Новая сила

«Иногда безграничная любовь требует безграничной жертвы».

Один из охранников полуразрушенного тюремного корпуса, Сирануи Генма, был назначен дежурным по наблюдению на ближайшие два часа по местному времени. Из них прошел всего один долгий, скучный час, а на экране по-прежнему никакого движения. Может, и к лучшему. Со вздохом мужчина потянулся к своей полупустой коробке с обедом, как вдруг беззвучно отъехала в сторону, пропадая в проеме, дверь временного наблюдательного пункта. Приятный полумрак разбавил резкий свет, ливший из коридора медицинского корпуса, в котором они временно обосновались. Начальница, все еще облаченная в броню Совета, вошла, чеканя шаг, сразу направляясь к экранам. Генма торопливо поднялся, становясь чуть в стороне, расправляя затекшие плечи и вытягиваясь, чтобы выглядеть прилично, почти по уставу, отчего стал казаться внушительней. Лицо совсем недавно разъяренной женщины делалось еще более напряженным из-за света экранов, падавшего на мягкие, свежие черты, придавая им властную жесткость глубокими резкими тенями. На приборную панель рядом с грязной пластиковой коробкой она со стуком положила шлем защиты. Несколько напряженных секунд всматривалась в изображение, будто ища нечто определенное, потом с досадой шикнула. После всеобщего решения уничтожить площадку и всего, что случилось после, никто старался не попадаться на глаза взбешенной леди Сенджу без веской причины, даже Тон-Дон. Оставалось только вздохнуть и мысленно посетовать на свою везучесть. Особенно если учесть, что явилась госпожа начальница сразу после личного доклада Совету. Разумеется, вся ответственность на ней, и не имеет значения, что женщина вела бой, рискуя наравне со всеми. Притом единственная смогла убить клона – номера двадцать семь, как теперь известно. - Отчитывайся, – прерывая невеселые размышления, сухо потребовала начальница. - Есть, – вяло отозвался Генма. – Ситуация не изменилась. Оба объекта наблюдения не проявили никакой активности. Еще бы, главный зачинщик был просто не в состоянии. - Давай подробней, – сильнее нахмурилась женщина, отрываясь от разглядывания экранов, чтобы недобро зыркнуть на охранника большими карими глазами. - Слушаюсь, – вздохнул Генма, хотя что он может сказать нового, ну в самом деле. – Около сорока минут назад состояние Мастера Саске перешло из критического в стабильно тяжелое. Медики отправляли отчет. Сорок шесть костей сломаны в нескольких местах, есть раздробленные, еще десяток или около того треснули. Внутреннее кровотечение остановили на месте. Многочисленные повреждения внутренних органов, которые по отдельности не привели бы к мгновенной смерти, но все вместе… Странно, что он дожил до прибытия спасательной бригады. Если хотите, можно взглянуть на результаты сканирования и все остальное… - Некогда, продолжай. - В целом, системы организма функционируют на пятьдесят процентов. Когда соскребли с моста, было тридцать. Непонятно почему не поврежден мозг, только легкое сотрясение. Говорят, он в сознании, но ничего не чувствует ниже шеи, сломан позвоночник. Восстановление займет время… Вообще-то невозможно выжить после такого удара, неповрежденные регистраторы наземного корпуса зафиксировали поток, гравитационный толчок в атмосфере, он был где-то в девять раз сильнее, чем при столкновении литосферных плит на Кагуе. Я знаю, наши подводные землетрясения не самые опасные, но тоже мощные. Если сравнивать… в девять раз. Его должно было расплющить… сильнее. - Подозреваю, потому, что удар был направлен не на этого урода, а в воздух, иначе тело бы размазало по мосту тонким слоем. Даже не знаю, радоваться или сожалеть. Женщина невесело усмехнулась. Да уж, если бы Мастера Саске действительно размазало, ее бы обвинили в смерти самого важного заключенного. А в убийстве автоматически оказывалось виновато Высшее существо, чего оно никогда не допустит, ведь это противоречит самой его природе. Вот и Генма как-то даже не задумался о подобной возможности. - Соображает, говоришь? – немного