Искупление

Прикрыв за собой дверь, Гарри медленно брел по коридору, решая, что делать дальше. В последнее время авторитет директора очень сильно пошатнулся в его глазах. Гарри не сомневался в том, что Дамблдор покажет ему воспоминания Слизнорта. Но сначала хотелось взглянуть самостоятельно на то, что удалось добыть с таким трудом. Тогда можно будет сделать из увиденного, никем не навязанные, самостоятельные выводы. Пребывая в задумчивости, он чуть не столкнулся с Филчем в одном из коридоров. Гарри с удивлением понял, что уже очень поздно, и давно наступило время отбоя. Выбравшись из ниши, в которой укрылся от завхоза, он накинул на себя Мантию-невидимку и активировал карту, чтобы убедиться в отсутствии преподавателей на пути. Поднимаясь на восьмой этаж, Гарри засомневался, стоит ли звать Гермиону. Ведь подруга проявила немало участия, помогая ему в составлении планов и оказывая всяческую поддержку. Однако просмотреть воспоминание хотелось как можно скорее. К тому же, учитывая неприятные сюрпризы, которыми стала изобиловать его жизнь в последнее время, рисковать не стоило. Гермиона, конечно, лучший друг, но для ее же безопасности и спокойствия некоторые вещи знать ей совершенно не нужно. В итоге, Гарри все-таки решил сначала просмотреть воспоминание самостоятельно. Затем можно будет все в подробностях рассказать подруге. Или даже показать, если ей будет интересно. Едва дверь Выручай-комнаты закрылась, он тут же вызвал Кричера и попросил принести Омут памяти. Домовик исчез и появился спустя несколько мгновений, аккуратно держа перед собой старинную чашу. Гарри поблагодарил эльфа. Оставшись один, он не мешкая погрузился в воспоминания Слизнорта. Гарри решил, что вряд ли узнает из них что-то более шокирующее, чем откровения Дамблдора, подслушанные недавно. Но, несмотря на то, что он приблизительно знал содержание разговора, услышать о грандиозных замыслах юного Тома Риддла Гарри был не готов. Вернув Кричеру Омут памяти, Гарри в задумчивости уставился в серую, ничем не прикрытую стену Выручай-комнаты, совершенно не замечая ее. Перед глазами все еще пробегали события из просмотренного воспоминания. Наконец, Гарри, встрепенувшись, глянул на время и резко вскочил на ноги: было уже около часа ночи. Он, быстро накинув Мантию-невидимку, выскочил из комнаты и как можно скорее поспешил в гриффиндорскую башню. Гарри от всей души надеялся, что Гермиона не отправилась на его поиски к Слизнорту, или, еще хуже – не подняла на уши весь факультет. Ведь, уходя к профессору, он не думал, что так долго задержится. У входа в гостиную Гриффиндора было тихо. Полная дама спала, и Гарри насилу удалось разбудить ее, чтобы она открыла проход. Внутри царил полумрак, разгоняемый только отсветами горящего камина. Гарри понадеялся, что подруга все-таки не отправилась к Слизнорту, а спокойно пошла спать. Проверить, так ли это, у него не было возможности до утра. Ведь вход в девичьи спальни для юношей был запрещен. Гарри направился к лестнице, и тут с одного из диванчиков раздался шорох. - Гарри? - из-за спинки показалась взлохмаченная голова Гермионы. - Герм, ты чего тут? Подруга неловко села, пытаясь пригладить растрепанные волосы. - Ты что так поздно? – попытавшись придать голосу строгости, спросила она. Но спросонья ей это плохо удавалось. - Герми, у меня получилось! – Гарри подошел и присел рядом с подругой. Гермиона охнула и изо всех сил сжала его в объятиях. - Я так рада! Наконец-то! – отпустив Гарри, она удобней устроилась на диване, - ну что же ты молчишь? Рассказывай! Гарри хмыкнул. - А может, утром? – решил он немного поддеть Гермиону. - Издеваешься, да? – обиженно спросила она. - Скажи спасибо, что я уснула! Иначе уже бегала бы по всему замку в поисках твоей неугомонной персоны! - Спасибо! - улыбнулся Гарри. - Ладно, я действительно рад, что ты не отправилась на мои поиски. А то мы оба могли попасть в очень