UnderVille

Когда она наконец смогла прийти в себя, то кругом было тихо и до странного тепло. На секунду ей показалось, что она дома, где они когда-то жили с мамой. Что сама она снова маленькая, беззаботная девочка, которую волнует только балет и какие-то свои внутренние размышления. Она представила, что сейчас где-то 11-ть часов утра, утро субботы. Школы сегодня нет, а мама пообещала сегодня сходить с ней в кино. Солнышко светит в лицо, усиленно требуя наконец открыть глаза, но Фриск только жмурится, лениво потягиваясь. Она медленно пыталась вспомнить, что же произошло с ней вчера, но в голову ровным счётом ничего не приходило. Отчего-то сильно болела голова, а горло было сухим, будто там внутри наждак. Фриск отлично помнила это ощущение – как будто собственная гортань умоляет дать хоть немного влаги. В голове практически мгновенно всплыла цепочка вчерашних событий: Санс и его товарищи, истерика Меттатона, поездка в клинику, Блуки, кальянная, Флауи, обморок. И именно эти мысли заставили её резко распахнуть веки и сесть на кровати, оглядываясь. Где она? Как долго она тут? Что с ней было во время обморока? Она не имела ни малейшего понятия, и это могло с лёгкостью ввергнуть в панику. Вокруг была светлая комната, за окнами которой виднелся лес. Помещение было деревянным, лишь кое-где отделанное пепельно-серым камнем. Это была чья-то чужая спальня, вот только чья? Кровать, на которой лежала Фриск, тоже была белоснежная и полностью деревянная, с приятным покрывалом лилового цвета. Неподалёку слышался треск камина, а внизу играла классическая музыка. Просторное окно без каких-либо решёток было слегка приоткрыто, впуская вкусно пахнущий лесной воздух. Фиолетовый костюм аккуратно висел на вешалке, а сама девушка обнаружила на себе просторную пастельно-синюю сорочку. Она даже не стала смотреть в зеркало, хоть и могла это сделать из постели, а просто слезла на пол, влезая ногами в приятные на ощупь пушистые тапки в тон покрывалу. Кто же мог так позаботиться о её комфортном пробуждении, да ещё и включить внизу прекрасную классику? Тем более, учитывая, что она отлично слышала, как Маффет связывается с Флауи и говорит ему забирать это бессознательное тело из кальянной. Фриск приоткрыла дверь и плавно спустилась вниз по лестнице, обнаружив гостиную. Она была сделана под дерево, и оставляла приятный осадок где-то внутри. Здесь было невероятно тепло, и именно отсюда играла классическая музыка: небольшой магнитофон проигрывал кассету на столике. Множество горшков с различными цветами, множество фотографий леса, развешанных на стенах. На удивление, но все ящики или дверцы тумбочек были накрепко заперты. Кажется, осмотреть тайны хозяина дома ей не позволят. Входная дверь оказалась почему-то заперта, и Фриск не имела возможности покинуть дом, да и не было пока желания. Она поймала себя на том, что ей совершенно не страшно. Эта ситуация располагала скорее к разговору, чем к очередной угрозе жизни. Она переоделась в костюм, присела на плетёный диван посреди разбросанных по нему подушек, и прикрыла веки. Откуда-то вкусно пахло яблоками. Прогулявшись по чужому дому, она обнаружила также кухню, тоже отчего-то пустующую. Там-то и обнаружился источник запаха – две большие корзины спелых красно-розовых яблок, что прекрасно пахли на весь дом. В вазочке на столе красовались цветы лаванды и васильков вперемешку, а плита всё ещё была чуть-чуть запачкана маслом. Фриск склонилась над корзинами, глубоко вдыхая запах, и верно, он был потрясающе-сладким. И откуда они только? - Яблоки любишь? Угощайся, - раздалось за её спиной, отчего секретарь резко обернулась. Перед ней предстал совершенно незнакомый ей человек. Светлые волосы, скрученные в хвост, тёмные спокойные глаза и улыбка, излучающая некоторое удивление – чего это она так быстро проснулась? Одет же он был в домашнюю фланелевую рубашку пастельно-жёлтого цвета и брюки из неопределённого материала. В руках незнакомец держал третью корзинку с яблоками. - Ну, что ты на меня таращишься? Либо бери, либо не бери, - он коротко улыбнулся и поставил корзину на пол. Фриск послушалась его и взяла яблочко, надкусывая. Оно и правда оказалось невероятно сладким, мягким и сочным, даже с трудом верилось, что это яблоки. Даже мякоть под кожицей была слегка красноватого оттенка. Секретарша разулыбалась, довольно жмурясь, а хозяин дома, не менее довольно фыркнув, потянулся и сел на кресло в кухне. - Я рад, что ты проснулась. Не бойся ничего, хорошо? Дверь в дом я уже открыл. Ты можешь выйти в любой момент. - Вы мне сперва скажите, прошу вас. Где я? И кто вы, мистер? - Пока пусть будет «мистер». Знаешь что? Мне просто повезло оказаться в нужное время в нужном месте, чтобы привезти тебя сюда. Ты за Андервиллем, но я вызвал твоего босса некоторое время назад. Он тебя заберёт. - Он…сильно волнуется? - Как бы тебе сказать, Фриск, он в панике. Был в панике, пока я ему не позвонил. Возьмёшь с собой немного яблок? - Хорошо, если вы так просите. У нас в общежитии они на ура пойдут. Очень вкусные. - И да, насчёт Маффет. Прошу