Новая сила

«Если где-то сияет свет, в другом месте наступает тьма. Без зла невозможно оценить добродетель. Всему есть равный эквивалент, только это делает вещи реальными».

Несмотря на обилие слушателей, основной зал заседаний Галактического Совета не казался переполненным. Однако на десяток рядов вверх и вниз от кольца мест советников большая часть лож оказалась занята. Вряд ли успели прибыть все желающие, но они могут подключиться к процессу позже. Откладывать смысла никто не видел – уже многие свидетели на месте, потребуется время, чтобы заслушать все претензии. И без дальнейших задержек дело обещало быть долгим. Первыми выступали амоки. Из-за того, что были нетерпеливы и интересовались исключительно материальным ущербом, нанесенным их колонии. Воевать с Черным Флотом они теперь не могли, остальное имело меньшее значение. Их представитель, здоровенное насекомообразное создание, имя которого человеку крайне трудно было произнести, выглядел еще внушительней из-за черного корпуса своего дыхательного оборудования, напичканного обилием тонких трубок. Посол амоков явился лично, несмотря на непригодность для его дыхания насыщенной кислородом атмосферы выступал не на расстоянии, чем подчеркивал особую важность дела, хотя это было скорее жестом уважения к людям, чем признанием происходящего чем-то на самом деле значимым для собственной расы. Щелчки, издаваемые созданием, были то высокими, то резкими, временами пронзительными или напоминавшими скрежет, но непременно очень быстрыми, сливавшимися в практически непрерывный поток. Вместе с бурной жестикуляцией шестью тонкими длинными конечностями такая речь напоминала гневную тираду. Которой, в некотором смысле, и являлась. Амоки не были очень дружелюбной расой, их речи соответствовали общему настрою и политике империи. Их требование о покрытии ущерба заслуживало особого внимания, потому что эти создания предъявляли их не столько Черному Флоту, сколько Совету, ведь Мастер Саске был человеком, стало быть, косвенно виноваты люди как раса. Позиция интересная, вполне в их стиле, но ссориться с амоками никто тоже не хотел. Оставалось надеяться, что более мирные покали, в отличие от некоторых, дожидавшиеся своей очереди, не скатятся до таких же обобщений. Вокруг царило сдержанное волнение. Хаширама уже более местного часа назад объявил начало первых предварительных слушаний. Его вступительное слово вышло незатянутым и ярким. Председатель говорил о почти двух столетиях жизни людей, что прошли в страхе за себя и своих близких, с постоянной оглядкой на возможность появления Черного Флота. О новом изощренном уровне военного беспредела, некогда бывшего сравнительно редким явлением в известном людям космосе, а теперь превратившегося в очередной способ расширения сфер влияния некоторых индивидов, бесчестный и беспощадный, борьбу с которым, к сожалению, приходится вести постоянно. Но ни один из свергнутых до сих пор тиранов, по словам советника, не зашел так далеко, как печально известный Мастер Саске, методично и поступательно уничтожавший неугодную ему жизнь на просторах Млечного пути. Жизнь его собственного вида, которую он должен был защищать. Но пошел против собственной природы, против ее законов, законов гуманности и развития в принципе. Говорил председатель о большом шаге вперед, которым стало искоренение главной угрозы мирному существованию граждан планет, преимущественно населенных людьми. Не упомянул только о добровольной сдаче угрозы. Естественно, в общий дух речи сей факт не вписывался, скорее всего, его оговорят позже. Называя вещи своими именами, Хаширама был вынужден признать мощь Черного Флота, успевшего стать внушительной силой на военной и даже политической арене галактики. Многим пришлось с ней считаться. Непросто признавать свои неудачи, свое бессилие, но эта угроза едва не заставила склонить головы даже Галактический Совет. Ирония случая или же заранее продуманный план, но сдавшись, Мастер Саске лишил их права быть победителями, рассказать какое зло искоренили люди совместными усилиями и, прежде всего, силами Совета и прочее, прочее. Но ведь горела бы Кагуя в пламени собственной магмы вместе с отравленным синим океаном, стоило Великому Мастеру не так давно просто нажать на кнопку. Все помнили об этом. Поэтому уверенные слова председателя звучали не слишком убедительно. Ладно гости, но некоторые из тех, кто застал случившееся, до сих пор не могли понять почему остались живы. Появление подсудимого все ждали со скрытым, но