Поющий на рассвете

Утро для обоих наступило достаточно поздно, впрочем, и Леонт отсыпался на чердаке и даже не думал пока вставать. Менедем тихонько проверил его, юноша спал, трогательно распустив крылья и хвост, раскидав обнаженные руки и ноги в стороны, как морская звезда. Минотавр улыбнулся от такой милой картины и тихо спустился вниз. Разбудил сирина запах приготовленной минотавром каши. - О, моя богиня! Чего еще я о тебе не знаю? - китсунэ наворачивал круги вокруг столика, на который Менедем составлял тарелки с молочным варевом, испускающим аппетитный парок, с золотыми солнышками масла в каждой тарелке, и облизывался. - А чего ты обо мне не знаешь? - поинтересовался Менедем. - Привет, птица. - Ой, доброе... утро? - полувопросительно поздоровался Леонт, бурно краснея и отводя взгляд от абсолютно не стесняющегося наготы Идзуо. - Что ты умеешь готовить, конечно же! - возмутился тот. - Утро-утро, пернатенький, правда, скоро будет полдень. - А я кашу приготовил, садитесь есть, - прогудел минотавр. Упрашивать себя Леонт не заставил, каша выглядела и была аппетитной, в меру сладкой, наполнила желудок приятной тяжестью. Снова потянуло в сон, но Леонт, встряхнувшись, умылся еще раз и принялся мысленно подбирать слова к просьбе довести его до общежития. - А теперь можно и прогуляться, чтобы каша не залеживалась, - предложил Менедем. Сирин был ему очень благодарен: он не любил просить, а тут и не понадобилось. - Можешь у меня поселиться, если утром не будет слишком далеко идти на учебу, - продолжил тем временем минотавр. - Но это... Это будет неправильно понято... - пролепетал ошарашенный Леонт. Идзуо фыркнул: - Птичка, какая разница, как это будет воспринято другими? Главное, что правду будем знать мы трое, остальные утрутся. - Но я... А можно? Леонт решил, что с этими двумя ему и впрямь будет спокойно. - Почему нет? С директором я договорюсь, думаю, он не откажет, - пожал плечами Менедем. Он и сам не заметил, когда разлетелась его тщательно выпестованная маска добродушного и недалекого увальня. Быть собой в компании этих двоих оказалось так же естественно, как дышать. - И я, правда, не буду вас стеснять? - уточнил сирин. - Пушистенький, ты замечал за нами стеснение? - Идзуо приобнял его, провел щекой по нежной щеке юноши, вдыхая аромат его тела. Те же терпкие травяные нотки от мыла, чуть заметно пахнет молоком и цветами яблони. И последнее - это собственный аромат Леонта, и - богиня, спаси! - он вызывал желание не меньшее, нежели запах Менедема. - Я не пушистый, - возразил сирин, но не отстранился. - Еще какой пушистый, словно одуванчик, - рассмеялся китсунэ. Впрочем, смех прозвучал слегка принужденно. Идзуо старался унять тело. Минотавр и сирин ничего не заметили, собираясь уходить. - Лисеныш, ты с нами? - окликнул Менедем. - Нет, я проведаю своих. Предупрежу, что не приду ночевать. - А где ты будешь ночевать? - удивился Менедем. - Иногда ты меня удивляешь очень сильно, - задумчиво сказал Идзуо. - У тебя, Менедем. Я буду ночевать с тобой. Пока не выгонишь, - добавил он через паузу. - А.... Не, не выгоню, - довольно заявил минотавр с масляной ухмылкой во всю пасть. - Вот и славно, - рассмеялся лис, заметив замешательство, мелькнувшее в глазах Леонта, сообразившего, что жить он, похоже, будет с двумя помешанными на сексе парнями. Идзуо уже давно скрылся за деревьями, умчавшись в общежитие, Менедем медленно шагал рядом, приноровившись к семенящим шагам сирина, а Леонт думал, что это будет трудно - не свихнуться от того, что тело бунтует, чувствуя мощную энергию секса, исходящую от этих двоих. - Может, я тебя понесу? - не выдержал минотавр. - А? - Леонт вскинул голову, глядя на него, вынырнув из своих мыслей. - Говорю - тебя донести? Быстрее будет. - Как тогда? - улыбнулся