UnderVille

Парень по прозвищу Бургерпэнтс отлично помнил эту ночь. Ту самую ночь, что заставила его перевернуть весь свой мир. Она была невероятно звёздной, кажется, это был конец августа. Старший брат много трещал ему о звездопадах и о том, насколько же они прекрасны. В такие моменты Пэнтс всегда радовался где-то внутри тому, что он живёт там, где положено. Его родиной была деревушка Хэвен, что находилась где-то за округом Андервилль. Большой дом находился на самой её окраине, и в этом и была вся прелесть. Сколько Пэнтс себя помнил, каждую неделю он непременно выбирал себе день для того, чтобы выскользнуть ночью из дома и поглазеть на звёзды. Как Млечный Путь, словно и вправду молочная дорога, растекается по небесам, как яркие вспышки мелькают где-то там, в миллиардах километров от Земли. Всегда было тихо и спокойно, ни единого лишнего шума, только сверчки свистят где-то в кустах. Весь мир тогда выглядел одной большой сказкой. Волшебной, полной загадочных тропинок, лесных ручьёв и каменных троллей. Сказкой, в которую так легко попасть, стоит лишь только захотеть. И практически вся его семья была тому подтверждением. Дома всегда было тепло и ярко, вкусно пахло камином и восточными сладостями, которые мама умела делать своими руками. От папы пахло углём, а ещё дымом от его любимой курительной бандуры, которая называется кальян. Говорил он хрипло и спокойно, Пэнтс просто не помнил, чтобы он злился. Мама была похожа на королеву, что сидит на семейном троне и умело руководит всем домом, не повышая голоса. Папа был колдуном – он пропадал где-то целыми днями, а вечерами дымил кальяном по всему дому и рассказывал просто прекрасные романтические истории с погонями, пустынями и тёплыми песками. Старший брат всегда был кем-то вроде ученика чародея – он внимательнее всех слушал папины истории и даже иногда пытался выдумывать свои, когда перекрашивал купленный фургон в яркие цвета. Он был вечно изляпан краской, но всегда был светлым и весёлым, не позволяя унывать себе и другим. Младшая сестрёнка была маленькой разбойницей, как в той сказке про снежную королеву. Она не сидела на месте, вечно егозила и мешалась под ногами, выворачивала мамины сладости и звонко смеялась своим дурацким беззубым ртом. И, наконец, дядя, которого в семье все звали странным прозвищем Братомяу. Этот человек был самым настоящим Синдбадом в своей семье. Он путешествовал и зачастую привозил из разных стран интересные вещицы, сказки и истории, а порой и такие диковинные сладости, что Пэнтс выживал из ума от одного запаха. А в тот заветный день он покинул свою деревушку, отправляясь, как это бывает в разных историях, на заработки в большой город. Заветные звёзды, разбрызганные молоком по небесам, теперь летели за стеклом автомобиля. Бургерпэнтс был один, перебирая эти сладкие воспоминания наедине с пустынной трассой. И только теперь он задавался вопросом – а кто же он в этой сказке? Было слегка холодно и темно, шёл второй час ночи. Музыку он приглушил, но выключать не стал, решив, что спокойные мотивы старых аудиокассет неплохо сочетаются с атмосферой вокруг. И всё же, кем был он в своей маленькой сказке? Вторым сыном королевы? Бестолковым ворчливым старшим братом маленькой разбойницы? Почему-то все его версии получались нелестными. Он был один-одинёшенек на этой трассе, так что можно было начисто позабыть о нарушении скорости и о курении за рулём. Ему было тогда всего лишь семнадцать, а он уже позволял себе курение и периодический алкоголь, хоть и поводов тогда было мало. Неожиданным и ярким пятном мимо пронеслось чужое авто на высокой скорости. Изнутри играла громкая современная музыка, а также доносился громкий искренний хохот. Похоже, что кто-то в столь поздний час ухитряется ещё и развлекаться. Незнакомцы в слегка вытянутой белой машине с дурацкими баннерами улетели куда-то вперёд, уже не мешая Пэнтсу жить своей жизнью. Он сделал неглубокий, еле заметный вдох, и снова вернулся к своим мыслям. Может быть, в этой сказке он помощник королевы? Или вечный советник колдуна? Или, хотя бы, младший брат ученика? Всё получается нелепо и нагромождённо, и в итоге Пэнтс всегда приходил к мысли, что без него, как без персонажа, в сказке можно было бы и обойтись. Просто мальчишка, что вечно пускает петарды во дворе, а после получает за это по шее. Это не радовало, конечно, но и не сильно напрягало, ведь он есть. Он проследил взглядом за ещё одной машиной, что летела на скорости. Она была абсолютно чёрной и, кажется, на ней не было номеров. Он поначалу и вовсе не обратил на это внимания, просто глядя на то, как неслышный автомобиль обгоняет его и несётся прочь, по трассе, куда-то в космос. В какую-то секунду его посетило краткое, едва ли заметное сомнение – а стоит ли оно того? Может быть, следует вернуться домой, пока есть такая возможность? Стоит ли пытать свою удачу в МТТ, даже ради встречи с таким потрясающим парнем, как Меттатон? Говорят, туда почти не пробиться. Но стоило ему вновь вспомнить заветное имя, как все сомнения тут же рухнули. Уже три года он просто мечтал работать с Меттатоном. Однажды, будучи 14-ти летним пацаном, он всего лишь щёлкал каналы ТВ, когда там, среди сброда, который именует себя «талант-шоу», увидел его. Тогда Меттатону было всего лишь 18, и он называл себя психоделическим фриком. Это было странное, непонятное, но невероятно прекрасное существо, практически мгновенно покорившее судей шоу своей харизматичностью и актёрским талантом. Пушистые, но при этом отлично уложенные и блестящие мягкие волосы, звонкий и громкий голос, неподдельные эмоции и страсть в глазах – вся эта картинка сейчас стояла у Пэнтси перед глазами, вновь внушая ему надежду на успех. Сейчас главе МТТ был уже 21 год, но он мало в чём переменился. Всё такой же весёлый и невероятно обаятельный кутёжник. Оторваться от него было просто невозможно, хотя в своих песнях он всё замазывал автотюном, а в блогах – нес полнейшую ересь. Бургерпэнтс, старающийся не думать о предыстории своего идиотского прозвища, нажал на газ посильнее и набрал скорость. Хотя, оно пристало к нему так давно, что вся семья теперь зовёт его Пэнтси, да и сам он уже привык именно так и представляться окружающим. Да уж, его семейство уж очень любило дурацкие клички. Звёзды замелькали за окном ещё быстрее, словно торопились вместе с ним туда, в Андервилль, где его ждёт будущее. Какое? Он не имел понятия. Но только тогда, когда он окончательно решил для себя, что не собирается возвращаться