оттого не менее жадным, суетливым нетерпением и отголосками затаенного страха. Наредкость утомительно было слушать посла амоков даже через универсальный переводчик. Содержание выступления вполне соответствовало его реальному звучанию. Благо, таких речей запланировано не так много, но глупо надеяться на то, что следующие ораторы будут менее многословны. Естественно, суть ясна, но нужно оговорить детали, да и просто высказать людям свое величественное недовольство. Как же без этого. Сакура вздохнула. Ничего, скоро с формальной частью будет покончено. [Слушания Галактического Совета по делу Черного Флота. Заседание первое] Мастер Саске сделал на пробу несколько шагов, оказываясь ровно в центре парящей в шахте зала площадки. Телепортировали его несколько секунд назад. Несмотря на обилие пространства и присутствующих, было поразительно тихо. И нестерпимо ярко, почти как в больничном отсеке. Быть может, потому, что на него хлынул дополнительный поток света, из-за чего пришлось рефлекторно сощуриться, глаза привыкли не сразу. Запястья поверх перчаток обхватывали по два тонких серебристых обруча, выглядевшие как дополнительный гаджет или украшение, а на деле незаметно впивавшиеся в плоть четырьмя тонкими спицами каждый. По два таких же браслета обхватывали голени обеих ног, разве что находились под комбинезоном и не были видны. Судя по ощущению легкого жжения в месте свежих проколов, на шею вернули контроллер, а на голове снова красовался еще одним изысканным украшением, в тон остальным, его личный венец проигравшего – глушитель телепатических сигналов. Если бы не едва сдерживаемый глухой звон внутри черепной коробки, эту деталь даже можно было признать эстетически уместной. Взгляд сам собой нашел среди бесчисленных присутствующих ту единственную ложу, место в которой в качестве наблюдателя от Фоетона занимал Наруто, снова в нелепом, небрежно надетом оранжевом комбинезоне, показавшимся на мгновение тем же самым, порванным несколько десятков часов назад. Смешно. Понимает ли хоть кто-нибудь как нелепо и смешно само присутствие здесь Наруто, как далек он сейчас от происходящего? Его совершенно не волнует ни само заседание, ни исход. Смотрит своими голубыми глазами спокойно, даже ободряюще, пытается поддержать. Ничего страшного, это лишнее. Саске знал, что его ждет. И Наруто прикрывает глаза, едва заметно склоняя голову. Несколько секунд эффектной паузы, которые предоставил Совет и ему, и замершему залу, подходили к концу. Мастер Саске выпрямился, неторопливым движением сцепив руки за спиной, игнорируя лучи яркого света, еще раз с достоинством окинул взглядом толпу присутствующих. Все, затаив дыхание, с ненавистью, жадностью и едким любопытством всматривались в его полускрытую плащом фигуру, в черты лица, отразившегося на всех голографических мониторах, десятками висевших в пространстве вокруг и далеко вверх и вниз от кольца мест советников. Последние выделялись белым цветом своих драпированных одежд. Символично, белый у людей издревле считался символом чистоты. А он так удачно явился в черном. - Именем Галактического Совета объявляю заседание открытым, – при желании, в голосе этого человека можно было почувствовать легкое волнение из-за торжественности момента, – я, председатель Совета, Сенджу Хаширама, уполномочен вести заседание по делу Черного Флота. Прежде чем мы перейдем к сути дела и заслушаем стороны, я хотел бы обратиться к подсудимому. Мастер Саске, признаете ли вы свою личность достоверно опознанной? Что ж, вопрос простой, давно решенный. Начались необходимые формальности. Впрочем, молчать он не собирался. - Признаю, – низкий, уверенный голос галактического тирана, до сего момента представлявшегося всем по слухами и собственным домыслам, с помощью незаметных усилителей впервые заполнил собой напряженную тишину помещения. - Понимаете ли вы, почему находитесь здесь, осознаете ли, что предполагает собой роль подсудимого? - Понимаю, осознаю. - У вас есть право на защитника. Так же вы можете осуществлять свою защиту самостоятельно, если такового не найдется. У вас есть право не отвечать на вопросы Совета только в случае, если это невозможно в связи с вашим физическим состоянием. По той же причине заседание может быть прервано и перенесено. Остальные вопросы будет разрешать Совет в соответствии с его законами и Всеобщим Единым законом о контроле прав и свобод Человеческой расы. Так как ваш биологический вид – человек, этот закон распространяется на вас. Вам понятны