от страха и ненависти, чтобы все вокруг него самого заволокло тяжелой чернотой неоплатного долга перед миллионами страдающих и погибших, из которой он черпал силы. Он не создан чтобы нравиться, чтобы… быть… желанным? К горлу подступило тяжелое, едва преодолимое, но ценой адских усилий он смог справиться. Вместо так и не проступившей на глаза влаги в нутро просачивалась едкая желчь. А что Наруто? Наруто же у нас монах! Или вроде того, не важно, как это называют фоетонцы. Чего же он хочет? Такой внезапно притихший, не пытающийся хотя бы для приличия вырвать руку из захвата… Сам пока не понимает? Вряд ли, соображает ведь быстро. Вот оно как. Как лестно. Его возжелал Великий отшельник! Время для торжествующего ироничного смеха. Вот только как-то не пошло. Почему-то от не до конца оформившейся перспективы потряхивало не хуже, чем перед достойной битвой. От одного предвкушения снова кипела кровь. Изнутри рвало на части желание оттолкнуть, послать куда подальше и вырвать, выцарапать из памяти его лицо, его ненавистную, великую, светлую силу, перед которой оказалось не зазорно преклонить колени. Но в противовес корчилось нечто позорное слабое, тянущееся к этой немного глупой, неуместной временами доброте. До тошноты, до омерзения, до ненависти к самому себе. Никого еще в своей долгой жизни не желал Мастер Саске, тем более так полно: как противника, как человека, как… другую душу? При всем отторжении хотелось стать к нему ближе, хотя бы ненадолго слиться воедино и душой, и плотью. Может быть, с самого начала хотелось… Мастер Саске преодолел то небольшое расстояние, что их разделяло, грубовато прижимая к себе чужое напрягшееся тело и неловко целуя в сухие, гладкие губы. Впервые, не имея опыта ласк с другим существом, жестко и без удовольствия проталкивая язык во влажное тепло его рта. Наслаждаясь скорее шоком Наруто, чем процессом, одним напором сминая все менее решительное сопротивление, пока каменные мышцы под его ладонями не расслабились, и руки пытавшегося оттолкнуть Наруто не повисли вдоль тела. Хочет… тоже хочет. Какая честь. Мастер Саске старался отвлечься – никаких эмоций. Но безрезультатно. Слишком сильно. От простого, негигиеничного, раньше казавшегося противным жеста. Кажется, тут им тоже пропадать вместе… Мелькнула мысль остановиться, но ее таким необходимым наркотиком перекрыла другая: о том, что теперь поздно. - Победитель не уходит… без награды, – восстанавливая сорванное дыхание, хрипло повторил Мастер Саске, чувствуя, как помутился собственный взгляд, видя его отражение в подернутых такой же пеленой голубых глазах. – Не унижай меня. Возьми… что желаешь. - Саске, мне… я… – еще одна жалкая попытка отвести страдальческий взгляд. Ну уж нет. Мастер Саске обхватил его лицо руками, уже немного мягче, не зная точно, с чего начать, но снова целуя, так же требовательно, с нажимом. И от этого нелепого действия под кожей растекался огонь. Он сминал чужие губы, ласкал как получалось и сходил с ума от того, что чувствовал несмелый отклик, от ощущения осторожных рук, зарывающихся в черноту волос. Правильно. Если хочет, пусть сожалеет потом. Сегодня им можно все… Воспоминание о тех часах смазалось, смешалось с тяжестью чужого тела, запахом смуглой кожи и мягкостью светлых прядей, до боли зажатых в побелевших пальцах. Со странно приятным дискомфортом от трения и щекотки из-за волос на теле фоетонца в тех местах, которые у самого были голые по причине удобства, а теперь казались незащищенными. Слишком открытыми неловким, колким касаниям, пропускавшим по нервам электрический ток. Хорошо и невозможно близко, точно так, как хотелось, до все же навернувшихся от переизбытка всего сразу слез. От согласия и отрицания, от беззащитности и липкой крови на ладонях из-за собственных ногтей, впивавшихся в горячую кожу сильной, широкой спины. Наруто оказался неумелым, но искренним. Мастер Саске тоже, ведь он точно так же впервые узнал, что любая боль терпима, а от наслаждения почему-то невозможно не кричать. После Мастер Саске лежал на постели в одной из комнат корабля, темной и полупустой, будто специально лишенной света для того, чтобы видеть как за стеклом, на фоне ближайшей звезды неспеша парят близкие и далекие глыбы пояса астероидов, оставляя за собой шлейфы из пыли и частиц водорода. Мастер Саске смотрел в никуда сквозь них и бесконечное пространство. Обычных мыслей о быстротечности всего в этой черной бесконечности не