Safe and Sound

Одной из немногих ниток в жизнь за стеной дома в Годриковой впадине были письма. Совы почти каждый день стучались в окно, принося весточку от друзей и знакомых, которые были обеспокоены жизнью Поттеров. Волшебным птицам, которые всегда были неотъемлемой частью мира магии, никогда не составляло труда найти дом, зачарованный даже таким сильным заклятием, как Фиделиус. И какого же было удивление Лили, когда на пороге она нашла письмо с маркой. Обычной, магловской маркой и ровным, учительским почерком Петунии. Только взяв письмо в руки, Лили ощутила странное онемении в пальцах, будто бумага была проклята. Наверное, так и было. «Я знала, что ты не придешь к родителям, пока они болеют, но, чтобы не явиться на их похороны…» Слова расплывались перед глазами. Злость и ненависть выведенная с каждой буквой отозвалась внутри Лили безобразным горем и презрением к самой себе. — Мои родители… Она держалась за косяк арки в гостиную и невидящими глазами смотрела на Джеймса, который игрался с Гарри в разноцветный дым. — Что-то случилось? — Письмо от Туньи, — Лили протянула его Джеймсу, но конверт с белым листом выскользнул у нее из рук. — Они вернулись из отпуска, подцепив какую-то лихорадку. Две недели назад их не стало. А я даже… не знала. Зеленые глаза наполнились слезами. Джеймс отбросил палочку и подбежал к жене, чтобы утешить ее. Тело Лили содрогалось, будто вулкан, который вот-вот взорвется лавой. Она сжала рубашку Джеймса, не понимая, что только что произошло. Этого ведь не могло быть. Такого не бывает… почему никто не сказал ей? — Джеймс, забери Гарри, пожалуйста. Мне нужно побыть одной. — Ты справишься? — Да, — она закивала головой, аккуратно отталкиваясь ладонями от Джеймса. — Я буду в порядке. Не говоря больше ни слова, Джеймс взял малыша Гарри на руки и поднялся наверх. Как только дверь в спальню за ее спиной закрылась, он услышал протяжный стон и плач жены, сквозь который прорывались вопросы «как?» и «почему?». *** — Ужасно, правда? Римус взглянул на Питера, который почему-то был жутко разговорчив. Наверное, от нервов. Люпин был в доме Карадока и Марлин с самого утра. Одним из первых он увидел Марлин. Такую мертвую и холодную, что вовсе не хотел признавать в ней свою школьную подругу. Он коснулся ее запястья, пытаясь нащупать пульс, будто от этого жеста она оживет, улыбнется, взмахнет белокурыми волосами и скажется, что она в очередной раз пошутила или же просто хотела обратить все внимание на себя. Это было бы так в ее стиле! Но вот она лежала перед ним мертвецки остывшая, без огонька в голубых глазах, и Римус беспомощно закрыл ее веки. — Жаль, люди не могут жить вечно, — не мог угомониться Питер, дергая палочкой в руке. — Помолчи, Питер! — покачал головой Римус, поднимаясь на ноги над телом Марлин. — Сейчас не до клишированных фраз над гробом. — Прости, — виновато сказал он и отпустил взгляд, но тут же взметнул его в потолок, увидев Марлин. — Дока и Эшли не нашли, — угрюмо начал Люпин. — Кингсли и Пруэтты прочесали все в округе, но ничего. Надеюсь, им удалось сбежать. — Наверное, Марлс пыталась из задержать. Рем не понимал, но почему-то каждое слово Петтигрю заставляло его странно ежиться под старой мантией. Ему хотелось остаться одному и выпить что-нибудь, чтобы его оставил образ еще одного мертвого тела члена семьи МакКиннон. — Римус, — Кингсли аккуратно коснулся его плеча. — Мать Марлин тоже погибла. Мне очень жаль. Вы ведь учились вместе? Римус прикрыл веки и кивнул. — Мы были д-друзьями, — вставил Питер, заикаясь. — Соболезную, — еще раз сказал Кингсли, уже глядя на Питера. — Поможете вынести ее тело и организовать похороны? — Да, конечно, — сказал Питер. — Нужно предупредить остальных. Рем, давай ты к Сириусу, а я напишу Поттерам… — Да, конечно. Очнувшись, Римус увидел только спину Питера. Он поднял палочку и вместе