тебя, не злись на неё и не вини лишний раз. Может, она и выглядит как дурной человек, но у неё есть мотив так поступить с тобой, - он дождался, пока Фриск присядет, и продолжил под её пристальным взглядом, - У неё очень большая семья, которой она дорожит. И, если она не будет слушаться приказов сверху, то кого-то из её семьи пришлют ей по частям. Быть может, твоего босса задавить сложно, а вот его конкурентов – попроще. Фриск услышала шум мотора, до боли знакомый. Похоже, что Меттатон был на подходе, со своими буйными эмоциями, экспрессией и объятиями, от которых губы синеют. Неизвестный спаситель встал на ноги и улыбнулся, заворачивая яблоки в большой пакет. - Знаешь, вчера мне повезло удачно зайти в кальянную, решить кое-какие дела и подымить. А там я неожиданно нашёл тебя без сознания. - К чему это вы клоните? – Фриск спешно поправляла на голове фиолетовую шляпу. Незнакомец отдал ей пакет с яблоками, в итоге получившейся весьма большим, и вместе с ним всучил визитку, пропихнув её прямо в карман костюма. - Я к тому, что в другой раз нам обоим может повезти куда меньше. И, если тебе будет нужна помощь, какая угодно, любого рода, то просто позвони мне. Такому стойкому человечку грех не помочь. И да, ещё кое-что. Этот пакет с яблоками - твой. А этот, второй, я попрошу тебя отнести одному парню. Он торгует мороженым на улицах Хотлэнда, ты его наверняка знаешь. - Стойте-стойте, это, случайно, не Добрый Мороженщик? Который в эскимо записки милые подкладывает. - Он самый. Он просил меня передать ему яблок для нового сорта мороженого, а я всё никак не доберусь. Будь так добра, окажи услугу. О, а вот, кажется, и твой босс приехал. Ладно, ступай-ка к нему в машину. Был рад познакомиться. - Спасибо вам огромное…я обязательно сделаю всё, как вы просили. Кажется, теперь голова Фриск была полностью переполнена загадками. Её таинственный спаситель не стал покидать дом вместе с ней, всего лишь выпустил наружу и практически сразу закрыл дверь, будто бы не желая, чтобы кто-то, кроме спасённой девушки, видел его лицо. Снаружи домик оказался приятной и уютной двухэтажной конструкцией с небольшой террасой, что перетекала в крыльцо, и даже лоджией наверху, на которой тоже стояли цветы. Снаружи просто дивно пахло лесом, а сама она, перемешивая в голове запахи леса, лаванды и яблок в своих руках, наблюдала, как из-за руля вылезает даже толком не переодевшийся Меттатон и уверенным, быстрым шагом идёт к ней. - Дорогуша! Что же такое ужасное творится?? Ты хоть знаешь, как меня напугала? Что там, в кальянной, с тобой вообще было? Я тебя туда больше под страхом смерти не пущу. А это что ещё такое? Яблочки что ли? Где тот герой, который тебя нашёл и вызвал меня? - Он остался в доме и не хочет показываться. Велел мне уезжать домой вместе с вами, - сама она ощущала себя куда спокойнее. Жажда отступила из-за сока яблок, свежий воздух проветривал мысли, а от сонливости не осталось и следа. Похоже, что даже следы от порезов Чары стали ныть куда меньше, почти совсем не нервируя. Послушавшись её слов, босс вернулся за руль, посадив своего верного друга на сиденье рядом. Оба жевали яблоки, мчась по просёлочной дороге назад, и этот путь давал Фриск осознать, где же они всё это время находились. Гора Эботт, сквозь которую пролегал тоннель, ведущий к городу, оказалась пристанищем для одинокого незнакомца с его домиком посреди леса. Вся гора была усыпана хвойными деревьями неизвестного Фриск вида, а дорога для автобусов была так далеко внизу, что кружилась голова. Они ехали по горе, среди которых терялась пыльная просёлочная дорога. Сложно представить, что кто-то вообще в состоянии забраться в такую глушь. Но здесь, с другой стороны, даже Дриимурры вряд ли знали о его существовании. - В жизни не знала, что здесь кто-то живёт. Мне казалось, сюда никто не заберётся. - Дорогуша, это как раз второстепенно. Скажи, почему после того, как ты заночевала у мисс Дриимурр, тебя вообще нельзя одну оставлять? Нет-нет, да похитят или отравят! - Ни малейшего понятия. Я ведь ничего не натворила страшного. Где я могла оступиться? Может, услышала что-то не то и сама не знаю, что именно? Но, мне кажется, Дриимурры тут вообще не причём. Я просто немного неудачно попала в обстоятельства, - Фриск решила солгать ему. Пресловутая ложь во спасение сейчас была очень кстати. Уж лучше Меттатону пока не знать, что за бумаги она стащила из комнаты Чары и кому она их отдала. Оставшийся день они провели в привычном режиме, Фриск стабильно моталась по корпусу, пиная тех или других людей делать свои дела, отзваниваясь куда-то и печатая какие-то бумажки, а также обнаружила Бургерпэнтса, собирающего вещи. Похоже, что он не планировал оставаться в общежитии, хоть ему и было это позволено. Он не говорил ни с Альфис, ни с Фриск, даже не пытался по-своему нервно улыбнуться. Он был мрачен и тосклив, кажется, нервы и правда окончательно лопнули. Хотя, тут бы они лопнули и у Фриск, при должном времени. Меттатон словно выбрал этого парня козлом отпущения в своё время и всячески искал способы свалить