в Хэвен, то по ряду причин ему пришлось притормозить. Пэнтс от природы вообще был весьма скрытным и отлично умел прятаться вовремя. Взгляду снова попались две машины, что промчались мимо до этого, и неожиданно водитель-одиночка совершенно сообразил, что на его глазах произошло самое настоящее преступление. Он отчётливо увидел, как чёрное авто резко подаётся влево и сшибает второе, наполненное шумом и музыкой, в кювет. Водитель белой машины выскочил в последний момент и, запрыгнув в автомобиль преступника, закрыл дверь. Бургерпэнтс мгновенно остановился и затушил фары в надежде на то, что останется незамеченным, и, как ни странно, не прогадал. Лязг металла, скрежет и крики рвали уши на части, и только спустя пару минут притихли. Преступники, сбив чужую машину с обрыва, попросту скрылись в темноте холодного ночного космоса. И только тогда, когда от их присутствия не осталось ни единого следа, Пэнтс позволил себе выскользнуть на улицу. Несмотря на конец лета, воздух был чудовищно ледяным, или ему так показалось от страха? Он хорошо помнил три слоя панических мурашек, помнил свои сомнения на тему того, стоит ли вообще спускаться и вмешиваться в, ни много ни мало, мафиозные разборки? Помнил, как сумел перебороть трусость и мнительность и, досадно сплёвывая, пополз с обрыва вниз, куда-то туда, где начинались обширные подсолнечные поля. Похоже, что автомобиль протаранил часть поля и не раз перевернулся по дороге. Освещение из окон кое-как мигало, но, слава всему, ничего не горело и не взрывалось. Пэнтси панически боялся огня и всего, что с этим связано. Музыка давно заглохла, а признаков жизни тоже слышно уже не было. Дух чего-то жуткого, если не катастрофичного, пробрал до самой его русоволосой макушки. Появились самые ужасные предчувствия, Пэнтс подполз к двери и коротко окликнул: - Эй! Есть кто живой? Первую минуту ответа не было, но, когда уже до полусмерти напуганный паренёк принялся тянуть на себя дверь в попытках открыть, изнутри раздался сдавленный, полный боли стон. Кто-то там, внутри, определённо был ещё жив, и ему нужна была помощь. Бургерпэнтс проклинал себя за всё сразу: за неумение стоять в стороне, за превышенную зачем-то скорость, за то, что он вообще уехал из Хэвена и рванулся в большой город. Но в определённую секунду дверь наконец-то поддалась, и юноше открылась жуткая картина. Первому пареньку, похоже, было всего лишь пятнадцать. Это был тоненький подросток, которого, казалось, мог сдуть ветер. Аккуратно когда-то постриженные шоколадные волосы теперь были спутаны, а в один глаз, кажется, попал кусочек оконного стекла. Руками он, видимо, инстинктивно вцепился в какую-то ручку в автомобиле, что их и спасло, а вот ногам повезло меньше. Пэнтс чуть ли не рухнул в обморок, когда увидел, в какой же неестественной позе лежат ноги мальчишки. Они были вывернуты под невероятным углом, куда-то наружу, а на левой из них красовался открытый перелом с торчащей сквозь голубые джинсы костью. Более того, кажется, пареньку сильно прилетело в голову, откуда-то из затылка текла кровь. В салоне мерзко пахло алкоголем, похоже, минибар опрокинулся в полёте и лишь дополнительно прижигал свежие раны. Вытащить подростка из салона труда не составило, как и аккуратно возложить среди подсолнухов. Он был лёгким, словно пёрышко, и тощим, будто бы законченный анорексик. И только после этого Пэнтс сумел рассмотреть второго из пострадавших и, окинув его взглядом, чуть не поседеть. Второй жертвой жуткого преступления был ни кто иной, как Меттатон. Всюду узнаваемое нежное и красивое лицо, а точнее левая его половина, была стёрта в труху. Похоже, что сила трения при ударе его не пощадила. Вся левая рука была нещадно изломана во множестве мест, а также по всему телу частично содралась кожа. От него несло лаком и кровью, а глаза с перекосившимися розовыми линзами взирали на Пэнтса бессознательным и мутным взглядом. Он не осознавал, кажется, ничего, кроме того, насколько ему больно. Ноги Меттатона тоже были повреждены, хоть и не так катастрофично, как у мальчика. Ему просто не повезло до сих пор быть в сознании. Пэнтса вырвало на землю, когда он осознал весь ужас случившегося. Это и был его кумир из телевизора, глава МТТ и звезда блогов. Меттатон. - Блять, блять, блять!! Паника охватила сразу же, и он честно попытался вытащить его из салона следом за мальчишкой, хоть и получалось теперь куда хуже. Меттатон издавал странные хриплые стоны, наполненные глухой и горячей болью. Ну почему, ну какого же чёрта он до сих пор в сознании? Дрожащие руки Пэнтси сами потянулись к телефону и набрали номер, что автоматически всплыл в памяти. - А…алло, скорая? Автоавария на, - он спешно сглотнул воздух, едва ли находя слова и стараясь не смотреть на два покорёженных тела рядом, - Авария, говорю, на шоссе Хэвен! Тут два пострадавших, у них руки и ноги в труху! Быстро, быстро, на чёртово шоссе Хэвен. Как это «где»? Тут ещё есть поворот на деревню Тэм, вот сразу после него. Я вам посигналю! Жду. Облегчённо выдохнув, он сел на землю посреди подсолнухов, что резко качались под мощными порывами ветра, и осторожно переложил голову Меттатона к себе на колени. А этот мальчишка рядом с ним, он ведь тоже как-то волей случая появлялся в блогах. Это Блуки, его младший брат. Получается, злоумышленники, желая угробить только взошедшую звезду, были готовы пойти даже на смерть невинного мальчика. Пэнтс молча молился на то, чтобы скорая помощь действительно оказалась скорой и смогла бы спасти жизни этой чёртовой парочки. Он опустил глаза и коротко взглянул в изуродованную мордашку своего кумира. Меттатон безучастно смотрел полуоткрытыми глазами ему в лицо. - Н…ничего не бойтесь. Главное, держитесь. Вы молодец, вы…скорая вот-вот приедет. Вас отвезут в больницу, и там всё будет хорошо, вот увидите. - Ммм…мм! - Меттатон что-то простонал, явно желая чем-то ответить. Он слегка шире открыл глаза, а эмоции сменились лёгким страхом, будто бы на него вот-вот нахлынет паника. Он хотел помотать головой, но получалось плохо. - Тсс, лежите-лежите. Не двигайтесь, - Пэнтс поднял глаза к небу, словно молча спрашивая, за что же именно на него свалился такой кошмар? Жизнь его кумира сейчас висит на волоске, и от малейшей оплошности он может умереть. Теперь следовало просто дождаться помощи. И вдруг откуда-то из подсолнухов, совсем рядом, на уровне вытянутой руки, принялась играть дурацкая навязчивая мелодия, одна из тех, что обычно идут в опенинге какого-то странного аниме