сирин. - Ага, - Менедем подхватил его и усадил на плечо, как ребенка, кажется, даже не чувствуя веса тонкокостного сирина. Леонт осторожно придерживался за загнутый мощный рог, чувствуя желание никогда не слезать с этого надежного плеча. Он много времени проводил в библиотеке, помимо программы изучая быт, нравы и обычаи рас, населяющих миры, соединенные Большой Сетью - так назывались магические порталы, стационарные и мобильные, установленные между всеми двадцатью с лишком мирами. И минотавр его устраивал вполне как партнер... если б не ограничение на любовь, а вот что такое - любовь? Как понять, что уже можно? Когда были живы родители, он спрашивал: как? Откуда они узнали, что любят друг друга? Мама смеялась, ерошила ему челку и говорила, что он все поймет сам. Отец, делая серьезный вид, хотя глаза тоже лучились смехом, утверждал, что это будет похоже на удар крылом под дых. А теперь спросить не у кого, и никакие крылья под дых не прилетают. Леонт шмыгнул носом. - Что ты? - тут же отреагировал минотавр, снимая его с плеча и перехватывая, как ребенка. Поблизости нашлась скамейка, и он уселся, так и держа на руках сирина, поглаживая между крыльев широкой ладонью. - Что случилось, айдони? Кажется, на его языке это значило "соловей". Леонт улыбнулся, хотя совладать с дрожащими губами было трудно. - Просто нервничаешь, - догадался минотавр. - Не бойся, тебя теперь никто не посмеет обидеть. - Почему вы так обо мне заботитесь? - Потому что ты красивый и маленький. - Я не маленький, я уже почти взрослый! - Взрослый - это я, пушистенький, - Менедем и сам не заметил, как перенял привычку китсунэ называть всех вокруг так забавно-ласково. Леонт привалился головой к его плечу, чувствуя себя под защитой. Менедем обнимал его, думая, как же давно он сам был таким - маленьким, неуверенным, брошенным всеми. Великий бог, Колебатель Земли, увидев его мать, замужнюю, но все равно прекрасную царицу Аспасис, скорбящую лишь о том, что ее чрево не может выносить дитя, снизошел к ней в образе минотавра, подарив царице не только долгую ночь ласк, но и пробудив ее чрево к жизни. И родился Менедем - старший, признанный царем Ахелаем лишь под давлением жрецов, царевич. А после него - брат и трое сестер. Царь утешился тем, что нарек наследником Пеласгира, Менедема же отдал на воспитание в семью обычного сотника. Царице было запрещено видеться с сыном, но она и сестры все равно убегали и играли с ним, рассказывая, что он - их любимый старший братик. Когда Менедему исполнилось девятнадцать, а Пеласгиру - семнадцать, между ними случилась ссора, и здоровяк-минотавр ранил брата. Мать умолила царя не казнить сына-полубога, взамен отправив его в Академию. С Пеласгиром, кстати, Менедем тогда помирился и подружился, хотя у них и было совсем мало времени, чтобы узнать друг друга. Иногда младший царевич писал ему, иногда писал Менедем. Брат вырос и сейчас уже стал совсем взрослым мужчиной, женился и уже воспитывает сына... А Менедему намекнули на то, что его ожидает участь младшего супруга. Это ничуть не радовало, и мать затягивала его пребывание в Академии, как могла и умела. Кому он достанется, Менедем предпочитал не думать. Ведь наверняка ничего хорошего царь не придумает. Что ж, еще три года есть, пятый курс он должен закончить. Почему именно три? Просто он решил, что должен остаться в академии до тех пор, пока не выпустится второкурсник Леонт. Побудет три года его телохранителем, и баста. Всю жизнь от судьбы не побегаешь. - Идем? - минотавр поднялся. - Идем, - успокоившись, Леонт, тем не менее, совершенно не желал покидать его уютных объятий. И расцеплять руки, сжавшиеся в замок на его шее, отрываться от его плеча, где так уютно устроилась голова... Менедема его вес не отяжелял, так что он