Safe and Sound

Адриана МакКиннона похоронили рядом с остальными членами семьи через долгих две недели после смерти. На вдове не было лица, а глаза, кажется, высохли от бесконечных слез и ожидания выдачи тела для отправления его в последний путь. Амелия была затянута в черное, и ее фигура потеряла от этого всякую грацию и женственность, превратив прекрасную женщину в завядшее растение. Марлин выглядела не лучше. Синие круги отвравляли прекрасную голубизну ее глаз, старили ее и даже уродовали. Только внушительный живот оставлял ей капельку прежнего очарования. Солнце поднималось над кладбищем, но так и не согрело никого из присутствующих. Была ли причиной тому начинающаяся зима или же зловещее дыхание смерти рядом, не мог ответить даже трезвомыслящий Карадок. Он считал своим долгом держать за руку Марлин и подхватить ее в любой момент, если она вновь вздумает упасть. За последние дни он не на шутку обеспокоился ее состоянием и тем, как это может повлиять на их неродившегося ребенка. Даже уговоры Дока прекратить рыдания во благо Эшли не действовали на Марлин так, как подействовали бы раньше. И он нисколько не винил ее в этом. Солнце поднималось все выше, людей у могилы становилось все меньше. Вот так просто и легко человека отпускают в землю, засыпают землей, пишут его имя на могильной плите… А другим с этим жить, пока их не займут дела важнее, чем оплакивание того, кто уже никогда не вернется. — Идем домой, — твердо сказал Карадок и потянул Марлин за собой. Возможно, Марлин было нужно еще немного времени, но она была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Дома их ожидала гора нераскрытых писем с соболезнованиями и корзина кексов от Лили, которая так до конца и не поняла, как может помочь подруге. — Я сделаю тебе чай с ромашкой, — сказал Карадок, усадив девушку на диван в гостиной. — Не нужно. Со мной все в порядке. Просто останься здесь, со мной. Дирборн сел рядом и обнял ее за плечи, ощущая всю ее хрупкость и уязвимость. — Я все еще не могу поверить, — еле слышно сказала Марлин. — И даже слез уже нет. — Как ты себя чувствуешь? — Сносно. Только… а, ничего. Док нахмурился и пристально посмотрел на Марлин. — Все в порядке, Док, — буркнула Марлин. — Просто у меня дважды кололо живот… Карадок вскочил на ноги и убежал, вернувшись через пару секунд с сумкой в руках. — Собирайся сейчас же. — Все в порядке! — раздраженно отрезала Марлин. — Все уже прошло… — Это может быть серьезно! Могут начаться роды. — Еще рано! Еще почти два месяца. — Не спорь со мной, — решительно сказал он и протянул ей руку. — Поедем на маггловском такси. Так безопаснее. — Это какой-то бред… Хватило одного его сурового взгляда, чтобы Марлин вновь почувствовала что-то кроме жалости к себе и скорби по отцу. Ей показалось, что малышка призывно пнула ее ножкой. — Поехали, — еле слышно, словно стыдясь своей нерешительности, Марлин протянула руку Доку. Движение маггловского транспорта не устраивало никого из присутствующих в желтом Форде. Марлин тяжело дышала и судорожно сжимала руку Дирборна, пытаясь выровнять дыхание. — Нельзя ли побыстрее? — грубо спросил он у водителя. — В это время всегда пробки, сэр, — ответил мужчина и поправил кепку. — Боюсь представить, что с этим городом будет через двадцать лет, когда у каждого бездомного будет по машине!.. — Боюсь представить, что будет с вами обоими, если я сейчас же не окажусь в Мунго! — зарычала Марлин. — Нужно было воспользоваться порохом! Водитель косо посмотрел на парочку сзади, но ничего не сказал. Марлин и Карадоку было все равно до того, что подумает этот мистер. — Док… Голос Марлин ужасно дрожал, когда она поднесла к лицу ладонь с окровавленными на кончиках пальцами. МакКиннон начала плакать и хвататься за живот, пытаясь как-то это остановить, но совсем не понимала, что делала. Ждать было больше нельзя. Карадок достал палочку, стукнул водителя по плечу, и тот сразу отключился. — Держись крепко за меня. Нужно