Safe and Sound

Питер отхлебывал чай из кружки и уныло смотрел в одну точку. В доме Поттеров уже несколько минут царила гробовая тишина, и никто не смел нарушить ее, прокручивая в голове все, что произошло за последний дни. Под глазами у Лили залегли темные круги, и она немного похудела от череды известий о смертях. Теперь не стало ее верной подруги, Марлин, которая только-только начала жить так, как всегда хотела. — А как Эшли? — ожив, спросила девушка. — Их с Карадоком никто не нашел, — поспешил ответить Питер, желая успокоить Поттер. Лили закивала, чувствуя, как к глазам снова подступают слезы. Как мать, она сразу же подумала о ребенке и представила, что могло бы быть, окажись она на месте Марлин. Что стало бы с Гарри, если бы ее не стало? Смог бы Джеймс сам воспитывать их ребенка? В ее груди снова зашевелилось это первобытное, сумасбродное желание защищать своего сына и никогда не оставлять его. Джеймс заметил это в глазах Лили и накрыл своей ладонью ее. — Наверное, я уже пойду, — тихо сказал Питер. — Положи от нас цветы на могилу Марлин, — сказал Джеймс. — Жаль, что у нас не получится побывать на ее похоронах. — Даже под мантией? — Я не хочу подвергать свою семью опасности, когда такое происходит, — твердо сказал Джеймс. — Лучше нам остаться дома. Правда, Лили? Лили кивнула, и слезы все же прыснули у нее из глаз. — Да, конечно, — с комом в горле сказал Питер и встал со своего места. Когда дверь за Питером закрылась, Джеймс проводил Лили до спальни и прилег рядом с ней на кровати. Кончик ее носа был красным и мокрым, все тело дрожало, будто от озноба, и Джеймсу только и осталось, что крепче прижать ее к себе и поглаживать по рыжим волосам, пока она не уснула тревожным сном. *** Сириус угрюмо смотрел на большой бугор земли, поджимая губу. Солнце ярко смотрело на него, и тепло каждого луча напоминало ему о Марлин и тех днях, которые они провели вместе в Хогвартсе. Он вспомнил даже то, как они пытались пожить вместе в доме Альфарда и поняли, что друзья из них получаются лучше, чем пара. Он вспомнил, как они ругались и не понимали друг друга, но всегда оставались родственными душами, связь между которыми нельзя было разорвать ничем. Сириус чувствовал радость за то, что они смогли вовремя друг друга отпустить, и Марлин была счастлива эти последние годы вместе с любящим ее человеком и дочерью. Но как же ужасно больно и несправедливо было осознавать, что девушки больше нет. — Как ты? — спросил Римус уже у ворот кладбища. Сириус закурил и крепко затянулся. Так, чтобы все горло обожгло едким дымом. — Нормально. Немного вымотан, но это ничего. Я хотя бы жив. Люпин смерил глазами друга, стараясь понять, является ли этот сарказм защитной реакцией на смерть близкого человека, или же он просто остается Блэком. — Я знаю, вы были близки больше остальных, — продолжил Римус. — Если ты хочешь поговорить об этом… — Лунатик! — резко ответил Сириус, отбрасывая недокуренную сигарету в сторону. — Вспомни себя, когда умерла Люси. Хотелось ли тебе поговорить о том, что ее больше нет? Предположите на секундочку, что у меня тоже есть чувства и иногда я просто хочу побыть один. Люпин уставился на него, хмуря брови, не понимая, за что заслужил этот выпад, но не стал продолжать разговор. — Хорошо, будь по-твоему. — Не сердись. Я просто устал каждый день слышать, что кто-то умер. Наверное, стоит просто заняться делом. — Вероятно, так и есть. Они еще немного помолчали, а после Римус удалился, дав Сириусу еще немного времени проститься со своей первой любовью. *** Лили с нетерпением ждала заветной даты — 31 июля. В этот день, с самого утра, она успела нарядить дом яркими шариками, заколдовала все игрушки Гарри и приготовила подарки на первый день рождения сына. Джеймс проснулся от того, что Лили трепала его за плечо, заставляя встать ни свет, ни заря, чтобы с пробуждением Гарри сразу же увидел