неприятную ситуацию. - Что случилось? - нахмурилась Гермиона. - Пока ничего, - успокоил ее Гарри. - Сейчас я тебе все расскажу, и ты поймешь, почему не стоило напоминать Слизнорту о моем визите. Гарри начал свой рассказ, предварительно кинув в сторону лестниц заглушающее заклинание. Такие методы предосторожности уже давно вошли у друзей в привычку точно так же, как и проверка употребляемой пищи. Он подробно рассказал подруге о событиях прошедшего вечера. Гермиона внимательно слушала, стараясь не перебивать, лишь иногда с удивлением или возмущением охала и задавала уточняющие вопросы. Но когда Гарри дошел в рассказе до отравленной медовухи, подруга в шоке прикрыла рот руками, а затем вскочила на ноги и принялась расхаживать по гостиной. - Как ты думаешь, кто мог это сделать? - Я еще не успел все обдумать, - спокойно сказал Гарри. - Может, ты присядешь, и я расскажу дальше? Потом еще будет время обсудить и сделать какие-то выводы и предположения. - Да, конечно, - согласилась она, садясь на место. Гарри продолжил свой рассказ. Гермиона внимательно слушала, но вновь вскочила с дивана, когда он рассказал о примененном к профессору заклинании забвения. - Ты в своем уме?! – не сдержавшись, крикнула она. - Тшшш, - попытался утихомирить ее Гарри, - заклинание заклинанием, но мне кажется, нам совершенно не нужно, чтобы сюда сбежались наши одногруппники. - Ты в своем уме? – на порядок тише повторила Гермиона. - Ты вообще соображаешь, что ты наделал? - От волнения она запустила руки в волосы, пропуская пряди между пальцами. - Ты применил Обливейт к профессору! К преподавателю! - Тише, Гермиона! - Гарри потянулся к ней, пытаясь усадить рядом, но подруга, дернув плечом, вновь начала гневно расхаживать перед камином. – Ну что тут такого? – попытался оправдаться он. - Все равно ведь никто не узнает! Я не хочу, чтобы Слизнорт каждому из своих влиятельных знакомых рассказывал о моих «подвигах» и «избранности»! - Ты что, не понимаешь?! – взволнованно воскликнула она. - Обливейт – это тебе не Фурункулюс и не Ватноножное проклятье! Это влияние на память человека! А что если бы заклинание не удалось? Ты уверен, что наложил его правильно? - Герм, мы с тобой вместе изучали его, - устало сказал Гарри. - Все будет нормально, не переживай! Я, можно сказать, оказал профессору услугу. Теперь он не будет помнить об отравленной медовухе и ждать покушения на каждом шагу. Ты же знаешь Слизнорта! Гермиона остановилась напротив Гарри и ткнула в него указательным пальцем. - Гарри Поттер! Ты вообще понимаешь, чем это может быть чревато? – гневно вопрошала она. - Вспомни Локонса! Ты должен знать лучше других, к чему может привести неправильно наложенный Обливейт! Гарри слегка побледнел, вспомнив бывшего преподавателя, находящегося на лечении в Мунго. Но был твердо уверен в том, что все сделал правильно. - Гермиона, - устало прикрыв глаза, сказал он, - я прекрасно понимаю, что в моем поступке мало хорошего, но в тот момент ничего лучшего мне просто в голову не пришло. И если мы закончили с нравоучениями, может, тебе интересно узнать содержание этого злосчастного воспоминания? Гермиона сердито фыркнула, но тут же спохватилась: - А откуда ты знаешь его содержание? Ты что, уже успел его просмотреть? Когда? Где? – засыпала она его вопросами. - Если дашь мне возможность ответить, я тебе все расскажу, - Гарри откинулся на спинку дивана в ожидании. - Все, молчу, - Гермиона устроилась рядом и приготовилась внимательно слушать. Гарри, стараясь ничего не упустить, в подробностях рассказал подруге то, что он видел в воспоминании Слизнорта. - Семь? – широко раскрыв глаза, шепотом спросила она. - Семь крестражей? Гарри утвердительно кивнул и устало выдохнул. - Поверь, у меня была точно такая же реакция. Если хочешь, могу тебе завтра показать это воспоминание, - видя растерянность и недоверие подруги, предложил Гарри. – Сегодня уже слишком поздно, а