мои слова? - Да. Вот как. Значит, прав у него практически нет. Но, откровенно говоря, Саске рассчитывал на меньшее. - Нуждаетесь ли вы в защитнике? - Нет, я знаю ваши законы и буду защищать себя сам. - В таком случае, я перехожу к обвинению, – Хаширама сделал паузу, раскрывая длинные тонкие цилиндры, к которым крепились края полупрозрачного полотна информации, по которому тут же побежали голубые символы. – Мастер Саске, именем Галактического Совета и объединенных имперских сил, вы обвиняетесь: в незаконном хранении и применении оружия массового уничтожения, а так же оружия, наносящего вред экосистеме планеты, на которой оно было применено; в немотивированном разжигании вооруженных конфликтов и, как следствие, межрасовой вражды; в геноциде собственной расы, в массовом убийстве… Председатель Хаширама продолжал, а Саске замер в странном, уже не новом для него наваждении, чувствуя, вспоминая, как причудливо складывает руки, как легко и плавно они движутся, наподобие неторопливого танца вычерчивая в воздухе никому кроме него непонятные символы, слова. Техника удержания «темной» энергии на расстоянии. Вспоминал, как был спокоен, как шел на это с сосредоточенным упрямством. Голова болела, но уже не только из-за зуда глушителя. Мысли путались, не хватало кусков, за которые можно зацепиться, но… все постепенно становилось на свои места. - Понятно ли вам обвинение? – наконец, закончил председатель. - Да, – все тем же тоном отозвался Мастер Саске, усилием возвращая себя в реальность. Вокруг собралось столько существ, все они смотрели на него, ждали от него гордости, раскаяния, злорадства, чего угодно. Все они… Саске сдерживал странную, неуместную улыбку, просившуюся на лицо. Наруто прав, то, что он избрал, невозможно вынести в одиночестве, любой бы рано или поздно на его месте лишился рассудка, но… не мог он тогда поступить иначе. - В таком случае, прежде чем мы начнем детальный разбор обвинений и выяснение обстоятельств, Совет предоставляет вам слово. Вы имеете право отказаться. Губы Саске дрогнули, как будто он хотел сказать нечто важное, но тут же мужчина подавил тень эмоций, отразившуюся на лице. Никто не поймет, никому не нужна истина. Наруто был прав. «…И однажды было послано людям великое несчастье, но люди не поняли его, узрев лишь, как беспомощны». Только одного не сказал его старый знакомый: они и не должны были понять. Пусть считают его темным властелином, пусть негодуют, пусть рвут его на куски, ведь он заслужил. Это их правда, и каждый имеет на нее полное право. - Великий Галактический Совет человеческой расы, – разнесся по трибунам его звучный голос, то ли тонко насмехавшийся, то ли констатировавший неизбежное, а может быть, все вместе, – я, Мастер Саске, признаю свою вину по всем пунктам ваших обвинений. По залу прокатилась волна шокированных, растерянных, а местами и возмущенных вздохов. В самом деле, звучало, должно быть, издевательски. Бледные губы все же тронула едва заметная улыбка. Не все ли равно, если с самого начала это было расчетливо спланированным самоубийством?.. Наруто тоже слегка ему улыбнулся, не обязательно было смотреть, чтобы почувствовать обращенные к себе его взгляд, жесты. Барьер очень важного блока памяти разрушен, теперь им есть о чем разговаривать. - Не спешите с решениями, подсудимый, – нахмурился вряд ли ожидавший такого выпада Хаширама, – не слишком ли рано вы подписали себе смертный приговор? - А у меня есть шанс его избежать? – слегка усмехнулся Саске. - Не забывайте где вы находитесь, – осадил председатель, – соблюдайте дисциплину, если хотите быть услышанным. Саске собирался возразить, что, во-первых, не очень-то ему хочется быть услышанным, а во-вторых, это Совет и жадные слушатели желают его речей, чтобы ловить каждое слово, не наоборот. Но передумал. Толку. Как же все задергались, стоило процессу пойти не совсем по торжественному сценарию. Прощения, впрочем, он тоже просить не собирался, хотя емкая пауза дана была явно для этого. - Чем мотивировано признание вами обвинений? – после короткого совещания по внутренней связи, чуть менее охотно спросил советник. - Иногда безграничная любовь требует безграничной жертвы... – прикрыв глаза, негромко отозвался Саске. - Что вы имеете в виду? Но мужчина не ответил, продолжая стоять, глядя сквозь советника, будто не слышал вопроса. Это слово, предоставленное Советом. Ему дали право не развивать свою мысль. - Совет не будет принимать во внимание последнее высказывание, – убедившись, что