помолчав, продолжала Цунадэ. – Подлатали бы, чтобы смог стоять, и достаточно, а то проблем не оберешься. – Хмыкнула, задумавшись. – Отражающие барьеры эффективны против его телепатии? - Пока не знаем, объект не пытался взаимодействовать с окружающими. - Ладно их разговорчики… Но если зафиксируете признаки любого воздействия, направленного вовне, глушите сразу. Даже будучи не в состоянии дышать он опасен. - Но там же… – забеспокоился охранник. - Не обсуждается, он знал куда заходил, – отрезала начальница и тише процедила, уже как будто сама себе: – Чертовы клоны. Если даже они смогли повредить систему, то что стоит их Мастеру… Это моя ошибка, – опустив голову, сокрушенно заключила она, – я должна была предвидеть. Маловероятно, что смогла бы, да и кто угодно другой на ее месте. Но Генма не спорил. Большой пост – большая ответственность. Его вот наблюдательный пункт вполне устраивал: тихо, спокойно, но и тут на тебе – чуть не пристрелили. Тяжеловат вышел день. Всем, наверное, досталось. В тюремном отсеке точно, а что, говорят, над площадкой творилось… Много пилотов полегло. Генма еще не смотрел записей – не было ни времени, ни желания. Вот она, самая спокойная и почетная работа в ближайшем звездном секторе. Н-да уж. - Когда медики закончат, пусть усыпят его. Вернете на шею контроллер. До сих пор не пойму как его можно снять, не повредив нервную систему… Без глушителя телепатического воздействия чтоб я этого ублюдка больше не видела. Из техотдела обещали еще какие-то новые фиксаторы, для особо буйных… вот, заодно проведут испытание. Проследи, чтобы установили все. - Я? – несмело подал голос охранник. - Есть возражения? – понизила голос начальница, и после короткого «никак нет» чуть доброжелательней добавила: – Не беспокойся больше, чем нужно, ты же там будешь не один. Заодно познакомишься со своим новым кумиром. Хотя, ставлю, что он не пойдет на контакт. В ее словах был смысл. Тот, кто представился Совету как Наруто, присутствовал в герметичной камере медицинского изолятора вместе с Мастером Саске, но шевелился едва ли больше, чем сам заключенный, которого оперировали либо изнутри – микроскопические роботы, введенные в кровь, либо тончайшие манипуляторы, соединявшие большие куски костей и тканей. Удобно, в данном случае и для безопасности медиков. Сам Генма туда тоже входить не хотел, особенно когда восстановление закончат, даже если Мастер Саске будет спать. Но с начальством не спорят. Беда. - Шестая площадка уничтожена, а клоны номер шесть и девять до сих пор не найдены, это выводит из себя, – поведала женщина и жестко отмахнулась. – А! К риптилоидам. Пусть дроны их куски на дне ищут… Попробуем пока восстановить то, что осталось от нашего корпуса. Не понимаю, как удалось создать их такими мощными! Тела же почти ничем не отличаются от наших, аналитики даже не просчитали возможной атаки. Черт! – Цунадэ треснула закованным в броню кулаком рядом с приборной панелью так, что охранник всерьез забеспокоился за сохранность оборудования. – Так. Не важно. Пойду… посмотрю как там с оценкой повреждений. Ты меня услышал. - Так точно, – подтвердил Генма, глядя вслед удалившейся начальнице. В наблюдательном пункте снова воцарились тишина и полумрак. Мужчина вернулся на свое рабочее место, следить за экранами. Изображение, впрочем, почти не менялось. На светлом фоне небольшого стерильного помещения зависло медицинское ложе, из отверстий по бокам которого тянулись длинные тонкие щупальца манипуляторов, сужающиеся иглами к концам, чтобы вонзиться ими в тело Мастера Саске сквозь черный контактный костюм. Не хотелось признавать, но смену только что продлили бессрочно. Дежурство обещало быть долгим и хлопотным. Наруто сидел чуть поодаль, ближе к углу пустой операционной камеры, на полу. Вряд ли там предусматривался обогрев. Если приподнять голову, можно его увидеть, но теперь даже легкие наполнялись воздухом искусственно, с помощью подвижных трубок, введенных со спины, надежнее фиксаторов приковав безвольное тело к жесткому ложу. Он мало что чувствовал, несмотря на непрерывно соединявшиеся внутри кости, мышцы, нервы, сосуды. Искусственное дыхание выходило неестественно ровным, ритмичным. Возникало странное ощущение из-за того, что воздух не проходил через нос или рот. Единственной подвластной воле частью организма остались глаза – можно закрыть и открыть когда захочется. Собственно, все. Остальное – разум, запертый в клетку неподвижного мяса. Поразительно мощное в беспомощном. Мир соткан из противоречий. Как же быстро и легко можно сбросить человека с вершины иллюзий своей значимости. Пусть даже самой ничтожной. Помнится, Саске был мастером иллюзий именно потому, что всегда помнил о реальности, которая за ними стоит. Теперь он корил себя за то, что позволил эмоциям взять верх и затмить это важное знание. К тому же, имея такое хрупкое, как у него, белковое тело, смешно в принципе применять к его обладателю слово «величие». Всегда найдутся силы выше человеческих, даже если в разы превысить допустимый предел, как попытался он. «Великий Мастер Саске»… Когда он забыл о смирении? Что могло настолько ослепить… Но нет, он не помнил даже чтобы сам придумывал себе громких титулов. Они были так же подарены людьми, как название группе зловещих кораблей. Теперь Саске вспоминал еще отчетливей: будучи командующим Черным Флотом, не переоценивал себя, не желал бездумно неограниченной власти и поэтому побеждал. Разум его был чист и холоден. До определенного момента?.. Интересно какого. На ум приходило только спокойствие, прекрасная в своей бесконечности чернота космоса со всполохами-точками звезд бесчисленных миров и… одиночество. Кажется, избранное сознательно, сносимое со сдержанной гордостью, но тоже, вполне возможно, подтолкнувшее к краю. Саске все еще чувствовал, по сути своей он не плохой человек, никому не желал зла. Чего тогда добивался? Во имя чего совершал такие чудовищные вещи? Мотивы все еще были туманны. Зато появилась уверенность, что он шел на преступления сознательно. Значит, должна быть серьезная причина. Нужно вспомнить… Но бесполезные попытки не отозвались даже головной болью – блок информации пока недоступен и кто знает, какой ключ надо подобрать для разблокировки. Если конечно эта информация не входит в десять утраченных процентов. Но вряд ли он стал бы лишать себя такого важного понимания. Нужно запастись терпением. И больше не допускать бессмысленных срывов: кроме падения в собственных глазах и ухудшения текущего положения они ни к чему не приведут. Даже теперь в его состоянии нашелся своеобразный плюс: не ощущалось совершенно никакой боли. Неподвижному грузу, которым стала физическая оболочка, было подвластно только созерцание гладкого металла потолка, а мысли, как назло, временно себя исчерпали. Время потянулось маленькой бесконечностью привычной тишины, прерывавшейся иногда глухо щелкающими под кожей манипуляторами. «Расскажи что-нибудь», – просто обратился Саске к своему единственному собеседнику, которого не мог видеть. Возникало ощущение, будто Наруто снова бесплотен и существует голосом в его голове, будто однажды он сам вообразил его себе, как и весь окружающий мир. Захотелось немного покоя. «Жила-была одна галактика в одной вселенной, – без уточнений или расспросов с готовностью отпустил поток мыслей его понимающий знакомый. – Копошилось в ней немерено живых существ. Были они разного вида и рода, жили среди них люди. И спорили люди между собой. Вечно желали мира, постоянно готовые к войне. И однажды было послано людям великое несчастье, но люди не поняли его, узрев лишь, как беспомощны». За что и кем оно послано? Как должно быть понято? Саске подозревал, о чем речь, чувствуя легкое волнение, но не более. Словно еще немного и он поймет. Если не сейчас, то чуть позже… «Ничто не происходит случайно, – пространно заключил Наруто, пояснив: – каждое действие имеет последствие. Не делай чего-либо, если не готов заплатить за это. Рано или поздно. Никто не получит сверх заслуженного, никто не отдаст больше, чем должен отдать. Все