завтра с утра, сразу после завтрака, можем подняться в Выручай-комнату. - А разве ты не поспешишь к директору? – удивленно спросила Гермиона. - Ему нужно как можно скорее сказать, что ты выполнил задание. - Думаю, если я скажу об этом в обед или вечером, ничего кардинально не изменится. - Конечно, мне хотелось бы взглянуть, - тяжело вздохнула Гермиона. - Возможно, там есть еще какая-то информация, которую ты не заметил от потрясения. За окном уже начинало светать. Обсудив планы на завтрашний день, друзья отправились спать, договорившись встретиться с утра. На следующий день за завтраком Гермиона пристально наблюдала за Слизнортом. Однако, вопреки ее страхам, тот вел себя как обычно, и она смогла убедиться, что Обливейт не нанес профессору никакого вреда. Гарри только мученически закатывал глаза и качал головой, поражаясь недоверию подруги. Наконец, наскоро позавтракав, друзья устремились в Выручай-комнату. Уже на восьмом этаже Гарри достал карту Мародеров и заметил, что Малфой тоже направляется в эту сторону. - Пойдем быстрее, - поторопил он подругу, - а то, не ровен час, столкнемся с Малфоем. Зайдя внутрь, Гарри тут же вызвал Кричера и попросил принести Омут памяти. Домовик вежливо поклонился, не забыв при этом злобно глянуть на Гермиону. Поместив воспоминание в принесенный эльфом артефакт, Гарри показал подруге, как нужно им пользоваться, нырнув в туманную дымку чужих мыслей. Он вновь оказался в кабинете помолодевшего Слизнорта, восседающего в окружении своих любимчиков. Гермиона спустя пару мгновений присоединилась к нему. Просмотрев воспоминание, друзья вновь оказались в Выручай-комнате. Подстраиваясь под их желания, комната тут же предоставила им пару кресел, а поеживающейся Гермионе - теплый плед. - Не удивительно, что за ним пошло столько народу в свое время, - с долей восхищения и отвращения высказалась Гермиона. - Том Риддл был очень красив и харизматичен. - Да, - хмыкнул Гарри. - Я это заметил еще на втором курсе в Тайной комнате. Не спорю, когда-то он был красавцем, зато сейчас… - Гарри содрогнулся, вспомнив их последнюю встречу в министерстве магии. – Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать привлекательность Тома Риддла. - Ну, ты-то его видел в таком облике, а я нет, - возразила Гермиона. - К тому же ты не можешь отрицать, что он мастерски владел лестью, даром убеждения и просто очаровывал собеседника. - Я и не собираюсь, - фыркнул Гарри. - Просто сейчас меня это заботит в последнюю очередь. Меня как-то больше беспокоит его стремление создать семь крестражей. Друзья ненадолго замолчали, обдумывая увиденное. Затем попытались определить, что мог использовать в качестве вместилища для осколков своей души Волдеморт. И даже поспорив, так и не пришли к какому-то определенному мнению, и смирились с тщетностью своих попыток. Естественно, Гарри хотелось самостоятельно, без помощи директора, справиться с этой задачей. Но в итоге ему пришлось согласиться с Гермионой, что без подсказок Дамблдора, который уже давно следит за жизнью Тома Риддла, он бессилен. Они так увлеклись обсуждением воспоминания, что чуть не опоздали на обед. Гарри заверил подругу, что сразу же подойдет к директору, чтобы договориться о встрече. Но в Большом зале Дамблдора не оказалось. Не появился он и на ужине. Вечером Гарри подошел к профессору МакГонагалл, чтобы узнать у нее, когда вернется директор. Однако декан гриффиндора если и была в курсе, то не посчитала нужным сообщить Гарри о местонахождении Дамблдора. И о сроках его возвращения она тоже не знала. Гарри не оставалось ничего другого, только ждать, когда директор вернется в школу. Сгорая от нетерпения, он не мог думать ни о чем, кроме предстоящей беседы с Дамблдором. Чтобы немного отвлечься от терзающих его мыслей, Гарри попытался вычислить, кто мог отравить медовуху Слизнорта. Все сводилось к тому, что бутылка предназначалась в подарок