Tokyo Ghoul: Resonance of horror

      Семнадцатое октября, вторник, пятьдесят минут одиннадцатого, вечер. Кокурия…       В крепком и, казалось бы, неприступном месте царила тишина. Крепость, что была цилиндрической формы, отдавала лёгкой прохладой, и стены её были холодны, как лёд. Белый свет освещал этажи спиральной формы, ярко озаряя лестницы и коридоры, не жалея сил. Зеницы ока, что имели форму округлых камер наблюдения, жадно поедали пространство, показывая хозяину его владения. Центральный холл, что был в омуте темноты на самом нижнем уровне, коридоры и камеры средних и верхних уровней, небольшие площадки и помещения охраны. Лёгкие, еле слышимые шаги охранников, что сторожили и патрулировали свои участки, неспешно ходили по этажам. После шести часов вечера верхняя часть тюрьмы закрывала вечернее небо своими зубьями, соединяясь воедино. И в этот момент время в Кокурии останавливается. Остаётся только холод, тишина и еле слышимые голоса охраны. Как и сейчас, двое хорошо знакомых следователя обсуждали свои планы на эту ночь.       — Эй, Огава, Огава!       — Нет, отстань. Я не желаю участвовать в подобном.       — Да ладно тебе, не будь таким серьёзным. Мы только-только стали следователями, нужно брать от жизни всё.       — И что с того? Я хотел работать в главном офисе, а не торчать тут ночами, сторожа эти куски мяса.       — Эти куски мяса, как ты выразился, наш хлеб. А то, что я тебе предлагаю, так это немного разнообразить наши ночные дежурства.       — Разнообразить пытками? Ты в своём уме?       — Мхи-мхи-мхи, да, приятель, в своём. Да не волнуйся ты так, — молодой следователь хлопнул друга по плечу, — у меня всё схвачено.       — Каким образом?       — Я знал, что ты не откажешь, — следователь снова издал странный смешок. — После смерти Хайсаки, предыдущего директора тюрьмы, его пост занял Кубо. Он же нынешний начальник и старший брат моего покойного отца. Смекаешь?       — Догадываюсь…       — Вот и отлично. Теперь пошли.       — К-куда, эй?!       Следователь промолчал и лишь показал пальцем куда-то вниз. Спустившись на лифте до третьего уровня, они вышли наружу. Двое следователей третьего класса шагали по пустому коридору. Огава без конца расспрашивал своего напарника, но тот лишь продолжал улыбаться. Добравшись до одной из камер, Одзаки включил рацию. После слова «открывай» стальная дверь начала издавать шипящие звуки. Плотный металл, что был специально изготовлен для удержания гулей в их заточении, хорошо служил в качестве замка. Тридцатисантиметровая в толщину сталь начала медленно поддаваться. Перешагнув порог первой двери, они оказались в стальном коридорчике. Огава обратил внимание на камеры наблюдения, но Одзаки его обнадёжил. Вместе с тем, как открылась первая дверь, видеонаблюдение в камере отключилось. Когда подошёл ко второй двери, та также издала шипящий, но уже чуть смягчающий звук. Сразу за дверью виднелся длинный коридор. Его тусклое освещение давило и отдавало в глаза. Но молодого следователя Одзаки это не волновало. Он хотел лишь одного — насладиться весёлым зрелищем.       — Эй, Одзаки, что мы…       — Смотри-ка, а она ничего. Сперва я думал немного попытать её, но теперь мне хочется развлечься на всю катушку!       — Ты настолько ненавидишь гулей?       — Да, а за что их любить? Они убили моего отца, теперь пускай горят в Аду!       Следователь вколол девушке RC-депрессанты и начал раздеваться. Смотревший на всё это Огава отвернулся. Он не хотел видеть тех извращений, которые скоро произойдут. Слегка развернувшись, он лишь краем глаза заметил лицо девушки. Бледное, без признаков жизни. Её длинные тёмно-сливовые волосы расстелились на жалком подобии кровати. Её пустые глаза были открыты, но сказать, что она была в сознании… было тяжело. Её худощавое тело мёртвым грузом лежало неподвижно. Девушка была подобием куклы, без души, без эмоций, без…       — Эй, что это было?!       