попросту донес сирина до общежития. - Пока я тут хожу и договариваюсь, собери вещи, ладно? Ну и двери - никому, кроме меня или лиса. Сирин закивал, он не горел желанием с кем-либо общаться. К счастью, вещей у него было немного, хоть в чем-то плюс отсутствия денег. Больше места занимали книги и тетради, так маг он или не маг? Вещи упаковались в компактный чемоданчик, и он посмеялся невесело: с ним он и приехал в академию, с ним же и уедет - все помещается. В дверь грохнули несколько раз. - Открывай, птица, это я. На переселение сирина смотрели с любопытством: куда это он? Слухи разлетались со скоростью магических вестников. - Наверное, минотавр все-таки с ним переспал. - Да нет, лис, говорю тебе. - Идиоты, если бы он с кем-то переспал, он бы уже не пел. - А никто и не слышал пока, чтобы он сегодня пел. - Ну и услышим чуть позже. - Завтра на занятиях услышим. Кто-то уже делал ставки на то, будет птица петь или нет. Тотализатор в академии вообще был частой забавой. Ставили на все, что возможно: мало кто из студентов был стеснен в средствах. Менедем, краем уха услышавший споры, только пофыркал: вот молодежи делать нечего. Он волновался, как воспримет эти слухи и споры Леонт, но сирин был спокоен, улыбался легко и чуть заметно, поблагодарил духа-прислужника за поставленный в чердачную комнатку шкаф и стол с небольшим удобным креслом. Теперь там было очень уютно, на треугольном окошке появились золотистые занавеси, на дощатом полу - пушистый ковер. Как видно, Менедем был достаточно состоятелен, если смог заказать это все. - Ну зачем ты?.. - протянул Леонт, рассматривая комнатку. - Жить нужно в удобном и красивом месте, - пояснил минотавр. - Д-да... наверное, ты прав... - Леонт вспомнил дом, в котором он с родителями жил в Ирайе, просторный, светлый, с прекрасным садом и удобной террасой. Этот дом пока оставался закрытым чарами, и он сможет войти в него не раньше, чем ему исполнится двадцать пять. Значит, через три года. Как раз к окончанию академии. - Не «наверное», а просто прав, - наставительно заметил Менедем. - Распаковывай вещи и обживайся пока. - А я точно... - Точно не стеснишь. Не думай об этом, птица. Через час обед будет, ты мясо ешь? - Я все ем, - Леонт улыбнулся. - Все-все. - Вот и отлично. Я на рынок схожу, если белохвостый придет, посидите вдвоем, потом мне готовить поможете. - Хорошо. Он тоже с тобой живет? - Идзуо - как ветер, живет там, где хочет. Удержать невозможно, остановить трудно, можно только принять как данность, что сегодня он нежен, как дуновение Зефира, а завтра режет, как Борей. - Ты так красиво говорить умеешь, оказывается, - решил Леонт. - М-му-у... - Менедем подавил желание побиться о стену рогами, понимая, что вчистую сдает себя, с потрохами. - Я никому не скажу, - засмеялся Леонт. - Обещаю. - Не говори, пожалуйста. Сирин не придумал ничего лучшего, чем обнять минотавра, успокаивая. Если Менедему зачем-то нужно, чтобы его считали тупым, как пробка, то пусть. Он не станет ломать его десяток лет выстраиваемую легенду. Менедем погладил его по волосам, потом по спине. - Устраивай себе гнездо, я пойду готовкой займусь. Прислуживающий дух перенес в комнату Леонта и все его подушки - маленькие, в ярких нарядных наволочках. Леонт сам шил их и вышивал, времени хватало не только на уроки, но и на рукоделье, он же никуда не ходил и ни с кем не общался близко. Сирин занялся украшением комнаты, раскладыванием своих вещей в шкафу и на полках. Времени это заняло немного, но комната сразу стала выглядеть так, словно Леонт в ней все время жил. У низко расположенного окна оказался удобный подоконник, под которым дух-прислужник положил подушку для сидения, туда сирин и сложил все свое рукоделье. Потом упал на кровать и раскинул руки, глядя в обшитый светлым