ответа не последует, констатировал Хаширама. Советники активно совещались. Сразу же объявили перерыв. Саске вернулся в свою временную камеру уже более-менее привыкший к сдерживающим устройствам. Если не делать резких движений, они вызывали только легкий дискомфорт, который окончательно пройдет через несколько дней. Света в тесном помещении медицинского отсека было больше, а две койки, зависшие на расстоянии метра друг от друга, казались уютней. С ногами забравшись на одну из них, уже ждал возвращения преступника его бессменный сосед. Кивнув в знак приветствия, Наруто подождал, пока Саске сядет на свободную койку напротив. Воцарилась тишина. И внешняя, и внутренняя. - Саске, – позвал тихо, почти жалобно, специально вслух, таким знакомым голосом, как будто просил одуматься. Главнокомандующий Черного Флота слегка улыбнулся и отрицательно покачал головой. «Не нужно, Наруто, – направленно обратился он, – теперь я помню. Не все, но достаточно». Трудно было восстановить в памяти когда все по-настоящему началось, но тем моментом условно можно назвать годы юности, когда он нашел себе учителей. До того момента Саске скитался по просторам галактики не по своей воле, ожидая предначертанной ему судьбы. Учитель находит ученика неслучайно, так же судьбоносна оказалась и встреча с чуждыми человеческому роду созданиями, подарившими особое восприятие мира тому, кто много позже стал Мастером Саске. Они называли себя аворы. Не имеющие постоянной формы и привычных органов, небелковая форма жизни, общаться с которой реально только мыслью. Так он быстро овладел телепатией, имея к ней природную предрасположенность. Затем телекинезом и его более сложными формами. Позволявшими создавать иллюзии, способные взаимодействовать с реальностью, как команду на боевом корабле. Но это мелочи, по сравнению с тем, что они передали ему особые техники. Цели аворов были так же чужды всему, что хочет жить. Они, словно неумолимый галактический мор, тихо и незаметно путешествовали от края до края звездного пространства, в поисках похожих на себя созданий только с одной целью – убийства. Однако они не были ни жестоки, ни кровожадны, не преследовали выгоды или иных понятных целей. Только смерть живого. Однако живое в их понимании не ограничивалось материей, и они смогли объяснить свои истины Саске. Почему аворы не прошли мимо, не уничтожили его, маленького и хрупкого, а таскали за собой повсюду в спецотсеке, наполненном воздухом, учили, растили? Их ответ на его первые вопросы был прост: потому, что ждали, заранее готовые к встрече. У них было на этот счет пророчество, и никто не нашел удивительного в том, что оно сбылось. Аворы верили, что исполняют самую тяжелую миссию среди всех посланников высших миров, которым являются и они сами: миссию творить зло. Приводить в исполнение заранее рассчитанное, предначертанное той или иной расе проклятье, ведь если высшие силы есть абсолютный свет, то откуда взяться тьме? Люди и все им подобные, чьи глаза закрыты, не способные видеть истинного положения вещей, находятся в постоянной борьбе за судьбу своих душ. В ласковом, комфортном мире они просто не смогут искупить тех деяний, которые утащили их на такой низкий уровень. Только упадут еще ниже. Но проблема в том, что ниже падать почти некуда: материальный уровень – предел. Он и есть чистилище, где души проходят отбор и сами принимают решение о своей дальнейшей судьбе. Конечно, на пути каждой души должны появляться препятствия, и всегда есть те, кто таковые создает в большей или меньшей степени. Создает добровольно, зная, что поплатится за каждое свое действие, готовый принять всю ответственность и расплачиваться за содеянное миллиардами лет, снова начиная путь от космической пыли до развитого существа, способного, наконец, осознать и сделать свой выбор еще раз. Обычный человек или равноценный ему по силе духа представитель другой расы на такое, разумеется, не способен. Нужно придти с очень высоких уровней, чтобы осуществить такое. И когда ему объяснили, дав техники, не настаивая, снова предложив выбор, он согласился. Чувствовал в этом пути свое предназначение. Полная самоотдача ради других. Так можно спасти многих, сначала за счет собственного «светлого» поля, если оно у тебя есть, а потом просто перетягивая на себя чужое черное. Лишь бы они еще через десяток-другой жизней укрепили свои души и «светлые» поля, став способными найти путь, чтобы вырваться из круговорота воплощений в материю. Все ради одного маленького шанса, даже