про школьниц. Пэнтс не очень-то жаловал аниме, но прекрасно знал, какое оно бывает. Похоже, что телефон Меттатона просто разрывался, да и валялся, судя по всему, где-то рядом. Стоило лишь протянуть руку туда, где сияет экранчик смартфона, и кое-как нажать дрожащим пальцем кнопку «Принять вызов». - Алло? Меттатон, какого ж чёрта ты не берёшь трубку? Ты должен был уже быть у меня, где тебя носит? Меттатон? Не молчи же ты, дурак, чего замолчал? Ты что, опять пьяный? – это был чуточку высокий, но неимоверно забавный женский голосок, что отчитывал Меттатона, будто старшая сестра. В смысле, он был бы забавен, если бы каждая клетка Пэнтса не холодела от ужаса ситуации. На окошке вызова красовалось нелепое фото полноватой блондинки в чёрном платье в горошек до колен. Она, кажется, звонко смеялась. Сверху было написано «Альфис». - Алло? – он кое-как сумел вставить слово сквозь чьи-то чужие волнения. Женский голос по ту сторону линии на секунду притих, а сразу после неожиданно заговорил совершенно иным тоном. Теперь голос незнакомки был полон не просто волнения, а неподдельного напряжения и страха. - Кто вы? С кем я говорю, и где Меттатон? Отвечайте! - Девушка, я не знаю, кто вы, но вам надо знать. Меттатон и его брат попали в аварию. Их, кажется, сбили с дороги в обрыв, и, - он снова глотнул ледяного воздуха, не имея сил продолжить от страха и безумной смеси запахов крови и алкоголя, - И, в общем, они в жутком виде. - Ч…ч-что? Где вы?! - На повороте в деревню Тэм. Мне случайно довелось их найти, но скорую я уже вызвал, так что… - Нет! Нет-нет-нет! Никакой скорой, слышите? – кажется, панический страх за звезду экранов заставлял эту таинственную Альфис решаться на многое и даже командовать другими, - Что угодно, но вы не поедете в больницу. Вы ведь на машине? - Д-да, а что я… - Складывайте обоих туда и срочно оттуда уезжайте. Скорая не должна их забрать. Приезжайте по адресу, я вам его сейчас на этот телефон пришлю. Я вас там сама встречу, понятно? Как можно быстрее валите отсюда, я всё объясню. Быстро! Короткие гудки едва ли не оглушили на секунду. Пэнтс отстранил трубку от уха и вновь перевёл взгляд на своего идола, что медленно сходил с ума от боли на его коленях. Взгляд Меттатона на некоторое время обрёл осмысленное выражение, и, кажется, призывал что-то сделать. Похоже, Пэнтсу не оставалось ничего, кроме как послушаться женщину из телефона, тем самым ввязывая себя в такую историю, которая навсегда заставит его сменить мнение об окружающем его мире, о своём идоле и даже о самом себе. Спустя мучительные десять минут оба израненных тела оказались в его машине. Поднимать их на своём горбу на обрыв, назад, было мучительно тяжело, но раз уж следовало успеть до приезда скорой, то он просто обязан. Пэнтс сложил в машину обоих поочерёдно, стараясь более-менее нормально их расположить и не сломать больше ничего, закрыл дверцы накрепко, и, хлопнувшись за руль, поспешно завёл мотор. Автомобиль снова мчался куда-то далеко, сквозь звёздный ледяной космос, по таинственному адресу, что практически сразу же перешёл на телефон Меттатона сбивчивой смс-кой. Очень скоро он миновал старенький указатель с надписью «Добро пожаловать в Андервилль» и скрылся в пещере, что была кем-то так старательно проделана сквозь всю гору Эботт. Дыхание кое-как выравнивалось, но он практически сразу же закурил, не находя себе места от леденящего ужаса. Эти двое на заднем сидении не должны были выжить, но выжили. А что если теперь те преступники возьмут на прицел его самого, и теперь этой машине тоже предстоит полёт? Как бы ни хотелось отбросить эти мысли, получалось у него плохо. Он вообще не был склонен к оптимизму. - Не бойтесь, я…я вытащу вас. Вас обоих вытащу. Вы, Меттатон, ещё не один блог снимете! Но ему не ответили. Меттатон, кажется, всё-таки потерял сознание, словив тяжкий болевой шок. Он слабенько дышал, но уже заставил себя сомкнуть веки и скрыть перекошенные жуткие линзы. Блуки же в сознание приходить даже и не собирался, и выглядело это очень жутко. Ведь он так и не закрыл свои ясные голубые глаза, в которых до сих пор красовались жуткие, тошнотворные шрамы от осколков стекла. Похоже, что ему не удастся восстановить зрение. Блуки уставился в пустоту невидящим взглядом и чуточку приоткрыл рот. Белые открытые пухлые губы навевали жуткие мысли о смерти. Словно малыш был заморожен. Пэнтс и не заметил, как пересёк Сноудинский мост, как на полной скорости промчался сквозь Хотлэнд, в спешке паркуясь на внутреннем дворе корпорации МТТ. А на входе, который, судя по всему, был служебным, его уже ждали. Похоже, что эта часть корпуса пустовала в данный момент, но Альфис, низкорослая девушка с растрёпанными волосами, в пижаме и белом халате поверх неё, уже караулила заветный автомобиль. Она помогла Пэнтсу перенести обоих жертв катастрофы в ближайший лифт, нажала кнопку «LAB», и металлическая конструкция стремительно повезла всех четверых вниз. - Б…боже мой. Кто? Как? Меттатон, как ты только…так. Ты, парень, кто бы ты ни был, у тебя есть сердце. Помоги мне затащить их двоих на операционку, а потом запри двери, окей? Никто не должен видеть то, что я буду делать. Белоснежная лаборатория была сделана по последнему слову техники, но Альфис, похоже, слегка её запустила – кругом валялись упаковки от лапши, какие-то бумажки и потекшие ручки, стаканчики от йогурта и черновики. Похоже, что эта лаборатория заодно оказалась и необыкновенной операционной комнатой. В ходе разговора выяснилось, что ей это место отдала мэрия, желая, чтобы она стала общегородским учёным в будущем. Двери были заперты, а оба пациента красовались на двух невысоких и далеко не стерильных столах. Альфис в спешке надевала перчатки: - Если бы их повезли в больницу – там бы только добили. Ты, наверное, тут не живёшь, да? - Не-а. Я вообще…я хотел к нему на работу устраиваться. Слышал, ему нужен секретарь, вот и поехал, - Пэнтс осел на пластиковый стул, слепо глядя на полумёртвых пациентов. - Тебе придётся ко многому привыкнуть. Прости, если я слишком резкая, я п-просто…мне страшно. Мне очень страшно. Я Альфис, к-кстати. Друг детства М-меттатона, - она робко улыбнулась, наконец, кажется, сумев выдавит улыбку из себя. - Бургерпэнтс. Да, это прозвище. Зови так, Альфис, - в этом плане они друг друга стоили, Пэнтсу тоже было очень трудно быть приветливым после перенесённого ужаса. Операция была мучительно долгой, бедняжка Альфис пыталась делать всё и сразу, хоть и получалось у неё