на него всё, что ни попадя. Ни с кем ещё он так не обращался. Он мог быть эгоистом, мог скандалить и ругаться, но так орать он мог только на Бургерпэнтса. Почему? Это было загадкой. Ближе к вечеру она возвратилась к боссу, застав его за совершенно неожиданным занятием. Кажется, расправившись с последней фанатской аудиенцией, Меттатон занимался гимнастикой. Переодевшись в плотные чёрные колготки, что идеально облегали ноги, а также короткую розовую футболку с надписью «Свет, камера, мотор!», он медленно и методично разминался, заставляя своё и без того пластичное тело гнуться под немыслимыми углами и в неведомых позах. Безусловно, такое она уже не раз видела, босс всегда поддерживал свою форму, желательно под старую музыку вроде «I will survive» от Уитни Хьюстон. Фриск уже давно привыкла к его увлечённости этим, а потому не удивилась, зайдя к нему. - Меттатон, я на сегодня закончила. Мне надо сделать кое-какие личные дела в городе, я могу взять машину? - Конечно же можешь, дорогуша, вот только прошу тебя, не возвращайся поздно! И пиши мне СМС-ки о том, где ты. Я не намерен снова поднимать на уши всех, кому не лень и седеть от страха. - Я обещаю, буду отчитываться. Мне надо навестить друзей в городе, может быть, заночую у них. - Хорошо-хорошо, дорогуша! Знаешь, может быть, ты так и до личного автомобиля дослужишься, - он плавно и грациозно вытянул ножку, невероятно красиво изгибаясь и, перевернувшись, вставая на «мостик», - Прошу, сделай немного погромче музыку. Неожиданно дверь открылась, и за ней оказался отчего-то Бургерпэнтс. Он уже переоделся из рабочей формы в мятую синюю рубашку и брюки, и, видимо, зашёл попрощаться. Но Меттатон, выгибающийся в очередном пируэте с закрытыми глазами, и вовсе его не приметил. - Привет, Фриск. Мне нужно кое-что отсюда взять. - Ты что же, совсем уходишь? – Фриск неуверенно взяла его за руку, желая поддержать, - Меттатон, ты бы хоть слово сказал? На прощание-то. - Я знаю, для чего ты пришёл, дорогуша. Иди и возьми в тумбочке, хорошо? Похоже, что Бургерпэнтс немного привис. Он просто застыл, медленно, но верно сжимая пальцы Фриск в своей ладони. Взгляд его обычно бегающих глаз теперь упорно смотрел прямо. Он вглядывался и всматривался в Меттатона, едва ли не проедая насквозь. Второй рукой он принялся спешно теребить пуговицу на рубашке и практически мгновенно её оторвал, а также начал спешно кусать губы. Каждое пластичное, яркое и грациозное движение босса вызывало в нём немой ступор, даже Фриск услышала, как часто забилось сердце паренька. - Мм? Что-нибудь не так, дорогуша? – приоткрыв наполовину накрашенные розовыми тенями веки, Меттатон нарочито томно улыбнулся, - Ты снова передумал? Уже шестьдесят второй раз? Поверь мне, я не забываю цифр. - Я…я…я бы х-хотел забыть, - он проглотил какое-то слово и спешно прошёл внутрь, отпуская Фриск и подходя к тумбочке. Спешно в ней копаясь, он тщетно старался не оглядываться на Меттатона. А тот будто бы нарочно дразнил его своей дурной пластикой, ухитрившись даже встать на голову. Модельные ноги казались сейчас настолько длинными, что будто бы могли достать до чего угодно в комнате. Сам же босс всё ещё издевался над ним, томно мурлыкая. Даже когда Бургерпэнтс, крепко сжав в пальцах что-то вроде пижамы, стал покидать комнату, то ножки в колготках дотянулись до него и непостижимым образом коснулись талии. Кажется, это добило несчастного увольняющегося: - П-пожалуйста, прекратите! Я…я не передумаю. С меня этого уже навалом. Нет, Меттатон, нет. Самым ужасным было то, что Фриск не имела понятия о том, куда он теперь пойдёт. Его мать жила в другом городе своей жизнью, а сам он приехал сюда один, без никого, на заработки. Что теперь его ждёт, кроме затяжного приступа алкоголизма? Это не было понятно. - Я пойду, Меттатон. Мне надо по делам. - Конечно-конечно, дорогуша! Я буду ждать сообщений! Она покинула кабинет, оставив Меттатона в гордом одиночестве заниматься гимнастикой. Стоило ей только лишь отойти на пару шагов, как послышался звук ключа в замке, а музыка за дверью резко возросла в громкости. Кажется, её босс тоже захотел остаться один. И она не имела понятия о том, что там, внутри, заперевшись на ключ и выкрутив громкость на полную, Меттатон лежал на кровати носом в подушку и плакал. Ей было невдомёк, что её босс просто не смог вовремя остановиться и ненароком перешёл грань дозволенного, за что грыз себя последний день. И никто не мог и не должен был знать о том, что в эту минуту, забрав пижаму из тумбочки, дурной подчинённый забрал кусок его чувств вместе с ней. Этого никто не должен был знать. Никогда. Фриск нагнала Бургерпэнтса, когда он уже был на улице. Вечерний Хотлэнд кипел жизнью, но машину она брать передумала, решив увязаться за бывшим соседом по комнате. Впрочем, не сказать, чтобы он возражал. Ему нравилась компания Фриск, с ней почему-то было желание болтать обо всём. А потому теперь, неспешно идя рядом с ним, Фриск слушала о том, какая же Меттатон прогнившая дрянь. Сложно было понять то, что в данной ситуации неправы были