не так, ради его возможности. Одной-двух личностей из легионов убитых и пострадавших, которые смогут со временем осознать и использовать подаренный «плюс». Такие глобальные события, как появление аворов, не были случайны, каждое предсказывалось и долго готовилось Высшими сущностями, готовыми пойти на такую жертву, рискнуть собственным покоем и радостью. К тому времени, как появился Саске, путь аворов подходил к концу, и они ждали свою смену. Следующими были люди. Сначала Саске удивило, что он оказался совершенно один, но потом это стало успокаивать – значит, больше никто не пострадает. Самым главным было не превысить свой лимит, ведь грань между простейшей материей, в которую еще можно переродиться, и уничтожением очень тонка. Именно из-за одиночества он не смог бы вынести в таком темпе долго, но когда у Саске открылись глаза, он помнил, как увидел вокруг себя огромное «светлое» поле. Воспоминание о нем было уже нечетким, смазанным, но осталось в самых далеких недрах памяти. Так он смог бы продержаться дольше, достаточно для того, чтобы сеять хаос в галактике около сотни с лишним лет, но… лимит оказался превышен. На самую малость, ведь невозможно просчитать все – каждое действие рождает цепную реакцию последствий, и где-то они оказались разрушительней, чем предполагалось. Он не рассчитал толщину грани, думал, еще немного выдержит, а после осознал, что пропустил момент, когда «черное» поле набрало необратимую массу. Если бы Саске остановился сразу после пересечения этой грани, тоже был бы уничтожен, так не все ли равно, как низко теперь пасть? Сам он в любом случае погибнет, зато можно спасти других, еще очень многих, вместить в себя столько «минуса», сколько возможно, ведь уничтожение искупит все. Один не за единицы, а за десятки, может быть, больше. Это казалось правильным. Но чем дальше он заходил, тем сильнее терзали сомнения. Готов ли он к гибели? Нельзя ли обратить процесс вспять… и понимал, что нет. Нельзя. Сколько же продолжался этот кровавый путь? Два столетия слились в один непрекращающийся ледяной кошмар внутреннего противоречия. Он превысил свой лимит почти в два раза. Но он не учел, что является хрупким существом не только физически, обладающим психикой, эмоциями, способным сойти с ума от намного меньших потрясений. Что и произошло. Когда именно, в какой момент, он не мог вспомнить. И радовался, что не может. Спасительные десять процентов?.. Теперь Саске знал, но нутро захлестывала горечь. Нет, принимать помощь нельзя, как бы ни хотелось, потому что он с самого начала на нее не рассчитывал. Никто больше не должен пострадать – такая четкая мысль, бившаяся в голове еще на борту корабля, над Кагуей, теперь оформилась окончательно. Хватит. И с него, и со всех остальных. «Прошу тебя, Саске, одумайся, – все равно обратился Наруто, – не губи себя окончательно». «Мир не изменится, не важно, спасешь ты меня или нет. К тому же, если не выйдет, тоже будешь уничтожен. Хочешь отправиться в небытие вместе со мной, Великий? Даже если так, то я запрещаю тебе. Хватит и меня одного». Внутренние метания Саске, которые тот отчаянно подавлял, отразились на лице Наруто болью. Он поднялся с койки, преодолев разделявшее их расстояние, опустился на колени напротив, горько и пытливо заглядывая снизу вверх в будто окаменевшее бледное лицо. Взял его руки в свои, слегка сжимая напряженные тонкие пальцы. Давая почувствовать свою молчаливую просьбу еще раз, за все те сотни раз, которые не имел права больше просить, ведь не должен был настаивать после отказа. Но он смотрел своими бездонными глазами, умоляя без слов. Это его решение и самое большое желание, стоящее любого риска – чтобы Саске жил. Саске как никто другой понимал его мотивы, но именно поэтому должен был отказать… Внутри все переворачивалось. Как же он хотел согласиться, хотел точно так же умолять его спасти себя, но не мог, иначе может стать убийцей такого же существа, ради пути которого, возможно единственного, заплатит теперь жизнью. И все же… Ведь ничего страшного, если просто узнать способ. «Как ты собирался это сделать?» – уже заранее смутно предчувствуя ответ. «Думаешь, предложу обменяться полями, поэтому отказываешь? Нет, это быстро, но неэффективно и действительно может уничтожить нас обоих. Есть другой способ. Более трудный и жестокий, но так ты сможешь погасить достаточную часть «черного» поля». «Нет такого способа», – с мрачным удовольствием от своей уверенности возразил Саске. «Есть, – упрямо смотрел на