мы живем долгами по «черной» и «белой» силе. Почему тот или иной рождается правителем? У него накоплено большое «белое» поле. Должно быть, в прошлых жизнях он был хорошим существом, много помогал другим или был многими обижен. Те, кто его обидели, тоже вынуждены вернуть все, что отобрали. «Черная» часть их поля распределяется в виде плохих событий в жизни. Последний становится первым, а первый последним. Родись я человеком снова из состояния, которое у меня есть теперь, я получил бы все, что угодно, стоило бы только захотеть, мог бы всю жизнь получать только удовольствие, или править галактикой. Но нехорошо превышать лимиты, это подорвет нормальное состояние общества на данном уровне. По этой причине жизней много: невозможно одному существу за раз вернуть очень большой долг, оно бы только страдало. Непрерывно, постоянно. Это ужасно, никто из нас такого не допустит. Конкретно о тебе речи сейчас не идет, ты совсем растратил «белое», а это уничтожение… В общем, даже если ты имеешь большое «плюс»-поле и рождаешься, к примеру, правителем, то все равно, совершая плохие дела, со временем накапливаешь много негатива, его нужно отработать. Как видишь, процесс непрерывный, вырваться из него очень трудно, даже если захотеть». «Я понимаю, – почувствовав паузу, вклинился Саске, – это общая закономерность. Но вначале ты говорил о чем-то конкретном. Как о легенде, или… знамении». «Большое, заранее подготовленное событие материального мира, о приближении которого свидетельствуют определенные знаки… Думаешь, я имел ввиду такой знак? – как будто заинтересовался Наруто. – И что, по-твоему, грядет? Судный день? А судить будем, наверное, тебя? – почувствовался его смех. – Нет уж, Саске, извини. Судят пусть люди. Механизм вселенной достаточно совершенен чтобы каждому воздалось ровно по его заслугам, без осуждения. Позже ты поймешь». «Тогда о чем ты собирался рассказать сейчас?» «О том, что эти правила действуют для обычных людей, использующих машины и оружие, или свои кулаки, к примеру… Теперь можно поговорить о нас, применяющих техники. Делать подобное, означает заявлять о своем понимании механизмов вселенной и полной личной ответственности за их использование. Мы можем, благодаря пониманию глубины сна своей души, влиять на материальное, но каждое наше действие точно так же, как у других людей, влечет за собой последствия. Только к ним мы чувствительней, потому что наше поле в разной степени у каждого открыто, и мы можем взаимодействовать с ним при жизни. То есть, то, что мы должны были получить после перерождения, мы получаем сразу, если захотим. Например, если бы тогда у тебя на корабле я отказался от пути вверх и принял «темную» сторону, мое «светлое» поле никуда бы не делось. Зная техники, я мог бы получить что угодно в плюсе для себя в этой жизни. Например, прощение за убийство или огромную власть. Только как следует растратив «светлое», я начал бы накапливать «черное» поле. А дальше произошло бы то, что случилось с тобой. Об этом подробней. Как ты понимаешь, последствия любого дела полностью предугадать трудно. Ну, допустим, ты повел Черный Флот на какую-нибудь планету. Перестрелял и запугал жителей, но жители послали тебя к праотцам, и ты уничтожил оставшихся. Потом подумал и от легкой досады вскипятил атмосферу с почвой. Теперь ты должен убитым в самом начале за их непродолжительный страх перед смертью. Добитым чуть позже ты должен больше, потому что они мучились дольше. Ты должен их родственникам за то, что они мучаются, преждевременно потеряв близких. В конце концов, должен планете, потому, что это тоже по-своему живое существо, и пережило оно сущий кошмар. Теперь ты должен, по идее, испытать нечто равноценное, чтобы отработать «черное» поле и продолжить существовать. Но ты знаешь об этом и не хочешь получить по заслугам сразу, как ответственный за все свои действия, понимающий что происходит. Значит, пользуешься нужной техникой и с помощью силы духа отделяешь от себя «черное» поле, держишь его на расстоянии. Оно тебя