оба. - Да, кстати, а куда ты вообще тащишь эти яблоки? – он наконец обратил внимание на пакет в руках Фриск и удивлённо приподнял густые брови. Трёхдневная щетина придавала его лицу слегка бандитский вид, словно он валяется в запойной яме уже неделю как. - Одному парню на улицах. Знаешь Доброго Мороженщика? - А то, - он мрачно усмехнулся, но практически сразу посветлел, будто вспоминая что-то тёплое и приятное, - Я тебя удивлю, Фриск. Этот хиппи, сующий в эскимо послания – мой старший брат. Он так и не нашёл тут нормальной работы, но его чёртово Доброженое на ура расходится. Тут многим не хватает оптимизма, а? Она не могла с ним не согласиться. Похоже, что весь Андервилль, каждый его житель, нуждается в помощи. Хотя бы такой маленькой, как добрые слова, написанные на обёртке от эскимо. Эмоциональная помощь порой ничем не хуже физической, а правильно настроенное сознание может заставить организм прожить гораздо дольше. И, похоже, что именно такая помощь сейчас была нужна только что уволившемуся Бургерпэнтсу. Он словно уже знал, где искать парня с фургончиком, а потому уверенно вёл Фриск по улицам куда-то всё дальше и дальше, сквозь толпу людей. Похоже, что он сам ещё не до конца осознал тот факт, что больше он в МТТ не работает. И, где спустя около 15-ти минут болтовни ни о чём и неспешного пути, им открылась Центральная площадь Андервилля. Здесь находилось множество различных зданий: исторический музей, высокая старинная библиотека, кинотеатр, а также высотный офис мэра, который среди народа зовётся Ядро, с огромной надписью в виде названия где-то высоко наверху. Где-то в подворотне играл гитарист, собрав вокруг себя стайку подростков, и Фриск была готова поклясться, что точно видела среди них Фуку в компании подружки в точно такой же школьной форме, только с ярко-лиловым ирокезом. Да уж, неформалов в Андервилле было ну очень много, а эти две девчонки, кажется, сошлись по общим интересам. Приметив Фриск, Фуку незаметно ей подмигнула и снова обернулась к музыканту. Бургерпэнтс, кажется, и вовсе этого не заметил, глядя вниз. Необходимый фургончик стоял с краю Центральной площади, как раз возле моста, что вёл в Сноудин. Весь он был расписан нелепыми, но отчего-то такими милыми цветными рисунками, надписями и сделанными вручную стикерами. Изначально, кажется, он был просто голубого цвета, но никак не теперь. Наверху красовался большой пластиковый рожок с малиновым пломбиром, который жизнерадостно улыбался каждому прохожему. Разумеется, рядом с фургоном крутилась толпа детишек, каждый из которых нетерпеливо стучал в окошко и звонким голосом что-то просил, протягивая монетки. - Подходите, подходите! Сегодня отличная погода для чего-то холодного! Эй, малыш, привет, не хочешь немного Доброженого? Это холодное лакомство согреет твоё сердце. За окошком фургона сидел приятный молодой человек. Забавные светлые тонкие дреды были разбросаны по плечам, чуть-чуть скрывая округлое лицо, усыпанное неяркими веснушками. С первого взгляда незнающий человек никогда не провёл бы какой-либо связи между Бургерпэнтсом и этим парнем. Мороженщик выглядел выспавшимся, здоровым и явно довольным жизнью. Он полностью игнорировал смурное небо, не замечал мелкого моросящего дождя и улыбался вслед недовольным родителям, которым приходилось расплачиваться за желания детей. Бургерпэнтс коротко усмехнулся, и, дождавшись, пока очередная кучка детей схлынет, а продавец отвлечётся от своего дела, хрипло окликнул его: - Эй, бро! - Пэнтси! – глаза мороженщика засверкали восторгом, он практически мгновенно закрыл окошко фургона, на котором теперь красовалась надпись «Извиняйте, перерыв, я скоро буду!», и выскочил на мостовую, направившись к подошедшим ребятам, - Пэнтси, привет! Сколько мы с тобой не виделись, ты чего меня совсем не навещаешь? Работой завалили? Он практически сразу стиснул Бургерпэнтса в тёплых объятиях, не переставая улыбаться и щебетать что-то приветственное и радостное, - Ну же, идёмте ко мне, чего мы тут на улице орать будем? Давайте, я всё равно дневную норму всю распродал. Все трое забрались в фургон, наконец раскрыв для Фриск тайну детства – как выглядят изнутри фургончики мороженщиков. Та часть, что отвечала за продажу, включала в себя витрину с крутящимися рожками внутри, холодильник, обклеенный какими-то забавными туристическими магнитами, пару кресел-пуфиков совершенно непонятного кислотного цвета и фризер для создания мягкого мороженого. Также на полу было рассажено несколько плюшевых игрушек-антистрессов различных форм, а рядом с витриной стояла миниатюрная вазочка с незнакомыми Фриск голубыми цветами. Впустив своих гостей внутрь, мороженщик закрыл плотные дверцы фургона, оставив их в приятной светлой прохладе. - Садитесь, садитесь, я пока буду витрину украшать, - и только когда его гости нашли своё место на мягких креслах, он продолжил, - Вы же Фриск? Пэнтси о вас рассказывал. С чем ко мне? - Ну, меня попросили вам кое-что передать. Вот эти яблоки. Один мой…друг сказал отдать вам. - Ооо, видать, сам он опять без машины. Я ценю это, спасибо