Гамлет

–О, если б этой слишком крепкой плоти Рассыпаться, растаять, испариться! О если б не Предвечный, не закон, Карающий самоубийцу! Боже! Как болен, гадок, скучен и нелеп Твой бренный мир! Глаза бы не глядели! Ужасно! Поле, тучное когда-то, Родит не рожь, а плевелы плодит: Вся нива в сорняках. Так низко пасть! Два месяца, нет, меньше двух, как умер Король великий. Как он мать любил! Дохнуть не смели ветры на нее, Когда он жив был. Небо и земля! Жена тянулась к мужу, словно рос У ней от насыщенья аппетит. А тридцать дней спустя… С ума сойти! Любить сатира после Аполлона! Предательство, зовешься ты женой! Какой-то месяц! В тех же башмаках, В каких брела, супруга провожая, Слезами, как Ниоба, исходя — О Господи! Собака бы и то От горя выла б дольше над могилой! — Сошлась с отцовым братом, с королем, Похожим на отца и короля, Как я – на Геркулеса. Тридцать дней! Хотя еще красны от горьких слез Глаза вдовы – вновь замужем она. От похоти греховной содрогаясь, На ложе кровосмесное возлечь! Нет, это все не кончится добром. Но, сердце, рвись: приходится молчать, – Агния смотрела на Джастина внимательно, но видела не его, а самого настоящего Гамлета. Парень был действительно рождён для сцены и этого образа. Ему не нужны костюмы, грим, он и без этого всего выглядит как настоящий принц Датский. Ни капли прежнего вызова в глазах, ни грамма былой уверенности, только печаль, гениальность и разочарование во многих вещах мира поднебесного. Он не кричал об этом, но и не молчал. За Джастина говорили движения, мучительные и невероятно изящные, так не подходящие к нему настоящему. – Великолепно! Браво! – воскликнула Лидия Михайловна, и Агния наполнила класс смехом, напоминающим звон маленьких колокольчиков. Девушка тоже была в восторге, хотя и до сих пор не могла смириться с новыми, очень странными ощущениями, которые наполняли душу при едином словленном взгляде "Гамлета". – Мы обязаны успеть к Рождеству. Я договорилась с директором. Он позволит нам показать пьесу на сцене. Полностью. У всех есть невозможные мечты. Кто-то желает научиться летать, учительница театра хочет успеть до Рождества разобраться с огромным произведением и сыграть его на сцене школы, а Агния просто верит в то, что однажды встретит своего принца на белом коне. Теперь в мечтах принц был обязательно зеленоглазый и темноволосый, а конь почему-то становился чёрным, нетерпеливо рыл копытами сырую землю, выпуская из ноздрей пар. – Вы можете быть на сегодня свободны, – Лидия Михайловна улыбалась, а Агния думала о том, что она приложит все усилия, только чтобы мечта этой прекрасной женщины сбылась. Хотя бы её мечта. * * * Смешавшись с толпой, юная особа заметила впереди себя знакомый силуэт. Джастин накинул себе на голову капюшон, но даже в таком виде девушка могла его узнать без особого труда. По твёрдой походке и ладоням, сдавшимся в кулаки. Вообще, следить за людьми – это плохо. Но Агния просто не могла устоять. Наверное, именно так чувствовали себя дети, идущие за Крысоловом. Они понимали, что совершают глупость и ошибку, что это неправильно, что так нельзя. Но всё равно шли за музыкой, не оборачиваясь назад, не думая о последствиях. Может, они тоже ощущали это навязчивое чувство защищённости, тепла и свободы. Свобода в плену всегда слаще. Какая ересь, какая печальная правда! Агния шла, а мимо проносились узкие улочки, тёмные пасти окон, старые фонари, которые зажигает по ночам пожилой мужчина с вечно злым лицом. Джастин не смотрел назад, он не боялся ничего. Или знал, что сможет за себя постоять. На окраину города они пришли очень быстро, девушка и понять ничего не успела, как перед глазами появилось озеро и высокая ива. Агния бывала здесь несколько раз в детстве, но никогда не рисковала забираться под жёсткие ветки. Это было что-то вроде запретной територии, границы, которую нельзя перейти. И вот сейчас парень скрывался за ветвями, нарушая все воображаемые препятствия, ломая прежние предрассудки. Юная особа почти не повредила кожу, пробираясь за Джастином, ива, оказывается, довольно мягкое дерево, с приятными на ощупь листками. Выбравшись из плена ветвей, Агния увидела картину, от которой перехватывает дыхание. Над совершенно прозрачной водой нависал старый, маленький, деревянный мостик, на котором сидел Джастин. Юноша был спокоен и расслаблен, смотрел на озеро и розовое отражение заходящего солнца, прикрыв глаза. В его волосах запутались листья ивы, но это лишь добавляло образу какую-то сказочность. – Тут... волшебно, – не выдержав сказала Агния и вздрогнула. Она забыла о том, что не должна находиться здесь, обо всём на свете просто забыла. – Нет. Это просто мост. И просто озеро. Ничего волшебного, – холодно откликнулся Джастин. В его голосе слышалось раздражение и злоба. Это вполне нормальная реакция. Ведь парень, по сути, юной особе совершенно чужой человек. А она так легко нарушила личное пространство, думая... Да ни о чём не думая. – Я... – Агния хотела оправдаться, услышать в ответ нечто ободряющее, весёлое, но вместо этого её оборвал безразличный, жестокий голос: – Уходи, пожалуйста. Это место сейчас занято. Здесь я размышляю. А ты слишком эмоциональна, чтобы я мог сосредоточиться. И девушка ушла, понимающе улыбнувшись. Она не обиделась. Просто поняла, что Джастин ещё более сложный, чем кажется на первый взгляд. И ключик к его сердцу будет найти тяжело. * * * "Он умеет смеяться так, что в душе всё замирает. Но холод в его глазах вызывает невероятный страх. Джастин не верит в любовь, мне кажется, он боится её... нет, слово "боится" унижает этого действительно сильного человека. Он просто не хочет, чтобы ему разбили сердце. Наверное. Я всё никак не могу понять... Но мне очень, очень-очень хочется" – Агния засыпала, прижав к груди свой дневник, тепло улыбаясь. А где-то в соседнем доме на подоконнике восседал юноша с зелёными глазами, который почему-то снова не мог уснуть. Он не любил. Но странное чувство не позволяло закрыть глаза. Совесть? Трепет? Жалость к милому светлоокому созданию, которое пытается затронуть его душу? Или всё же привязанность?