деревом потолок. Как странно... Он будет жить с кем-то... И не просто с кем-то чужим, как в общаге, а с другом. С двумя друзьями. Которые меж собой еще и любовники. В памяти сами собой всплыли увиденные ночью картинки. Леонт застонал: прощай, покой. Хотя, Менедем говорил, вроде, на комнате полог безмолвия стоит? Вот и славно, главное, самому не думать, чем они там занимаются, не представлять. Тогда все будет совсем хорошо. Он подумал и спустился вниз. Там было две комнаты и кухонька. Вторая комната была совсем маленькой, там помещались только большой стол, книжный шкаф и кресло. Такой себе рабочий кабинет. В гостиной-спальне стояло низкое ложе, отгороженное сейчас аккуратной ширмой, раздвижной столик и подушки. Больше ничего и не было, Менедем, наверное, не очень любил, когда под ногами путаются лишние предметы. А вот кухня сирину понравилась, особенно своими запахами, Менедем успел ее обжить. Сейчас на ней дух-прислужник неторопливо чистил клубни местного овоща, укладывая идеально очищенные кругляши в прохладную воду. Наверное, хозяин приказал. Леонт прошелся по дому, выглянул на улицу, оценив траву и кусты рядом. Красиво, зелено и тенисто. Здесь будет хорошо жить. Он вдохнул напоенный ароматами согретой солнцем травы воздух и тихо запел-закурлыкал, выплескивая из груди скопившиеся эмоции. Только допев песню, он заметил, что его внимательно слушает Идзуо. Лис молчал, улыбался и не двигался с места, прислоняясь плечом к коре яблони, усыпанной почти созревшими плодами. - Ой... Я не увидел, что ты здесь, - сирин сразу же попятился в дом. - Твой голос завораживает даже днем, - дав ему войти, Идзуо тоже прошел внутрь, в комнату, непринужденно расположился на одной из подушек. - Я сирин, мы умеем... Мы всегда должны... Ну, чтобы, если что... - Ты боишься меня? Почему? Леонт покачал головой. - Я не боюсь. - Тогда зачем шарахаешься? Я не собираюсь тебя кусать, - Китсунэ усмехнулся. - Извини. Я пойду к себе. - Что тебя так смущает? - Идзуо поднялся, в два скользящих шага оказался рядом, приподнимая когтистыми пальцами голову сирина под подбородок, заглядывая в светлые глаза. - Я не знаю, - пролепетал Леонт. - То, что мы с Менедемом любовники? Губы китсунэ были очень близко. - Наверное, - сирин пытался отстраниться. - Жаль, что ты не сможешь к нам присоединиться. Идзуо отпустил его, не дав шарахнуться, бережно и осторожно. - Не могу, - пробормотал сирин. - Мне нельзя. - Я знаю. Потому и жаль. Леонту тоже было жаль, но он этого не показал, просто убежав наверх. Объясняя ему правила поведения для юных сиринов, родители призывали набраться терпения. Ну, или хорошо смазывать руки, чтоб не появлялись мозоли. И сейчас ему придется найти побольше крема для рук. Лучше бы прямо сейчас - слова и действия Идзуо взбудоражили не на шутку. Сирин только надеялся, что китсунэ не решит подглядывать. Но следить за дверью у него не было ни малейшего желания да и сил. Он разделся в мгновение ока, распластал крылья по постели и провалился в чувственное наслаждение, оглаживая себя, оттягивая момент, когда пальцы коснутся члена и сожмутся вокруг него кольцом. Через пару минут он уже хрипло постанывал, выгибался, разведя колени и поднимая бедра, чтобы развернуть напряженный хвост. Идзуо не преминул подглядеть. Как же красиво выглядит птица... Так и хочется войти в его комнату, помочь ему руками или не только ими... Но нельзя, нельзя. Любой, кто коснется птицы с такими намерениями, не будучи его супругом, будет проклят. Пусть большая часть проклятья и падет на утратившего чистоту сирина, но и его любовнику не поздоровится. Идзуо бесшумно спустился вниз, чтобы не мешать Леонту. Снова устроился на подушке, откинувшись на стену. Стоило прикрыть глаза, как на обратной стороне век вырисовывался образ сирина, сливаясь, сплетаясь воедино с первым - образом минотавра. Они были бы идеальным треугольником: с крепким основанием и равными по силе сторонами... Судьба смеялась над ним, показывая, что могло бы быть, но никогда не будет. Богиня была жестока в своем наказании. Но вдруг... Может быть, попытаться? У него еще есть год на то, чтобы все взвесить и решить. Этого хватит. - А, ты уже вернулся, - вошедший Менедем кивнул ему. - Я приготовлю мясо, ты будешь? - О, да, ты еще спрашиваешь?! После того, как я попробовал твою рыбку... Ведь вчера ты готовил рыбу сам, я прав? Конечно же, я буду! - Тогда помой овощи, ладно? Идзуо с энтузиазмом закивал. Он не умел готовить, как и шить, вышивать или ткать. Его обучали только сугубо мужским занятиям, он мог охотиться или воевать, слагать стихи, рисовать и магичить. Так что научиться чему-то новому от минотавра он был только рад. Вот почему народ Менедема не считает для мужчины-аристократа зазорным заниматься приготовлением пищи? На кухне места хватало обоим, дом словно бы расширился после возвращения минотавра. Директор без напоминания сообразил, что там, где хватает места для одного минотавра, для него ж с сирином может оказаться маловато. - Ты будешь говорить о переезде сюда с директором? - словно между прочим поинтересовался Менедем, не отвлекаясь от готовки. - Да, конечно, - Идзуо закивал. - Нам будет очень хорошо вместе. Минотавр усмехнулся тому, сколько убеждения в собственной правоте звучало в голосе китсунэ. - Тогда я прикажу приготовить для тебя место в шкафу. - У меня не очень много вещей... Часть отдам молодежи, пускай хранят. - Хорошо. Постель у меня только одна, - задумчиво протянул Менедем. - Меня это не смущает, - с придыханием произнес Идзуо. - О, я заметил. Потерпи до вечера, - Менедем провел щекой по его щеке, наклонившись. - Немного осталось. - Я пойду и соберу вещи, - Идзуо поспешил заняться делами, чтобы потом не отвлекаться ни на что. - Поспеши, у меня почти все готово. Осталось только поджарить мясо, а это недолго. Китсунэ умчался. Все приготовления к переезду заняли у него сорок минут. Большая часть вещей была оставлена в комнате, все равно, никто ее не отнимет. Духи-прислужники перенесли все, что он собрал, позволив ему налегке вернуться к дому минотавра. Там уже вовсю пахло вкуснейшим обедом, из открытого окна слышался тихий смех сирина и густой бас Менедема, что-то ему объясняющего. - А вот и я, вы ведь соскучились по мне? М-м-м, а я как раз тарелку принес! - Садись, мы тебя ждали, - кивнул минотавр. Вещи китсунэ пока никто не разбирал, они стояли в углу комнаты, сложенные в аккуратные коробки. - Едим, потом Идзуо обживается, и займемся домашними заданиями, идет? - Идет, - согласились оба в голос. Мясо получилось обалденно вкусным, с хрустящей корочкой и нежным соком внутри, отваренные клубни со свежим "зеленым" маслом тоже таяли во рту, оставляя восхитительный привкус мелко нарубленной зелени. - Где ты научился так готовить? - полюбопытствовал Идзуо, облизываясь, но понимая, что в него больше не влезет ни кусочка. - Приемный отец научил. Я воспитывался в семье обычного воина, вместе с его детьми. - И мужчины у вас готовят? - продолжал китсуне. - Когда как. У нас считается, что мужчина должен уметь все. - Здорово... Леонт молча улыбался. - Ты расскажешь о своем мире? - Идзуо потерся о плечо минотавра щекой. - Вечером, перед сном - расскажу, - согласно кивнул Менедем. Леонту тоже хотелось объятий, но он только тихо вздохнул про себя. Впрочем, и ему немного ласки перепало: минотавр погладил по кудрям и крыльям. - Заниматься можем здесь. В кабинете места для всех мало, а обеденный столик раздвигается. Этим они и занялись. Письменной работы было немного, Идзуо и Леонт быстро расправились со своими, Менедем