как будто не касается, расплата не приходит. Громишь еще пару планет, поле уплотняется. Теперь оно менее мощная чем «светлая», но энергия. Ее можно использовать для усиления техник, направленных на негативный результат. Короче, создаешь оружие духовного уровня. Этим дело не кончается. Оружие можно усилить, уплотнив поле. Уничтожаешь еще миры, получаешь еще силу, но поле становится трудно сдерживаемым. Начинает влиять на тебя, хоть и находится на расстоянии, даже на такую сильную душу и психику. Ты думаешь, как неплохо было бы все исправить, но беда в том, что процесс был трудно обратим даже после первого злодеяния. Ты все понимаешь. То, что эта жизнь у тебя теперь последняя и существование почти окончено. Никого рядом нет: ни учителя, ни друга. А поле продолжает давить…» «Получается, я сошел с ума? Из-за этого? Но зачем я вообще начал? Мне не нужна власть» Саске снова чувствовал досаду и даже некоторую жалость к себе. Он понимал, о чем говорит Наруто, знал этот принцип, оттого еще больше страдал, не понимая своих мотивов. Быть может, Наруто скажет ему… «Нет, – возразил тот, – извини. Твоя память содержит еще много невскрытых отделов. Если ответ там, то получится, что я вмешался в естественный ход событий. Подумай, если ты поместил эту информацию далеко, на то должна быть причина. Я могу только помогать искать ключ. Что и делаю». Тоже правильно. Наверное. По крайней мере, звучит складно. Но что дальше? Он обречен на смерть. Окончательную и безвозвратную. И вот теперь она казалась еще страшнее и несправедливее, чем раньше, при всей ее заслуженности. Что-то внутри корчилось, глупо, без причин хотело жить. Может, не нужно было все это знать… «Ну представь, – ощутимо не соглашался Наруто, – дожил ты до суда, ничего не понимая, немного побоялся, немного посожалел и был казнен. Потом второй раз, уже окончательно. Просто так, толком даже не сообразив, что произошло. Так не годится. Нельзя кого-то уничтожить, не донеся причин. Дело очень серьезное. Нет, Саске, ты можешь не помнить своих мотивов, но я-то знаю… Пожалуйста, подожди еще немного, а потом решай, хорошо?» «Хорошо», – согласился Саске. Ему и правда было очень трудно рассуждать, не зная самого главного. Наверное, он слишком многого хочет, прося Наруто рассказывать ему все сразу. Но ведь так хотелось, чтобы куски разрозненного мира, наконец, стали на свои места. К тому же, было так приятно чувствовать чужие мысли в своих, несмотря на их содержание. Угадывалось в этом ощущение какой-то смутно знакомой цельности, дарившей немного странное, но такое уютное состояние внутреннего комфорта. «Ты упомянул о легендах… Знаешь, однажды сегодня в памяти людей станет далекой былью, – как будто почувствовав его настрой, продолжал Наруто, – обрастет домыслами. Не важно, сколько записей информации сохранят запоминающие устройства, варианты все равно появятся. Даже ученые часто захвачены романтикой своей идеи. Но это только одна правда. Каждая правда по-своему верна и ложна, это зависит от восприятия рассуждающего. За множеством таких правд остается истина, которая мало кому нужна, потому что разрушает иллюзии. А ведь все живут иллюзиями: фантазиями, верой, наукой, наркотическими веществами, чем угодно, лишь бы не осознанием своего пути в неизвестность. Поэтому таких как мы с тобой очень мало. Но жизнь это путь, и если ты сбился с пути, придется начинать снова». «Пока не придешь к тому, к чему пришел ты», – по инерции додумал Саске, смутно привычным казалось вот так продолжать его мысли. «Или ты, – подтвердил Наруто. – Все имеет свое начало и конец, только он выглядит не всегда одинаково. Если даже вселенная не вечна, то что говорить о человеке». Саске закрыл глаза, погружаясь в темноту, сквозь которую красновато пробивался приглушенный свет приторно ярких потолочных диодов. Какой далекой сейчас казалась ему эта вселенная, сотни миллионов, миллиардов лет, жизни и смерти, все было бесконечно далеко и одновременно в нем, словно однажды он уже пришел к какому-то важному осознанию. И