неважно. Но спустя пару дней всё стало приходить в относительную норму. Не без помощи Пэнтса были созданы новенькие металлические пластинки для левой руки Меттатона, его лица и дыхательного аппарата, который, как выяснилось, тоже был нарушен. Пэнтси нихрена не умел делать в этой области, но, под чутким руководством Альфис, у него стало получаться. Пластинки эти не поддавались окислению и потому отлично заменяли кожу, утерянную в аварии. А вот Блуки, похоже, повезло куда меньше. Его ноги, как оказалось, перелопатило в такую ужасную крошку, что срастить их назад было ну очень трудно. А быть может, даже и невозможно. Если божественные ножки Меттатона отделались парой вывихов, то Блуки, скорее всего, навсегда останется инвалидом, ведь врачей этой категории здесь просто нет. Подходящей замены раненым глазам она тоже не смогла найти, но внешний их вид более или менее наладила. Плюс ко всему оказалось, что Блук получил сильную черепно-мозговую травму, и теперь, похоже, на остаток жизни останется больным психически. Операция длилась долго, Пэнтс и вовсе потерял счёт времени. Он помнил, как выходил за продуктами для Альфис, как они вместе заваривали лапшу, а сразу после она снова кидалась к пациентам. Как она без конца расспрашивала его обо всём на свете и объясняла, что местным властям даром не сдалась такая яркая и наглая восходящая звезда. Меттатон всегда, просто постоянно суёт нос не в своё дело, и это было не что иное, как попытка убрать его с пути. - Вот поэтому просто счастье, что ты оказался там, на шоссе. Они бы оба без тебя погибли, - Альфис выдохнула, проверяя, все ли пластинки на месте. Теперь сверкающий, новенький металл заменял Меттатону часть кожи на лице, шее и предплечье, а также поддерживал дыхательный аппарат. Блуки же пересадка кожи не потребовалась, но вот на то, чтобы срастить ему ноги, потребуется очень, очень много времени. И вообще, теперь, кажется, они никогда не срастутся правильно. Она в пару глотков допила крепкий чёрный чай из стаканчика, уже валясь с ног понемногу. Она очень мало спала, хоть они и пытались посменно дежурить со спящими пациентами. Режим соблюдать никто из них двоих не умел. - Пэнтс, я с ног сейчас свалюсь. Посидишь с ними ночку, а потом я тебя сменю? За те несколько дней, что они находились в этом подвале, он понимал, что без его поддержки Альфис и правда вскоре загнётся, так что просто молча кивнул, наблюдая, как она медленно уходит куда-то в подсобное помещение, где находилось единственное спальное место. Оставшись в одиночестве, Пэнтс слегка приглушил в лаборатории свет, оставив только лампу над операционным столом. Практически сразу и самому захотелось спать, но, стараясь проявить к Альфис хоть какое-то уважение, он держался. Пэнтс неслышно приблизился к столу, рассматривая лежащее перед ним создание. Даже теперь, окованный частично металлом, он всё ещё был прекрасен. Без линз и остатков мейка, без беспечной болтовни обо всём на свете, без пластики и движений – он выглядел потрясающе. И сверкающий металл, кажется, только дополнял его. - Не думал я, что мы встретимся так, - Пэнтс выдохнул и, подвинув пластиковый стульчик поближе, сел рядом с операционным столом, - Всё мечтал, как приеду, как расскажу о себе на собеседовании. Всё думал, а вдруг у меня получится? Знаете, как бывает? Когда мальчик из деревни вдруг берёт и получает своё везение? Становится секретарём, подумать только. Он плавно коснулся руки Меттатона, в голове с трудом укладывался тот факт, что он и правда касается его, своего кумира. Пэнтс даже не мог полностью осознать то, что он, по сути, спас им обоим жизни. Невероятно нежная светлая кожа, спокойное и безмятежное лицо, полное счастливого сна. Ему уже наверняка не больно, как было тогда, на трассе. Когда он еле находил в себе силы на очередной глухой болевой стон. Пэнтс теперь повёл пальцами по его волосам, перебирая спутанные чёрные прядки. Они были мягкими и пушистыми, на удивление, без лака. Похоже, что он их и вправду практически не укладывает, они такие именно от природы. Каждый вдох давался Пэнтсу тяжелее предыдущего. Спина ныла и болела, а душу рвало на части. Он не понимал до конца, в чём закрутился, но точно знал, что теперь в безопасности он уже не будет. Никто не будет. Альфис объяснила ему одну очень важную вещь – решив спасти своего кумира и просто невинную жертву, парень перешёл дорогу правительству Андервилля. Ведь именно оно и хотело его убить, пустив любимый приём в ход – чёрная машина без номеров. Отныне теперь на плечах Пэнтса лежит ответственность за преступление против правительства, ведь он спас того, кто им неугоден. Теперь, пожалуй, несчастный приезжий понимал для себя жуткую вещь: его жизнь отчётливо поделилась на «до» и «после», как бывает в книгах-детективах. Теперь он находится по другую сторону баррикад, как и его старший брат. Да-да, умильный мороженщик, что торгует позитивом на площади, тоже давным-давно ввязался в анти-правительственную группировку. Из острого чувства несправедливости, что возникло, когда он познакомился с неким Папирусом. Пэнтс тогда даже и не знал, как зовётся эта группировка. И не стал останавливать брата, толком и не имея понятия, чем он занимается. Он медленно потёр виски, стараясь не отключиться от нехватки сна и переизбытка эмоций. Глаза безумно болели. - А вы тут, здрасте пожалуйста, в аварию попадаете. Что же вы такого натворили, что вас с дороги сшибают? Ладно, не так уж это и важно. Важно то, что вы оба живы. Не знаю даже, смогу ли теперь пройти у вас собеседование на секретаря. - Не сможешь, - услышав этот голос, Бургерпэнтс коротко заорал и отшатнулся от неожиданности, сваливаясь на пол вместе со стулом, - Собеседования не будет. Где...