него Наруто. – Я признаю тебя своим учеником, после этого возьму на себя часть «черного» поля и право помогать тебе на пути вверх. После этого я смогу тебя защитить». «Не сможешь, – отрезал Саске, – это бессмысленно. Даже если я приму твое учение и техники, я не успею погасить «черное» поле в достаточном количестве до вынесения приговора. На это ушли бы десятки жизней, состоящих из сплошного кошмара, сам знаешь». «Можешь и успеть, – не согласился Наруто, – суд будет длиться годами. Я создам реальность, где предельно растяну время, так его станет еще больше». «Чтобы попасть в другую реальность, душе надо покинуть тело. Как только сделаю это, буду уничтожен». «Да, но кто сказал, что ты должен его покинуть? Или обязательно отрабатывать поле, страдая физически? Душевные раны глубже ран плоти». Саске слегка нахмурился, глядя на его лицо, одинаково отражавшее упрямую уверенность и нескрываемое страдание. Кажется, он понял. Такой знакомый прием… «Будешь пытать меня в иллюзиях?» Наруто прикрыл глаза, склоняя голову к его сжатым в собственных рукам, невесомо коснулся губами прохладной кожи. Вот как. Это уже вариант. Удастся ли им обоим выдержать – дело другое. Шанс крохотный, рискованный в сотни раз больше, чем вероятно успешный. С одной стороны он, Саске, может в какой-то момент не выдержать и потребовать прекратить. И Наруто обязан будет подчиниться, ведь ничто не сможет сделать против его воли. С другой, не переоценивает ли себя Наруто, ведь то, что придется сделать, противоречит его природе. Постоянно позволяя страшным вещам происходить с кем-то, он может со временем привыкнуть к ним, потом успокоиться и стать более равнодушным, так начнется падение. Ведь достичь высокого уровня «плюса» еще не все, намного труднее на нем удержаться. «Ты прав, – подтвердил Наруто, – мне ни в коем случае нельзя упасть до окончания суда и казни, иначе я не смогу защитить тебя от тех, кто может попытаться нам помешать, все будет напрасно». «Именно, – Саске чувствовал, как нуждается в собственном согласии, хоть в малейшей возможности все изменить. – Ты уверен, что справишься?» «Нет. Но позволь мне хотя бы попытаться». Саске устало зажмурился. Снова происходило нечто неправильное, противоестественное, разве что не было уверенности с кем и с чем именно. Наверное, с ними со всеми, с миром вокруг. Но Наруто сам хочет этого, а он готов стерпеть все, что придется, лишь бы использовать возможность, так расточительно подаренную ему этим существом. Что ж. Он согласен. Мужчина, все еще стоявший на коленях, улыбнулся, как казалось, благодарно, прижимаясь щекой к его рукам. Сколько же бесконечного прощения в этом маленьком теле… Не меньше, чем в нем концентрированной ненависти всех пострадавших по вине Черного Флота. Саске рассеянно погладил его по волосам. Мягкие, пушистые, если запустить в них пальцы, можно почувствовать тепло. Сегодня этого тепла хотелось. Может быть глупо, так по-человечески, но пока он живет свою оставшуюся маленькую жизнь, не человеком ли является? Наруто сам говорил, все в них прекрасно: и духовное, и физическое… Теперь он рядом, но так далеко. Хотелось упрекнуть его в выборе такого же тела, но приди он в другом виде, труднее было бы узнать, услышать нужные слова. Саске понимал, но имел право грустить о своей утрате. «Не грусти, Саске, – обращался к нему как будто разомлевший от легких поглаживаний Наруто, – любая потеря здесь – приобретение где-то еще». «Я знаю, что ты не человек, – полилось само собой в чужое сознание. – Но мне трудно не наслаждаться твоим голосом, теплом, тем, как ты пахнешь…» Да, все еще можно сделать с Наруто что угодно, но ничего не хотелось. Не так, не с бесчувственным телом, обладатель которого мыслями все время будет далеко, намного дальше, чем сейчас. Да, эта близость не такая полная, но она тоже хороша, а он человек, который ее жаждет. Хотя бы еще один, последний раз. Прежде чем они начнут, прочувствовать, вспомнить. Наруто мягко отстранил осторожные руки, поднялся. «Значит, нет», – подумалось Саске. «Или почему бы и нет, – отозвалось в голове почти весело. – Мое тело человеческое, если правда хочешь, можно использовать его и так, – мысли стали как будто тише, задумчивей. – Твое желание мне понятно. Я знаю, каково это… Хотеть того, кого больше никогда не встретишь, и грустить о нем». Наруто обнял, прижимая к груди его тяжелую голову, обвитую металлом глушителя. За несколько секунд раздражающий сигнал стал тише, потом почти полностью пропал. Полегчало, и