Дамблдору, и покушение могло быть направлено именно на него. Самое примечательное, что и проклятое ожерелье осенью, и отравленная медовуха попали в школу из одного источника, а именно – от мадам Розмерты. У Гарри не было никаких сомнений в том, что и здесь приложил руку Малфой. Гермиона была не уверена в этой теории. Однако Гарри был твердо убежден, что оба случая - дело рук одного и того же человека. Значит Малфой, в своем стремлении выполнить задание Волдеморта, был еще опаснее, чем можно предположить. Сейчас же Гарри сам поспособствовал тому, что об очередном покушении невозможно было никому заявить: он собственноручно уничтожил остатки медовухи и наложил на Слизнорта Обливейт. Таким образом, получалось, что о попытке отравления в школе знали всего три человека: Гарри, Гермиона и, конечно, сам виновник – Малфой. Гарри, чтобы не подставить себя, не мог сообщить об этом никому, даже Снейпу. Зная навыки профессора в легилименции, можно было не сомневаться, что ему не составит большого труда выяснить, откуда Поттеру известно об отравленной медовухе. Вечером, пытаясь сосредоточиться на уроках, Гарри заглянул в карту и с удивлением отметил, что Малфой находится в личных апартаментах Снейпа. Однако он не придал этому большого значения, решив, что декан вполне может вызвать к себе студента своего факультета. В понедельник на завтраке директор так и не появился. Гарри от нетерпения не мог сосредоточиться на уроках, не слушал преподавателей и витал в своих мыслях. Он еле-еле дождался обеда. К счастью, когда они с подругой одними из первых зашли в Большой зал, директор восседал на своем месте. Гарри, минуя гриффиндорский стол, сразу же устремился к нему. - Здравствуйте, сэр, - поздоровался он, внимательно разглядывая Дамблдора. Тот выглядел усталым и казался еще более постаревшим. - А, Гарри, - улыбнулся ему директор, - что-то случилось? Гарри опустил взгляд и сжал зубы, чтобы не ответить какой-нибудь колкостью. Перед глазами пронеслись картинки последней встречи Дамблдора и Снейпа. Он постарался взять себя в руки, прекрасно понимая, что без знаний, которыми владеет Дамблдор, вряд ли сможет выполнить поставленную задачу и найти все крестражи. - Нет, сэр… вернее, да, случилось! - Гарри мельком взглянул на директора и опять уставился на свои ботинки. - Я выполнил ваше задание. - То есть? – недоверчиво спросил Дамблдор. - Я добыл то, что вы мне поручили, - утвердительно кивнул Гарри. - Это же замечательно! – радостно воскликнул директор. - У тебя после обеда много занятий? - Сдвоенный урок ЗоТИ, сэр. Но, может… - Гарри просительно посмотрел на директора, - может, вы разрешите мне не ходить на него? Ведь это важнее! - Боюсь, профессор Снейп будет недоволен, - покачал головой Дамблдор. - Но сразу же после занятия я буду ждать тебя. Директор назвал Гарри пароль от входа в кабинет, и тот побрел к своему столу. - Ну что? - взволнованно спросила Гермиона. - Сказал – после уроков, - недовольно проворчал Гарри и принялся за еду, с остервенением терзая вилкой ни в чем не повинный кусок мяса. На уроке у Снейпа Гарри был настолько рассеян и невнимателен, что впервые за много времени схлопотал от профессора отработку. А так как после того случая с клятвой Снейп всячески избегал оставаться с ним наедине, то и отработка была назначена у Филча. По окончании урока Гарри сердито запихивал принадлежности в сумку, злясь на директора, Снейпа и Гермиону. Подруга только пожимала плечами, ибо считала, что и Снейп, и Дамблдор правы. Ведь занятия тоже важны, а особенно уроки по защите от темных искусств. Видя, что Гарри выскочил в коридор и чуть ли ни бегом ринулся в сторону кабинета директора, Гермиона поспешила за ним. - Я буду ждать тебя в гостиной! - крикнула она ему вслед. Гарри резко остановился - Не стоит, - обернулся он к подруге, смотря с недовольством. - Сразу от директора я пойду на отработку. А ты ведь знаешь Филча, он