Ночи и дни

Через несколько дней после того случая в аптеке Дэрил начал убеждать себя, что ему действительно все приснилось. Иначе чем ещё объяснить совершенно обычное поведение Кэрол после? Она ни словом, ни взглядом не показала, что между ними было что-то больше одной только дружбы. Дружбы? Дэрил никогда и никого в жизни не называл своим другом. Просто не сложилось. Просто не встретилось человека, который сам решился бы назвать другом это отребье по имени Дэрил Диксон. Да и в роли друга Дэрил всегда хотел видеть старшего брата. Но здесь тоже не вышло. Мэрл мог быть ему кем угодно, но только не тем, кого можно назвать другом. Может быть, просто потому, что понятия о дружбе у них были кардинально разными. А теперь он мысленно, конечно, только в разговоре с самим собой, вдруг назвал эту женщину своим другом. Но кем она ещё была ему, как не другом? Она и сама однажды, проникновенно глядя ему в глаза и едва заметно касаясь его сжатого кулака — сжатого только потому, что он боялся не сдержаться вдруг и взять её за руку, если его ладонь окажется хоть на секунду разжатой — сказала. — Ты мой друг. Он уже плохо помнил, зачем и к чему она это сказала. Кажется, это было произнесено в одной из её бесед о том, как он важен и нужен всем вокруг и ей в частности. Зато как сейчас перед глазами стояли её внимательным голубые глаза и тонкие губы, выговаривающие такие дорогие его сердцу слова. Вряд ли она сама тогда поняла, как много сделала для него этой фразой, которая, возможно, для неё самой значила гораздо меньше. Да, наверное, она на самом деле была для него другом. Женской версией друга, и на это можно списать некоторые нестыковки с его образом идеальной мужской дружбы. И этот друг внезапно сделал такое, о чем можно было только мечтать. А потом, чтобы не создавать лишних проблем, просто вел себя как ни в чем не бывало. Действительно, настоящий друг. Кэрол, правда, один раз склонилась над ним вечером, и он было дернулся от неожиданности — проклятая реакция его тела на внезапную близость кого бы то ни было. Она лишь понимающе улыбнулась и коснулась губами его лба, проверяя температуру. Всего лишь. А он ещё долго лежал без сна и думал, почему ожидал совсем другого касания. Другого поцелуя. Когда группа спустя две недели, выздоровев, но от болезни ослабев ещё больше, оказалась в небольшом городке в поисках наживы и наконец наелась досыта, найдя дом, припасов в котором им хватит на несколько дней, Дэрил ощутил, как с его плеч свалился огромный камень. Хоть немного не думать о том, что все кругом еле передвигают ноги от голода. Хоть немного не смотреть в голодные и, что ещё хуже, все понимающие глаза Карла и Бет. Не видеть бледности и неумолимо увеличивающегося, особенно сильно выделяющегося на фоне её нездоровой худобы, живота Лори. Не замечать, как Кэрол намеренно уменьшает свою порцию, чтобы другим досталось больше, а сама едва на ногах стоит. — У меня так сильно болит голова, — сказала она, когда разморенные едой дети и Лори отправились спать, а остальные устроились в гостиной при свечах, смакуя вином, разлитым по бокалам чисто символически по паре глотков. — Пойду я спать. — Нужно поискать лекарство, — забормотал Хершел, едва не задремавший только что прямо в кресле. — О, мы с Дэрилом нашли тогда в аптеке отличное лекарство от моих мигреней. Когда найдёшь, занесешь мне, ладно? — обратилась она к нему. А он, ничего не понимая, растерянно кивнул в ответ. Какое ещё лекарство? Ничего, кроме сунутых ему в карман презервативов, он припомнить не мог. Но она же не могла говорить об этом? Или могла?.. Дэрил вышел в коридор, ища там куртку, которую просто бросил куда-то среди сумок и рюкзаков. А следом за ним вдруг выглянула Мэгги. — Дэрил! Мы тут с Гленом поспорили, как лекарство называется: Троянцы? Или Дюрекс? * Увидев его выражение лица, как Дэрил надеялся, грозное, а не смущенное, она захихикала и, бросив, что отвечать уже вовсе не обязательно, снова скрылась в гостиной. Дэрил же, крепко сжав в руке картонную коробочку, отправился на поиски комнаты Кэрол. Он был практически уверен, что что-то не так понял. Но крохотный огонёк надежды тлел в его сердце. И не только там. Кэрол открыла ему дверь, стоя в одной длинной рубашке, босая и сверкающая в темноте глазами. — Доктор, вы пришли, — прошептала она, втягивая его, завороженно глядевшего на её длинные голые ноги, в комнату, прикрывая дверь и снова беря за руку. — Вы мне очень нужны. Кажется, я горю. Вот здесь. Она подвела его руку туда, где, по ее словам, был пожар, и Дэрил облизнул пересохшие губы, ощущая горячую влагу и понимая, что потушить этот пожар он вряд ли сможет. Разве что добавит своего огня, уже вспыхнувшего с небывалой силой. Кэрол тянула его к кровати, на ходу расстегивая ремень на его штанах, а он не отрывал от неё своих пальцев, медленно перебирая ими, обводя все контуры, прижимаясь, потирая, а потом едва касаясь. Проникая внутрь и, подзадориваемый стоном прямо ему в шею, продолжая эти незамысловатые движения. Помогать ему Кэрол не стала, показывая все лишь стонами, дрожью тела, которое порой выгибалось словно прошибаемое током, движениями ему навстречу. Когда Дэрил, не выдержав больше того, как она, прикусив мочку его уха, бормочет его имя, так сладко, так протяжно, так тихо, опрокинул её на кровать, им обоим хватило всего нескольких движений, нескольких скрипов прогнувшейся под их телами кровати. Все было кончено так быстро, что приводящему себя в порядок Дэрилу было даже жаль. Перед выходом он оглянулся на неё, растянувшуюся на постели. — Спасибо, доктор, — произнесла она с улыбкой. А в коридоре Дэрилу встретился серьёзный Рик с ещё более серьёзным вопросом о том, отнес ли он Кэрол лекарства. — Угу. Ей уже лучше, — кивнул он со столь же заумным видом, только теперь вспоминая, что дверь они не заперли и кто угодно мог войти в любой момент. А на следующий день он на это наплевал уже совершенно сознательно, когда пришел на кухню и, несмотря на позднее время, встретил там её…