с Кингсли взмахнул, чтобы поднять труп Марлин в воздух и вынести из дома. Он вспоминал Люси, свою первую любовь, и сердце сжалось с новой силой. Что это? Фамильное проклятье? Наверное, сейчас Питер побежит писать Эмили о том, что ее кузина погибла, а после будет неуклюже утешать ее, надеясь пробудить старый зародыш чувств. От таких мыслей Римус хотел снять с себя кожу, обернуться зверем и навсегда поселиться в лесу, не думая ни о чем людском. Расправившись с делами, Римус сел на крыльцо опустевшего дома. Над его головой от легкого ветра позвякивали колокольчики, в которых когда-то можно было услышать смех Марлин. Теперь их звук был тонким и печальным, будто они сами будут скучать по хозяйке, которая верила в то, что звон убережет ее дом от злых духов. Люпин будто был свидетелем того, как когда-то уютный и шумный дом испускал последний вздох, стирая воспоминания о топоте маленьких ножек Эшли, запахе ирисок Марлин и звучного голоса Карадока. — Надеюсь, Док и малышка живы, — слабо сказал Римус, прикасаясь горячим виском к деревянным перилам. — Не знаю, как сказать от этом Сириусу… Кингсли поправил на голове причудливую шапочку и опустился рядом с Люпином. Он хлопнул его по бедру и вздохнул. — Тяжело пришлось вашему выпуску. — Иногда мне кажется, что всем нам дорога в один конец. Кингсли снова ударил Римуса по бедру, но теперь ощутимо больнее, чтобы привести мракоборца в чувства. — Не говори глупостей, Люпин. Сейчас всем несладко. Но это не повод отчаиваться! Всегда можно найти то, во что можно верить, и на что надеяться. — Например, в быструю смерть. Бруствер укоризненно посмотрел на Люпина и покачал головой. Рем горько усмехнулся. — Не обращай внимания. Я никогда не был образцом жизнерадостности. Это Марлин всегда… — слова застряли в горле, и Рему пришлось приложить огромные усилия, чтобы затолкнуть его обратно. — Я знаю, — пухлые губы Кингсли растянулись в улыбке. — Дирборна было не узнать после знакомства с ней. Всегда ходил такой угрюмый и серьезный. Но как только Марлин начала отвечать ему взаимностью, его будто подменили. Не думал, что такие, как он, могут так влюбляться. А после рождения Эшли, — Кингсли рассмеялся еще громче, — весь отдел знал о том, как малышка ест и ходит в туалет, Мерлин его дери! — А теперь придется объявить его пропавшим без вести, — мрачно подытожил Люпин. Оба мракоборца еще немного посидели на крыльце в понимающем молчании. Кингсли ушел первым, оставив Римуса наедине со своими мыслями. Он все думал о Сириусе и вспоминал их отношения с Марлин. Иногда он даже завидовал им, такими они были красивыми и влюбленными. Что станет с Сириусом, когда он узнает о смерти той, которая так горячо любила его? Повлияет ли это на него также, как повлияла смерть Люси на Римуса? Люпин не хотел бы знать ответ на этот вопрос. *** Сириус Блэк сегодня был в Лондоне. Он тихонько пытался слиться с ночным городом, затерявшись в текстуре черного, мокрого асфальта. Его целью сегодня был Мальсибер-младший. Этот ублюдок не нравился ему еще со школы, и он нисколько бы не удивился, что дружок Снейпа и Эйвери с факультета Слизерин занимал очередь для того, чтобы вступить в последователи Волан-де-Морта. Сириус сам выбрал себе такую цель. Совсем недавно, применив с десяток маскирующих чар, Блэку удалось приблизиться к своему семейству. Чета Блэков сбилась с ног в поисках его младшего брата, Регулуса. Убитая горем мать встретилась в забегаловке в Лютном переулке с Беллой и со слезами умоляла «вернуть ей ее мальчика». Тогда Сириус сидел в опасной близости к самым сумасшедшим женщинам династии Блэк, но оставался незамеченным за наколдованными усами и козлиной бородкой рыжего цвета. Сириус прекрасно знал, что выйти на Пожирателей будет проще, если хоть на секунду снова оказаться в кругу семьи. До поступления на факультет Гриффиндора Сириус и