меня до отбоя не отпустит. - А… - А о встрече с директором я тебе завтра расскажу, - перебил Гарри Гермиону и, не дав ей сказать ни слова, отвернулся и устремился прочь. Гермиона растерянно смотрела ему вслед. Гарри пожал плечами. Он прекрасно представлял, что думает подруга. Она, явно, считает, что уроки по защите просто жизненно необходимы, хоть и знает, что для выживания потребуется колдовство, намного превосходящее стандартный минимум базового образования. Однако, чтобы обучиться чему-то более сложному, необходимо сначала хорошо освоить азы школьной программы. Он представлял, как Гермиона недоумевает по поводу его злости, но ничего не мог с собой поделать. * * * Гарри вышел от директора злой и разочарованный. Он и сам не знал, чего ожидал от этой встречи. Только совершенно был не готов к тому, что Дамблдор тоже может быть в неведении о местонахождении оставшихся четырех крестражей. Некоторое облегчение принесло то, что теперь он хотя бы понимал, что конкретно нужно искать. А вот где? Этот вопрос так и остался без ответа. Гарри поражался сам себе. За весь вечер, слушая разглагольствования директора о пророчестве и судьбе, он ни разу не сорвался и не нагрубил ему. После всего, что ему удалось узнать, каждое слово Дамблдора вызывало недоверие. Гарри похвалил себя за спокойствие. Однако сомнения терзали его. После всех последних происшествий он подозревал, что директор вновь может обмануть. Но все же Дамблдор обещал взять его с собой в случае, если найдет следующий крестраж. Возможно, директор действительно не знает о местонахождении оставшихся осколков души Волдеморта. Гарри весь вечер размышлял об этом, драя полы под присмотром Филча. Благодаря тому, что мысли были заняты прошедшей встречей, отработка прошла практически незаметно, хоть завхоз и отпустил его буквально за пять минут до отбоя. Очень хотелось обдумать все, что удалось узнать, где-нибудь в тишине и спокойствии. Ноги уже по привычке сами понесли его на восьмой этаж к входу в Выручай-комнату. Однако дверь в стене по его мысленной просьбе так и не появилась. Это могло означать лишь то, что комната занята. Достав карту Мародеров, Гарри поискал на ней Малфоя. Но Хорька не было ни в спальне, ни в гостиной, ни в апартаментах декана. Да и вообще похоже, что его опять не было на карте. Скорее всего, тот сейчас находился в Выручай-комнате, и именно поэтому дверь в нее не желала появляться. Тяжело вздохнув, Гарри побрел в гостиную. Там его уже привычно дожидалась Гермиона. Он решил сперва все самостоятельно обдумать и только потом обсудить слова Дамблдора с подругой. К тому же он пребывал в таком взвинченном состоянии, что боялся сорвать на ней зло, как уже сделал это днем. Гермиона, как всегда, дожидалась его на диванчике у камина. Гарри подошел и остановился напротив. - Герм, прости, но у меня сегодня совершенно нет сил на разговоры, - объяснил он подруге. - Я жутко хочу спать. Давай я тебе завтра все расскажу? - Хорошо, - покладисто согласилась она. - Но, может, хоть парой слов… Видя, что Гермиона расстроилась, но всеми силами пытается сдержать разочарование, Гарри сжалился. - Осталось четыре осколка, и пятый в нем, - не вдаваясь в подробности, пояснил он, надеясь, что подруга поймет. В гостиной оставалась еще парочка семикурсников, не ушедших спать. - Что собой представляют эти предметы, я теперь знаю, а вот где они спрятаны - не догадывается даже Дамблдор. Так что дело за малым: найти места сокрытия, по крайней мере, трех из них. Четвертый почти всегда находится рядом с хозяином. - Спасибо, - поблагодарила его Гермиона. - Но надеюсь, что завтра ты мне расскажешь все это более подробно? - Обязательно, - согласно кивнул он. - Спокойной ночи. Махнув на прощание Гермионе, он отправился в спальню. Забравшись в кровать, Гарри опустил полог и зажег Люмос на кончике палочки. Подняв повыше подушку, он оперся об нее спиной. Подтянув к себе