Несмотря на то, что следователи находились в отдалённой камере с плотными и толстыми стенами, им хорошенько удалось расслышать мощный толчок и какой-то шум. Огава схватился за рацию и тут же хотел спросить обстановку, как неожиданно прогремел второй толчок. Как и первый, он был довольно силён, а мерцание потускневшей лампы добавляло остроту обстановке. Впопыхах, озлобленный и в тоже время разочарованный тем, что ему помешали, Одзаки застёгивал защитный жилет на голубой рубашке. Оставив и заперев гуля, они начали покидать коридор. Одзаки пытался связаться с остальными, но всё было тщетно… на другом конце уже никто не мог ответить. Раздался третий толчок и мощный грохот оглушил следователям уши. Потеряв равновесие, они попадали на пол. Не понимая, что происходит, парни попытались выбраться наружу. Одзаки вновь и вновь окликал своих коллег, но на другом конце слышалось только неразборчивое шипение. После тысячи своих проклятий он начал ломиться и бить руками металлическую круглую дверь. Понимая, что из этого ничего не выйдет, Огава решил до последнего связаться с остальными. Спустя пару минут рация зашипела, а на другом конце послышались голоса.       — Центр управления, приём. Говорит следователь Огава! Вы меня слышите? Эй!       Мы кпхшшш… атакованы кпхшшш… группа неизвестных кпхшшш… много, их очень много кпхшшш…       — Огава, Огава, что там?!       — Подожди, не могу разобрать! — переключив канал, он вновь стал вызывать на связь. — Центр-центр, приём, говорит следователь Огава! Я и следователь Одзаки заперты в камере двести одиннадцать, приём! Просим открыть дверь, приём!       — Н-нет… твою мать, они нас не слышат, чтоб вас!!!       — Одзаки, успокойся, не время паниковать! Нужно разобраться, в чём дело!       Раздалось шипение рации.       Вас кпхшшш… понял кпхшшш…       Внезапно вторая дверь начала шипеть, не спеша отворяясь. Одзаки стал её торопить и незамедлительно нырнул внутрь. Огава последовал за ним, и тут же зашипела первая. С её открытия на следователей напал мощный вой и чей-то визг. Оказавшись снаружи, они стали свидетелями адской резни. Множество неизвестных в тёмно-синих плащах с капюшонами начали атаковать охрану и следователей. Из-за капюшонов их лица были не видны, но то, что у них были кагуне, смело подтверждало догадки, что напали именно гули. Все этажи вплоть до последнего нижнего уровня были забиты гулями. Их численность, как и их кагуне, внушали ужас. Стальные стены и полы быстро украшались бордовой краской. Крики беспомощной охраны разносились по всей тюрьме, а звон отдавался страшным эхом. Внезапно, почувствовав сильный ветер, следователи уставились наверх. От увиденного их глаза расширились настолько, что глазные яблоки готовы были выкатиться наружу. Сильный ветер шёл сверху, но не от пробитой крыши или нескольких дыр, а от полностью оторванной при помощи грубой силы. Следы больших когтей виднелись на краях оторванной верхушки и хорошо давали понять, что сделало это нечто большое, нечто сильное.       Потеряв самообладание, Одзаки рухнул на пол. Ему казалось, будто вся земля сейчас провалится или вообще уйдёт из-под ног. Его охватил страх, сильный страх. В панике он забежал обратно в камеру. С трясущимися руками парень только начал захлопывать дверь, как его остановил Огава. Тот говорил о помощи раненым и их спасении, но Одзаки только панически завизжал. В его голове вертелась каша, и свои действия он никак не мог скоординировать. Пытаясь закрыть металлическую дверь, дабы спастись, дабы избежать участи быть убитым, следователь, со слезами на глазах, умолял напарника отпустить его. Огава прекрасно понимал, что если они выйдут, их шансы на спасение будут весьма малы. Но оставлять остальных он также не мог. Чувство справедливости… нет, чувство долга, да! Огава прекрасно знал, что работа следователем опасна и несёт в себе риск быть убитым в любой момент, но, несмотря на это, он осознавал, что если CCG не справится, то не справится никто. Такова была его полемика, но…       Устав тянуть на себя дверь, Одзаки отпихнул напарника и начал захлопывать замок. Но Огава так просто не сдался. Он не только смог быстро подняться, так ещё и насильно приоткрыл круглую дверь наполовину. Увидев, что его коллега уже бежит к другой, он поспешил за ним, но никак не ожидал, что первая дверь захлопнется сама собой. Плюнув на всё, он ускорился и догнал Одзаки. Схватив за воротник рубашки, он откинул его на пол. Прижав к полу, Огава яростно смотрел в его испуганные мокрые глаза. Заметив слёзы, он отпустил его. В нём не проснулось чувство сострадания или сочувствия, он просто знал, что такое страх и как он оказывает давление. Расслабив свой чёрный галстук, парень сделал глубокий вдох.       — Одзаки, ты как?       — Аа! Н-нор-рмально, нормально я! Чёрт-чёрт-чёрт… Почему? Почему…       Отведя от него взгляд, Огава стал проверять оружие. Обычный пистолет с двумя обоймами, в которых был наполнитель специального металла против гулей. В кармане жилета были три ампулы с RC-депрессантами. «Не густо», — подумал следователь. Вновь достав рацию, он принялся вызывать подмогу. Но, кроме непонятных шипений, из рации никакие звуки больше не доносились. Выключив аппаратуру, он посмотрел на соседа. Тот съёжился в комок и продолжал что-то бормотать. Спросив его об оружии, тот без раздумий кинул ему пистолет и обоймы. «Сдался», — вновь его мысли были громки. Подобрав пистолет и обоймы, он подошёл рядом к круглой двери. Подняв обе руки и наведя дула оружия на замок, Огава стал ждать.       — Т-ты чего удумал? Т-ты и в-в-вправду думаешь остановить их этим? Это только наш второй день, мы даже стандартные куинке ещё не получили. Ээээй! Т-ты меня слышишь, это бесполезно!       — Знаю, но ничего другого просто не остаётся. Спрячься за мной!       От его слов Одзаки заныл ещё сильнее. У него болел живот, а голова ходила ходуном, как и его мысли. В груди всё сжалось, а дрожь никак не хотела покидать тело. Только он хотел встать, как совсем рядом раздался странный скрежет, а после негромкое *БАМ*. Огава ещё больше сосредоточился, а его напарник тут же спрятался позади него. Послышались тихие, еле слышимые шаги. Секунда, и снова скрежет. Внезапно круглая дверь из металла стала пропускать острые лезвия чьего-то кагуне. Сверху, снизу, по бокам… сжатие. Словно мягкий пластилин, дверь из плотного металла скукожилась и вылетела наружу. Через стог пыли и дыма ничего не было видно, но Огаву это не остановило. Он, с криком в душе, начал пальбу. Под громкие звуки выстрелов пустые гильзы падали на пол. Истратив всю обойму в пистолетах, он начал перезаряжаться, но ему помешали. Острые, длинные клинки тёмно-фиолетового кагуне вылетели из слоя дыма в направлении следователя. Тот присел и откатился назад. Одно из лезвий поранило ему ногу. Огава, скрипя зубами, перезарядил пистолеты и продолжил пальбу. Вновь был слышен громкий звук выстрелов, а так же крик его сердца. Но даже это никак не могло помочь им в данной ситуации. Не дождавшись когда у следователя закончатся патроны, лезвия вновь хлестнули в тусклый коридор. Выбив из его рук оружие и заставив отступить назад, гуль небольшого роста выбежал из дыма. Четыре тёмно-фиолетовых лезвия вновь повторили опасный выпад. Понимая, что ему никак не удастся увернуться, Огава был готов принять смерть. Но то, что произошло дальше, заставило замолчать его мысли. Почувствовав, как кто-то резко откинул его назад, он увидел своего напарника. Тот, со слезами на глазах, пытался что-то сказать, но не успел. Лезвия пробили его грудную клетку и шею. Разорвав тело на четыре части и оставив от следователя Одзаки только крупные ошмётки.       