теперь в шаге от того, чтобы воскресить в себе это получувство-полумысль. Состояние. Наверное, оно похоже на то, в котором сейчас находится Наруто, охотно предоставивший минуты тишины в голове, необходимые чтобы углубиться в себя. Кажется, Наруто чувствовал его не хуже, чем Саске сам себя. Почему-то это больше успокаивало, чем пугало. Саске был во всем с ним согласен, не видел смысла расспрашивать, ведь не услышал ничего фундаментально нового, а детали всплывали в памяти закономерно и легко. Тем более смешно было бы спорить. Почему тогда они оказались по разные стороны? Ах да, блок памяти. И терпение. Может, позже. То, что Наруто называл любовью, Саске тоже понимал по-своему, и не обманывался, будучи уверен, что их мысли совпадают. Высшее существо действительно не может относиться к какому-либо созданию материального мира лучше или хуже, чем к любому другому. Его «любовь» в человеческом понимании слишком обширна, распространяется на императрицу Харуно, советника Хатаке, клонов, тюремный персонал, всех убитых им жертв в такой же равной степени, как на самого Мастера Саске. Любовь в высшей ее форме и необъятных масштабах, любовь-сострадание. Милосердие. Готовность простить кого угодно просто так, не важно насколько велика тяжесть вины. Наруто не лжет, он действительно любит его, по-настоящему, в самом чистом и устойчивом, почти забытом людьми проявлении этого чувства – абсолютного «плюса», которым этому существу полностью пришлось стать, прежде чем покинуть тело. Собственное желание другого, возможно, не столь полного, но эгоистично близкого, своего, тяготило Мастера Саске. Хотя бы простым осознанием: для того, чтобы по-настоящему подарить ему такую более низкую, плотскую любовь, Наруто пришлось бы снова упасть до человеческого уровня. Слишком большая и неоправданная жертва по сравнению с тем, что он предлагал теперь, но… Нечто внутри него все равно упорствовало, не желая до конца уступать. Не так трудно оказалось терять, как смириться с потерей. Хотя, как можно потерять то, чего по-настоящему у тебя никогда не было. «Не совсем так, Саске, – осторожно возразил Наруто, – на разных этапах существования я и любил тебя по-разному. Когда я был человеком, это понятие включало в себя сначала набор смутных чувств, которые со временем становились сильней. Среди них были многие, в том числе и желание, с которым я сначала боролся, односторонне полагая, что его быть не должно. Но я тоже во многом ошибался. Все в жизни человека хорошо одинаково: и физическая, и духовная сторона. Пришлось через многое пройти, прежде чем я понял очень простые вещи. Теперь и те свои суждения я вижу по-другому, но как человек я во многом оказался прав… В общем, прошло время прежде чем эти чувства перешли в стойкое отношение, а уже много позже в то состояние души, о котором ты рассуждаешь теперь, как о бесстрастности. Поэтому ты неправ. Видишь, я любил тебя и так, как ты хочешь, Саске, но конкретно тот человек, Узумаки или Наруто, действительно умер, как и множество моих прошлых воплощений: женщин, мужчин, животных, даже предметов. Смотреть одновременно на них со стороны не то же самое, что быть одним из них, верно? Не суди меня строго, – в его мыслях, почти как в голосе, почувствовалась мягкая улыбка. – Теперь я могу предложить тебе нечто намного более ценное. Если захочешь принять». «Я так и не понял почему ты ждешь именно моего ответа, – отметил давно волнующую его вещь Саске. – Мог бы предложить кому-то, кто не так безнадежен». «У меня нет такого желания. Хотя многие наблюдающие за нами думают так же, как ты. А еще ты прав, считая, что мы связаны. Но пока могу сказать только вот что. Для меня ты никогда не будешь безнадежен, Саске, даже если так решат все наблюдающие. Да, спасти тебя будет очень трудно, если решишься, тебе придется так паршиво, как еще никому не было на этом уровне, временами уничтожение будет казаться тебе желанным. Но и я готов рискнуть всем, чего достиг. Подумай потом и скажи о своем решении». Неужели действительно