Регулус были очень даже дружны. Младший брат видел в старшем супергероя. Всегда красивый, любимчик многих и пышущий здоровьем, в отличие от болезненного Регулуса, которого мама не отпускала далеко от юбки. Рег восхищался свободой и силой Сириуса, пока не разочаровался в его выборе факультета. Браться просто перестали общаться. Сириус считал, что братишка все еще желал быть ближе, но любовь к матери и жажда ее одобрения подталкивала юнца делать вещи совершенно ему несвойственные. Например, открыто говорить о ненависти к родной крови. Мальчишка уже давно пропал с радаров, но Вальбурга не могла угомониться. Сириус удивился, как сильно она постарела за это время. Черные волосы украсила седина, вокруг губ появилась глубокая паутинка из морщин, а глаза впали, обрамленные тенью. Сириус с ужасом обнаружил, что совсем ничего не чувствует к женщине, которая его родила. Лишь иголка обиды кольнула его под ребра от осознания, что его матери, действительно, плевать на старшего сына. Пока безутешная мать ломала руки, умоляя свою племянницу найти ее ребенка и вернуть домой, Беллатриса, подняв свой тяжелый подбородок, надменно и властно наблюдала за своей теткой. Белла не говорила ничего связного, кроме того, что теперь Регулус служит сильнейшему волшебнику за все времена, и Вальбурга должна быть горда за своего сына. А если же она не верит в благодетеля Темного Лорда, то ей в пору самой лишить себя жизни, пока она не пала ее жертвой. Беллатриса Блэк всегда умела внушать страх, поэтому мать Регулуса покорно склонила голову в трепете перед темными силами и послушно закивала головой, незаметно стряхивая со щеки крупную слезу. Именно в этом разговоре Сириус услышал фамилию Мальсибера. Белла упомянула о том, что сегодня они должны быть в Сохо, богемном районе Лондона, где проходила ночная фотовыставка. Выйдя на нужную улицу, Сириус поднял глаза на пестрые пятна ночной жизни магглов. Яркие вывески, уличные музыканты, стенды с черно-белыми и цветными фотографиями, а вокруг легкий запах приторного шампанского, вина и дешевых сигарет. Сириус подошел ближе к одному из стендов с фото. Здесь было семь фотографий одной и той же девушки, оголившей для фотографа свою грудь. Сириус внимательно рассмотрел непривычно застывшую фигуру на снимке и провел кончиком языка по губам. — Нравится? — раздался бархатистый женский голос позади него. Его обладательница была девушка, в которой Сириус не сразу узнал особу с фотографий. Девушка курила ужасно пахнущую сигарету, и ее тело было непростительно закрыто в длинное платье и зеленую шаль. — Весьма, — улыбнулся он уголком губ и вернул взгляд на стенд, чтобы насладиться ее менее скромным видом. — Откровенно и нежно. Всегда удивлялся, как в девушках могут уживаться эти две противоположности. Блондинка поравнялась с ним, и запах сигарет въелся в ноздри Блэка, пробуждая в нем желание закурить самому. — Почему откровенность и нежность должны быть противоположностями? — в голосе девушки слышалась улыбка. — Если вы так думаете, то вы совершенно не поняли смысла этих фото. Ведь дело здесь совсем не в них. — Может, объясните мне? Сириус повернулся и встретился с ней глазами. Она внимательно смотрела на него, но Сириуса было не переиграть. В ее пастельно-голубых глазах отражались огни Сохо, русые волосы были заколоты с одной стороны и небрежными волнами спадали с левого плеча. Ее нельзя было назвать безумно красивой, но она определенно умела притягивать к себе мужские взгляды. — Кожа — еще одна одежда, — начала она, поднимая сигарету на уровень лица. — Мы обращаем пристальное внимание на обнаженное тело также как на дорогую одежду или рваные ботинки. Истинный смысл этих фото открывается только тем, кто способен оторвать свой взгляд от плоти, обратив его на все остальное, чтобы увидеть полную картину. Только когда она замолкла и