Потеряв дар речи, Огава молча смотрел, как гуль в тёмно-синем одеянии не спеша подходил всё ближе. Он знал, что нужно подобрать оружие и продолжать бой, но после смерти своего одногруппника по учёбе и ныне покойного напарника парень не смог даже шевельнуть и пальцем. Слегка приоткрыв рот, он еле заметно вдыхал воздух смерти. Он хотел плакать за смерть напарника и ещё больше отомстить, но осознание того, что такая участь ждёт и его, Огава сдался. Упав на колени от бессилия, он готовился распрощаться с жизнью. Он видел, как гуль уже замахнулся своим кагуне. Секунда и… прозвучал непонятый шорох. «Что это? Что происходит? Я… я ещё жив?» Открыв глаза, он уставился на то, как четверо гулей в тёмно-синих плащах присели возле него по бокам на одно колено. Спустя пару секунд в коридоре стал появляться чёрный силуэт. Неспешно силуэт становился всё более чётким, пока в конец не обрёл форму человека среднего роста, в чёрной полупрозрачной мантии от головы до бёдер, с чёрными брюками и сапогами. Он спокойно, ровно и пугающе тихо добрался до конца коридора, где сидел Огава. Проигнорировав его присутствие, гуль в чёрном подошёл к решётке. Схватившись за неё мёртвой хваткой, гуль вырвал преграду на своём пути. Откинув решётку в сторону следователя, он зашёл в камеру.       Наблюдавшего за происходящим Огаву охватила дрожь. Он был готов умереть, но, столкнувшись с таким гулем, он начал чувствовать ещё больший страх. Он не мог поверить, что такие гули и вправду существуют. Такие, которые заставляют дрожать только от своего присутствия. И эта пугающая тишина… Следователь смотрел на то, как гуль в чёрном взял бледную девушку с длинными тёмно-сливовыми волосами на руки. Он не спеша вышел из камеры и начал покидать тусклый коридор.       — Прошу прощения, — начал один гуль, не поднимая головы, — здесь остался выживший. Если мы не устраним его, он…       Огава тут же перевёл взгляд с гуля в плаще на того, кто стоял над ним. Он смотрел, как гуль в мантии повернул голову в его сторону. Одного мига хватило на то, чтобы ужас пробрал до самых дальних уголков мозга и заставил его запищать от ужаса. Когда гуль повернулся к нему, его капюшон слегка откинулся, показывая лицо хозяина. Чёрные, словно смола, волосы, ярко-красный левый глаз и до жути пугающая маска с безумной улыбкой. Одного мига хватило, чтобы тело могло пропитаться страхом с ног до головы. Этот миг… этот простой мимолётный миг отнял несколько лет его жизни, а равнодушный взгляд со стороны гуля и вовсе заставил забыть, как дышать. Поправив капюшон мантии, он продолжил идти. Внезапно прозвучал его голос.       — Забудь….       Твёрдый, но в тоже время сдержанный голос хорошо запомнился следователю.       — Н-но он видел…       — Мы спешим.       Теперь голос звучал ещё жестче, и слышались нотки лёгкого гнева. Если раньше Огава и запомнил его, то теперь «жестокость» гуля отпечаталась глубоко в его памяти. Внешний вид, его голос и аура, что витала вокруг этого загадочного гуля, делали его поистине самым опасным из присутствующих. Возможно, самым опасным из всех в Кокурии.       — Как прикажете, Король.       Теперь ещё и это. Король — слово, что молодой следователь уж точно не сможет забыть до конца своих дней. Он не мог поверить, да и других мыслей по этому поводу у него попросту не было. Он, следователь третьего класса, Огава Макото, только что встретил одноглазого Короля и… и остался жив. Это не было счастьем и тут нечем гордиться, но прилив бешеного адреналина просто бился о крышку сознания молодого следователя. Он увидел того, кто является сильнейшим гулем в Токио и того, кто много лет возглавлял организацию Древо Аогири. Так думал Огава, и отчасти… он был прав. Продолжая сидеть на коленях, он смотрел вслед уходящему гулю. Он смотрел и смотрел, пока тот не скрылся с глаз. Как он, так и его свита покинули камеру двести одиннадцать.

***

      На следующий день Огава очнулся в больнице. В списке его травм были небольшие порезы от стекла, сломанные пальцы и глубокая резанная рана на правом бедре. В то время, когда у других «счастливчиков» выжить в том хаосе шансы были крайне малы, а раны были куда серьёзнее. После того, как он полностью пришёл в себя, к нему наведывались пару следователей старших классов. Допрос был до жути простым. «Что видел, что слышал? Заметил ли что-нибудь необычное?» и так далее. Поначалу пересказ того вечера был лёгок и понятен, но с приближением, а после и к самой сути увиденного, Огава не смог произнести ничего, кроме как:       — Король… Одноглазый Король!