колени, Гарри обхватил их руками. Со стороны кровати Рона доносился громкий храп. Невилл что-то бормотал во сне. Гарри понял, что в таком шуме ему не удастся сосредоточиться на размышлениях. В раздражении скрипнув зубами, он накинул на кровать Полог тишины и стал анализировать все, что ему известно о крестражах. POV Гарри Итак, что мы имеем? Судя по всему, Волдеморту все-таки удалось создать шесть крестражей. И даже более того – семь, если добавить тот, что живет во мне: крестраж - о котором он сам даже не подозревает. Два осколка души уничтожены – один мной в дневнике, другой - заключенный в кольцо Мраксов Дамблдором. Остается четыре: медальон Слизерина, чаша Хельги Хаффлпафф, что-то принадлежащее Гриффиндору или Рейвенкло и Нагайна. Плюс кусок души в теле самого Волдемотра и я. Гадство! Урод лысый! Наплодил крестражей, а нам теперь расхлебывай! Это до чего же нужно страшиться смерти, чтобы так изодрать свою душу? Не бояться стать моральным и физическим уродом, лишь бы обрести вечную жизнь? Как же нужно цепляться за нее, чтобы, не гнушаясь убийств, рвать свою душу снова и снова? Ради чего можно так безумно цепляться за свое существование? Ради власти? Богатства? Не понимаю… А Дамблдор хитер! За весь вечер столько недоговаривал и даже глазом не моргнул. Ведь знает же, что крестражей, по крайней мере, на один больше, чем он говорит. Как противно! Мерзко! Гадко! Во мне живет часть души этой змееподобной твари! Да если бы не нужно было уничтожить все оставшиеся крестражи, я бы сам с удовольствием заавадился. Это знание убивает, не дает нормально дышать! Будто во мне живет какая-то редкостная болезнь и медленно отравляет своим существованием. Это как гниль, которая заражает не только меня, но и все, к чему я прикасаюсь. Все же хорошо, что я не рассказал об этом Гермионе. Она бы начала меня жалеть и искать выход из создавшегося положения. А какой здесь может быть выход? Правильно, никакого! Умереть, чтобы этот змеемордый урод ушел следом за мной. Да и ради чего жить? У меня нет никого, кроме Гермионы. Она, конечно, верная подруга, и, если узнает об этом - будет всячески поддерживать, но… Пусть лучше останется в неведении. А потом когда все свершится… Ну что ж – это война! А на войне всегда гибнут люди. Подумаешь, человеком больше, человеком меньше. Гермиона – погорюет и успокоится. Она молодая, у нее еще вся жизнь впереди. А больше переживать обо мне и некому. Хм, это надо же, как директор ловко перевел разговор на Пророчество и мое предназначение! Не знай я, что во мне живет крестраж, считал бы, что по собственной воле иду на великое сражение за светлую память моих родителей. Боже, как я смог сдержаться, чтобы не рассмеяться Дамблдору прямо в лицо, когда он меня просвещал, что я, выйдя на этот бой, иду мстить за родных. Месть… Как смешно! Месть – это когда ты идешь наказывать врага, а не тогда, когда ты, безропотно сложив лапки и подавив желание сопротивляться, идешь принимать смерть из его рук. Директор определенно владеет даром убеждения. Уверен, не знай всего этого, я бы впечатлился его словами о том, что каждый сам выбирает свой путь. Какой свободный выбор? Когда он был у меня, этот выбор? С той самой минуты, когда Волдеморт впервые послал в меня Аваду и осколок его души поселился в моем теле, я лишился возможности изменить свою судьбу. С того мгновенья пошел обратный отсчет минутам и секундам моей жизни. И чем ближе решающая битва, чем меньше остается крестражей, тем мизернее количество утекающего, словно вода сквозь пальцы, времени, отпущенного мне. Интересно, а Волдеморт сможет меня, живой крестраж, убить обычной Авадой? А если не получится, может, подсказать ему использовать яд василиска? Весело, однако! О! Вот еще немаловажный вопрос: как разрушить оставшиеся крестражи? Дневник Тома Риддла я уничтожил клыком василиска. А как директор справился с осколком души, обитающим в кольце? Даже