лица своих родителей. — Он ведь ничего не вспомнит, — накрываясь краем одеяла, сказал Джеймс. — Зато мы с тобой вспомним! Не капризничай! — Лили резко раздвинула шторы, и спальня залилась светом утреннего солнца. — Это первый день рождения Гарри, и я хочу, чтобы мы сегодня хорошенько повеселились! Наконец-то Джеймс откинул с себя одеяло, натянул штаны и футболку, умылся, попытался пригладить вихры на голове, но после сна это было почти нереально, поэтому плюнул на все, водрузил очки на переносицу и отправился к Лили. Его жена уже стояла с большой охапкой разноцветных шаров и тортом с одной свечкой в виде цифры «1». Джеймс не знал, что она не спала всю ночь, чтобы приготовить угощение. — Иногда ты меня сильно пугаешь, — с улыбкой сказал Джеймс. — Сразу вспоминаю наши немногочисленный встречи с этими Дурслями, когда твоя сестра из кожи вон лезла, чтобы показаться идеальной. Оказывается, это у вас семейное! Джеймс засмеялся, за что получил от Лили удар локтем в бок. — В конце концов, мы же сестры и должны быть схожи хоть в чем-то, — покачала головой Лили. — Держи шарики! Вручив Джеймсу шары, Лили взмахнула палочкой, и торт поднялся в воздух, а свечка загорелась желтым пламенем, который миссис Поттер заботливо обезопасила с помощью магии. Они медленно стали идти в комнату Гарри и даже засмеялись, когда увидели, что мальчик уже не спит, а стоит в своей кроватке, держась за прутья, будто ждал прихода мамы и папы. — С днем рождения, Гарри, — ласково сказала Лили и прошла в комнату за летящим тортом. Она взяла мальчика на руки и с любовью поцеловала его в щеку, не забывая вдохнуть его сладкий детский запах. Но Гарри уже был увлечен тортом и кучей разноцветных шаров, от которых тут же засмеялся и стать тянуть к ним руки. — С днем рождения, мой мальчик, — сказал Джеймс и забрал Гарри к себе на руки, отпуская шары под потолок. — Загадай желание. Джеймс поднес Гарри к свечке, отчего мальчик на секунду удивился, но потом снова засмеялся. — Может, — сказала Лили. — Нам загадать желание за него? Мы все знаем, чего мы хотим, ведь правда? Джеймс нежно улыбнулся жене и, так же как она, поднес лицо к свече, чтобы загадать безопасности для Гарри. Не успели родители задуть свечу, как Гарри уже запустил свою пухлую ладошку в торт, чем насмешил Джеймса и заставил Лили немного поругаться. Но уже в следующее мгновение Лили смеялась вместе со своими мальчиками и тоже подцепила на палец крем, оставляя его на носу Гарри и Джеймса. Они позавтракали тортом, ведь сегодня можно было все, и весь день устраивали представление для Гарри, изыскивая новые магический способы развеселить годовалого малыша. Лили умудрилась превратить шары в разноцветных животных, издающих соответствующие звуки, любимая игрушка Гарри, львенок, пел ему песенки, но самым любимым развлечением Гарри все еще оставался разноцветный дым, который Джеймс пускал из своей палочки. Гарри нравилось ловить его и рассеивать ладошками. — Самые простые игрушки для детей — самые лучшие, — улыбнулся Джеймс так, будто сейчас праздновал победу. — Не нужно так напрягаться, Эванс. Джеймс засмеялся, увидев надутую Лили. — Вообще-то, Поттер, — деловито сказала она, но все же улыбнулась, радуясь Джеймсу, гордо играющему роль заботливого отца. — Иногда мне кажется, что как бы я ни старалась, он все равно больше привязывается к тебе. Да и вовсе становится твоей копией. Только посмотри! Она легонько дернула пальцами непослушные черный волосы на затылке и покачала головой. — Я помню, твоя мама показывала твои детские фотографию. Гарри — твоя копия! Будто бы я совсем в процессе не участвовала! Джеймс посмотрел на Гарри и не смог не согласиться с тем, что сказала Лили. Они, правда, были похожи. Те же волосы, нос и губы, но было между ними одно очень важное различие. — Глаза, — просто сказал он. — У него твои глаза. Такие же зеленые и добрые. Глаза, в