Саске, медленно выдохнув, прикрыл глаза. Чувства, эмоции, состояния хлынули из него немой благодарностью, вместо тысячи мыслей. Его не торопили, не перебивали собственным таким же потоком, не шедшим насквозь, а как будто деликатно обволакивающим снаружи, давали «высказаться». В какой-то момент стало не хватать другого контакта. Саске нехотя высвободился, провел руками по чужому запястью, надавливая в нужном месте, чтобы дезактивировать контактный костюм. Бордовое покрытие соскользнуло к тонким браслетам, открывая смуглую кожу под грубым материалом кое-как надетого оранжевого комбинезона, расстегнутого до середины груди, как раз там, где не хватало тепла, когда он прижимался, снова желая слиться воедино тем больше, чем их друг от друга отталкивало. Саске неторопливо гладил эту кожу, без засечек или шрамов, но почти не всплыло в памяти образов клонов, их точно таких же, искусственно одинаковых тел. Это было особенным. Потому, что ни одна оболочка не заменит содержимого. Теперь ощущалось по-другому. Касался нежно, внимательно, стараясь запомнить каждое мгновение, насладиться им в последний раз, и подарить это другому, даже если не примет до конца – чтобы почувствовал столько, сколько сможет принять. Полностью снять перчатки из-за сдерживающих браслетов теперь не получилось бы, шипы впивались сквозь материал, – только нижнюю часть, с пальцев и ладоней. Остальная одежда постепенно соскользнула на пол, пока Саске методично освобождал Наруто от комбинезона, чувствуя горячие ладони, скользящие по голым ногам, получая удовольствие даже от того, как они задевают ободы браслетов на голени, от каждого мягкого, уверенного касания. От одного вида того, как Наруто преклонил колено, устраивая его ноги себе на плечи, чтобы доставить удовольствие. В ширину койка была слишком узкой, чтобы полностью на нее откинуться, но почти сразу захотелось. Он понимал, Наруто мог быть опытным, как теперь, а мог как в тот, первый раз, стоило только захотеть, но это не было нужно Саске, тем более ему. Вошел Наруто плавно, давая почувствовать каждый сантиметр, так, как хотелось, легко читая сиюминутные прихоти, позволяя обнять себя как угодно крепко, обхватывая стройными ногами, снова почти впиваясь ногтями в широкую спину, но больше не раня. Саске жадно хватал воздух ртом, пока не нашел его губы, впиваясь в них, словно жаждущий, а упившись своим порывом, ласкал, сминал, чувствуя ответ, но не ища чужого взгляда – догадывался, что может увидеть и боялся, что окажется прав, хотел забыться. А когда, забывшись, встретился с ним глазами, увидел как в ответ смотрят да, полностью осознанно, спокойно, но ласково, с теплой улыбкой. О большем он не стал бы просить. Не нужно… Стало так хорошо. Поцелуи на бледной шее горели, расцветая красными пятнами. Кожей к коже, дыханием в дыхание, до неконтролируемой дрожи от трения внутри, накатывавшего острыми всполохами удовольствия. Пока мышцы не свело спазмом на самом пике наслаждения. Когда смог немного отдышаться, Саске скосил на сидящего рядом мужчину шальной взгляд, и грубовато опрокинул его на койку. Тот усмехнулся, не сопротивляясь, позволяя делать с собой что угодно, но Саске хотел так же, еще немного, только сегодня, за все те множество раз, которых у них не было и не будет. Запрокинув черноволосую голову, он сам сел сверху, помогая себе рукой, тяжело дыша через открытый рот, захлебываясь короткими стонами, и начал двигаться, постоянно сталкиваясь с холодным, и одновременно огненным взглядом глаз, по которым так скучал. Пока Наруто внезапно не притянул к себе, укладывая сверху, обнимая жестко, крепко, коротко вскрикивая, и Саске снова не почувствовал в себе тянущее тепло. В их последний, незабываемый раз. Уже минут пять прошло с тех пор, как Генма подавился своим ужином, близоруко всмотревшись в изображение экранов видеонаблюдения. Смущенный, растерянный он не знал что делать и стоит ли начинать. Инструкция имелась на любой случай, но вот именно то, что творилось на мониторе, не предусматривала. Поэтому, выйдя из ступора и убедившись в реальности происходящего, мужчина рискнул своим постом и званием, вызвав начальницу. Дверь как раз освободила проход в коридор. Наблюдательный пункт вновь почтила своим присутствием Цунадэ, и без вызовов персонала изрядно загруженная, слегка запыхавшаяся. - Что ты сказал? – с порога угрожающе уточнила женщина, хотя их короткий сеанс связи прервался уже несколько минут назад. Генма беспомощно развел руками, не зная как еще