сейчас Дамблдор продолжает выдавать информацию по крупицам. Неужели так трудно рассказать о доступных мне способах уничтожения? Сам же постоянно говорит, что времени осталось мало, но совершенно не хочет делиться своими знаниями. И вот как после этого можно ему доверять? Хочется верить, что он все же сдержит слово и в следующий раз возьмет меня с собой. А то пока из всех возможных способов уничтожения этой дряни в моем арсенале имеются только зубы василиска. Так странно… Длина моей жизни исчисляется количеством крестражей Волдеморта. Чем ближе кончина этого урода, чем меньше у него шансов на выживание, тем короче отрезок времени, отпущенный мне судьбой. А руки все равно трясутся, и внутри как будто что-то замирает. От страха? Скорее всего, да. Ведь как бы ни была безразлична жизнь, а умирать всегда страшно. А уж добровольно шагнуть навстречу шальной Аваде еще страшнее. Так хочется отпущенное время провести с пользой. У меня осталось два незаконченных дела: найти и уничтожить оставшиеся якоря жизни Волдеморта и исполнить клятву, данную Снейпу. И если с крестражами еще все более менее понятно, то как выполнить долг перед профессором – вопрос сложный. Ведь он по-прежнему старается всячески избегать нашего общения. И Малфой непонятно что задумал. Глядя на его бледный, затравленный вид, можно сделать вывод, что, что бы это ни было, у него пока ничего не выходит. С одной стороны, это, конечно, радует, а вот с другой – отчаявшийся Малфой может натворить немало бед. Уже дважды в течение года мне пришлось в этом убедиться. Сейчас, пока Дамблдор ищет местонахождение остальных крестражей, стоит более плотно заняться проблемой Снейпа и Малфоя. Хотя я совершенно не представляю, как это сделать. Слежка за ними пока не принесла никаких ощутимых результатов. Возможно, стоит придумать нечто иное? Ну а в свободное время, наверное, нужно подналечь на изучение способов снятия всевозможных темномагических заклятий. Хм, Гермиона будет довольна. Я, конечно, виноват перед ней за сегодняшний срыв. Она ведь не знает, что мне теперь не важны оценки и результаты экзаменов. Так или иначе – умирать. Поэтому не вижу разницы, что будет стоять у меня в аттестате: удовлетворительно или превосходно. Конец POV Гарри. Гарри потянул вниз подушку и, с трудом заставив себя расслабиться и очистить сознание, погрузился в сон. Наутро он проснулся хоть и плохо выспавшимся, но более-менее спокойным. Встретив в гостиной подругу, он предложил ей во время большого перерыва выйти на улицу. Во дворе они нашли безлюдный уголок. Кинув вокруг несколько защитных заклинаний, Гарри в подробностях рассказал Гермионе о вечерней беседе с Дамблдором и выводах, которые он сделал. Медленно потянулись дни, наполненные ожиданием вызова к директору и известия о том, что найден еще один крестраж. Пока ничего не происходило, Гарри пристально наблюдал за Снейпом и Малфоем. Постепенно он начал замечать, что между этими двумя происходит что-то странное. Снейп вел себя практически как обычно. Лишь иногда Гарри замечал какой-то задумчивый взгляд профессора, обращенный в сторону Малфоя. А вот поведение Хорька резко изменилось. Казалось, он преисполнен какой-то странной надежды и уверенности. В его взглядах, бросаемых все чаще на Снейпа, уже не сквозила былая тоска. В них все больше читалось некое ожидание и предвкушение, что совершенно не нравилось Гарри. Он попытался разобраться в смысле этих переглядываний, но так ни до чего и не додумался. В конце концов, он понял, что не справится без совета внимательной и беспристрастной Гермионы, и решил поделиться с ней своими подозрениями. - Гарри, ты уже просто помешался на этой парочке! – не выдержала Гермиона однажды, когда он пытался высказать ей свои предположения о странном поведении слизеринцев. - У меня создается такое впечатление, что ты ревнуешь кого-то из них. А судя по тому, что Малфой буквально не сходит у тебя