трансгрессировать. Пожалуйста, держись крепко! Рыдая, Марлин закивала и со всей силы вцепилась в плечо мужчины. *** Карадок измерял коридор шагами, слушая, как из палаты доносились крики его Марлин. Все это было похоже на дурной сон, только он не мог проснуться. Звуки вокруг сливались в подобие шума урагана, и она был в самом его центре, отдаваясь безумию. На мгновению ему показалось, что он в палате вместе с Марлин, и рядом нет больше никого. Его ослепила белизна стен и больничных простыней, и только золотистые волосы Марлин помогали ему сфокусировать внимание и не потеряться в пространстве. Она лежала к нему спиной, у белой стены и почему-то не хотела поворачиваться на его зов. — Мистер Дирборн. В своем странном видении он так и не заметил, как звуки прекратились, а перед ним появился целитель в белоснежной мантии, которую он аккуратно очищал палочкой от крови пациентки. Док проглотил ком в горле и кивнул. — Девочка родилась недоношенной, но мы справились. Ей просто требуется особый уход… — А как моя… жена? — Ей нужно отдохнуть. Сейчас к ней лучше не заходить, — целитель взглянул на бледного мужчину и добавил. — С ней все будет в порядке. Это ведь дочь МакКиннона? Бедная девочка. С похорон в больницу… Она сильнее, чем кажется. — Спасибо. Мужчина похлопал Дока по плечу и снова направился в палату Марлин. У самой двери он остановился. — Если хотите увидеть дочку, можете пройти чуть дальше по коридору. Скоро ее принесут. Целитель улыбнулся и скрылся за дверью. Две минуты Док просто стоял на месте, пытаясь убедить себя в том, что все худшее уже позади. Марлин была за дверью, живая, и скоро будет совсем здорова. А в двадцати шагах от него была его маленькая дочурка… Эти двадцать шагов он прошел неуверенно, ступая точно по острым камням. Добравшись до кричаших малышей, он попытался найти среди летающих сосок, бутылочек и пеленок своего ребенка, но в чудесных атласных колыбелях не было ничего родного. Тогда внутрь зашла молодая медсестра, толкая перед собой крохотную стеклянную коробку, над которой висел клубок из золотой, искрящейся нити. Нить шла точно к животу крохи, точно пуповина. В этот момент все изменилось. Казалось, что он чувствует ее легкое дыхание, чувствует на кончиках пальцев мягкие белёсые волосы крохи. Впервые за семь месяцев она стала такой реальной, что всегда сильный и несентиментальный Дирборн заплакал. *** «Она родила ребенка. Марлин стала мамой… Мерлин, мне нужно выпить». — Думаешь, у Артура в ящике есть что-нибудь выпить? — спросил Сириус, поднимаясь с кресла в кабинете Артура Уизли. — У отца шестерых детей? — хмыкнул Римус. — Я удивлюсь, если его ящик пуст! — Бинго! Сириус достал из нижнего ящика початую бутылку огневиски и сделал большой глоток. — Иногда мне кажется, что ты остаешься животным все время, — сказал Рем, поглядывая на друга. — Можно ведь взять стакан, Бродяга, и не выглядеть, как заядлый алкоголик. Блэк отмахнулся и сделал еще глоток, морщась. — Вот еще документы! Артур толкнул дверь ногой и влетел в кабинет вместе с ворохом пожелтевших бумаг. — О, Сириус. Ты нашел огневиски, — Уизли смиренно улыбнулся. — Я все равно его не пью. — Не верю! — Оу, ты бы поверил, если бы увидел, что со мной сделала Молли, когда учуяла запах последний раз. Сказала, что ей не нужен муж-пропойка. Я решил попробовать маггловски трубки с табаком. Чудесная вещь! Правда, подниматься по лестнице стало слегка проблематично. — Вот, дружище, посмотри, что алкоголь и табак делают со славными ребятами! — Сириус поднялся и откланялся. — Что ты тут еще принес? Артур обрушил на стол кипу документов и устало вздохнул. — Это все, что есть о несанкционированной магической деятельности. Местные банды, секты и прочее. — Поверить не могу, что магглы занимаются этой чепухой, — нахмурился Римус, разглядывая листы. — А еще хуже того, что Волан-де-Морт решил этим воспользоваться. За последний месяц магглы прибавили мракоборцам не меньше головной боли, чем