старательно портил домашнее задание. Сирин открыл, было, рот, но стушевался под насмешливым взглядом Идзуо и не спросил, зачем минотавру то, что он вытворяет. Наверное, если делает, значит, так надо. - Я тоже закончил, - наконец, сказал Менедем. Духи принесли с кухни местный терпко-горький напиток насыщенно-зеленого цвета, который тонизировал и снимал усталость, как родной Идзуо чай. Но этот невозможно было пить без сливок и доброй ложки местного же тягучего белого меда. И тарелочки хрустящего сахарного печенья. - Пойдем во двор? - предложил Менедем. Там, под яблонями, была мелкая густая травка, можно было бросить пару циновок и подушек и уютно устроиться всем вместе, чтобы послушать рассказы хозяина дома. Лис и птица сразу согласились. Расспросить Менедема о родине хотелось обоим. Он первым устроился на сооруженном ложе, незаметным движением пальцев выплетая согревающее заклятье. Идзуо мысленно восхитился: вот тебе и легенда Академии - дурачок, который десять лет четыре курса мучит! Да он тут уже преподавать должен! - Садитесь, что ли. Спрашивайте, я в рассказах не силен. - У вас там есть море? - сразу спросил Леонт. - У нас там, скорее, есть острова, - усмехнулся Менедем. - Много-много островов в большом-большом океане. Кто-то говорит, раньше это был один материк, но Колебатель Земли за что-то разгневался на людей и расколол его на множество островов. Хотел, должно быть, утопить вовсе, да пожалел. На каких-то островах живет много людей, как на моем родном – Паргосе. Это столица. - А минотавров много? - Не так, чтобы много... На Паргосе - около тысячи, отборное царское войско, Эгида. - А как выглядит девушка-минотавр? - Никак. Их не существует. - А откуда берутся минотавры? - подскочил Идзуо. - Рождаются у пары "минотавр - человечка". - А если от другой расы? - лис расправил хвост. - Обычно, никто не рождается. Минотавр способен зачать дитя только человеческой женщине, - усмехнулся Менедем. - Были попытки и с другими расами, но, видать, магии не смешиваются. Его осматривали с восторгом, потом принялись трогать в четыре руки, потеряв страх. - А рога... Ух, они, правда, такие тяжелые... - Они еще и очень острые, - Менедем аккуратно снял с одного рога наконечник и позволил потрогать острие. - А зачем они вам такие вообще? - заинтересовался Леонт. - Сражаться. Когда-то очень давно, говорят, одна из прародительниц народа, как и моя мать, была супругой царя, в которую влюбился Колебатель Земли. Он сошел к ней в облике быка, и она родила первого минотавра. Ее супруг велел запереть мальчика в построенном специально для него Лабиринте. Мало кто знает, но у нашей расы есть возраст, когда мы чрезвычайно вспыльчивы. Чтобы пережить его, требуется помощь старших. Он же был первым и одиноким, так что его все боялись. - И что с ним случилось? - затаил дыхание Леонт. - Он охранял сокровищницу царя, устроенную в том же Лабиринте. Царь же придумал жестокую игру: в Лабиринт запускали нескольких смельчаков, которые должны были победить Минотавра и найти сокровище. Но никто не мог сравниться с ним по силе, а острота его рогов превосходила остроту их бронзовых мечей. Однажды в лунную ночь Минотавр вышел из лабиринта, чтобы подышать воздухом на берегу моря. Там его увидела дочь рыбака и не испугалась. Она тайно стала его женой, он каждую ночь приходил к ней. От них и пошли минотавры. Алкиноя увезла царевича на лодке на остров Кеклис, где у них родились еще сыновья. За увезенное из сокровищницы царя золото они купили молодых рабынь, чтобы сделать их своими женами. Именно поэтому цари Паргоса считают, что раса минотавров принадлежит им, во искупление той кражи лучшие из лучших и служат в Эгиде. - И что, это всегда вот так? Навечно? Это же давно было... - возмутился сирин. - Ну, как