огромное! – мороженщик взял у Фриск пакет с яблоками и, вдохнув их запах, мечтательно прикрыл глаза, - И как у него получается? Это яблочки из самого Эдема, не иначе! А ты, Пэнтси, чего вдруг надумал меня навестить? И почему ты не в форме, что-то случилось? – мороженщик ворковал, убирая яблоки в холодильник. Бургерпэнтс мрачно выдохнул, борясь с желанием закурить в фургоне. Мороженщик этого ему не запрещал, да и кондиционер отлично работал, он просто сам не желал здесь дымить и оставлять на трудах своего брата кусочки пепла. - Я уволился. Фраза эта прозвучала как гром среди ясного неба. Мороженщик обернулся, оторопело глядя на то, как его брат медленно берёт в пальцы одну из антристрессовых игрушек и сжимает её нервно дрожащими пальцами. Фриск плохо понимала, почему это так страшно звучит? Что вообще Бургерпэнтс за личность такая, что Меттатон делает его козлом отпущения, а теперь его уход воспринимается как катастрофа для всех? - Ты…ты всё? Он совсем озверел? – мороженщик приблизился к нему и присел напротив, беря одну его руку в свои ладони и внимательно глядя в глаза, - Эй, Пэнтси. Не расстраивайся, давай, возьми себя в руки и расскажи, что случилось. Вы поругались? - Он снова поднял крик и сказал, чтобы я писал по собственному желанию. А я…я уже и не мог иначе поступить. Так больше быть не может. Я знаю, потом он остынет и снова будет плести о том, что я ему нужен, а потом опять сначала до первой внештатной ситуации. Ему будет наплевать, если я уйду, так и что я там задницу просиживаю? Альфис и без меня может с вами связаться. - Ты и из общежития съехал, судя по вещам. Ну ничего, переедешь к нам, в Убежище. Там и для тебя место отыщется, может быть, будешь со мной на смене работать? - И как ты себе это представляешь? Ты хоть понимаешь, насколько мне далеко до твоей счастливой моськи? Я, конечно, буду искать работу, но точно не здесь. Где-нибудь, где я смогу его не видеть. Кочегарить, блять, пойду. Там-то его постеры, надеюсь, не висят. - Ну Пэнтси. Слушай, давай-ка мы с Фриск сейчас закроем фургон и все втроём пойдём выпить? Ну, в тот бар, к Гриллби, куда я тебя водил, когда над тобой девчонки смеялись. Помнишь? - К Гриллби? Да, там…было здорово. И пиво там хорошее. Фриск в спешке помогла мороженщику распродать остатки товара, что был в холодильнике, а также закрыть фургон на остаток дня, после чего паренёк, прыгнув за руль, поехал прочь с Центральной площади, выезжая на мост, ведущий в Сноудин. Машинка неспешно катилась по мосту, слегка потряхивая своих гостей по дороге, а также радуя приятной музыкой, что-то из ирландских мотивов. Все молчали. Бургерпэнтс сидел и молча смотрел в окно, продолжая мучить игрушку-антистресс в пальцах, мороженщик следил за дорогой, а Фриск медленно накручивала в пустую вафлю пломбир из фризера, попутно вспоминая, что она, оказывается, отдаёт предпочтение именно мягкому мороженому. Пломбир попался со вкусом ирисок, в голове сам собой всплыл образ монахини из Вотерфолла. Фриск до сих пор было чудовищно стыдно за то, что она оставила свою спасительницу одну, но ведь Ториэль больше не открывала дверь. Она и не заметила, как фургон миновал мост, как после непродолжительных мытарств в улочках Сноудина припарковался около бара, и как троица перетекла внутрь, за стойку. Фриск заставила себя выпасть из непродолжительного транса только тогда, когда её окликнул Гриллби и спросил, чего ей налить. Коротко ответив что-то насчёт смородинового мохито, она снова уставилась в стойку, попутно слушая, как мороженщик, который, кстати, так и не представился, старательно успокаивал брата. Да что уж там, она даже настоящего имени Пэнтси не знала. Но называть его таким милым сокращением было даже мило. И почему он до сих пор не назвался? Вообще, этот парень, что сейчас молча втыкал в пол и прихлёбывал виски из стакана, не выглядел жалким, как привык себя позиционировать. Фриск назвала бы его…обиженным? Ему было больно, он выглядел разбитым и брошенным, хотя речь шла всего лишь об увольнении с работы. Или же за этим крылось что-то ещё? Прошло около двух часов прежде, чем Пэнтси, грубо говоря, нажрался. Он нёс несвязные вещи, уже не слушал слов своего брата, и уж точно не был способен нормально передвигаться, после чего просто упал головой на стойку, глядя на то, как за окном, словно по заказу, грохочет ливень. Мороженщик же предложил ненадолго сменить тему и повернулся к Фриск, медленно поглощая жареный сыр из пакетика. - Прости его, пожалуйста. Вряд ли он хотел, чтобы ты увидела его таким. Просто Пэнтси редко знает меру, особенно если его так задело. - Я никак не пойму, что происходит? Речь идёт о простом увольнении с работы, почему это заставляет его уйти в запой? Я бы могла, на крайний случай, поговорить с Меттатоном об этом? - Ни в коем случае. Послушай, Фриск, - он неловко покрутил хвостик дредов в пальцах, осознавая, что в стельку пьяный брат их плохо слышит, - Я с тобой поделюсь парочкой секретов, раз уж на то пошло. Не только эта работа была важна для Пэнтси. Серьёзно, в любых других обстоятельствах