Пожиратели смерти. Секты и культы, занимающиеся, по их мнению, магией, переходили границы разумного, уничтожая сами себя. Слуги Темного Лорда то и дело подбрасывали глупым людям то, что их убьет. И вот — уже шесть магглов погибло от зелий и ритуалов. — И что вы будете с этим делать? — спросил Артур. — Кингсли уже ведет переговоры с премьер-министром, — ответил Люпин. — Одни мы с этим не справимся. — Я предлагал стереть этим придуркам память! Сириус продолжал отпивать прямо из бутылки, ожидая, когда алкоголь подействует, но пока все было безуспешно. Он бесцельно смотрел на своих товарищей, а сам представлял Марлин с младенцем на руках. Она виделась ему, словно какое-то божество. Дева Мария с младенцем Иисусом… кажется, огневиски добрался до сути. — Сириус, ты слышишь меня?! — Что? Артур и Рем смотрели на него и чего-то ждали. — Думаешь, Джеймс займется этим с нами? — переспросил Рем. — Черт его знает. Эванс совсем с ума сошла со своей беременностью. Все они с ума с этими детьми посходили. Тратят лучшие годы своей жизни на пеленки, дерьмо и вечный крик. Сириус мог бы продолжать, но его остановил Артур, который ненавязчиво прочистил горло и снял с носа очки. — Вот! Посмотри на Уизли! Тощий, как велосипед, на висках волосы поседели! — Я бы попросил, — возмутился мужчина. — Если бы у меня был выбор, я бы оставил все так, как есть. Своих мальчиков я ни на что на свете не променяю. Даже за все золото Гринготтса. Люпин улыбнулся и отвел глаза, а Блэк лишь фыркнул. *** Лили снова лежала в постели, чувствуя себя не очень хорошо. Беременность превратилась для нее в какую-то болезнь, разделяя дни на «хорошие» и «плохие». Сегодня был тот самый «плохой» день, когда у нее не было сил даже подняться и спуститься вниз. Единственное, что заставило ее улыбаться, это письмо от Карадока с известиями о рождении Эшли Амелии Дирборн. Она перечитывала строчки снова и снова, жалея, что сейчас не может оказаться рядом с подругой. — Твой обед, — объявил Джеймс, занося поднос со свежим салатом и фруктами. — Спасибо. Лили поднялась на подушках и без удовольствия стала запихивать в себя еду. Джеймс сидел возле нее и устало смотрел на жену через стекла очков. — Завтра со мной все будет в порядке, — пообещала Лили и улыбнулась. — Целитель сказал, что это нормально для моего срока. — Конечно. С тобой все будет хорошо. Застыв с куском пропаренной тыквы, Лили внимательно посмотрела на Джеймса и покачала головой. На днях у них состоялся серьезный разговор, после которого между ними появилось какое-то напряжение. Честно и открыто Джеймс признался, что не переживет, если «этот ребенок» сведет Лили в могилу. Уговоры Лили о том, что все будет хорошо уже не действовали на него. Она понимала, что ее он любил уже очень и очень долго, а в их ребенка он даже не мог до конца поверить. И сейчас взгляд Джеймса был таким пустым, что Лили стало только хуже. — Рем и Сириус прислали патронуса. Просили поучаствовать с ними в одной заварушке. Лили заметила, как с этими словами в глазах мужа загорелся азартный огонек и выдохнула. — Я отказался, — снова печально закончил Джеймс. — Ты должен пойти. Буквально на мгновение он с надеждой посмотрел на Лили, а потом вновь опустил плечи. — Нет. Я нужен тебе здесь. — Я попрошу папу побыть со мной. Он врач, он знает, что делать. Джеймс, пожалуйста, сходи на задание! Я устала смотреть, как ты изводишь себя в четырех стенах. Мне самой уже тошно от этого безделья! Джеймс молчал, пока Лили пристально смотрела на него. — С тобой… точно все будет хорошо? — Ты доверяешь моему отцу? — Конечно. — Тогда иди и спаси этот чертов мир! А по дороге домой купи мне свежих ягод. Они смотрели друг другу в глаза и не заметили, как стали улыбаться. Джеймс наклонился к Лили и нежно поцеловал ее прохладный лоб. — Ты самая лучшая жена на свете. Он поцеловал ее в губы и коснулся ладонью ее живота. — Я скоро вернусь. Обещаю. Лили кивнула и почувствовала, как на душе стало немного легче.