где я, чёрт вас возьми? Меттатон открыл глаза. Тело пока что плохо поддавалось любым движениям, но его это, кажется, не очень-то тревожило. Он тщетно заставлял своё тело подняться, а глаза, бегающие по помещению, давали бедняге какую-никакую ясность происходящего. Ведь последнее, что он помнил - это приступ боли, заглушивший сознание окончательно. Пэнтс кое-как заставил себя в спешке встать на ноги и рассмотреть, наконец, его лицо в сознании. Взгляд Меттатона был мутным и слегка потерянным после столь долгой отключки, но сам он не мог перестать вертеть головой и прекратить попытки подняться самостоятельно. Кажется, он уже сообразил, где находится. - Парень, а…а где Блуки? С ним всё в порядке?? Я помню, что с ним было, и… - Можете не переживать. Альфис и его вытащила. Правда, он теперь по большей части инвалид, но всё лучше, чем ничего. - Что ты несёшь, как так инвалид?? Помоги мне сесть! - кажется, он не мог успокоиться до тех пор, пока не увидит своего брата. Бургерпэнтс приблизился и, бережно подхватывая его за плечи, посадил на операционном столе. Теперь Меттатону открылся обзор на всю лабораторию и на соседний операционный стол, на котором всё ещё спал сладким сном покалеченный Блуки. Лицо Меттатона, и без того не выглядящее самым что ни на есть живым, побелело ещё сильнее. Кажется, он был готов упасть в обморок на месте, но выдавил из себя лишь более или менее позитивный вердикт, мигом пряча эмоции, - Слава Богу, они…они его не убили. Чёрт, зачем я вообще потащил его с собой! Он же мне говорил, что надо следить за дорогой, господи..так, а где Альфис? Эта душка разве не здесь? И, постой, что ЭТО такое? – похоже, что он только сейчас обратил внимание на чёртов металл в своём теле. Похоже, ему придётся многое о себе узнать в будущем. И привыкать к этим нововведениям тоже придётся долго. Меттатон тяжело выдохнул и закрыл лицо руками, едва ли осознавая, как же был близок к смерти. Словно костлявая тварь до сих пор дышала ему в спину, вопреки чужому вмешательству. Часть кожи теперь вовсе не ощущалась, дыхание работало чертовски странно, словно искусственно, а уж о судьбе брата, что теперь навсегда останется больным, говорить нечего. Пэнтс довольно долго рассказывал ему о том, что произошло, и каким образом он сам в этом замешан. Рассказал о том, что ехал в Андервилль, чтобы пройти собеседование, но получилось, видимо, как всегда. О том, что он послушался таинственную девушку, что звонила из города, и не отвёз их обоих в больницу. О том, как они проводили операции и ставили заместо кожи прекрасный металл. Меттатон внимательно слушал, попутно без конца касаясь пластинок в своём лице и начиная постепенно осознавать, что теперь он уже ничего не изменит. Они оба выжили, разве это не главное? Он очень смутно помнил ту ночь, когда случилась авария. Помнил то, что о чём-то провокационно высказался на выступлении, а потом, схватив Блуки в охапку, поехал в клуб. Оттуда их, кажется, забрал водитель, они пели песни в салоне и даже открыли бутылочку «Бейлиса». Меттатон был глуп и бестолков, когда Блуки, что выпил куда меньше, тряс его за руку и просил намекнуть водителю, чтобы тот сбавил скорость. Он ничего не желал слышать и слушать, за что тогда и поплатился. Водитель резко выпрыгнул из салона, а чужая машина столкнула их вниз, в кювет. Дальше Меттатон помнил только адскую боль и панику. Он совершенно не понимал, что происходит, свежие раны поливались пролившимся из минибара алкоголем. Он не знал, где Блуки, и в каком он состоянии. И только спустя минут пять он услышал краем уха, сходя с ума от адской боли, голос снаружи: «Эй, есть кто живой?». Он попытался закричать, но вышел только стон, хотя, этого оказалось достаточно. Он помнил звёздное небо, чьи-то тёплые колени и негромкое бормотание незнакомого голоса: «Вы ещё не один блог снимете!». - Так это всё и вправду был ты. Случайный парень, проезжающий мимо? – личико Меттатона просияло искренней улыбкой, - Спасибо тебе. Не хочу думать, что бы было без тебя. - Да хватит вам, благодарите Альфис. Это ведь она вас…залатала. Без неё я бы так и отправил вас в больницу по дурости. - Я с ней отдельно поговорю. Но любой другой на твоём месте, дорогуша, проехал бы мимо и не стал впутывать себя в очевидные разборки с подставным водителем. Ты хотел встать на пост секретаря? Ты получишь этот пост без какого-либо собеседования, мурчик. Как только я отсюда выйду и снова появлюсь на экранах. Это меньшее, чем я могу отплатить тебе за твой поступок. Говорил он неуверенно и хрипло, явно пытаясь задавить в себе нотки истерики. Руки дрожали, а пальцы не могли перестать касаться личика брата, что теперь, кажется, уже не будет прежним. Когда на шум показалась сонная Альфис, то слёзы брызнули из её глаз практически мгновенно. Они долго не могли отлипнуть друг от друга, без конца перебивая самих себя и не находя в это же время нужных слов. Похоже, у них и правда была крепкая старая дружба. Хотя, кажется, Меттатон ни разу не упоминал о ней нигде, видимо, скрывая от людей. Спустя пару часов очнулся Блуки, который терялся в пространстве, но быстро приноровился к своему новому спектру чувств. Он без конца просил не волноваться о нём, даже пытался врать о том, что что-то видит. Они долго ставили их обоих на ноги, но, как оказалось, с Блуки и правда нарисовалось куда больше проблем, чем планировалось. Ноги совершенно не желали срастаться даже с должным уходом, и, в итоге, их пришлось сращивать под немного неправильным углом. Кажется, теперь придётся ставить этого очаровашку на костыли. Видел он тоже неважно, а точнее, не видел вовсе. Да и в психике нарушения наблюдались неслабые. Черепно-мозговая травма была не так уж и сильна, но теперь он во многом, как обещала Альфис, будет вести себя странно. Но, как бы то ни было, Меттатон спустя какое-то время всё-таки смог вернуться на экраны. Блоги он снимал едва ли не из лаборатории, а в большой эфир вышел крайне быстро даже для себя. Покушение на себя и своего брата, дабы не конфликтовать с властями, он свалил на каких-то стародавних хейтеров, и фанаты приняли эту версию на ура, тут же начиная пестрить ненавистью. Меттатон всегда был из тех, кто при желании способен загнать свои страхи куда-то глубоко под плинтус и доставать только наедине с собой. Он всё так же улыбался общественности, много болтал и смеялся, а после, скрывшись в кабинете, обвивал колени руками и молча параноил. Пожалуй, теперь, после такой неудачи, покушение вряд ли повторится, ведь звезда будет настороже. А вот за своих родных и близких он уже не мог поручиться. Пэнтс же в тот же день мог с уверенностью обживаться в комнатке общежития, в котором попросился жить вместе с Альфис – им было комфортно совместное сосуществование. Он быстро влился в безумный и психопатичный график Меттатона, хотя старший брат, что продавал в городе мороженое, лишь качал головой и приговаривал, что это может свести с ума. И, в какой-то степени, Пэнтс был с ним согласен. Меттатон оказался просто безбашенным скандалистом. Что ни день – то выступления, новости и эфиры, аудиенции и совершенно идиотские ток-шоу, в которые он приходил просто чтобы покричать на других, а потом громко над ними смеялся у себя в кабинете. В какой-то момент Бургерпэнтс