он бы давным-давно прекратил это терпеть и не возвращался бы каждый раз. Дело здесь в Меттатоне. Я называю это любовью, а Пэнтси говорит, что тот просто еб… ненормальный. Практически сразу, когда он устроился на твоё место, то стало ясно, что долго он там не протянет. Он восхищался Меттатоном, тот был для него кумиром. У нас дома висели плакаты с ним, а эти треки, которые сплошь состоят из автотюна, он заслушивал до дыр. Засматривал его блоги в интернете с горящими глазами, молил меня о том, чтобы я привёз ему мерчендайз, когда я ездил сюда работать. А однажды, полный мечтаний, и сам отправился со мной, решив зарабатывать самостоятельно. И вышло так, что у них завязался роман. Я догадываюсь, чем Пэнтси подкупил Меттатона – он искренний. Он почти всегда прямолинеен, резок, много огрызается и говорит то, что думает. Я и сам сперва не поверил, когда Пэнтси рассказал мне, - мороженщик ласково погладил брата по взъерошенным волосам, казалось, что Бургерпэнтс вот-вот замурчит от этого жеста, - Конечно, они очень много ссорились. Меттатон оказался куда хуже, чем при свете камер, но Пэнтси его всё равно всегда любил. Сносил все его выходки, крики и скандалы, сносил публичные унижения. Стойко стерпел даже разжалование до бухгалтера. Но рано или поздно это должно было кончиться, и теперь эта чёртова звезда порвала ему нервы. Этот поступок для него куда больше значит, чем кажется. Пэнтси дошёл до срыва, иначе никогда бы так не сделал. Вот и думаю, что теперь, наверное, надо его переселять в Убежище. Простым разговором с шефом, Фриск, ты ему рану в сердце не залатаешь. А я думаю, что им надо просто отдохнуть друг от друга, - он сделал небольшой глоток и слегка заискивающе улыбнулся, прищуривая глаза, - А теперь второй секрет, теперь я знаю, что могу его рассказать тебе. Фриск внимательно слушала, попутно поглядывая на бармена, уже давно ей знакомого. Он старательно делал вид, что не знает Фриск в лицо и меланхолично протирал стакан белоснежной тряпочкой, хотя тот, кажется, уже сверкал своей чистотой на всё помещение. Она негромко попросила повторить виски для Бургерпэнтса, и пьяница озарил её взглядом, каким ученики смотрели на Христа когда-то. Фриск растаяла и тепло его обняла, запуская пальцы в волосы и ласково поглаживая, будто бы кота. Она ясно ощущала, как воротник её рубашки начинает намокать, а чужие горячие слёзы стекают вниз, оставляя мокрые дорожки. Бургерпэнтс расплакался, кажется, слышав их разговор целиком и полностью. - А я знал почему-то, что ты хорошая. Фриск, ты это, звони мне ещё, а? Вы обе, вместе с Альфис. Я сорвался на неё сегодня, наорал, она наверное расстроена…скажи ей, что я не со зла. Ладно? - Конечно скажу. Мне кажется, она достаточно хорошо тебя знает, чтобы это понять. - Я…я перееду в Убежище. Сегодня же. Бро, ты…не отвезёшь меня туда? – получив в ответ кивок головы, несчастный бухгалтер упал на Фриск, всхлипывая, - С-спасибо. Фриск, знаешь что? Передай Меттатону, что он…что он…не, лучше не передавай. А Альфис скажи ещё вот что: скажи, что первый сезон этой её Мяу-Мяу однозначно лучше второго. Так и передай. - Боже, Пэнтси, ну что ты плетёшь? Давай мы сейчас поедем домой, в Убежище, и там ты как следует проспишься. Я тебя чаем напою, там наверняка и твои любимые мятные пряники есть, - мороженщик подхватил нетрезвого брата под руки и поволок к выходу, - Фриск, тебя подбросить? - Не надо. Я, наверное, ещё немного тут посижу. Мне надо кое-что обдумать. И да, вот ещё что: о каком Убежище ты всё время болтаешь? Услышав этот вопрос на выходе, мороженщик обернулся и ответил ей со слегка лукавой, но такой на удивление тёплой улыбкой: - Это и есть второй секрет, Фриск. Санс сказал, что тебе можно доверять, - с этими словами он покинул бар, волоча кое-как на своём горбу всё ещё рыдающего брата. Фриск всё ещё сидела за стойкой, доедая чужой жареный сыр с гренками и осознавая, что только что произошло. Если всё то, что она сейчас услышала, верно, то брат Бургерпэнтса имеет отношение к группировке Санса и Папируса, а это кое о чём говорит. Оказалось, что этот хиппи-паренёк с дредами и вечно счастливой мордашкой далеко не так прост, как кажется. Но ведь она так и не выяснила, что вообще делают те ребята из подвала, или, как это они зовут, Убежища? Чем занимается не только мороженщик, а вообще каждый из этой непонятной группы? Это оставалось загадкой, которую, увы, можно было разгадать только опытным путём. Только теперь, подняв глаза на стойку и уже подумывая прикупить бутылку кампари с собой, на случай праздника в общежитии, она приметила краем глаза тот факт, что Гриллби, отвернувшись к стойке, негромко разговаривает по телефону с кем-то, попутно прикрывая рот рукой. Благо, работа научила Фриск отлично прислушиваться к чужим голосам, даже к такому приятно-низкому, басовитому и бархатному, как у Гриллби. - Полицейские не пришли. Выдвигайтесь к ним, пока не стало поздно. Мороженщика не будет, у него личное. Да. Да. Да, оставлю. Я не дебил. Да, внесу на твой счёт. Ждите там. Его слова отлетали от губ, будто