с языка, я бы рискнула предположить, что ревнуешь ты именно его. - Что?! – возмутился Гарри. - С ума сошла? Да я терпеть не могу эту немочь бледную! - А что мне еще остается думать? – спокойно пожала плечами Гермиона. - Ты постоянно говоришь о нем, следишь за ним по карте каждую минуту, когда он находится вне поля твоего зрения. Какой отсюда напрашивается вывод? Гарри только открывал и закрывал рот, поражаясь тому, до чего умудрилась додуматься подруга. - Конечно, можно было бы предположить, что ты ревнуешь Снейпа, но учитывая ваши взаимоотношения, этот вариант я исключила сразу, - продолжала развивать она свою мысль. - Хуже предположения о том, что я влюблен в Хорька, может быть только вариант, что я влюблен в Снейпа, - устало отмахнулся Гарри. - Поэтому я подобного и не предполагала, - спокойно пожала плечами Гермиона. - А влюбленность в Малфоя, значит, предполагала? Тьфу, аж противно! – фыркнул Гарри и обиженно отвернулся. Однако слова подруги навели его на новые мысли. Тут же вспомнился тот поцелуй, свидетелем которого он стал. Гарри задумался: возможно ли такое, что между Снейпом и Малфоем начинается роман? Эта мысль вызвала какое-то странное неприятное чувство. Каждый раз, замечая взгляды Хорька в сторону Снейпа, Гарри огромным усилием гасил в груди приступы жгучего раздражения, направленные на белобрысого слизеринца. К тому же он стал замечать, что Малфой все больше времени проводит в комнатах своего декана. Перед глазами вновь возникала картинка поцелуя, только теперь Гарри представлял, что это происходит не в пустом классе, а в кабинете Снейпа. Это вызывало необъяснимую злость. Он считал, что его реакция вызвана словами Гермионы о ревности. Чтобы он ревновал? Бред! Но никак не мог успокоиться и найти себе места в течение тех вечеров, когда Малфой находился у Снейпа. Свою нервозность Гарри пытался объяснить себе же тем, что, возможно, Малфой и Снейп составляют план, как выполнить задание, данное Волдемортом. И злится он от того, что не может узнать, что творится за закрытыми дверями в комнаты слизеринского декана, чтобы предотвратить злодеяние. Однажды, не выдержав, Гарри рванул в подземелье и даже пытался подслушать то, что происходит в кабинете с помощью удлинителей ушей. Но на двери Снейпа были наложены несколько видов чар, не позволяющих что-то узнать или же подслушать. Гарри все больше нервничал и злился. Видимо, дневные метания стали причиной возобновления старых снов. Только теперь ему снилось, что он сам тянется за поцелуем к профессору, а тот лишь ехидно ухмыляется и уходит прочь. Гарри просыпался злой и расстроенный, но с упорством маньяка продолжал следить за слизеринцами. Однажды в выходные, следя за этой парочкой по карте, Гарри заметил, что Малфой в сопровождении Снейпа покидает Хогвартс. Он занервничал. Раздражение и злость на свое бессилие поднимались в груди лавиной. Без разрешения декана или директора он не мог покинуть территорию школы, чтобы проследить, куда они отправились. А ведь Малфой, возможно, затевает новую интригу против Дамблдора. Чтобы сбросить накопившееся напряжение, грозящее выйти из-под контроля стихийным выбросом магии, Гарри поднялся в Выручай-комнату. Он хотел потренироваться в применении новых выученных боевых заклятий. Но даже это ему не помогло успокоиться, потому что он поминутно утыкался носом в карту, пытаясь не пропустить возвращение Малфоя и Снейпа. Лишь заметив, что они вернулись в школу и разошлись по своим комнатам, Гарри немного успокоился и пришел в себя. Однако в этот вечер он так и не вернулся в гостиную Гриффиндора, оставшись ночевать в Выручай-комнате. Однажды вечером в начале июня Гарри получил записку от директора с известием, что тот ждет его у себя. Все метания и раздражение быстро забылись, сменившись волнением и предвкушением. Предупредив Гермиону, он поспешил к Дамблдору, надеясь, что директор обнаружил один из крестражей.