которые я влюбился еще на первом курсе. Думаю, что и сердце у него такое же доброе, как у тебя. По-другому просто быть не может. — Пока он только хулиганит, — пожала плечами Лили и погладила Гарри по голове. — Вчера снова гонял кошку по всей гостиной. Еще и вазу Дурслей разбил, когда летал на метле Сириуса… — Настоящий мародер! — Надеюсь, что нет! Поттеры посмеялись вместе еще раз, а после все вместе приступили к приготовлению праздничного ужина, на который позвали только старушку Батильду Бэгшот, с которой они почти каждый вечер пили чай и слушали невероятные истории о самом Альбусе Дамблдоре. *** После очередной вылазки в Лондон Сириус по привычке трансгрессировал в Хогсмид, чтобы пропустить стаканчик в Кабаньей голове. Здесь никогда не было много волшебников, а улочки Хогсмида были почти пусты из-за того, что учебный год в Хогвартсе еще не начался. Иногда Сириус ночевал в Воющей хижине и ностальгировал о том, как они проводили здесь время вместе с Римусом, пока тот мучился от превращений каждое полнолуние. Он даже подумал о том, чтобы пройти по туннелям в Хогвартс, но быстро передумал, не решившись испытать терпение Филча. Со смертью Марлин он вечно пребывал в странной тоске по детству, проведенному в Хогвартсе и доме Поттеров. За несколько лет его жизнь изменилась до неузнаваемости, и он не мог понять, как смог принять все эти изменения и не сойти с ума. Старших Поттеров больше не было, младшим грозит серьезная опасность, Марлин больше нет, Питер и Римус отдалились, а вокруг творится сплошной кошмар из террора, смертей и преследований. — Стаканчик огневиски, Аберфорт! — попросил Сириус у человека за баром. — А лучше двойной. Сегодня у моего крестника день рождения. Аберфорт привычно угрюмо кивнул и поставил перед Сириусом слегка заляпанный стакан. Коснувшись палочкой его края, внутри тут же появилась янтарная жидкость с терпким запахом. — Столько лет вы хозяйничаете в этой забегаловке, а стаканы мыть так и не научились, — хмыкнул Сириус и отпил огневиски, морщась. — Пей, пока дают, Блэк. Моя забегаловка — могу и вышвырнуть тебя и больше не пустить. Сириус усмехнулся, допил и попросил еще. — То-то же, — пробурчал младший Дамблдор. — Что там нового? Говорят, что пока ничего хорошего. — Наверное, так и есть. Все больше людей переходят на сторону Волан-де-Морта. Все напуганы и хотят жить. Одним словом, трусы! — Это точно. Тут устанешь бороться, когда все кругом прахом. А ты, случаем, не подался к своей семейке, Блэк? Сириус даже подавился напитком, услышав эти слова. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы откашляться. — Что вы такое говорите?! — оскорбленно выкрикнул Сириус, нарушая общую мертвую атмосферу бара. — Я бы никогда не встал на сторону темных сил! Сказав это, вы словно мне в лицо плюнули! — Полегче, парень, — также немного громче сказал Аберфорт, начищая грязной тряпкой не менее грязный бокал. — Просто слушок прошел. Ты же знаешь, любят тут у меня всякие полоумные собираться, да языками трепать. А я все слышу и слушаю. Поговаривают, что кто-то из вас, «мародеров», изменник, к Волан-де-Морту примкнул. Вот я и подумал, что мамаша твоя сумасшедшая тебя обратно перетянула. Может, соскучилась по родной крови. Ведь, говорят, сгинул твой брат… — Постойте, — встряхнул головой Сириус. — Вы хотите сказать, что среди нас четверых завелся предатель? Быть этого не может. Никто из нас бы не стал помогать Волан-де-Морту! Мы дружим со школы, я знаю этих ребят, никто из них бы… Сириус осекся и посмотрел в голубые глаза Аберфорта Дамблдора. Казалось, что они понимающе сверкнули и вдруг затянулись грустной пеленой. — Никогда не знаешь, кому можно верить. Особенно в такие времена. Если это не ты, то приглядись ко всем остальным. Может, узнаешь о них что-нибудь интересное. Аберфорт пожал плечами и налил Сириусу еще, чтобы тот смог переварить полученную информацию.