азбука Морзе, а Фриск спешно соображала, о каких же полицейских шла речь только что. Гриллбз стал спешно собираться куда-то, кутаясь в шарф и прячась в чёрное пальто с капюшоном. - Догго, будь добр, подмени меня. Есть у меня пара дел, - бросил он и, на ходу прихватив какую-то бутылку, покинул помещение, исчезнув в ночи. А Фриск, не изменяя себе и кратко оглядев странно выглядящего сменщика с ошейником в шипах и облегающей розовой футболке, вышла следом, кутаясь в ставший таким привычным пиджак. Надо было отдать Гриллби должное, преследовать его было далеко не так просто, как могло показаться. Он частенько оборачивался, крайне много петлял и путал следы, не позволяя хвосту надолго закрепиться, а порой и вовсе ради этого совершал чудовищно бессмысленные перемещения. Но, с другой стороны, и сама Фриск была не лыком шита. Кто ещё, как не она, стал бы в 13 лет подсматривать за девочками из мужской раздевалки в школе? Пожалуй, зря она раньше не обращала внимания на этот эпизод, как и тот факт, что всё сознательное детство многие вообще не могли точно сказать, какого Фриск пола. Это не обижало, а даже напротив, забавляло. Если речь шла о том, чтобы зайти в женский туалет вместо мужского, ибо там всегда чище, или играть в исключительно пацанскую игру – футбол – то никто не мог упрекнуть Фриск в неправоте. Да, кажется, в тот день она напросилась вместе с мальчишками подглядеть за девочками в отверстие промеж стен. Да и перед физкультурой переодевалась она до поры до времени только у мальчиков – у них всегда веселее. Они кидаются вещами и громко смеются, а девочки только блеск для губ обсуждают. Жаль, что со временем этой привычке ей просто пришлось изменить. Как бы то ни было, наконец-то Гриллби остановился в одной из подворотен. Отсюда было отчётливо видно, как около одного из жилых домов тормозит уже так нашумевший чёрный автомобиль без номеров. Также, как выяснилось, в этой подворотне уже давно ожидали его Папирус, Санс и мальчик, что рисовал на полу в Убежище. Все они были с бесформенными рюкзаками, а лица были скрыты масками весьма интересного вида. На лице Папируса красовался боевой раскрас в виде скелета, с зубами, глазницами и впалым носом, что напрочь сбивало с толку при опознании черт лица. Тёмно-красная куртка с черепом и скрещенными костями на спине была плотно застёгнута, а сам он ёрзал от нетерпения. Санс же скрывал своё лицо белой маской с точно такими же глазницами и носом, вот только вместо классических зубов скелета на места рта красовалась широкая улыбка из огромных квадратных зубов. Из глазниц сияли голубые глаза, а огромная дутая куртка с той же символикой делала его едва не втрое больше. Мальчика же было сложно узнать – его волосы стали чёрными, а лицо покрылось несвойственными веснушками. Похоже, что и его они по-своему загримировали, чтобы было сложнее узнать в случае чего. Он кутался в жёлтую куртку, что была надета поверх его полосатого пончо. Кажется, он-то и заметил Гриллби первым. - Йо, чувак, вот и ты. Где ты столько ходишь, они уже стучат в дом! - Тшш, - Гриллби коротко шикнул, поспешно сбрасывая пальто и переодеваясь, - У меня не было времени. Где куртка? Очень скоро и бармен на глазах преобразился – чёрная куртка с черепом и костями скрыла его фигуру, исключив опознание. Он избавился от очков, сложив их вместе с пальто в сумку, а на лицо надел маску – белое овальное лицо с потёкшими чёрными глазами и без рта. Руки же поспешно скользнули в перчатки, такие же, как и у других. - Все по местам. Пацан, жди команды, - скомандовал Санс, после чего все заняли позиции, полностью готовые к действию. И верно, как никогда вовремя. Фриск отлично видела, как из машины выходят четверо людей в чёрных костюмах и при галстуках. Все они были в отличной физической форме, словно на подбор, и где только власти таких берут? Они приблизились к двери коттеджа и постучали, видимо, ради приличия. Ответа оттуда не последовало, и те, перемигнувшись, начали с треском вышибать дверь. Поднялись крики и паника, в домике напротив зажёгся свет, но никто не пришёл посмотреть на то, что за безобразие тут творится. Никто не пришёл. Трое из них пошли внутрь, а четвёртый остался снаружи, видимо, блюсти караул. И именно он услышал детский плач, что доносился из ближайшей подворотни. Дурное любопытство заставило его оглянуться в ту сторону и приметить маленького мальчика, который сидел у стены, обвив руками колени, и еле слышно рыдал. Загоревшись идеей о том, что свидетелей, даже таких маленьких, оставлять нельзя, дозорный подошёл к мальчишке и резко поднял его за волосы, заставляя громко вскрикнуть от боли: - Закрой рот, пацан. Больно не будет. Ты просто наденешь мешок на голову и проедешь с нами. - Дяденька, пустите, я никому-никому не скажу! Пожалуйста, у меня дома сестрёнка, и она голодная…отпустите, пожалуйста! - Заткнись, я сказал, - отрезал дозорный и, повернувшись к подворотне спиной, потащил мальчика к машине. И как же зря он это сделал. Цепкие и весьма длинные руки Папируса смогли дотянуться до него тогда, когда он был