поймал себя на том, что полностью и во всём потакает ему, при этом становясь в силу своей профессии всё более и более прямолинейным. Он ругался со звуковиками, паниковал о новом меню ресторана МТТ, что был на первом этаже. А потом, после всех этих странных и невнятных заданий, сотен звонков и факсов, они ехали в клуб и пропадали там до рассвета. В какой-то момент Меттатон перестал быть просто кумиром – он стал родным человеком. Когда они, оторвавшись от папарацци, катались по ночным трассам с громкой музыкой и хохотали. Когда они зачем-то, желая оторваться ото всех, уехали на вершину горы Эботт, оставшись там до самого утра с бутылкой кампари и петардами. Да, оказалось, что Меттатон души не чает в петардах, и может запускать их с высоты целую ночь без особого повода. Пэнтс отлично помнил, как они встречали Новый Год. В тот день Меттатон не стал проводить финального праздничного эфира, проведя его 30-го декабря. А потом, когда наступил заветный день, решил провести его с близкими. Пэнтс пришёл на место встречи, искренне уверенный, что Меттатон снова опоздает в безуспешных попытках сделать идеальные стрелки. Но каково же было его удивление, когда на Центральной площади, прямо под памятником, он уже увидел знакомую фигуру. В тот день он был без каблуков, что делало его на несколько сантиметров ниже, просто в сапожках на меху. Он кутался в объёмную тёплую куртку лилового цвета, а волосы покрывала вязаная шапка, что была совершенно не в тон - голубая. Длинный шарф цвета карамели развевался на ветру, а чёрные волосы слегка припорошило снежком, как и шапку. Меттатон был неузнаваем, что подтвердило отсутствие реакции толпы на него. Обычно ему и на улицу выйти сложно, а теперь он мог спокойно затеряться в толпе. - Пэнтси! – он бодро окликнул секретаря и в спешке направился к нему, чуть проскользив по заледеневшей мостовой, - Вот и ты, я уже заждался. Даже не представляешь, сколько такой образ жизни экономит времени! - А…а где Альфис? – он еле-еле нашёл слова, чтобы хоть что-то сказать в ответ. Никогда бы Пэнтс не подумал, что сможет употребить по отношению к Меттатону слово «милый». Но сейчас он выглядел именно так, сияя от странного новогоднего припадка счастья. - Она опаздывает, шапку свою растеряла. А ты чего такой зашуганный? – несмотря на по-прежнему длинные модельные ножки, Меттатон без каблуков неожиданно оказался на пару сантиметров ниже Пэнтса. Они кое-как дождались запыхавшуюся Альфис в смешном клетчатом пальто и наконец найденной шапке, после чего отправились гулять. Тот вечер прошёл по-настоящему идеально. После к ним присоединился даже Мороженщик, который по случаю праздника не работал и попросился в эту бравую команду. И теперь, слушая смех близких ему людей, что доносился вокруг, их веселье и шуточки, звонкий смех брата и Альфис, которая даже раскрепостилась и тоже смеялась в полный голос, Пэнтс пьянел от счастья. Было слишком хорошо, так хорошо, как никогда. Когда большие уличные часы отгремели 11 вечера, Альфис поспешила откланяться, сказав, что в этот Новый Год её кое-кто ждёт. А когда Мороженщик вызвался её подвезти, она попросила его ехать в полицейский участок. Странное дело, кто её там-то может ждать? Они остались вдвоём, и Меттатон неожиданно предложил поехать к нему, не в кабинет в здании МТТ, а в семейный дом, который сейчас пустует. «Он принадлежит нам с Блуки. Мама, папа и старший брат-псих уже сто лет назад разъехались!» - вещал он, забираясь за руль привычного тюнингованного автомобиля. Пэнтсу совершенно не хотелось отказывать. Они были слегка пьяны и веселы, мчась по мосту куда-то за пределы городка, в дом, о котором никто не знал. Медленный и приятный мотив из Lennon Sisters уносил их автомобиль сквозь улочки Хотлэнда, куда-то прочь, к мосту. В те минуты Пэнтс прекрасно понимал, что далеко не просто секретарь: он самое близкое, что есть у Меттатона в данный момент. Он никогда не ощущал себя настолько кому-то нужным. Хлопья снега заметали лобовое стекло, они миновали Сноудинский мост, уезжая всё дальше и дальше, куда-то в ночную глубину, наполненную звёздами и мелкими городскими огоньками. Меттатон негромко подпевал песне, что играла на кассете. Он был настоящим и живым, без лишнего сценического хлама, такой, каким хотел бы быть сам. Словно Пэнтс, пробившись сквозь оболочку из лака, высоченных шпилек и растягивания слов без причины, отыскал цветущую и юную личность, словно яркий алый георгин. - Приехали, Пэнтси! – он затормозил, паркую автомобиль возле высокого двухэтажного дома, скрытого в темноте ночи и изрядно припорошенного снегом. Меховые сапожки спрыгнули в глубокий слой белого снега, Меттатон потянулся и полез в багажник, вытаскивая оттуда ещё петард. Здесь, вдали от людей, взрывать их было одно удовольствие, как и небольшие фейерверки, что тоже были в ящике. Бургерпэнтс последовал за ним, закрывая дверцы и привычно ставя машину на сигнализацию. Хотя, кому тут вообще понадобится её угнать, в такой-то глуши? - Тащи зажигалку, ты ж вечно куришь! Ты и будешь зажигать! Следующие полчаса они провели, издеваясь над снежным покровом и разрывая его яркими цветными взрывами. Дым разных цветов заполонил весь участок, прилегающий к дому, создавая плотную радужную завесу, которую потихоньку рассекали хлопья снега. Потом началось снежное состязание, в котором, забрасывая секретаря снегом, Меттатон ухитрился потерять ключ от дома. Ещё минут десять потратив на поиски ключа, смеющийся Пэнтс уже собирался открывать дом, как вдруг, зачем-то обернувшись, приметил дикую картину: Меттатон, склонившись над целым ящиком из петард, снова запалил фитиль. Издали Пэнтси был просто уверен в том, что это – одни из самых сильных петард, и они могут не только палец, а руку оторвать. В сердце резко пробрался холод мгновенного смертельного ужаса, и секретарь, оставив ключ в замке, рванулся обратно, по снегу, пока фитиль не догорел. В следующие пару секунд он просто сшиб Меттатона на снег, прокатившись в обнимку с этим бестолковым телом пару метров по снегу и вжав его в землю на тот случай, если рванёт слишком сильно. Раздался хлопок, а яркая вспышка света улетела вверх. - Ч…что? Это что, была не петарда? – он в растерянности перевёл взгляд на лежащего под ним в снегу босса. Нет-нет, сейчас это был не босс. Это был просто Меттатон, который так искренне смеялся, глядя в его отропевшее лицо. - Нет конечно, дорогуша! Это всего лишь фейерверк. Посмотри в небо. Пэнтс послушно перевёл голову, взглянув в ночные