приходило. В голове сделалось спасительно пусто, а вокруг немного холодно, но отдавать системе команду подогреть воздух не хотелось. Он рассеянно положил руку себе на живот, ощущая глубоко внутри тянущее тепло. Наверное, по некоторым бытовым причинам хорошо быть женщиной – совсем не то же самое, что бездушная искусственная утроба, или капсула для выращивания потомства. Но хорошо не только поэтому. Близость, которая произошла между ними, кажется, когда-то считалось извращением из-за того, что не могла привести к появлению потомства… Будь он женщиной, после этой встречи хоть небольшая часть желанного, недостижимого единства могла остаться с ним. Развиваться внутри, слушая стук его сердца. Наруто сидел чуть поодаль на краю кровати, темным, четким силуэтом выделяясь на фоне панорамы за стеклом. Тускло блеснул на его запястье потревоженный тонкий браслет контактного костюма. Тут же по рукам до локтей и выше расползся по коже плотный серый состав. - Скоро меня хватятся, – негромко сказал он, будто не желая нарушать расслабленной, вдумчивой тишины. – Пора прощаться. Слушая шорох верхней одежды, Мастер Саске продолжал смотреть вдаль. Контактный костюм активировал, просто подумав. Неярко подсвеченную бледность тела постепенно покрыла чернота. Шевелиться не хотелось. Словно не было смысла. Он проиграл еще на Фоетоне, окончательно, безоговорочно, и с самого начала знал, что никогда не будет иначе. Глупая блажь: сразиться снова, оказывается, чтобы еще раз увидеть его, коснуться. Средоточие ненависти, восхищения, страсти, самых сильных чувств Мастера Саске – называлось Наруто. Судьба? Бремя, проклятье, просто факт, которого сейчас не осмыслишь, но с которым не поспоришь? Кто знает. Ведь встречаются такие материальные объекты. Созданные, чтобы существовать только вместе. Как свет и тьма. Присев рядом, снова на самый край, Наруто нежно коснулся бледной щеки кончиками пальцев, провел по ней тыльной стороной ладони. Точно разрядом по нервам. Молча, без слов, даже без мыслей. Абсолютное понимание, на каком-то новом, пока слабо понятном уровне. Не жалеет, не упрекает, признает. Только смотрит теперь почему-то особенно ласково, с толикой еще более глубокого, болезненного сожаления. Для него такие вещи важнее, чем просто действие, порожденное похотью, чем желание плоти. Теперь они связаны – прочно, неотделимо. Уже тогда, при первой встрече они оба где-то на грани восприятия чувствовали это, предощущением неминуемого. Хмурясь, Мастер Саске поднялся. Наруто последовал его примеру, видимо, отходя от постели, чтобы стать подальше, к стене. Вот и все. - Ты хочешь мира? – голос Мастера Саске звучал глухо, он скосил тяжелый взгляд на космос за стеклом. – Будет тебе мир. На жалком куске вселенной, даже нет, галактики. Не более. Но только до начала новых войн, не важно, кто против кого попрет. Люди порочны, завистливы, похотливы, мелочны. Только несчастье заставляет их становиться милосердней и делать твое обожаемое добро. Вот еще один закон. Я уже говорил о нем. Без зла невозможно оценить твою добродетель. Ни что не однозначно. Тем более я и мои поступки. А ты еще слишком молод… Но не важно, – коротко вздохнул. – Вот мои условия. Когда я решу, что мой путь исчерпал себя, я сложу оружие. Взамен предоставишь мне себя для любых целей. Больше тебе нечего дать, а мне ничего и не нужно. Один за миллиарды. Это твое желание? - Для любых целей, на время проведения людьми справедливого суда, – все еще немного недоверчиво уточнил Наруто. - …и до вынесения приговора, – прочел его мысль Мастер Саске и горько усмехнулся, скрестив руки на груди, горло изнутри давил тяжелый липкий спазм, но вместо чего-то постыдно неуместного вырвался страшный, истерический хохот. Отпустило не до конца, и сквозь него бросил: – Будь по-твоему, фоетонец! Короткий кивок в ответ. «Договорились». Неестественный спазм мышц, и тело его гостя дрогнуло, точно голограмма, исчезая. Больше они не виделись. При жизни Наруто. На сей раз из воспоминаний он не вырвался, скорее медленно выплыл. В голове шумело. Ладони лежали на белых отметках, лбом прислонялся к слегка нагревшейся от кожи и дыхания стене. Не думал сколько так стоит, не чувствовал ни себя, ни времени. На щеке горело прикосновение Наруто. Изнутри потряхивало. Мастер Саске опустил затекшие руки. Стиснул зубы от взявшегося из неоткуда нестерпимого, рвавшего на части гнева. Ладони сами по себе сжались в кулаки. Наруто…