есть шанс?.. Вот только какой ценой. «Я подумаю… Но что будет с тобой в случае неудачи?» – нутро кольнуло смутное беспокойство. Наруто не отвечал и Саске не был до конца уверен в своем понимании его молчания. «Рискнуть всем»… Он убийца, редкий ублюдок, предмет всеобщей ненависти, даже высшие силы считают его недостойным права на жизнь. Один только Наруто не согласился с ними со всеми, казалось бы, способными на милосердие не меньше. Ради единственной падшей души. Потому что они связаны? Как нужно быть связанными, чтобы кто-то решился пойти на подобное? Нет, наверное, он сейчас действительно не в состоянии понять почему. «Потому, что люблю тебя», – откликнулось в голове с каким-то даже весельем, будто беззлобно смеясь над тем, как Саске все усложнял. - Не могу поверить, – меряя быстрыми шагами свои покои, повторила Сакура, – Это переходит все границы, противоречит научной этике, нашим понятиям о генной инженерии! Сколько же законов он нарушил?! Нет, даже это понятно, но почему Наруто?! - Если бы мы знали, Ваше Высочество… – развел руками присевший на край кровати Какаши. - О да, вы знали, – охотно зацепилась Харуно. – Знали и не предупредили нас! Неужели Совет считает возможным в таком деле скрывать информацию? Осторожно, так можно потерять доверие своих слушателей. - Лично я не имел права разглашать данные, – спокойно возразил Хатаке. – Раз Совет счел их секретными, то лишь на время, в целях безопасности. Сакура кипела, негодовала, мысленно не соглашалась, но понимала, что обвинять лично Какаши ей не в чем. Если бы не восемь принудительных часов глубокого искусственного сна, она бы бодрствовала и дальше, продолжая испытывать на прочность свою нервную систему. С такими предпосылками, наверное, ее обвинения вообще оказались бы за пределами адекватности. Хорошо, что, несмотря на стойкое несогласие, советник смог убедить девушку отдохнуть. - Допустим, – нехотя признала Сакура. – Что с остальными клонами? - Насколько мне известно, они были уничтожены еще до окончания конфликта. - Насколько тебе известно, – едко подметили Ее Высочество. – Кто решил, что они должны быть уничтожены, на каком основании? Судя по сообщениям и тому, что я сама видела, их личности не программы, не чужие матрицы, один даже совершил самоубийство! Искусственный интеллект на такое не способен. По самосознанию они крайне близки к настоящим людям. Небольшая коррекция, и могли бы служить кому пожелают, даже Совету. - В чем-то вы правы, – согласился Какаши, – но вы забываете, что они – командование Черного Флота, и виноваты не намного меньше Мастера Саске. Следуя вашей логике, Совет должен их судить, – мужчина вздохнул, потирая затекшую шею, на руке виднелся еще не рассосавшийся свежий шрам. – К тому же, даже после коррекции клоны не перестали бы являться для людей символом страха и смерти. Общество не примет их. Пусть лучше эти лица останутся скрытыми за шлемами брони, чем будут печально известны. Это все, что мы можем сделать для них и… для Наруто. Девушка вздохнула. Советник снова прав. А в ней говорило подсознательное желание спасти хоть малую часть дорогого человека, но не для самих клонов, не для Совета, а для себя. Слишком давно давило, терзало неутоленное желание получить то, что не могло ей принадлежать. Хотя бы суррогат, таким вот способом, воспользовавшись плодами внезапной, пугающей зацикленности Мастера Саске. Теперь в голову лезли разные мысли… Не могли же они оказаться в чем-то похожи, она и этот всеми проклятый тиран, пытаясь добиться невозможного, или же просто сожалея о том, чем никогда не смогут по-настоящему обладать. Разве что Мастер Саске пошел намного дальше ее пустых сожалений о безвозвратном прошлом. Будучи талантливым ученым без моральных принципов, обладающим почти неограниченными ресурсами для воплощения своих замыслов. Может ли быть, что в глубине своей, быть может, действительно очерствевшей за века души она завидует его дерзости, широте размаха его планов, отсутствию границ, сковывающих пытливый разум, и игнорированию