беззащитен. Папс ловким и отточенным движением ударил охранника в позвоночник, заставляя кости громко хрустнуть, и тут же, зажав ему рот, уволок прочь, в темноту. Вскоре оттуда раздался свист и глухой удар, напоминающий звук топора. Фриск еле-еле заставляла себя сейчас молчать. Что угодно, но не издать ни единого писка. Нет гарантии того, что если её тут обнаружат, то топор не пригодится уже её шее. К этому моменту мальчик уже успел скрыться за углом, а те трое появились на пороге, выволакивая яростно сопротивляющуюся пару. Фриск слышала о них, ещё как. Это были Догамий и Догаресса, два доблестных полицейских, что совсем недавно сыграли свадьбу. Они просили Меттатона посетить торжество, но тот не смог, и Фриск в итоге выехала вместо него, пообщавшись с этой парочкой лично. Догаресса билась в чужих руках, что рвали на ней спальную сорочку, а её муж с криками «Отпустите мою жену, уроды!», тщетно пытался драться. Одним мощным ударом его вырубили, заставив встретиться с дверным косяком, и попутно слушая истерики жены. И только тогда, когда Догамия уже погрузили в автомобиль, а его жена всё ещё сопротивлялась, заставив трёх мужиков скручивать ей руки, Санс коротко щёлкнул пальцами. Операция началась. Папирус, Санс и Гриллби набросились на охрану из ниоткуда, практически мгновенно демобилизировав их. Гриллби меткими и отточенными ударами ломал не просто кости, а целые суставы из строя выводил. Одному из мужчин он совершенно хладнокровно изничтожил конечности, сломал хребет, а после свернул шею. Папирус, словно конченый псих, разнёс другого из охранников уже окровавленным топором, оттяпав ноги, а Санс…Санс, похоже, был наибольшим садистом из всех. Он завалил второго парня на землю, велев остальным отойти. Пальцы в перчатках сомкнулись на чужом горле, сжав его в мёртвой хватке. Человек в чёрном бился под ним до тех пор, пока не растерял все силы, и только тогда Санс прекратил удушение и достал из кармана куртки нож-бабочку. - Слушай, дружань, ты же знаешь, что я не хочу лишних жертв. Давай ты просто скажешь, кто в вашем списке следующий. Скажешь мне имя – останешься жив. Ты же не хочешь по-плохому? - Пошёл в жопу! – мужчина отплёвывался кровью, - Я знаю, кто вы, ублюдки. Вы и есть «Скелеты», да?? Я говорил Терри, что вы появитесь! - Твой Терри лежит в кустах и, похоже, что маленькие дети заставляют его…потерять голову! – Санс рассмеялся, совершенно игнорируя тот факт, что Папс, кажется, ненавидит эту шутку, - ИМЯ! Он рявкнул так, что мог бы вселить страх в кого угодно. Сама Фриск не была уверена в том, что, услышав такой рёв в свой адрес, она бы осталась в сознании. Санс плавно повёл ножом по горлу пленного, вызывая в нём дрожь, мелкую и противную. - Убери сраный нож! Я назову имя! Это Хэнд, которая на ресепшене МТТ стоит! Отпусти! Кажется, Санс был полностью удовлетворён ответом, он медленно, лениво потянулся, в то время как остальные вытаскивали бессознательного Догамия из машины. Пересекаясь взглядом со своей недавней жертвой, Санс невинно улыбнулся, словно встретился со старым другом. - Я тебе верю, друган. Но, к сожалению, я не привык оставлять следов. Ты слишком болтлив, чтобы жить в Андервилле, понимаешь? Не я этого хочу. Я жалею, жалею об этом так же сильно, как и о том дне, когда мне довелось сходить в местный храм, в исповедальню. То есть, - он снял маску с лица, показывая чудовищную, едва ли не маньячную улыбку и оскаленные зубы, - Я ни капельки не жалею об этом! – нож-бабочка вонзился поочерёдно в оба глаза жертвы, а после, когда тот уже был не в силах орать, порвал ему рот. Напоследок усмехнувшись, а также отрезав «клиенту» оба уха, Санс хохотнул и взрезал жертве горло, обрызгав кровью весь асфальт рядом. - Вот теперь нам пора домой. Идите, ребят, я вас догоню. А ты как, Гриллбз? - Я заберу Фуку, и мы вернёмся в бар. Боюсь, Догго снова начнёт приставать к посетителям. - Окей. Я скоро буду. Окровавленная, но отчего-то такая счастливая компания скрылась из виду. Папс, кажется, посадил мальчика-беспризорника на плечи, что-то рассказывая ему и проклиная Санса за его тупые шутки во время операций. Сам же Санс, улыбаясь сардонической улыбкой надетой обратно маски, кратко окинул взглядом Догарессу, что в панике и на ватных ногах хваталась за бессознательного мужа, боясь отвести от него перепуганный взгляд: - Обращайтесь! – он улыбнулся вновь и скрылся за одним из углов, прихватив с пола рюкзак. Только теперь Фриск позволила себе сдвинуться с места, кое-как вспомнив, что она вообще способна двигаться. Низкие каблуки резко развернули её, и она уже явно собиралась делать отсюда ноги куда подальше, как вдруг чужая, но такая знакомая до жути рука легла ей на плечо: - Так-так, - голос за спиной был безумным и глухим, именно так он и доносился из-под нелепой маски скелета, - И куда это мы собрались, рыбка? Фриск чувствовала его ледяное дыхание совсем близко, почти на шее, и кровь, чужую, совсем свежую кровь, которой несло от Санса за два метра. Он улыбался, довольно хмыкая ей в ухо и внушая немой ужас. Паника накрыла Фриск с головой.