небеса, и тут же понял, что позволил себе обмануться. Чернильный ледяной космос над их головами разорвала вспышка света, яркая и безумная, словно тысяча ёлочных гирлянд огромных размеров. Ящик фейерверков отправлял вверх одну ракету за другой, разрывая их там, в бесконечном небе, огромным буйством красок. Только теперь, заглядевшись на это зрелище, он нашёл в себе силы наконец выдохнуть. - Я…я решил, что это те петарды, которые самые мощные. Думал, ты уже совсем с катушек слетел, что их жжёшь. Чего так пугать-то? – он упёрся взглядом в лицо лежащего напротив Меттатона с долей укоризны. А в ответ получил только сияющую улыбку. Кажется, оба сегодня были счастливы, - Да, я испугался. А ты как думал? Думал, это нормально? Скажи уже что-то! Но Меттатон не сказал. Он обвил гибкими руками шею Пэнтса и, притянув его к себе, в снег, тепло поцеловал. Первые секунды две секретарь был готов сойти с ума, настолько быстро это произошло. Поцелуй оказался со странным привкусом, что остался от мятных тросточек, которые Меттатон ел в городе. Очень скоро оба свалились в снег, не желая вставать и не поддаваясь на провокации уличного ветра. Меттатон просто прекрасно целовался, от него просто не хотелось отрываться. Пэнтс прикрыл глаза, медленно поддаваясь ему и всему, что происходит. Где-то там, над их головами, всё ещё гремели салюты. Меттатон вцепился пальцами в воротник кожаной куртки секретаря, притягивая всё ближе и сводя с ума. Они не могли отлипнуть друг от друга, даже когда не хватало воздуха. Для себя Пэнтс отметил, что довольно трудно открывать дверной замок, когда сзади тебя обеими руками обнимает опьянённый чувствами Меттатон и нежно кусает за ухо. Столь же трудно пытаться сбросить куртки, разбросав их по коридору, зажечь свет, кое-как закрыть дверь изнутри, а затем, избавившись от лишних вещей, рухнуть на широкий мягкий диван в гостиной. Телевизор на фоне работал просто так, чтобы был, а с улицы, из окна машины, всё ещё вели свою сладкую мелодию Lennon Sisters. В гостиной сияла огоньками заранее наряженная ёлка, перемигивающася со всем домом светом гирлянд. Но им двоим было всё равно, они наслаждались друг другом. Чувствуя горячее и пылкое дыхание, Пэнтс стал спускаться ниже от истерзанных красных губ, в дурной спешке оставляя следы на шее, ключицах и груди. Вот оно, вот то, что не давало ему покоя всё это время. Узнав Меттатона гораздо ближе, став для него кем-то, кто уж точно ближе других, Пэнтс осознавал, что любит его. Не так, как прежде, не как своего кумира и идола из телевизора. Внутри этой слащавой дивы на каблуках кроется нечто настолько прекрасное, что неспособен увидеть никто из его многочисленных фанатов. Он влюбился в эту красочную личность, и теперь, получив взаимность, никогда не смог бы от неё отказаться. Тело Меттатона просто божественно выгибалось от каждого прикосновения, он довольно смыкал веки и негромко сладко постанывал, чувствуя к себе небывалую нежность. «Иногда ты ничего не можешь поделать со своими чувствами» - сказал как-то своему брату Мороженщик, невинно улыбаясь и пожимая плечами. Проворные пальцы Меттатона по одной расстегнули пуговички джемпера Пэнтса, а после принялись за рубашку, вскоре сбросив её на пол к чертям. Становилось всё жарче и жарче, словно эта комната стоит в жерле вулкана. Меттатон чувствовал его пальцы в своих волосах, поспешно кусая губы, и без того истерзанные долгим поцелуем на снегу. Оставшись полностью обнажённым, он медленно и плавно развёл модельные ножки в стороны, легонько обхватив ими бёдра Пэнтса и тем самым вовсе его добивая. Да уж, пластике Меттатона мог кто угодно позавидовать. Полностью разгорячённый, словно горящая свечка, он полностью покорился чужим действиям. От плавной, но такой безумно яркой растяжки он выгибался, словно змейка, стоны становились всё громче и протяжнее. Он подался вперёд, не прекращая податливо гнуться от растяжки, и принялся покрывать поцелуями шею Пэнтса, оставляя яркие лиловые следы, словно в каждом из них крылся миниатюрный космос. Волна смущения окатила секретаря с головой, когда Меттатон, приблизившись до максимума, бархатным шёпотом соприкоснулся с его ухом: - Действуй, дорогуша, я…я готов. Часы пробили двенадцать, а мэр с телевидения закончил своё новогоднее поздравление жителей Андервилля. Сквозь громкий бой часов и яркий свет чужих салютов за окном раздался первый громкий, красочный стон. Меттатон вцепился в плечи Пэнтса, сидя на его коленях и кусая губы до невероятного. Спина изогнулась в потрясающей дуге, а голову он вскинул так, что волосы, слегка хлестнув Пэнтса по лицу, осели на плечах и тонкой невероятной шее. Вся эта ночь обещала быть просто невероятной. Один стон за другим, сводящее с ума соприкосновение, яркие вспышки в голове от безумного трения. В эту ночь они были целиком и полностью поглощены друг другом, отрываясь от остального мира, который сейчас не был им нужен. Ни ёлка, ни телевизор, ни вся мишура шоу-бизнеса. Им наплевать до тех пор, пока они есть друг у друга. - Спи, спи, - он накрывает Меттатона одеялом, всё ещё не умея наглядеться на него, на общего идола, что сейчас принадлежал только ему. Меттатон устал и доволен. Он пламенно выдыхает, до сих пор отходя от головокружительного оргазма, что подбросил обоих куда-то за пределы сознания. В полной темноте, при погашенном свете, горит только лишь ёлка. - Ложись ко мне, Пэнтси. Останешься тут, а утром всё равно в офис ехать. - Да куда там, в офис. Там будет разруха одна, все ж с бодуна. - Это верно. Можно будет даже и не приезжать, а, к примеру…устроить второй раунд, а? - Да завались ты, второй раунд. Ты этот сначала перенеси, - Пэнтс отмахивается и послушно ложится рядом, чувствуя, как всё ещё горячее тело Меттатона снова льнёт к нему, обвивая обеими руками. Оба скрылись под тёплым одеялом, не нуждаясь в лишних словах. Когда Меттатон очнулся, он очень хорошо помнил, что произошло накануне, и по какой причине его голова стала проматывать эти воспоминания снова. Сколько он провёл времени в отключке? Он не имел понятия, а потому в спешке сел и окинул кабинет взглядом. Шторы были открыты, впуская внутрь солнце, а навязчивый удушающий запах дыма растворился. Последнее, что он помнил – пламя. Неконтролируемый огонь и чудовищный чёрный дым, забивающий дыхалку и не дающий найти выход. Он помнил, как Пэнтс ворвался в охваченное огнём здание Ядра и в спешке схватил его на руки, когда тот уже терял сознание. Точно, Пэнтс! - Проснулись уже, босс? – раздался