любых мнимых препятствий на пути к достижению цели?.. Эта холодная, уверенная расчетливость… Он должен был внушать только страх, но нет, нечто в Мастере Саске вызывало невольное восхищение, одинаково раздражавшее и заставлявшее что-то глубоко внутри трепетать при одном взгляде на его стройный, облаченный в черное стан. Теперь это ощущение скрытой силы, что однажды свело с ума, выводило из себя еще больше. А Наруто? Что на самом деле произошло сто двадцать лет назад при заключении того доставшего до печени договора, почему на самом деле Мастер Саске сдался? О чем он отказался с ней говорить… Все так запутано. Их сила… Нет, можно быть искусным воином, знать множество видов оружия, даже ментальные техники, но на пустом месте вызвать огромную гравитационную аномалию, судя по записям регистраторов, просто указав на небо, невозможно. Неужели это все еще ее старый друг, тот, кого они все знали и помнили… Мощь Наруто не поддавалась определению, у нее как будто не было истока. Об этом не упоминал Какаши, не пыталась и она, обходя щекотливую тему, говорить на которую почему-то вдруг стало неудобно. - В любом случае, Мастер Саске жив, – нарушив затянувшееся молчание, продолжал советник, – что странно… но хорошо. Скоро прибудут последние участники, выступление которых запланировано на первое заседание. Кроме того, вчера поступил запрос от корабля главы Ассоциации Независимых Ученых, они тоже собираются принять участие. Хаширама по неизвестной мне причине собирается выслушать их прежде других пострадавших. - Фоетон тоже заслушали вне очереди, – хмурясь, заметила Харуно, – но в чрезвычайных обстоятельствах… Посмотрим, чего добивается председатель. Девушка задумалась. Время не принадлежало ей настолько, чтобы оставаться на Кагуе бессрочно. Другие неотложные дела все настойчивей давали о себе знать. После оправдания по собственному обвинению они автоматически перешли на первый план, как бы ни хотелось обратного. Но улететь в столь важный момент, когда председатель Совета намеревался начать заседание, она тоже не могла. Неизвестно как получится потом, но на открытии присутствовать нужно обязательно. Поэтому придется устроить долгий, утомительный сеанс связи с органами, осуществлявшими управление Мирто на более низком уровне, раздать распоряжения и быть наконец-то в курсе не только того дурдома, что творится непосредственно вокруг нее. Так получится продлить свое пребывание на планете без вреда для системы правления империи. Ведь Сакура не имела права думать только о себе. - Хатаке, вы у меня задержались, – почти мягко напомнили Ее Высочество. Советник поднялся, легко читая скрытые между слов мысли. Правильно, не хватало им еще сомнительных слухов о своих персонах. Сакуре хотелось, чтобы и в следующий раз слово Какаши в ее пользу имело вес, а не расценивалось как личная привязанность. Поклонившись, мужчина вышел. Все произошедшее накануне с новым напором атаковало сознание, заняло тревожные мысли. Теперь можно окончательно признать: все время, проведенное на Кагуе, она была не просто далека от понимания ситуации и ее основных участников. Она не понимала ничего, и значила не многим больше. Для них, для него… Что она на самом деле чувствует теперь, кроме привычного сожаления? Расчетливо желая урвать себе хотя бы несколько клонов, ухватиться хоть за что-нибудь, подсчитывая свой моральный ущерб как капитал… Гадко. Интересно, могут ли души стареть. Обращенный внутрь взгляд зеленых глаз устремился за прояснившийся голубоватый горизонт. Тонкие пальцы машинально мяли края слоев широких розовых, белых, красных рукавов. Без того напряженное выражение лица стало чуть жестче. Что ж, ей не впервой оказаться отвергнутой, с этим ничего поделать не получится. Лучше вернуться к самокопанию позже, если останется время. Слишком много обязанностей. И деталей, которые теперь стоит продумать. Желательно до заседания. Она оправдана Советом и решения никто не изменит, но пока в состоянии говорить Мастер Саске, авторитет Мирто находится под угрозой.