улыбнулась, Сириус смог выйти из транса от ее голоса. Он, нехотя, отвел взгляд на фотографии и приложил усилие, чтобы не смотреть на обнаженную грудь модели. Только сейчас он заметил, что девушка на них была почти неизменной величиной, меняв только положение рук или ног на фото. Больше ее тела говорили только ее глаза, наполненные совершенно разными и угадываемыми эмоциями. — Похоть, — отчетливо сказал Сириус, указывая пальцем на первую фотографию. На заднем плане, за плавными формами девушки, стояла смятая кровь. — Эта, со шведским столом, чревоугодие… Гордыня на фоне Букингемского дворца. Смело. — Пришлось провести несколько ночей в тюрьме за хулиганство, — хихикнула девушка и протянула руку. — Вы оказались догадливы, сэр. Штеффи. — Я просто весьма образован. Сириус, — он поднес ее ладонь, пахнущую сигаретным дымом, к губам и оставил на ней легкий поцелуй. — Какое необычное имя. Наверное, единственной вашей тезкой является звезда в небе. — Лестно знать, что человек, знакомый со мной всего несколько минут, считает меня неповторимым. Штеффи улыбнулась шире и поправила шаль на плечах. — Мне нужно покинуть вас, — с досадой сказал Сириус, когда увидел у соседнего стенда того, за кем сюда явился. — Рад был знакомству! — Подождите, Сириус! — Штеффи мягко остановила, вцепившись ладонью в его куртку из черной кожи. — Вот мой адрес, — она протянула ему визитку с изумрудными буквами, — заходите, когда появится время. Сириусу определенно нравился маггловский Сохо. Он улыбнулся девушке, она улыбнулась в ответ и тут же упорхнула, представлять свои работы другим зевакам. Когда Сириус вышел из оцепенения жажды новой встречи со Штеффи, он вспомнил о Мальсибере. Мантия бывшего слизеринца мелькнула за поворотом, и Блэк поспешил за ним. Сбавив шаг на самом углу отеля, за которым скрылся Мальсибер, Сириус услышал взрыв за своей спиной. Огонь охватил и без того пеструю улицу, и яркие вывески закоротили искрами, пока тут и там раздавались взрывы. Богемная жизнь утонула в криках и визге, и Сириусу не осталось ничего, кроме как схватить палочку и спасать магглов. Блэку удалось потушить несколько очагов самостоятельно и помочь троим пострадавшим выбраться из огня. Он искал глазами Штеффи, но ее нигде не было, и Сириус успокоил себя мыслью о том, что ее стенды находятся в другом конце выставки, подальше от пожара. Удостоверившись, что жертв нет, и остальные магглы в безопасности, Сириус вернулся в переулок. Мальсибера там уже не было. — Сукин сын, — тихо выругался Сириус и тут же обернулся огромным черным псом. Он почесал за ухом задней лапой, встал в стойку и поднял мокрый, черный нос вверх, безоговорочно улавливая запах человека, который недавно был здесь. Виляя хвостом, пес понесся через квартал, но уже через пару минут его острый нюх стал улавливать что-то другое, но точно очень знакомое. Хвост стал крутиться еще сильней, и Бродяга пулей полетел на отвратительный запах друга-оборотня, который так явно перемешивался со следом Мальсибера. Повернув в закуток между домами, собачья морда уперлась в Римуса, который уже держал застигнутого врасплох слизеринца на кончике палочки. Люпин поближе приставил свое оружие к груди Мальсибера, прижимая его к стенке, а сам повернулся к Сириусу. — Вот и ты, Бродяга, — с облегчением сказал он. — Так и знал, что ты будешь здесь. — Отпусти меня, чертов!.. Мальсибер не успел договорить, Римус хорошенько ударил его в нос, чтобы тот отключился. В этот момент Сириус обратился обратно в человека и подошел ближе к Люпину, чтобы обнять. — Лунатик! Как ты здесь оказался?! Я думал, нас не посылают на одни и те же задания! — Я не на задании, я искал тебя. — Что-то случилось? — настороженно спросил Сириус, и сердце за мгновение разогналось так, что было готово выпрыгнуть из груди от тревоги. — Случилось. Они убили Марлин, Сириус. Ее больше нет.