бы, у нас очень консервативное сообщество, - усмехнулся Менедем. - Например, хоть я и старший признанный сын царя, наследником мне не бывать. - А почему это? - удивился теперь лис. - Потому что на троне Паргоса никогда не сидел минотавр. Я не хочу говорить об этом, ребята. У меня хороший брат, который станет отличным правителем, и закроем на этом тему. Они закивали. - А какая у тебя родина? - Леонт перевел взгляд на Идзуо. - У нас маленький мир, - улыбнулся тот. - И тоже весьма традиционный. Патриархальный уклад, масса правил, запретов и предписаний. - А у нас... У нас просто: все можно, только когда есть супруг. - Почему? То есть, мы знаем о проклятии, всех студентов предупреждают, чтобы не трогали сиринов. Но откуда проклятье взялось? - полюбопытствовал Идзуо. - От любвеобильности... И от самопожертвования. Раньше сирины пели для всех, растрачивая себя. И сексом занимались тоже без разбора. Богиня решила, что нужен порядок, пока сирины не умерли от истощения сил... Наши супруги формируют связь, которая нас держит, восполняя нашу магию. Поэтому и секса нельзя, запрещено тратиться. - Но вы же поете в юности гораздо больше, чем после брака, я читал выборки статистики, - заметил Менедем. - Понимаешь, есть песня, а есть Песня... Просто петь можно, сколько угодно. - И что такое эта... Песня? - Песня рассвета, Песня красоты и гармонии. Мы вносим в мир порядок и доброту. - Поговорим об этом в следующий выходной. Солнце уже село, - Менедем вытянул руку, и с его ладони сорвался целый рой золотистых светляков, рассевшихся на деревьях вдоль дорожки, освещая ее. - Какое классное заклинание, - восхитился Леонт. - А я так не умею... - Его учат на третьем курсе, - рассмеялся Идзуо. С его ладони слетели зеленоватые светляки. Менедем добавил голубых, китсунэ - красноватых. Сад сиял, словно на его ветки осыпались все звезды с небес, превратившись в драгоценные камни. Леонт замер, восторженно глядя на все это. - Так красиво... Я тоже так хочу уметь. Менедем обнял его, подставляя под ладони сирина свои. - Тогда представь, как у тебя в ладони копится энергия. Мыслеобраз - капелька. Мыслеслово - "танти". Множащему учить тебя не буду, а то так можно и истощение заработать, если по неопытности перестараться. Попробуй. Сирин попытался, светлячок сорвался с руки, упал рядом. - Молодец. Только сильно много энергии вложил, вот он и не летит. - Я научусь еще, - уверил сирин, прижимаясь к минотавру. Китсунэ нагло влез третьим в объятия Менедема, собственнически обвил хвостом талию сирина и довольно заурчал. - С вами так здорово, - бесхитростно признался минотавр. - Нам с тобой тоже, красавчик, - тихо рассмеялся Идзуо. И даже Леонт угукнул, покраснев и спрятав лицо в плечо Менедема. - А теперь идем спать, завтра вставать придется раньше, до учебы еще добираться, - распорядился Менедем. - Да-да, спать, - хитро ухмыльнулся лис, поднимаясь и поднимая разнежившегося в чужих руках Леонта. - Детишкам пора, а взрослые как-нибудь разберутся, когда лечь. - Я не ребенок! - Доброй ночи, пернатенький, - Идзуо прижался к нему, прошептал эти три слова так, словно в них содержался призыв к немедленному сексу. Леонт возмущенно посмотрел на него, но промолчал. - Идзуо, тебе не стыдно - дразнить его? - хмыкнул минотавр, успокаивающе погладил юного сирина по спине. - Иди, Леонт, для тебя душ свободен. - Пускай привыкает. Он же такой соблазнительный, я не могу удержаться. Менедем покачал головой, про себя подумав, что в эту игру можно играть и вдвоем, и, судя по выражению лица, Леонт именно так и решил поступить. Так что покоя в доме не будет никому. Леонт умчался в душ, Менедем принялся отвлекать лиса на себя. Они не услышали, как сирин выскользнул из душа, на ходу вытирая волосы и топорща перышки на