корректно сформулировать то, о чем он уже доложил, да и добавить было нечего. Впрочем, начальница не дождалась ответа, сразу прошагав к мониторам и грубовато оттолкнув его в сторону от экранов. Смотрела несколько долгих секунд, пока светлые тонкие брови все сильнее сходились к переносице. Кажется, ее раздражение только что перешло все границы. Генма, и так какого-то черта чувствующий стыд за все происходящее там, во временной камере медицинского отсека, внутренне сжался, готовый, на всякий случай, получать за то, что оказался под рукой. - Какого?.. – ни к кому конкретно не обращаясь, прорычала женщина. – Они над всеми издеваются... – ее стабильно бледноватое последние сутки лицо стало жестким, почти злым. – Здесь тюрьма, а не захолустный космопорт! И не заправбаза! Черт, Генма!? - А что я-то?.. – промямлил охранник, стараясь не показаться испуганным. - Хорош твой просветленный! – уже на полукрике проревела начальница. – И ты хорош! Врубить внешние глушители мозгов не хватило?! Давай быстро! Генма и хотел бы возразить, но как тут поспоришь. Торопясь, сбиваясь и делая мелкие ошибки, мужчина развел пальцами зеленый ромб на панели управления, выводя его изображение на первый план, а затем коснулся центра фигуры. Системы сообщили, что внешние глушители активированы. Секунда, две, три – и ничего. А ведь эффект мгновенный, оба «объекта» должны были слышать нестерпимый шум, и прочие ощущения при этом так себе. Но это смущающее выражение блаженства на обычно бесстрастном лице Мастера Саске говорило совсем о другом. Длинные ноги жадно обхватывали смуглое тело Наруто, отрывисто целовавшего тонкую шею, плечи, а бледные руки в почему-то казавшихся теперь неприличными черных перчатках скользили по его спине, оставляя на взмокшей коже светлые, наливавшиеся розовым полосы. Захотелось отвести взгляд. Они ничего не слышат? Но почему? Системы сообщали, что все работает… Глупо, но охранник чувствовал себя дураком, который с какого-то перепуга еще и во всем виноват. - Генма! – когда пауза начала затягиваться, прикрикнула начальница. - Что я могу сделать? Все работает! – поспешил откреститься он. - Черт, – с досадой шикнула женщина, и оттолкнув его теперь от приборной панели, взялась за управление сама, очевидно, пытаясь повысить мощность глушащего сигнала. Возилась она так по ощущениям долго, минут десять, не меньше, время от времени цедя сдавленные ругательства в адрес оборудования и вселенной вообще. Охранник стоял в стороне, стараясь ничем не напоминать о своем присутствии, а заодно не смотреть лишний раз в сторону мониторов. Но взгляд невольно возвращался к ним снова и снова. Возможно, ему не хотелось верить в происходящее, только немного робко в то, что должно быть всему какое-то объяснение. Наконец, леди Сенджу достало проводить диагностику и не видеть неполадок. Она коротко, зло и устало бросила заключение о, возможно, вышедших из строя излучателях. По-другому объяснить ситуацию не получалось. Генма почти облегченно выдохнул. Теперь достанется не ему, а техникам. Если, конечно, начальница права и не произошло очередного сбоя системы, которые последнее время подозрительно зачастили. За сбой тоже достанется техникам. А за попустительство и, как следствие, нарушение тюремной дисциплины упреки опять посыплются на Цунадэ. Может, и ему прилетит рикошетом. К тому моменту как начальница перевела тяжелый взгляд на устройства управления контролерами на теле Мастера Саске, смысла предпринимать какие-то действия никто уже не видел. Она тяжело вздохнула, покачав головой, и кивнула на устройство Генме: - Если они снова решат повеселиться, нажмешь вот это. Я разрешаю, – в сторону шикнула, запуская пальцы в пышные светлые волосы. – Говорила же, надо латать его минимально… Ладно. Потом разберемся. Вызову техников. Все понял? - Так точно. Женщина заметно напряглась, придерживая вложенное в левое ухо переговорное устройство, нахмурилась. Потом мимоходом бросила, что вызывают, поспешно покинув наблюдательный пункт. В конце концов, никаких разрушений тут не было, в отличие от тюремного корпуса, где ее присутствие намного важней. Вот. Теперь начальница окончательно в бешенстве. Особенно если разрешила использовать устройство, которое медики теперь не рекомендовали активировать в принципе, не то, что на полную мощность. Может ведь и убить… Генма опустил взгляд. Он не мог до конца осмыслить то, что сейчас произошло. Было как-то не по себе. Мужчина понимал, не его дело, но осадок на душе остался странный.