знакомый, полный глухой мрачности голос. Бургерпэнтс сидел на подоконнике и глазел вниз, на мелькающие по дорогам автомобили. Всё такой же, лохматый, неряшливый и всё также хреново выбритый. Щеку снова рассекала яркая царапина от бритвы. - Где…а нет, вижу, я в кабинете. Пэнтси, это ведь ты меня оттуда вытащил. Я не забыл. С момента последней ссоры они больше не виделись, и теперь, промотав в своём бессознательном все эти сладкие воспоминания о начале их совместной работы, Меттатон просто сгорал от стыда перед ним. Он прекрасно понимал, что только сам в этом и виноват. Что он в один момент прекратил проводить грань между тем, на кого можно кричать, а на кого нет. Слишком долго испытывал терпение того, кто столько из-за него когда-то настрадался. Того, кто однажды спас ему жизнь. Навязчивый мотив Lennon Sisters, что мерещился ему во сне, как оказалось, играл на кассетнике, что Пэнтси принёс сюда. - А где Фриск? И все остальные куда подевались? - Я мало что знаю. Знаю только то, что все живы. Фриск примчалась сюда, взяла ваши ключи от авто и куда-то побежала. Сказала, что скоро вернётся. Чара вроде под стражей, остальные виновники торжества всё ещё у Азриэля. Разбираются со всем подряд. - Пэнтси, я… - Меттатон набрал воздуха, чтобы попытаться хоть как-нибудь объясниться перед ним. Взглянуть в глаза, рассказать, что чувствует на самом деле, извиниться, наконец. Но Бургерпэнтс попросту не дал ему этого сделать. - У меня к тебе два заявления. Во-первых, на столике сбоку от тебя пахлава. Моя мама передала, сказала, чтобы ты обязательно поел. А во-вторых…что вот это такое? Бургерпэнтс, слегка скривив брови в непонятном выражении, поднял на руках маленького рыжего котёнка. Того самого, которого в своё время насоветовала малышка Фриск, отыскав его в кабинете. Того самого, о котором шла речь, когда Меттатон размышлял о «душевном» подарке в качестве извинения. Рыжий несносный комок шерсти довольно пищал на руках Пэнтса, цепляясь за него лапками и вертя головой. - Это? О, Боже, - Меттатон смутился, но, тут же выдохнув, решил объяснить, - Это подарок. Я собирался подарить его тебе в знак примирения, когда мы встретимся. Но обстоятельства сложились иначе. Не мог же я взять его с собой в Ядро, верно? Его на фестивале в хорошие руки отдавали, вот я и подумал, что не помешает. Я отдал его тогда Шайрен, она и принесла его сюда. Бессвязно и даже растерянно болтая, Меттатон не замечал, как Пэнтс медленно щурит глаза в улыбке, как садится рядом, с краю кровати, и отпускает котёнка беситься по покрывалу. Как берёт тарелку с кубиками домашней пахлавы, и качает головой. - …и теперь, после всего, что ты для меня сделал, я хотел подарить его тебе. Я…я ужасный человек, Пэнтси. После всего пережитого я довёл до увольнения того, кто меня любил. Того, кто мне, блять, спас жизнь! Я бы без тебя уже давно на поле сгнил! Вместе с малышом Блуки. Я не хочу никак оправдываться, просто спрошу у тебя один раз. Пэнтси, ты…простишь меня? Повисла пауза, нарушаемая только лишь сладким знакомым мотивом. Воспоминания снова замелькали в голове Меттатона, тот мягкий поцелуй в снегу, яркая жаркая новогодняя ночь, столько потрясных дней вместе за самыми дурацкими занятиями. Ночное поле, жгучая боль от ран и чужой, тогда ещё незнакомый успокаивающий голос, говорящий, что всё будет хорошо. - Ешь ты уже, чудовище. Мама что, зря старалась? Она не стала бы стараться, будь ты и правда пропащим человеком. Но ты всего лишь поехавшая на голову личность. Фриск права: на тебя бессмысленно злиться. Особенно после всего, что ты сделал в Ядре, дурила. Меттатон просиял. Никогда и никто не видел в его глазах столько искреннего счастья. Ненакрашенные губы растянулись в такой знакомой и привычной улыбке, той самой, что бывает только в такие ослепительные моменты. - Пэнтси, я…я люблю тебя, Пэнтси, ты в курсе? Ты хоть представляешь, как я тебя люблю? - Да завались ты, господи, - в ответ Пэнтс рассмеялся и, подавшись вперёд, повалил обратно, на подушки. Котёнок прыгал по кровати, с любопытством их разглядывая и пища периодически. Они всегда целовались долго, не умея вовремя остановиться. Всегда, каждый их поцелуй доходил до полной потери воздуха, и только тогда, отрываясь друг от друга, оба жадно глотали кислород. Меттатон счастливо улыбался сквозь поцелуй, чувствуя, как короткая щетина очаровательно колется. Это и была давно утерянная, но никем из них не забытая гармония, которой они почему-то позволили потеряться среди рутины шоу-бизнеса и никчёмных скандалов. Та самая искра, что когда-то объединила их и не позволила разойтись насовсем. Меттатон молча таял, не веря в то, что происходит. - Ну ладно тебе, ладно, утихни, - Пэнтс наконец оторвался от его губ, снова добившись их невероятного покраснения, - Я пойду, проверю остальных. После такой шумихи весь Андервилль на ушах. Потом приду, ближе к пяти вечера, окей? - Договорились. Запри дверь, ладно? Не хочу, чтобы кто-то приходил. Коротко кивнув, Бургерпэнтс вышел за дверь, а его шаги послышались где-то там, в коридоре. И только теперь, оставшись наедине со своим счастьем, звезда блогов позволила себе расплакаться. Он раскинул руки на подушке, одновременно смеясь и плача. Котёнок, кажется, был в растерянности, мягко пихая его в нос лапкой. - Ну что, что уставился? Не видел счастливых людей? – Меттатон коротко потискал кошачьего ребёнка и практически сразу принялся за пахлаву, что так соблазнительно запахла в тепле. Когда-то ему говорили, что семья Пэнтси изготавливает сладости, - Надо нам навестить его родню как-нибудь. Что думаешь? - Миу! – выдал в ответ котёнок, принюхиваясь к пахлаве на тарелке и играя с одним из пальцев Меттатона. Тот же, не переставая есть потрясающие сладкие кубики, коротко покосился на окно, выходящее наружу. Да уж, теперь наверняка всё изменится. - Согласен. Как встану на ноги – непременно поедем. Похоже, что с этого дня и правда начиналась новая жизнь. И не только для Меттатона и Бургерпэнтса, а для всего этого чёртового города. Который теперь, наконец-то, с грехом пополам встаёт на ноги. Запах пахлавы кружил голову, а воспоминания о той сладкой зимней ночи Меттатон не мог перестать прокручивать в голове. А Бургерпэнтс наконец-то понял свою роль в этой сказке. Он был лекарем. Тем, кто в состоянии помочь кому угодно, если очень захочет. Тем, в ком терпения больше, чем во врачах, учителях и психологах всего света. И оба понимали теперь одну важную вещь. Они справились и они счастливы.