крыльях, машинально заглянул в комнату и замер в проеме, сглатывая и цепляясь руками за косяк. Оторваться от зрелища того, как движется бронзовое, чуть блестящее бисеринками пота в ложбинке позвоночника и над поджарыми ягодицами тело минотавра, крепко-накрепко обхваченное белыми ногами китсунэ, с которых даже таби снять ему не позволили, было невозможно. Может, согласиться уже на проклятье... Хотя нет, нельзя, у него и так ничего нет. Он смотрел, впитывая каждый миг подсмотренного чужого наслаждения, пока не стало больно от собственного возбуждения. Потом взлетел в комнату, закрыл дверь и привалился к ней спиной, пытаясь отдышаться. Неужели он поступил слишком глупо, согласившись жить здесь? Это же просто пытка... Смотреть и... Да и ничего, просто смотреть. Он не слышал их сейчас, зачарована комнатка была на совесть. Но воображение дорисовывало все, чего не видел, подсовывало картинки того, как все это могло бы выглядеть, будь Леонт на месте Идзуо. Или даже на месте Менедема... Ему понадобится много мази для рук, очень много. Впрочем, можно хотя б опыта теоретически набраться. Было немного жаль, что практики, даже с самим собой, набраться нельзя - это уже было нарушением чистоты тела. Жрецы богиню любви и на рукоблудие с трудом умолили. Когда же придет это самое, крылом по затылку. Сирин вздрогнул, внезапно подумав: а если никогда? А если он какой-то ущербный? Неправильный? Если он просто не способен почувствовать то самое "особенное"? Он всхлипнул. Как бы узнать, нормальный ли он? Пообщаться с богиней в Ее храме, когда отправится на каникулы домой? Точно, так он и сделает! Решено! Но до каникул еще надо дожить, учебный год только начался. И нужно, чтобы терпения хватило до его конца. Побольше мази, поменьше подглядываний и полог безмолвия - залог успешной учебы без лишних мыслей. В этот вечер он оторвался на всю неделю, как ему казалось. Ладони ощутимо побаливали, когда вытирал их и ложился спать, опустошенный и вымотанный. А на следующее утро, когда они втроем умылись, поели и быстрым шагом домчались верхом на минотавре до академии, Леонта так и завалили вопросами. - Было или не было? В первые мгновения он ошалело моргал, не понимая, чего от него хотят. - Что было-то? Чего не было? - Секс? Петь можешь? - А... Ни-ничего у меня ни с кем не было! - возмущенно вскрикнул он, вырываясь из кольца доброхотов. Все разочарованно загудели и разошлись. Первая же пара по пению подтвердила его слова: голос лился свободно, ничем не сдерживаемый, даже словно бы приобрел пару новых обертонов. Идзуо слушал и ухмылялся, жмурясь. Какая прекрасная птица. Сам он тоже немного изменился для тех, кто его знал четвертый год. Стала более плавной походка, спокойнее поведение, иногда он словно бы уходил куда-то в себя, слегка улыбаясь. Все удивлялись переменам, но не спрашивали, нрав у Идзуо вряд ли стал кротким. Время летело, незаметно и неостановимо. Созрели яблоки, они втроем не поленились снять плоды, переложить соломой в корзинах и перетаскать все на чердак, где, кроме комнатки Леонта, была и кладовая. Теперь в доме оглушительно пахло яблоками и обещало пахнуть так до того момента, как будет съедено последнее, и немного после того. Они привыкли вставать раньше и кататься на плечах минотавра, который без натуги поднимал обоих, вышагивая, словно амфороносец на празднике воды. - Тебе не тяжело? - спросил как-то сирин. - Ничуть, вы оба легче тех корзин с яблоками. - Ты очень сильный, - Леонт погладил его плечо тонкими пальцами. - Очень, - поддакнул Идзуо, не терявший никогда шансов снова прикоснуться, облапать, приласкать. Менедем только посмеялся. - Держитесь крепче. Осень тянулась и тянулась, чтобы в какой-то момент оборваться, словно полет уставшей птицы, укутаться белым мехом явившейся зимы.